"Хорошее случается"

Фил закурил и поёжился. До чего же сегодня было холодно! Чёрт побери, этот так рано наступивший холод! Да, уже осень, кто спорит, но если бы хоть чуточку тепла откуда-нибудь из Африки принесло, то он был бы бесконечно счастлив. В этом году осень как-то слишком скоро кончилась, быстро похолодало и пришли морозы. В приоткрытое окно врывался студёный колючий ветер, неприятно бил в глаза, и от этого он щурился. Машина слишком быстро остыла, и Фил вновь завёл мотор, выбросил недокуренную сигарету, закрыл окно. Интересно, долго ещё ждать Макса? Кто бы только знал, что потребуется столько усилий ради того, чтобы узнать, где именно учился парень. Сразу же вспомнилось ощущение гадливости, когда покупал эту информацию у секретаря Егора. Скользкий продажный пидор! Может, когда-то Егор драл его? А если так, то какого хрена тот оставил при себе этого мудилу? Фил передёрнул плечами. Где-то и в чём-то Егор умный и хваткий, а вот в этой ситуации дураком выглядит. Разве можно оставлять в доме бывших любовников? Снова вспомнилось, как сальные глазки за стёклами очёчков липли к телу, раздевали. Тогда, на миг, захотелось впечатать кулак в эти очёчки, чтобы хрустнули стёкла, впились в нежную кожу век, и потекла ярко-алая кровь. Он аж зубами скрежетал от невозможности выполнить желаемое. Взбесил его тогда тот мудила до бешенства. Это ж надо, так откровенно зазывать и выставляться напоказ. Мудозвон хренов! Фил понял, что, вспоминая, начинает всерьёз беситься, и рассмеялся. Да что ж это такое? Тот пидор, что прислуживает Егору, не стоил его эмоций. Ещё распаляться из-за всякой мерзости! Он и тогда сдержался, обуздал себя, понимая, что Макс был важнее. Секретаришко неплохо заработал. И ведь знал же, сука, что Фил заплатит. Выдаст всё, о чём тот просил. А всех делов-то - пристроить к себе в фирму некоего козла, да кругленькая сумма, что перекочевала в карман секретута. Фил передёрнул плечами. Он слишком хорошо знал эту продажную породу, которая вылезла из грязных вонючих подворотен и бедных убогих лачуг, именуемых квартирами. Как-то они теперь называются – эконом-класс? В простонародье – трущобы. Это когда-то гордый русский народ понятия не имел о трущобах, а теперь большинство там живёт. Он и сам выбрался оттуда, да и тот, кого уже давно ждал Фил, по-видимому, тоже. Вновь захотелось закурить. Чёрт, в последнее время он дымил как паровоз. Надо бы взять себя в руки и притормозить. Он побарабанил пальцами по щитку, посмотрел на серый унылый двор универа. Молодёжь группками и поодиночке повалила домой. Макса среди покидающих учебную территорию не было. Фил прикрыв глаза, вспомнил парня, там, в саду. Волна возбуждения прокатилась по телу, ударила в голову, тяжестью опустилась в пах. Сразу же стало неудобно сидеть. - Твою ж мать, ну прямо как в пятнадцать лет! – недовольно и удивлённо проворчал он и усмехнулся. Когда Егор стал приводить с собой на вечеринки нового любовника, Фил не обратил внимания на тихого паренька, только подумалось, что вкус у Егора стал улучшаться. Потом ещё пару раз они пересекались на различных тусовках, но ему не было никакого дела до новой пассии знакомого. А потом была памятная фотовыставка… Именно там Фил открыл для себя чудо. И то чудо звалось Макс. Он бы не пошёл на ту дурацкую выставку, не любил Фил ни фотографии, ни картины. Он просто не понимал, как можно восторгаться всем этим? Лучше уж путешествовать и открывать для себя райские местечки, осматривать все вживую. Правда, точку зрения Фила никто не понимал. Даже его любовник, который всеми правдами и неправдами пытался приобщить его к великой силе искусства и таскал по всевозможным выставкам. Вначале он терпел. Фил вообще был на редкость терпеливым, как хищник, который подстерегает добычу из засады. А потом терпение как-то незаметно просочилось сквозь пальцы, и накануне той судьбоносной выставки он в пух и прах поругался с любовником и выставил того за дверь с вещами. Ну, а дальше он не смог придумать ничего умнее, как отправиться на выставку одному. Назло врагам, так сказать. Там было всё, как и везде, и как всегда – смертная скука. Люди, которых кучка приспешников именовала «великими» и «от бога», пытались найти спонсоров для своих проектов и затей. И собственно, сами спонсоры – сытые, холёные купцы, желающие лично узреть, куда их кровные деньги пойдут, на какую мазню будут потрачены. Короче, скука, толкотня, запах дорогого парфюма, сплетни, умные лица и фальшивые улыбки. Фил тогда последними словами ругал себя, что припёрся туда. Он собирался уйти, но взгляд зацепился за Егора, который флиртовал с каким-то женоподобным волосатиком. Вот дурак, разменивается на всякую шваль. Ведь смазливый волосатик не выдерживал никакого сравнения с его теперешним зеленоглазым любовником. У Зеленоглазого была душа, а у волосатика - пшик. Всё можно было по лицу прочесть. Тот жаждал срубить с Егора побольше бабок, ну и оттянуться по полной. Мелко. Противно. Но это заставило его остаться. Он и сам не понял почему. Потолкался на выставке, рассматривая тех, кто присутствует, а не то, что висело на стенах. Встретил знакомых, перебросился парой слов и уже собирался податься в какой-нибудь клуб, но тут увидел Макса. Парень стоял перед какой-то фотографией и чуть ли не плакал. Того трясло, и он с трудом сдерживался. Тогда Фила поразила сила эмоций парня и захотелось взглянуть, а что же вызвало эту бурю? Словно снежный кот подобрался он к Максу, мельком взглянул на фото. Всё было ясно как божий день. - Что, знакомая картина? - подколол парня. Фотография явно удалась. Прям картина Репина маслом: в центре качели. На них, широко открыв рот, орал сопливый ребёнок. А мамочка прилегла отдохнуть – прямо рядом с качелями - и даже бутылку из рук не выпустила, так и спала с ней в обнимку. - Если бы вы знали насколько, - холодно бросил парень и ушёл. Он заинтересовал Фила. Зацепил. Хорошенький мальчик, в зелёных глазах которого плескалось море боли и страдания. Наверное, именно ею, силой своих эмоций, тот и зацепил Фила. И ещё правдой, небрежно и холодно брошенной ему в лицо. Не многие были способны на подобное, особенно на такое личное откровение. За отталкивающей всех и вся неприступностью он увидел живого, страдающего человека. И ему стало любопытно - если этот человек умел страдать так сильно, то какова будет его любовь? После этого Фил стал присматриваться к парню. И чем дольше смотрел, тем сильнее ему нравился Макс. И однажды, выбрав удачный момент, он решил завладеть им, но тот не дался. Посмотрел холодно и равнодушно, пожал плечами и ушёл. И чем больше Фил охотился на Макса, тем сильнее хотел его. Он сгорал. Он мечтал о парне, и везде и всюду ему мерещился зеленоглазый. Тот стал до невозможности привлекателен и желанен. Он был одной крови с Филом. Слишком похож на него в молодости. Слишком желанен. Слишком недоступен. Всего в Максе было слишком, но именно это и было нужно Филу. От него веяло страданием, кровью, как от смертельно раненого зверя и... душевной чистотой. Фил не понимал, как тот смог выжить в этом мире со своей чистотой? Как до сих пор не сломался? Ведь наверняка у него были деньги Егора. А если были деньги, то был алкоголь и наркотики. Всё, что хочешь! Всё, что поможет притупить боль внутри. Так почему вместо того, чтобы заглушать боль, тот терпел её? Макс был загадкой. Кубиком Рубика, который никак не хотел собираться, как его ни крути. Через какое-то время Фил снова попытал счастья, но парень опять не поддался, прям как стойкий оловянный солдатик! Такого с ним ещё не бывало. Раньше все, кого Фил добивался, рано или поздно, но становились его. А Макс как заколдован был. Ни на что не соблазнялся, ни на деньги, ни на любовь. И он понял, что окончательно потерял голову и сходит с ума. И по ком? По тощему выкормышу грязных подворотен! Фил вздохнул. А, может, в этом всё дело? В их похожести? Ведь ни на одного маменького сыночка он так не западал. За размышлениями он чуть не упустил парня. Тот быстро, почти бегом вышел из универа и в мгновении ока миновал двор, вышел за ограду. Фил подобрался, жадно следил за движениями Макса. Эх, хорош паршивец, так бы сожрал! Тот поравнялся с машиной, и он посигналил, но Макс даже не глянул в его сторону. Прошёл мимо, словно находился в другом мире. Пришлось в срочном порядке покидать машину. Но и когда Фил окликнул парня несколько раз, тот не обернулся и если бы не шедшая в универ девушка, то Макс наверняка бы ушёл. Но девушка поймала парня за рукав куртки и что-то сказала. Тот вытащил наушник из уха и посмотрел в его сторону. Именно на него указывала девушка. Фил с облегчением вздохнул. Ну, не бегать же ему за Максом, в прямом смысле этого словосочетания. Макс удивлённо воззрился на Фила. Снова он. Снова всё сначала. Интересно, ему не надоело? И зачем ему это всё? Фил ведь красивый мужик, при бабках. Неужели не может найти себе парня? Хорошего, чистого. Ведь наверняка есть такой. - Привет, Макс, уделишь мне полчаса? - Здрасте. Не надоело? – мужчина весело рассмеялся, будто он рассказал жуть какой смешной анекдот. Эх, ничем-то его не пронять, ни нарочитой грубостью, ни злой резкостью. Макс пожал плечами. - Макс, да за тобой я бы вечность бегал и не надоело бы, – он хмыкнул. - Надоело бы. И ты понятия не имеешь, что такое вечность. - А ты, значит, хорошо себе это представляешь? – Макс прикусил язык. И кто его тянет за эту болтливую часть? Ну какого фига он распаляется перед мужиком, который ему нафиг не сдался? - Так что, уделишь полчасика? – допытывался приставала. - Ну, может быть, - ответил он. Хотя слушать снова признания и предложения, которые его не интересовали, будет скучновато. Ведь Макс уже не раз давал понять, что кроме Егора ему никто не нужен. - Я хотел бы поговорить с тобой. - О чём? - Макс, но не здесь же! – возмутился тот. Он осмотрелся. А что, место как место. Какая разница где разговаривать? - Поехали в кафе, попьём кофе, побалуемся плюшками, или ты отчитываешься своему любовнику за каждый шаг? - А вот это - не ваше дело, - холодно и предупреждающе. - Прости, я не хотел вмешиваться в ваши дела, - тут же пошёл на попятную мужчина. - Так о чём вы хотели поговорить? - Макс, пожалуйста, всего полчаса!? - Ну, хорошо, - ответил парень и пошёл за ним к машине. Макс сел рядом, а Фила аж дрожь пробрала, настолько сильно он хотел прикоснуться к нему. - Мы ведь официально не знакомы? Я ведь так ещё ни разу тебе не представился. Всё не до того было. - Ага, не до того. - Я Филипп или Фил, ну а ты Макс? - Ага. - Как вы познакомились с Егором? - ему всё было интересно, беда в том, что парень давал совсем скупые ответы. - Друг познакомил. - Правда? А я случайно не знаю твоего друга? - Думаю, нет. - А почему с такой осторожностью? – Фил мгновенно уловил, что с тем другом что-то не чисто. - Потому что он - мой друг, а вы тут все как волки, - Фил рассмеялся. Весело, заразительно, от души. - Это ты точно подметил, - поворачивая вправо, усмехнулся Фил. – Спасибо тебе. - За что? – удивился Макс. - За смех. Давно я уже так не смеялся, - на это парень пожал плечами. - Кушайте на здоровье, - эта реплика снова вызвала приступ смеха. Макс понятия не имел, насколько он притягателен для Фила. Насколько желанен. Он хотел его. Такого язвительно-колючего, щетинистого и несносного. Такого, как Макс, больше не было. Он был уверен на двести процентов, что хоть пол-Земли обыщи, но такого, как сидящий рядом парень, больше не найдётся. Ему было до неприличия хорошо рядом с Максом. У Фила никогда не было семьи, никогда не было ощущения дома, а вот рядом с этой зеленоглазой колючкой он чувствовал себя дома. Если бы тот только согласился стать его семьёй, то больше Филу ничего не нужно было бы. В кафе, куда привёл его Фил, были приватные кабинеты. Тот сразу же осведомился о наличии свободного, пошептавшись с официантом, повёл Макса наверх. Они вошли в дверь под номером пять, и парень весело хмыкнул. Широкий диван с подушками, стеклянный столик, телевизор на стене, караоке. - Садись, сейчас принесут кофе с плюшками, - Фил разделся, повесил пальто на вешалку в углу, повернулся к Максу. Но тот уже бросил куртку на спинку дивана и сидел на диване, посверкивая глазами из-под косой чёлки. Он сел рядом. Они были совершенно одни и никого рядом. В такой ситуации, именно с Максом, он ещё не был. На парне были джинсы и тонкий чёрный свитер. Фил сглотнул, поняв, что откровенно пялился на грудь парня, стараясь рассмотреть соски. Желание овладеть Максом, сделать своим, сжигало мозг. Это было плохо. Сейчас не время, нужно было поговорить. - Можно закурить, ты не против? – ну конечно, курить, чтобы отвлечь себя от сидящего рядом и до дрожи желанного парня, - самое правильное решение. Но другого-то нет. - Валяй. - Ты не куришь? - Нет. А Макса забавляло поведение взрослого и опытного мужика. Тот мысленно ржал, когда Фил уставился ему на грудь, а потом в пах. Он что, голодный? В дверь постучали. Фил пошёл открывать, а Макса кольнуло беспокойство. А может зря он согласился на весь этот разговор? Вдруг Егор узнает и приревнует? Что тогда? Он не думал, что Фил приведёт его в такое уединённое место. Официант вкатил столик на колёсиках и быстро расставил чашки с кофе перед ними. Потом последовали коробочки сливок, сахар и в корзиночке домашние плюшки. Пожелав приятного аппетита, тот удалился, бесстрастный, словно сфинкс, даже бровью не повёл. - Вау! - Макс взял плюшку. Она была тёплой и пахла сдобой. Когда-то давно, в глубоком детстве, когда ещё была жива бабушка, он ел такую же домашнюю выпечку. Эх, как же давно это было. А вообще, Максу нравились разные плюшки-ватрушки. Только вкусные, а не какие-то фабричные суррогаты. Он с удовольствием умял три плюшки, выпил кофе и в ожидании посмотрел на Фила. Типа, ну давай, бухти, раз позвал. Тот будто этого и ждал, отставил свой нетронутый кофе и выпалил: - Макс, брось Егора! - И зачем мне это делать? - Он не сможет дать тебе, то чего ты хочешь. - Да ну?! И конечно, ты знаешь, чего я хочу? – усмехаясь, спросил Макс. Как же всё просто оказывается! Неужели Фил не понимал, какую ахинею нёс? Да порой он сам себя не понимал, а тот утверждает, что знает, что ему нужно. Ну-ну. Божественный ты мой. Мужчина посмотрел ему в глаза. - Жёсткого секса и физической боли, чтобы хотя бы на время забыть о той, что разрывает тебя в клочья изнутри. Молчание было таким плотным, что его можно было резать ножом. Макс не знал, что сказать, а мужчина продолжал: - Егор - единственный сын из богатенькой семьи, думаешь, он сможет понять тебя? Понять, что внутри тебя чудовище. Демон. Думаешь, он сможет понять твою боль? - Фил придвинулся вплотную, втянул носом его запах и зашептал, в самое ухо, как змей искуситель: - Я знаю, что это за боль. Это когда всё внутри рвётся в клочья и ты не живёшь, а просто ждёшь смерть, когда винишь во всех грехах себя и знаешь, что это ложь, но тем не менее люто ненавидишь себя, только за одно своё существование... как можно любить себя, если своей собственной матери не нужен?.. - мужчина запустил руку в волосы Макса и потянул назад. Лизнул в шею, где синела Егорова метка. А Макс дрожал в обнимающих руках, закрыл глаза и шумно дышал, пытаясь справиться с собой и принять уродливую, страшную для него правду, ту, которую этот мужчина ткнул ему под нос, заставив посмотреть в ужасное беспощадное лицо. Он знал. Всё знал. Просто, чтобы не сойти с ума от этой правды, каждый раз прятал её, делал вид, что всё совсем иначе, чем мерзкая правда. Макс тонул. Умирал. Снова. Раз за разом. Сколько же лет он бьётся в нестерпимой агонии и всё никак не издохнет? Сколько ему ещё терпеть эту муку? Фил гладил его по плечам, рукам. По-хозяйски зарывался в чёрный шёлк волос и грубо сминал в кулаке. «Ещё чуть-чуть и он будет моим», - торжествовал в душе Фил. - Я дам тебе всё... всё, что захочешь... что пожелаешь, только стань моим, - нашёптывал искуситель. Макс замер, перестал дрожать, с силой выдохнул и открыл глаза. «Всё. Он мой!» - вопил он мысленно. Но вместо затравленного и пустого взгляда, Фила полоснула ярость разозлённого зверя. Парень рассмеялся, и этот смех, чувственный, хрипловатый, свёл его с ума. Самоконтроль лопнул как мыльный пузырь, и желание обладать Максом, затмило все ясные мысли и доводы рассудка. Фил попытался повалить и подмять парня под себя. Макс резко дёрнул головой, освободил волосы и как-то гибко, по-звериному извернувшись, вскочил с дивана. - Фил, Егор убьёт тебя, если узнает, что ты приставал ко мне, - с полуулыбкой сообщил, словно не он только что дрожал и ярился, готовый сдаться и уступить. Фил тяжело дышал и был до нельзя возбуждён, внизу всё горело и требовалась немедленная разрядка. Он больше жизни хотел этого парня, а тот никак не давался, ускользал, словно скользкий угорь. «Наверное, именно так сходят с ума», - пронеслось у Фила в мозгу. Макс стоял совсем рядом. И так далеко! Просто неимоверно далеко, будто на другой планете. «Дикий, непокорённый, никому не дающийся в руки зверь. Пантера». Они смотрели в глаза друг друга и молчали. - Какого хрена! Ты же такой как я, ты чувствуешь точно так же и тем не менее отвергаешь? Почему??? – он готов был драться. Готов был силой овладеть парнем. Хотя понимал, что, случись такое, Макс не простит. Его нельзя было заставить. Нельзя было купить. Ему ничего не было нужно от Фила. Совершенно ничего. - Тебе просто кажется, что ты знаешь меня. Я совсем не такой, каким ты меня представляешь. - Да мне всё равно. Я люблю тебя! - Мне жаль, - Макс не оправдывался, не пытался выглядеть лучше, он был собой. И ему действительно было жаль. Да и Филу тоже. Он посмотрел в зелёную глубину глаз парня и понял, что если вдруг их сведёт судьба, то ему жизни не хватит, чтобы постичь эту загадку. И Фил, который прошёл огонь, воду и медные трубы, не выдержал, первым отвёл глаза. - Но ведь ты не любишь Егора и тебе не нужна его любовь. Я слышал. - Не люблю. - Тогда почему, Макс, какого хрена?! – не выдержав, заорал он. Вместо ответа парень оттянул ворот свитера, и Фил увидел тяжёлый рабский ошейник на тонкой в синяках шее. И совсем было неважно, что тот ошейник тускло отсвечивал золотом. Всё было как положено - и на нём имелось имя хозяина. - Теперь понятно? - Ё-моё, Егор что, совсем охренел? - Это не Егор. Это я охренел. Моё тело принадлежит Егору, я сам ему продался, и, поверь, мне не нужен другой хозяин. - Макс, я заплачу больше. Вдвое, нет, втрое, только умоляю - стань моим! - Я же уже сказал, моё тело купили, а душу я не продаю, - парень подхватил куртку и вышел, оставив Фила ни с чем. Он спустился вниз и расплатился. Сожаление, бескрайнее, почти бесконечное, словно вселенная, царило внутри. - Твою ж мать, Макс! Я всё сделал не так, я полный идиот! – в сердцах сказал Фил себе, садясь в машину. - Ну ничего, зато, в отличие от твоего любовника, я умею ждать. Издали буду следить за тобой, Макс. И однажды ты всё равно станешь моим. Макс вошёл в квартиру и вздохнул. Горько. Безнадёжно. Он разделся, включил музыку и ушёл в ванную. Включил душ и сжался в комок на дне ванной. Тёплые струи били по спине, голова сильно болела. Наверное, он оставил приличный клок волос в руках Фила, когда вырывался. И к той мути, что постоянно была внутри него, добавилась жалость к себе, и Макс сломался - заплакал, молча и беззвучно. Скрёб ногтями по белоснежному покрытию джакузи, открывал рот, но оттуда не вырвалось ни звука. Плакала душа. Кровавыми слезами. Рвалась на части и никак не могла умереть. Таким жалким и нашёл его Егор. Он вытащил его из ванной, завернул в полотенце и унёс в спальню. - Тише, тише, - шептал всхлипывающему Максу. Егор целовал его так нежно, так ласково, и от этой нежности было так мучительно больно, так нестерпимо, что Макс расплакался как в детстве, навзрыд, когда мать ударила за то, что принёс ей чая, а не стакан водки. Господи, ну почему его не оставят в покое! Егор, и теперь вот Фил - все хотели его любви. Все хотели то, чего он дать был не в силах. Почему они никак не поймут? Ну, не мог Макс любить! Утратил он эту способность. Навсегда. Потерял. Когда-то давно Макса любили, оберегали, защищали. Он был нужен, был особенным и неповторимым. Тогда ещё была жива бабушка, да и мать была почти нормальной. А потом бабушка умерла. И постепенно Макс остался без любви, даже больше - стал никому не нужен. Отвергнут своей собственной матерью, та без долгих раздумий и даже с радостью променяла его на бутылку. Но он-то любил, его любовь никуда не делась и, несмотря ни на что, маленький Макс всё равно любил свою мать. Правда, его любви с каждым годом становилось всё меньше и меньше. Пока однажды она не исчезла совсем, оставив после себя незаполняемую ничем пустоту и боль. Страшную, несравнимую ни с чем боль. И он поклялся себе, что больше никогда и никого в своей жизни не полюбит. Никогда и ни за что! Вот поэтому он и продал своё тело. Но Егору стало мало этого, тот хотел его всего. И тот рвался, ломился в душу, туда, куда не было никому дороги. Зачем? Там, внутри него, было слишком темно, слишком мерзко и страшно. Макс сопротивлялся изо всех сил. Быть диким зверем проще, пантеры не умеют любить. Им просто неведомо это чувство. А Егор, не понимая, ранил его своей любовью, мучил нежностью и причинял ещё больше боли. Его, Макса, нельзя было любить. Он ненужный отброс и не заслуживал любви. Таких, как он, не любят. От них отказываются и предают. Он просто не достоин этого чувства и всё. Точка! А у Егора разрывалась душа от этого безнадёжного плача. Он ещё крепче прижимал к себе парня и шептал, и молился всем богам, чтобы Макс услышал: - Я люблю тебя, люблю, моя зеленоглазая пантера. А сейчас поспи, ты так устала бороться, так измучилась... поспи, мой любимый. Я заберу твою боль, твою печаль, я так хочу, чтобы ты улыбался и радовался. Чтобы был счастлив, мой бесконечно любимый мальчик. И тот послушался, горькие всхлипы стали реже, глуше. Макс расслабился и уснул. А Егор гладил того по спине, целовал в макушку, вдыхал запах спящего парня и не знал, как может вмещать в себя столько любви человеческое сердце? И что ему теперь делать с этой любовью?.. Утром Егор рассеянно поцеловал любимого. В душе росло и ширилось решение. Да, он сделает это. Ради своей дикой непокорённой пантеры. Он отпустит своего зверя на свободу. Страх ледяной когтистой лапой сжал сердце, когда Егор расстегнул ошейник на тоненькой шейке. Макс сам попросил его об этом символе. Твёрдо, уверенно обрисовал, что хочет. - Зачем тебе это? - тогда спросил он. Парень посмотрел ему в глаза. - Мне нужен этот символ, и не спрашивай зачем, - на том и порешили, только вот зверю, что жил внутри Макса, это не помогло. Пантера по-прежнему металась и, не находя выхода, отчаянно тосковала. Иногда он перехватывал обречённо-тоскливый взгляд, и у него сжималось сердце. Он думал, что его любовь поможет, вылечит Макса. Не помогло. Смертельно раненая зеленоглазая пантера чахла на глазах. И виной всему был он сам. До того, как он влюбился в парня, всё было ладно и складно, его не особо интересовала жизнь любовника, всё, что ему было надо, – это регулярный секс с красивым и на всё готовым парнем. А потом всё стало меняться, Макс стал для него важен, необходим и, если бы он стал важен для парня, Егор ничего бы не пожалел ради этого. Но, увы, не судьба. Макс проснулся с чувством произошедшей катастрофы. Но Егор спал рядом, и он потёрся носом о голую грудь любовника. На душе было тяжело и тоскливо. Вспомнился вчерашний разговор с Филом и истерика в ванной. Жаркая волна стыда омыла, ударила в голову, и он зажмурился. Стал уговаривать себя, что теперь-то чего стыдится? И что всё уже в прошлом, а, значит, изменить всё равно ничего нельзя, надо просто успокоиться, и принять это как должное, и жить дальше. Осторожно, чтобы не разбудить, высвободился из объятий Егора и ушёл в кухню. Хотелось побыть одному, разобраться в себе и просто прийти в себя. Макс сел на широкий подоконник и стал смотреть в окно, на безрадостный голый двор. Снег ещё не выпал, не прикрыл страшную уснувшую землю. "Интересно, - думал он, - кто мы, люди, для Земли? Паразиты? Что-то типа жадных кровососущих вшей, которым всегда всё мало? Золото, нефть, газ, алмазы, мясо, бивни, шкуры - нам всегда мало. Если брать, то без остатка! Надо высосать всё до пустоты, чтобы, обожравшись, лопнуть. Есть ли вообще предел человеческой жадности?" Неизвестно до чего бы додумался Макс, но в кухню вошёл Егор. Полностью одетый, собранный, хмурый. Он достал из кармана золотую безделушку и показал парню. Макс невольно провёл рукой по шее, где не хватало тяжести рабского ошейника. А он даже и не заметил пропажу, хотя, возможно, просто не привык. - Макс, я разрываю наше соглашение. Ты свободен. Теперь это твоя квартира. Деньги на счету хорошие, за учёбу я буду платить. Захочешь связаться со мной, ты знаешь как это сделать, - и ушёл, а Макс так и остался растерянно сидеть на подоконнике. Он был свободен! У него теперь было своё собственное жильё, одежда, деньги. Он ни от кого не будет зависеть и никто больше не будет требовать его любви. Это было здорово! Замечательно! Только почему так пусто и голо вдруг стало? Словно Макса лишили чего-то столь необходимого, без чего жизнь была не в радость? Он усмехнулся, обнял себя руками. Сквозь стекло посмотрел на небо. Сколько ещё ему терпеть? Ну когда, когда эта его проклятая душа упьётся собственным ядом и наконец издохнет!? Может, пора уже прекратить его мучения, его никчёмную пустую жизнь?