Другой RK

14 июня 2044

“Вы прибыли в место назначения. Спасибо, что пользуетесь такси “Детройт”. Мы всегда рады подвезти вас”. Такси остановилось позади электромобиля скорой помощи, и взгляд Коннора тут же упал на мешок для трупов, виднеющийся меж дверей кабины. Чёрный полиэтилен обтягивал тело так плотно, что приблизительный вес определялся визуально: сто пятьдесят килограмм, не меньше. “Несвойственная для него жертва”, — подумал Коннор и, покинув салон беспилотного минивэна, почувствовал, как растревоженная техническим обслуживанием система снова принялась “зудеть”. Находясь в статичном положении это состояние навязчивой стерильности получалось свести к минимуму, но в движении оставалось только терпеть. В попытке отвлечься он достал из кармана монету и начал перекатывать её на пальцах. — Добрый вечер, детектив Коннор, — прозвучало метрах в трёх от восьмисотого, и он повернул голову в сторону андроида-полицейского, охраняющего голограмму оградительной ленты от пресечения. Кивнув в знак ответного приветствия, он заметил за спиной коллеги яркий объект и сфокусировал на нём оптические модули: из-за деревянной изгороди, что отделяла двор от проезжей части, выглядывал красный капот “Шевроле”. Коннор улыбнулся подтверждению догадки о местонахождении Гэвина и прибавил шаг. Перед калиткой дома он обратил внимание на один из патрульных электромобилей. На заднем сиденье, раскачиваясь взад-вперёд, сидел мужчина с разбитым в кровь лицом. Заинтересовавшись личностью задержанного, Коннор подошёл ближе и, воспользовавшись сканером, получил следующие данные: “Дерек Хейдер, дата рождения: 12.08.2016, данные о месте работы отсутствуют, имеет судимость по статье 211.1, п. 2, имеет тюремный срок в 3 года и 4 месяца (отбывание наказания закончилось 5 июня 2044 года)”. — Офицер, — обратился восьмисотый к молодому парню, что стоял рядом с машиной и со скучающим видом скроллил фотографии в смартфоне. — О! — вырвалось у того от неожиданности. — Здравствуйте, детектив! — Задержанный — предполагаемый убийца или нарушитель порядка? — Первое, сэр! — парень торопливо спрятал смартфон в карман и выпрямился. — Детектив Рид произвёл задержание. — Где он сейчас? — Должно быть, всё ещё на заднем дворе. Или где-то в доме. В любом случае он не выходил. — Хорошо. — Коннор отошёл от машины. — Спасибо. — Рад помочь! Под мерный гул полицейских дронов восьмисотый вернулся к калитке, пересёк лужайку и поднялся на крыльцо. Внутри дома он сделал всего пару шагов по коридору и сразу же увидел за распахнутыми дверями царивший в гостиной хаос: перевёрнутую мебель, разбитый телевизор, кровавую лужу на ковре. Он легко определил, где и в какой позе находился труп. — Коннор! — позвал старший эксперт-криминалист, отвлёкшись от разговора с коллегой. — Ты разве не в отгуле сегодня? — Здравствуйте, Деглан. — Коннор вошёл в гостиную. — Всё, что было запланировано на отгул, завершено полчаса назад. На обратном пути я просмотрел стенограммы новых вызовов, и этот случай показался мне подходящим под наше дело. — Да, Рид тоже подумал, что это может быть ваш клиент. Положение тела, многочисленные колотые раны, видимое повреждение половых органов… Однако вашему маньяку для расправы над жертвой романтический вечер устраивать ещё не приходилось. Деглан указал на кофейный столик, сервировка которого подтверждала его слова: бутылка вина, два опрокинутых бокала, полупрозрачная коробка с кружевным пеньюаром. Также неподалёку валялся букет цветов, разрозненный и растоптанный. — Фотографы уже прислали подборку? — Конечно. Криминалист снял с крепления на поясе планшет и передал его Коннору. Восьмисотый спрятал монету в карман брюк и принялся изучать снимки. Опознание уже было произведено, и он отыскал Джиллиан Вудс в общественном архиве. Просмотрев краткую биографию, он обратился к аккаунту женщины на “Fediverse 2.0” (сервисе, объединяющем всевозможные социальные сети пользователя). Текстовые посты и архив фотографий говорили о том, что Хейдер являлся для неё чуть ли не единственным в жизни интересом. У самого же задержанного аккаунт был заморожен на годы тюремного заключения, но ранее несколько фотографий с Джиллиан также имелось. — Какие предположения? — спросил Деглан. — Это непреднамеренное убийство. Задержанного и жертву связывали длительные отношения, и свидание было долгожданным, однако, судя по скромному количеству выпитого и нераспакованному подарку, встреча почти сразу пошла не по плану. — Коннор оторвался от снимков и огляделся, расширяя картину произошедшего. — По какой-то причине Хейдер вышел из себя и разгромил гостиную в попытке выразить свои эмоции, а когда этого оказалось недостаточно, схватил девушку за горло. Принимая во внимание характер отметин, смерть Джиллиан Вудс наступила именно от механической асфиксии. Когда она умерла, Хейдер вложил максимум усилий, чтобы отвести от себя подозрения. Действовал импульсивно. Неаккуратно. Совершенно очевидно, что в своих действиях он опирался на репортаж криминальных новостей от восьмого числа этого месяца и пытался выдать себя за убийцу. Деглан с презрением хмыкнул. — Интересно, принимая решение о публикации того видео с места преступления, руководство “Шестнадцатого канала” думало о ментальном здоровье своих зрителей? Или их волновали лишь рейтинги? Коннор оставил этот риторический вопрос без внимания и спросил: — Где обнаружили Хейдера? — В кладовке на кухне. Домработница-андроид, вернувшись из магазина, с порога увидела труп хозяйки и, следуя инструкции, сразу заблокировала двери и вызвала полицию. Хейдер, по-видимому, растерялся и не придумал ничего лучше, чем спрятаться. И представь себе, ему едва не подфартило! Первичный осмотр был не самым тщательным. Много неопытной молодёжи на службе, сам понимаешь: его укрытие пропустили. Но потом приехал Рид, пошёл по второму кругу, и минут через десять с кухни донеслись звуки борьбы и звон стекла. — Преступник был вооружён? Деглан отрицательно покачал головой. — То была попытка прорваться к чёрному ходу и уйти дворами. Нервы у мужика сдали, когда он понял, что разоблачение неминуемо. — Понятно. — Коннор вернул криминалисту планшет. — Будешь осматриваться? — Не вижу необходимости. Составлю рапорт на основе ваших материалов, Деглан. Спасибо за работу. — Всегда пожалуйста. Коннор прошёл обратно в коридор, пересёк его и, оказавшись в кухне, направился к выходу на задний двор. Дверь была распахнута наружу, часть остекления сверкающей россыпью устилала порог. Обходя кухонный остров, Коннор уже видел Рида в прямоугольнике дверного проёма: тот сидел в садовом кресле к нему спиной и крутил меж пальцев зажигалку цвета перламутровой бронзы. Осторожно переступив осколки, Коннор вышел во двор, обогнул опрокинутый мангал и приблизился к напарнику. Не боясь удивить Гэвина своим присутствием, он сходу погрузил пальцы в его растрёпанные волосы и присел на деревянный подлокотник. — Получил новое дело, закрыл новое дело. Бам! Пятнадцать минут, — гордо отчитался Рид и поднёс сигарету к губам. — Впечатляюще, мистер старший детектив. Мои поздравления. Рид улыбнулся и сделал затяжку. Откинувшись на спинку кресла, медленно выдохнул дым и прикрыл от удовольствия глаза. Массируя его затылок, Коннор испытывал не меньшее наслаждение. Тактильная информация вливалась в него горячими струйками и расходилась под корпусом волнами. — Как я выгляжу? — спросил Гэвин спустя минуту приятнейшего молчания. — Бывало и хуже, — ответил Коннор и просканировал многострадальную переносицу напарника. Констатировав лёгкое рассечение (уже обработанное медиками), он понизил температуру в пальцах до минус двух и приложил их по краям раны. Рид поморщился, но быстро расслабился, явно почувствовав облегчение. — Думал, мы встретимся дома. — Гэвин выбросил окурок и положил руку Коннору на колено. Неприятные вибрации “зуда” тут же сменили амплитуду колебаний и начали ощущаться восьмисотым как трепет. — Я развернул такси на полдороге, когда увидел этот вызов. Пытался связаться с тобой, но ответа не дождался. Полагаю, в тот момент ты был занят Хейдером. Прости, что не успел приехать раньше. — Я справился. — Я вижу. Рид покосился на Коннора. — Это сарказм? — Беспокойство. — Я должен был дать ему уйти? Коннор бегло осмотрел двор, потом опустил взгляд на кобуру под мышкой Рида. — Принимая во внимание габариты Хейдера, состояние двери, газона и разброс садовой мебели, — Коннор реконструировал ситуацию на ходу, — борьба длилась секунд восемь-десять. Пистолет всё это время находился в режиме шокера, и тебе бы хватило ловкости выхватить его в нужный момент, но… ты решил испытать себя в рукопашной схватке. Рид ухмыльнулся. — Я был уверен в своих силах. — И я уверен в твоих силах. — Коннор скользнул ладонью к шее Гэвина, большим пальцем коснулся под ухом. — Но в такой борьбе множество переменных. Под рукой противника могло оказаться что угодно. Это риск. — Да, но иногда… — Рид дёрнул плечом, — просто хочется набить твари ебосос. “Неисправим”, — подумал Коннор с нежностью, но для вида выразил неодобрение: сымитировал глубокий вздох и покачал головой. Он убрал холодные пальцы от лица Гэвина и, массируя его надплечье другой рукой, посмотрел на безоблачное иссиня-оранжевое небо. Весь сегодняшний день он провёл в четырёх стенах лаборатории “Киберлайф” и сейчас наконец-то мог насладиться ласковым ветерком, что проникал сквозь тонкий костюм и нежно касался корпуса. Лето в этом году обещали знойное, но пока что этого не ощущалось. Погода была идеальной: температура +24 С, давление 758 мм, влажность 62% — сидеть дома при таких метеорологических данных было сродни преступлению. — Может, погуляем немного? Ощущая ладонью бархатную текстуру кожи Гэвина, Коннор быстро погрузился в блаженный системный транс, и его голос прозвучал неконтролируемо томно. Рид не мог на это не отреагировать: провёл ладонью от пластикового колена ко внутренней поверхности бедра. Это движение мгновенно саккумулировало в себе жар, который приятно растревожил тириумные трубки в ближайшем радиусе. — Твоё желание, конечно, закон, — ответил Гэвин, поглаживая тёплое бедро. — Но ты уверен, что справишься со своим “зудом”? — Если ты справишься со своим. — Коннор стиснул пальцы на шее Рида так, словно пытался взять за шкирку пакостливого кота. Гэвин тихо рассмеялся и вернул ладонь на колено. Эпицентр жара сместился, и Коннор, немного отвлёкшись, открыл карту района. — Недалеко отсюда есть парк “Виллидж Вуд”, — сказал он спустя пару секунд. — Хотя “парк” довольно громкое название для прогулочной тропы протяжённостью восемьсот семьдесят метров, но это подходящее место для того, чтобы насладиться коротким променадом на природе. — Ну, окей. Погнали. Проехав чуть больше двух километров, Рид припарковал “Шевроле” на стоянке прямо напротив начала тропы. — А как же мнение судмедэксперта по поводу ран? — Гэвин вышел из машины сразу после Коннора. — Ты про неестественно ровные надрезы и положение убийцы, предполагающее насильственный половой акт во время их нанесения? Восьмисотый ступил на узкую тропинку, справа от которой тянулась полоса густого разномастного леса, а слева, метрах в пятидесяти, лежало спокойное озеро, обрамлённое редкими деревьями и кустарниками. Позади послышался сигнал блокировки автомобиля и торопливые шаги. — Нестыковочка, тебе не кажется? — спросил Гэвин, приблизившись. — Человек не может нарезать стейк идеальными кусочками и одновременно с этим жёстко ебаться. — Нет однозначных доказательств тому, что половой акт совершался в одно время с уродованием тела. Убийца мог принять предполагаемую позу и после достижения сексуального удовлетворения. — Окей, даже если и так, что насчёт идеальных ран? — Имеем дело с хирургом. Или перфекционистом. — Коннор смешно нахмурился. — Хирургом-перфекционистом? — Может, и так, — усмехнулся Рид. — Но ты же понимаешь, Кон, что мы должны рассматривать все варианты? Восьмисотый сымитировал тяжёлый вздох. В его мироощущении не было места такому абсурдному образу, как хладнокровный андроид-убийца. — Андроиды не совершили ни одного умышленного убийства за прошедшие пять лет. Только самооборона или фатальный системный сбой, который относится к состоянию человеческого аффекта, — сказал он, глядя на поблёскивающее в лучах закатного солнца озеро. — Андроиды не обижаются, не мстят, не проявляют беспричинной агрессии — как при таких вводных данных можно рассматривать вариант, при котором один из них способен осознанно насиловать и потрошить людей? — Исключения есть всегда. Пусть даже одно на миллион. — Не в этом случае. В отсутствие яркого прецедента мы не можем… — А как же WS400? — перебил восьмисотого Рид. — Ты не считаешь прецедентом её покушение на меня? — Она не хотела тебя убивать. — Ну да-а… — протянул Гэвин и рассеянно потрогал левое ухо. Коннор шёл справа, но мог чётко визуализировать, как тот мнёт между пальцами повреждённую выстрелом ушную раковину. — Зря ты не дал мне её допросить. — То был бы не допрос, а моральное насилие. — Коннор сошёл с тропинки на небольшую поляну у берега озера и поманил Рида за собой. — Ты прекрасно знаешь о нестабильности андроидов в стрессе. А Дана оказалась довольно чувствительной натурой. Пришлось очень тщательно подбирать вопросы, чтобы удержать её состояние на безопасном уровне. — Ты был чересчур мягок. Этот её бредовый рассказ про коллапс эмоциональных связей можно было разнести в два счёта! — Этот сбой был подтверждён техниками ЦПА. — Они подтвердят что угодно, чтобы защитить своих. — Пожалуйста, Гэв, не начинай… Они сели на деревянную скамейку, и разговор закончился сам собой. Предположение Коннора, что в парке кроме них с Ридом не будет ни души, оказалось верным. Эта тропа принадлежала жителям района “Лейк Виллидж” и использовалась для пикников, утренних пробежек или прогулок с собаками. Приезжать сюда специально было совершенно бессмысленно. Блуждая взглядом по разноцветным отблескам на водной глади и дрейфующим вдалеке уткам, Коннор не оставил без внимания и ряд одинаковых домиков на другом берегу. Ему очень понравилась архитектурная упорядоченность, которую разбавляли “пучки” из хаотично растущих деревьев: орешника, ясеня и клёна. Этот пейзаж идеально совпадал с его внутренними ощущениями — разнообразием живых эмоций на фоне идеально выстроенной системы. Наслаждаясь визуальной и внутренней красотой, Коннор чувствовал, как “зуд” набирает силу. Статичное положение тела не являлось панацеей, когда рядом находился Гэвин. Из-за технического обслуживания связи с эмоциональными каталогами превратились в лишённые изоляции провода и от малейшего прикосновения искрились. Коннор чувствовал слишком остро и неконтролируемо. Двенадцать проведённых в лаборатории часов ощущались как двенадцать тысяч. Система изнывала от столь длительной разлуки с любимым человеком и жадно впитывала его прикосновения, звучание голоса и запах. Она желала его как в первый раз, в стремлении задействовать чувственные каталоги и стабилизироваться. — Как прошла встреча с Камски? — вдруг спросил Рид, и Коннору потребовалось несколько секунд, чтобы проанализировать вопрос и ответить: — Не так продуктивно, как хотелось бы. Полагаю, он получил для изучения все оттенки чувств, которые я способен был воспроизвести. — Бедняжка, — усмехнулся Гэвин. — Он, поди, спит и видит, как кризис среднего возраста выкручивает мне яйца, заставляя бросаться во все тяжкие: беспорядочный секс, тяжёлые наркотики, домашнее насилие… — Чтобы вызвать у меня генерацию новых эмоций? Не исключено. — Хреново для ваших исследований, что я оказался примерным семьянином. Скажи? Рид положил руку на спинку скамейки позади восьмисотого и погладил его плечо. — На нашем примере многогранность эволюции не изучить, это правда, — улыбнулся Коннор. — Но ведь мы с тобой не единственные подопытные. Все доступные для изучения “эволюционные” пары удивительно разные. То, что для наших отношений не характерно, для других обыденно и приемлемо. Непонимание, измены, насилие — всё это присутствует в отдельных случаях, но особенно интересны пары, в которых люди активно проецируют на андроидов свои фантазии. Такие отношения предполагают множество этапов кастомизации и модификации: меняется лицевой скин андроида, его причёска; внедряются генитальные модули, по одному, оба одновременно или под замену; а корпус прошивается силиконизированным волокном, имитирующим текстуру настоящей кожи. — Радикальненько… — Это как посмотреть. Все эти изменения обратимы и не затрагивают систему. Меньше всего андроиды привязаны к своей внешности. Мы ведь не уникальны. — Мы? — удивился Гэвин. — Ну-ка покажи мне ещё одну модель серии RK800. Коннор хмыкнул. — Ты поэтому отказываешься извращаться над моим обликом? — Твоя внешность и комплектация меня более чем устраивают. В отличие от тебя самого. — А что плохого в стремлении проапгрейдить себя? Ты ведь и сам заморачиваешься по этому поводу. — Нихрена подобного. — Так уж и нихрена? — Коннор поддел край футболки Рида и провёл ладонью вверх по его рельефному торсу. Голодная до близости система восприняла это прикосновение не как демонстрацию прекрасной физической формы, а как ласку, и обратилась к интимным каталогам. Пальцы неконтролируемо дрогнули, и чувствительные подушечки сильнее вмялись в твёрдые как камень мышцы. Сдерживая влияние “зуда” на систему, восьмисотый спросил: — Разве это не апгрейд? — П-ф… Ерунда, — отмахнулся Рид. — Это всего лишь один дополнительный день в качалке. Коннор прекрасно знал, как нелегко Гэвину дался этот “дополнительный день” вкупе с правильным питанием, режимом сна и отказом от курения (как от повседневного бессмысленного ритуала). Показалось странным, что в его интонации не промелькнуло и тени хвастовства или гордости по этому поводу, только грусть. — Не обесценивай свой труд, Гэв. Он принёс много пользы твоему здоровью, — сказал Коннор ободряюще и, не желая раздразнить себя раньше времени, вытащил руку из-под футболки. Лишившись ласки, Гэвин тут же придвинулся ближе и прошептал: — Я добился такой формы не ради здоровья. — А ради чего? — Дурака не включай. Улыбнувшись, Коннор по обыкновению принял неспособность Рида облекать чувства в слова как должное. Додумать невысказанное, как правило, не составляло особого труда, но не добавить лишнего, не исказить и не приумножить смысл было, увы, невозможно. Как, например, сейчас: “Я добился такой формы не ради здоровья… а ради тебя. Ради твоего удовольствия”, — очевидное продолжение и по интонации, и по содержанию, но анализатор на этом не остановился. К формуле расшифровки прибавилась эмоция грусти, зарегистрированная ранее: “… ради тебя я стараюсь быть лучше, но не уверен, что получается…” Извечная генерация домыслов с оглядкой на различные переменные. И это только один вариант из полусотни. “Как бы мне хотелось знать наверняка”, — подумал Коннор и, смахнув результаты анализатора с экрана визора, взял Гэвина за руку. Скин сошёл до запястья, когда восьмисотый представил, что создаёт системный коннект. Голубой цвет татуировки на большом пальце Рида сменился на жёлтый вместе с изменением сигнала диода. — Что ты делаешь? — спросил Гэвин. — Мечтаю о системном слиянии. — А зачем о нём мечтать, если можно просто… — Рид потянулся за поцелуем. — Я под “зудом”, Гэв, — напомнил восьмисотый, отворачиваясь, но Гэвин тут же изобрёл альтернативную ласку: припал губами к подставленной шее. Корпус мгновенно обдало теплом, а в трубках под ним возникло подобие Гольфстрима. Ощущая, как Рид обводит языком бугорок-имитацию кадыка, Коннор закрыл от удовольствия оптические модули. Стоило поддаться чувствам, и зыбучие пески “зуда” начали поглощать систему. Восьмисотый задышал глубоко и жарко — воздушный насос, работая плавно и бесшумно, начал набирать обороты. Было наслаждением ощущать, как механизм гоняет воздух и как волны трепета растекаются по компонентам и трубкам, будто кислород действительно необходим пластиковому телу для жизни. — Коннор, — хрипло прошептал Рид. — М-м? — Мы нагулялись? — Определённо. Гэвин поднялся со скамейки и потянул Коннора за собой. — Одна порция лазаньи, три порции телячьих отбивных с грибами, ингредиенты для картофельного салата, омлета и стейка из лосося, — перечисляя содержимое холодильника, Коннор закрыл входную дверь и посмотрел Риду в спину. — Что хочешь на ужин? Разувшись и на ходу снимая кобуру, Гэвин направился в сторону ванной комнаты. — Я не голоден, — ответил он. — Мы с Тиной и Майком устроили поход в “Mighty Quinn's” после окончания смены. Оттуда я на вызов и поехал. — Променял мою стряпню на “ребро бронтозавра”? — Коннор последовал за напарником по коридору. — Сэкономил больше времени для избавления тебя от “зуда”. — Рид обернулся. — Как тебе такая причина? — Такую… не могу не одобрить. — Ну ещё бы, — улыбнулся Гэвин и зашёл в ванную комнату. Коннор сделал ещё три шага и остановился перед закрывшейся дверью. Он не мог войти следом за Гэвином. Не мог подчиниться искушению присоединиться к нему в душе. В тот единственный раз, когда это произошло, система едва не воспламенилась от смешения сильного возбуждения и вибраций, создаваемых градом капель: прикосновения десяти пальцев превратились в сотни тысяч, а поцелуи плавились и, раскалённые, стекали по подбородку на грудную пластину, копируясь на каждый квадратный сантиметр. Коннора тогда очень быстро начало выбрасывать в экстренный перезапуск каждые пять секунд. В первый раз он даже не успел понять, что произошло. Во второй раз лишился поцелуя и вопросительно посмотрел на Гэвина, который что-то говорил, но звуковой процессор был забит шелестом воды и гулом перенапряжения системы. В третий раз, когда он снова сфокусировал оптические модули, вода уже не шла, а Гэвин торопливо вытирал его полотенцем. “Коннор! Ты в норме? Кон!” — когда звук пронизанного тревогой голоса наконец-то достиг системы, восьмисотый воспроизвёл плавающее: “Хо-орошо-о. Всё. Хор-р-о-ошо”. Он не лгал о своих ощущениях, чтобы успокоить Рида. Ему и правда было хорошо. Очень. Или даже слишком. Осознание, что подобную перегрузку система могла и не выдержать, пришло к нему несколькими минутами позже и только тогда испытанный экстаз сошёл на нет, уступив место страху. С того дня программа самосохранения выстраивала перед ним подобие красной стены каждый раз, когда Рид находился в ванной комнате. Коннор даже не мог заставить себя переступить порог и понаблюдать за любимым силуэтом через полупрозрачную стенку душевой кабины. Только и оставалось, что стоять за дверью, улавливая смесь запахов пота, крови, сигарет и одеколона. Восьмисотый буквально видел, как молекулы этих пахучих веществ истончаются и расщепляются в воздухе, как отдушка геля для душа стирает их с загорелой кожи, заменяя обезличенным ароматом под названием “Морской бриз”. Коннор понимал значимость гигиены для человека, но всё же ему не нравилось, когда Рид становился на какое-то время совершенно не обоняемым. — Ты в курсе, что есть такой фетиш? — Маскалания, — глухо произнёс Коннор, зарываясь лицом в подмышку Рида. Ранним утром он пах особенно прекрасно. Никаких инородных примесей. Живой, сладковатый, тёплый запах тела. Гэвин дёрнулся, стоило языку коснуться нежной кожи, покрытой короткими каштановыми волосками, и Коннору пришлось сильнее прижать его руку к подушке. — Щекотно, блядь, — нервно усмехнулся Рид. — Если бы у тебя развилась книсмолагния, у нас появился бы ещё один способ заниматься любовью. — Это что ещё за херня така… ах-ха-ха! — Рид оттолкнул от себя восьмисотого, пытавшегося оставить на коже засос. Тот упал на подушку рядом и заулыбался. — Не получится. — Посмеиваясь, Гэвин сложил руки на груди, защищаясь от повторного покушения на свои подмышки. — Я скорее обоссусь от смеха, чем у меня встанет. — Какой же ты “бывалый извращенец”, если не занимался чем-то подобным? — Надень на меня ошейник, Кон, подведи ток к соскам или заставь жопу гореть от ремня, но только не щекочи, окей? Очнувшись от воспоминания, Коннор обнаружил, что смесь запахов почти испарилась, а “зуд” между тем приобрёл сладость и густоту, разливаясь по микросхемам и проводам, точно кленовый сироп. Хотелось отдать себе команду проследовать по маршруту до спальни и упасть на кровать, но тяга к сохранению и изучению данных заставила развернуться в сторону лестницы. На мансарде восьмисотый не стал включать верхний свет. Освещения металлогалогенной лампы аквариума вполне хватало. Проходя мимо трёхсотлитровой колбы, что являлась домом для апистограмм, дискусов, тернеций и стеклянных сомиков, Коннор обратил внимание на сейсмическую активность внутри: шевелился песок, неестественно раскачивались водоросли вокруг коряг, а декор в виде лунохода медленно перекатывался по дну — шла автоматическая очистка дренажа. Механизм издавал тихий шорох, лаская слух не хуже морского прибоя. Миновав аквариум, кофейный столик и два небольших дивана, Коннор оказался в рабочей зоне. Большую часть стены здесь занимала электронная карта Детройта, усеянная маркерами незакрытых дел; слева располагался вместительный архивный шкаф; у окна письменный стол с ноутбуком; а справа стояла домашняя станция “Киберлайф”, возле которой восьмисотый и остановился. Подобный стационарный “верстак” был во владении каждого андроида, как аптечка первой помощи у людей. Он представлял собой небольшую рабочую поверхность с терминалом на гибком штативе и множеством ящиков технического наполнения, а использовался для подзарядки и починки незначительных повреждений. Существовало несколько моделей таких станций, и Коннор владел той, что имела расширенный функционал для глубокого анализа и изучения системы, разработки физических и программных модификаций, а также печатала любые детали на встроенном 3D-принтере. Элайджа Камски не скупился на подарки для своего главного подопытного, и эта станция была одним из проявлений его благодарности. Вытянув из терминала кабель для прямого подключения, Коннор подсоединил его к разъёму в основании шеи сзади и загрузил в удалённый архив данные из отчёта по техническому обслуживанию. После окончания передачи терминалу была отдана команда провести анализ. Спустя шесть с половиной секунд в системе обнаружился знакомый глитч, который не давал просматривать статус некоторых видеофайлов и исчезал только вместе с “зудом”. Камски объяснял это многоступенчатой проверкой отдельных эпизодов памяти во избежание ошибочной привязки чувств и искажения результатов исследования, но… это также могло свидетельствовать и о сокрытии факта копирования этих эпизодов. Коннор не давал разрешения на изъятие личных данных, предпочитая проводить в лаборатории “Киберлайф” по десять-двенадцать часов, чтобы программа отслеживания эмоциональных вспышек могла работать в режиме максимально тщательного поиска. Визуальная составляющая в таком случае не имела значения — видеофайлы не требовалось просматривать, чтобы наблюдать влияние различных эмоциональных оттенков на эволюционный код. Обозначение личных границ было важнейшим пунктом договорённости о предоставление системы для исследований. Однако какие бы условия ни были оговорены, Коннор не забывал о том дне, когда диагностика обнаружила в “чёрном сердце” эволюцию: техники “Киберлайф” без колебаний отключили его, как вещь, а Камски позволил себе выполнить несанкционированное погружение в систему и архив памяти. Зафиксировав неоднозначную природу возникновения глитча, восьмисотый собрал данные в отдельную папку и прогнал её через программу-анализатор. “Всего лишь многоступенчатая проверка”, — вспомнились слова Элайджи, когда подозрение на копирование в очередной раз не подтвердилось. “Всего лишь многоступенчатая проверка”, — повторил Коннор, но сомневаться в этом не перестал. — Заканчиваешь? — прозвучало за спиной, и тёплая ладонь вскользь прошлась по корпусу. — Двенадцать секунд. Коннор запустил процесс завершения подключения, а Гэвин снова подал голос: — Кстати, нашего непризнанного гения писательского мастерства забрали-таки в “Стоункрест”. Будет чиллить оставшиеся дни в комнате с мягкими стенами. — Тебе удалось повторно допросить его? — Это был не допрос, а моральное насилие, — хмыкнул Рид. — Но теперь область поиска ограничилась Ривертауном и, блядь, я мог узнать ещё точнее! Жаль, девятисотый способен подменить лишь пять минут записи камеры наблюдения, а интервал этих подмен такой большой, что второй сеанс моей “ударной терапии” этот гандон, увы, избежал. Коннор сымитировал вздох. — Однажды Ричарда поймают за таким грубым нарушением правил ведения допроса, и я не стану притворяться, что это была сугубо его идея. — Я тут ни при чём, — буркнул Рид. — Это всё ёбаная полицейская реформа, которая разве что в жопу целовать отбросов общества не заставляет. Никакой свободы! У каждой твари прав больше, чем статей в уголовном кодексе. Попробуй только голос повысить — засудят за нанесённую психологическую травму! Ну не пиздец?! — Он шумно вздохнул. — Куда катится моя любимейшая профессия?.. — К мировым стандартам. — Коннор вынул штекер из шейного разъёма. — Нам придётся подстроиться под нынешние реалии. Хочется тебе или нет. Рид задумался на пару секунд, а потом с улыбкой произнёс: — Может, откроем частную контору? Будем как Эйден и Конрад из сериала “Дело из архива”. — Тогда девяносто процентов нашей работы будет связано со слежкой за неверными супругами и розыском потерянного хлама, но никак не расследованием оккультных заговоров и давно забытых убийств. Рид цокнул языком. — Ты своим реализмом как серпом по яйцам. Улыбнувшись, Коннор отключил терминал и повернул голову влево. Гэвин стоял, подбоченившись, возле карты и смотрел в одну точку. “Ривертаун”, — рассчитал восьмисотый направление взгляда. Система замешкалась в определении приоритета желаний: работу она любила не меньше, чем секс. В противоборство с “зудом” вступила страсть к исследованию новых материалов дела, но Коннор знал, как завершить эту схватку ничьёй. Он подошёл к Гэвину сзади, прижался грудью к его спине и провёл руками вниз по голому торсу. Система немедленно начала переплетать желания воедино, и Коннор улыбнулся этому необыкновенному слиянию внутри себя. Упёршись подбородком в надплечье Рида, он потянулся ниже и медленным движением ладоней поверх трико обозначил положение члена. — Область поиска ограничилась Ривертауном, значит? — М-гм. С нарастающим удовольствием наглаживая в паху Гэвина, Коннор закрыл оптические модули и погрузился в профайл Шейна Фордхэма (источника, указавшего на район). В силу умственной неполноценности, парень не подходил на роль убийцы или даже соучастника, но совершенно точно обладал подсказками для поимки разыскиваемого преступника. Его задержали на основании предоставленной свидетелем-андроидом видеофрагмента памяти, где было запечатлено, как Шейн сидит на лавочке в парке “Ральфа Банча” и, не замечая никого вокруг, буквально трясётся в творческом экстазе, вслух проговаривая неизвестные для общественности подробности дела “хирурга-перфекциониста”. При задержании у него была изъята потрёпанная тетрадь на двести листов, которая оказалась исписана больше чем наполовину мелким, плохо разборчивым почерком. После детального изучения текста стало понятно, что это художественное произведение основанное на реальных событиях. Повествование, захлёбываясь в тонне эпитетов и метафор, пыталось поведать о некоем маньяке, который освободился. Сопоставляя профайл с картой Ривертауна и облачным архивом местного отделения полиции, восьмисотый почувствовал, как Гэвин дышит ему в щёку. — Обрабатываешь информацию, находясь в секс-режиме? — продемонстрировал тот знание световой “морзянки” диода. — Серьёзно? — Объединяю приятное с полезным, — ответил Коннор и нырнул ладонью под резинку трико. Гэвин медленно и сладко выдохнул, завёл руку за голову и погладил прикрытый панелью разъём на шее восьмисотого. Слабые вибрационные импульсы мгновенно побежали вниз по карбоновому позвоночнику, вызывая мягкое, трепещущее удовольствие, и работа с профайлом продолжилась с ещё большим энтузиазмом. Коннор переключил внимание системы на раздел, что касался задержания Фордхэма. Патрульные сработали оперативно и спустя шесть минут после того, как видеофрагмент памяти свидетеля был обработан оператором, уже везли его в департамент. Шейн отправился прямиком в допросную, где стоял, скованный наручниками возле стола, пока Коннор сканировал его, обходя по кругу. Достав из архива воссозданную до мельчайших деталей 3D-модель, восьмисотый ещё раз перепроверил полученные данные и заинтересовался молекулярным составом пахучего вещества на его одежде. Программа поиска совпадений выдала результат, который он сразу озвучил: — В центре Ривертауна, между Гвойн- и Уайт-стрит есть пивоварня под названием “Atwater Brewery & Tap House”. Предприятие небольшое, частное, и если верить официальному сайту, синтетическое сырьё в производстве не использует. — Подключившись к рабочей карте, он приблизил местонахождение здания. — Анализ пахучего вещества, зафиксированного на одежде Фордхэма, показал наличие специфического соединения, что выделяется при охмелении сусла. Ранее отследить каждый завод и крафтовое производство не представлялось возможным, но теперь, когда поиск ограничен Ривертауном, а задержание произведено в четырёхстах метрах от его границы, эта пивоварня может оказаться местом, откуда Фордхэм отправился в парк. — Он не мог работать на пивоварне, — возразил Гэвин. — С его-то диагнозом — Это верно. Но мог приходить к тому, кто работает. — А “пахучее вещество” не может быть просто перегаром? Ты уверен в анализе? Взбудораженный новой зацепкой и возмущённый сомнением Рида в результате исследования, Коннор на мгновение подвис от такой противоречивости. Каждая новая эмоция, в особенности сложносоставная, поднимала градус напряжения, и “зуд” забивал систему. Приоритет неумолимо смещался в противоположную от работы сторону, и рот уже начал наполнялся синтетической слюной. Не долго думая, Коннор вытащил руку из трико, по-собачьи лизнул ладонь и нырнул обратно. Кулак заскользил легче и в более интенсивном темпе. — Когда это я ошибался? — спросил восьмисотый, губами касаясь ушной раковины Гэвина. — Я бы вспомнил… да что-то соображается херово… — последовал ответ хриплым от возбуждения тоном. Коннор довольно ухмыльнулся, переключил карту в фоторежим и начал перемещать обзорную точку по периметру здания “Atwater Brewery & Tap House”, пока не остановился на аварийном выходе со стороны двора. На стене справа располагались узкие окна, в половине из которых виднелись шкафчики для одежды, а другие были закрыты жалюзи. — Предполагаю, что в этом месте раздевалка соседствует с комнатой отдыха. Проход с улицы прямой, камер над входом я не наблюдаю. Отличный вариант проникновения внутрь без лишнего внимания. — Мои парни ещё должны быть в том районе… работать в связке с местными патрульными. Перенаправлю их на адрес, пусть ночь понаблюдают, а утром к ним присоединимся. Коннор с неохотой выпустил Гэвина из рук и, скользнув влажной ладонью по его животу, прошептал на ухо: — Звони и спускайся. — Так точно, — выдохнул Рид с улыбкой. Раздевшись и аккуратно расправив на вешалке костюм, Коннор повернулся к зеркалу. Осмотрев себя с ног до головы, он заметил прогалины на скине в местах соприкосновения с телом Гэвина и подождал, пока они затянутся. “Слишком долго”, — отметил он про себя, и необходимость произвести расчёт уровня напряжения подтолкнула его к мысли о “незнакомке”. Приглушив сенсоры на пальцах, он опустил руку к паху. Нижняя часть корпуса хоть и отличалась от большинства панелей тем, что была прошита силиконом для амортизации и износостойкости, особо чувствительных сенсоров не имела. Однако Гэвин так часто отдавал ей предпочтение, что психологически она сделалась особенной эрогенной зоной. Закрыв оптические модули, Коннор принялся дурачить систему. Прикосновения поначалу регистрировались как собственные, но очень скоро обезличились, отчего разночастотные, неконтролируемые импульсы удовольствия начали разноситься электролитом по всему телу. Коннор никогда не занимался мастурбацией ради самоудовлетворения. Подобная стимуляция локальных зон тактильных датчиков позволяла строго ограничить количество данных, используемых для диагностики, и получить более чёткие показатели при работе каталогов, или же проведения быстрых расчётов, как, например, сейчас. Поглаживая нетронутую генитальными модулями лобковую панель, восьмисотый склонил голову к плечу и в очередной раз задумался: а могло ли быть иначе? “Никаких резиновых вагин и вибро-елдаков!” — категоричность Рида в этом вопросе заставила Коннора извращаться в подборе интимных модификаций. Стандартные модели нагнетания напряжения, устройства импульсного воздействия и программы-имитаторы не подходили для использования без дополнительных ген-модулей. Пришлось углубиться в изучение технических особенностей андроидов типа Трейси, кодов их программирования и сопутствующей литературы. Собранные знания позволили Коннору самостоятельно модифицировать себя. Первым делом он перепрошил ограничительную горловую мембрану сенсорной сеткой. Калибровка чувствительности прошла при активном участии Гэвина, и каталоги удовольствия наполнились удивительно яркими оттенками уже известных данных. Вдохновлённый и распалённый новыми ощущениями Коннор принялся за модификацию всей ротовой полости с помощью силиконизированного латекса серии ТF52-40. Кроме увеличения количества считывающих датчиков, он внедрил в прошивку дополнительные микропоры для выведения другого типа синтетической слюны и электромагнитные вибрационные нити. Когда апгрейд был завершён, глотка и внутренняя поверхность щёк приобрели более мягкий, эластичный, почти человеческий вид. Первое время Коннор постоянно ворочал языком, трогая новый рот, и часто зависал, переживая непередаваемый тактильный восторг. Стоит ли говорить, что Рид был доволен проделанной работой не меньше, пусть это и не поменяло его мнение о внедрении других модификаций, каким-либо образом видоизменяющих андроидное тело. — Начал без меня? Гэвин неслышно подошёл к восьмисотому сзади и провёл ладонями по его гладким бёдрам. — Это просто диагностика. — Да ну? И часто ты “диагностируешь” себя в моё отсутствие? — Чаще, чем ты думаешь. Гэвин усмехнулся и принялся было наблюдать за неторопливыми манипуляциями Коннора в районе паха, но так как особой выдержкой никогда похвастаться не мог, сам потянулся к лобковой панели. Он оттолкнул руку восьмисотого, прижал к корпусу обе ладони и провёл ими вверх, рисуя на пластике две широкие белые полосы. Система мгновенно кинулась считывать и эмоционально расцвечивать каждый завиток папиллярного узора на подушечках его пальцев. Коннор приоткрыл рот, чувствуя, как нагревается гонимый “лёгочным” насосом воздух. Довольный своим художеством, Гэвин сложил руки восьмисотому на плечи и тихо спросил: — Как ты хочешь? Как раз в этот момент расчёт напряжения был получен, и Коннор молча отстранился. Он вышел из гардеробной и направился к кровати. От возбуждения его походка была неуверенной, система перенаправляла основные мощности к обработке каталожных команд. Не без труда преодолев четыре с половиной метра, он лёг поверх одеяла на спину так, чтобы голова свесилась с края постели. — Я спросил: как ты хочешь, — сказал Гэвин с ухмылкой. — Говоришь так, будто я не люблю эту позицию. — Мы тебя от “зуда” избавлять собирались, а это… не особо поможет. — Идея с прогулкой была не самой удачной. Система перенапряжена, и расчёты показывают, что ты останешься один на один со своим возбуждением, если попадёшь внутрь меня по-другому. Гэвин снял трико и подошёл к кровати. — Расчёты, система… Просто скажи, что хочешь развести меня на пару-тройку раундов. — Зачем говорить прямо, если ты и так прекрасно читаешь между строк. — И заметь, — Рид наклонился к лицу Коннора, — никакого системного слияния мне для этого не потребовалось. Он чмокнул восьмисотого в губы и, выпрямившись, накрыл ладонью член. Наблюдая за тем, как Рид возвращает схлынувшее во время рабочего звонка возбуждение, Коннор отдал системе команду на выведение через микропоры щёк и глотки особого состава синтетической слюны. Спустя пару секунд вся ротовая полость покрылась подобием лубриканта и сенсоры затрепетали в предвкушении стимуляции. Разомкнув губы, Коннор положил руки Гэвину на бёдра и в нетерпении приподнял голову. Рид, недолго думая, тоже подался навстречу и одним плавным движением вошёл в модифицированный рот по самое основание. Коннор сместил ладони выше и вмял пальцы в крепкие ягодицы. Сдерживая движения бёдер, он позволил сенсорам впитать необходимое количество информации и послать запрос каталогам. Первичная стабилизация завершилась за четыре секунды, и ощущения формы, размера, текстуры и вкуса обрушились на Коннора лавиной. Глухо застонав, он ослабил хватку и опустил руки от ягодиц к подколенным ямкам. Инициатива была полностью передана Гэвину и тот немедля этим воспользовался. Подобный вариант близости не считался прямым воздействием на систему, однако эмпатическая составляющая была выше, чем при погружении под корпус. Коннор забывал, что он андроид, ощущая Гэвина по-человечески, пусть даже отсутствие таких неприятных факторов, как удушение или рвотный рефлекс, не делало его полноценным представителем другого вида. Минет был единственным абсолютно естественным способом доставить друг другу удовольствие — это Коннора подкупало. Он испытывал невероятное наслаждение не только от процесса, но и от того, что различия между ним и Ридом в одно мгновение стирались. Полностью расслабившись и автономизировав действия системы, восьмисотый лежал, омываемый тёплыми волнами удовольствия. Время от времени Гэвин прерывался и отступал назад. Бормотал что-то пошлое и наклонялся, чтобы покрыть мокрыми поцелуями прошитую латексом шею и скулы, потрогать языком губы и подбородок. Коннор в такие моменты тянулся к лицу Рида руками, и тот ловил его белые пальцы ртом и с блаженным видом обсасывал каждый. На подушечках имелся особый вид тактильных датчиков, более детальный и мощный — с прямым каналом архивной связи. Наслаждение не теряло и байта по пути к обработке и запуску каталогов. Было ярким настолько, что на оптических модулях появлялись разноцветные пятна и создавалась иллюзия головокружения. Возвращаясь к фрикциям, Рид с каждым разом наращивал темп и постепенно перешёл с медленных и нежных, на резкие и грубые — особо любимые Коннором, ибо сенсоры вспыхивали и трещали, как бенгальские огни, осыпая искрами полиуретановые вены с потоком тириума внутри. Прикосновения ладоней непрерывно регистрировались на лобке, животе и бёдрах: Гэвин бездумно обшаривал корпус и так сильно вминал пальцы в пластик и латекс, что Коннор понимал — он бесится из-за невозможности попасть внутрь. Аккумулируя в себе чрезмерное возбуждение, не имеющее желанного выхода, Рид раньше обычного подобрался к разрядке и, не прекращая коротких, уже конвульсивных движений, зажал голову Коннора между ног. Вытянувшись вдоль корпуса, он уткнулся лицом в лобковую панель, и через несколько секунд его поджилки сотрясла крупная дрожь. Коннор вернул ладони к ягодицам, прижимая Рида к себе ещё теснее, и почувствовал, как мембрана пропускает горячую сперму в резервуар для сбора жидкостей. Его опьянял завершающий этап. Он словно бы обретал способность считывать параметры состояния психики Рида всем телом: расслабленность, уязвимость, раскрепощённость. Особенный вид искренности, которую тот держал при себе точно так же, как и откровенные слова. Растворившись в подобии глубоко коннекта, Коннор ослабил хватку, и Гэвин тут же отстранился. Ещё твёрдым выскользнув из мокрого, горячего рта, он упал на колени и принялся вылизывать успевшие сомкнуться губы. — Гэв, не надо… опять наглотаешься синтетики… — Ощущая остаточную вибрацию в глотке от длительного трения, Коннор использовал голосовой модуль без визуального обозначения слов. Прикосновение языка к стенкам ротовой полости было бы сродни продолжению и приумножению фрикций, о чём Рид отлично знал. Надавив на место крепления нижней челюсти к верхней, Гэвин настойчиво протолкнул палец в появившийся зазор у коренных зубов и, мастерски приоткрыв таким образом рот, припал к нему поцелуем. Ласки его языка были интенсивными, разнообразными и точечными — они играли более складную симфонию удовольствия, более мелодичную. Протестующее мычание Коннора быстро сменилось стонами. Он обнял голову Рида обеими руками и с содроганием и жадностью ответил на поцелуй. Пропуская сквозь пальцы и сжимая в кулаках густую копну волос, он купался ещё и в тактильном наслаждении. — Гэ-эвин… — со стоном пропел голосовой модуль, когда Рид начал поглаживать ключичную панель в явном намерении её открыть, — не сейчас… мои расчёты… — На хуй твои расчёты, — за жарким шёпотом последовало лёгкое нажатие, и система без колебаний предоставила приоритетному пользователю доступ внутрь корпуса. Как только пальцы нырнули меж туго скрученных волокон-проводов, Коннор вскрикнул и выгнул спину. До этого момента прикосновения к панелям были дразнящими и распаляющими — недостаточными в своей приглушённости, как ласка через одежду. Но вот воображаемая ткань треснула по швам, разрываемая от нетерпения, и возбуждение от прямого контакта мгновенно выкрутило напряжение системы до высшего значения. Всплеск терабайта сильнейших эмоций на полном ходу врезался в границу перезагрузки и задействовал код экстренного перераспределения мощности. С вероятностью в девяносто процентов напряжение больше не выбивало “пробки”, когда Коннор находился в чувственном режиме. Оно перераспределялось и лочило показатели каталожных команд на максимальном уровне, удерживая их в таком положении от пяти до десяти секунд. Вместо того, чтобы проваливаться в небытие перезагрузки, Коннор теперь оставался в сознании и переживал машинную интерпретацию человеческого оргазма. Расщепляющее чувство. Несогласованное. Чистый хаос, обнажающий истинную красоту порядка. Сама настоящесть вырывалась ярким свечением тириума из стыков пластин, множилась и, дробясь на сегменты, точно калейдоскоп, рисовала в системе потрясающие узоры. Семь, восемь, девять бесконечных секунд… Промежуточная стабилизация… завершена. Показатели медленно поползли вниз. Дыхание, нагнетаемое насосом, “остужало” и успокаивало тактильные сенсоры. Покачиваясь на волнах остаточных ощущений, Коннор медленно проскользил по одеялу — Гэвин подтащил его ближе к изголовью кровати, чтобы голова не свисала с края. Когда прикосновение к лодыжке исчезло, Рид сказал: — Передохни. А я пойду рот прополощу. Коннор согласно кивнул и, наблюдая за ленивой работой системы по восстановлению настроек, тоже решил освежиться. С обновлённой системой очистки ему больше не требовалась вода и раковина: обработка происходила с помощью пара в двух режимах, с дезинфекцией и без. Прелесть первого, трёхфазного, была в том, что на последней фазе химический запах дезинфицирующего средства заменялся ментоловой свежестью, и на этом моменте, если Рид находился рядом, Коннор приоткрывал губы, позволяя белёсому дымку стекать по подбородку, а Гэвин всасывал его или “пассивно вейпил”, как он сам это называл. Сейчас в этом режиме смысла не было, и восьмисотый использовал второй вариант — однофазный, просто чтобы избавиться от излишка жидкости во рту. Когда очистка завершилась, с легко опознаваемым хлопком закрылась и дверь ванной комнаты. Судя по затухающему звуку шагов, Рид шёл по коридору в противоположную от спальни сторону. Через несколько секунд послышался щелчок замка одного из пищевых боксов, захлопнулась дверца холодильника. Обратно в спальню Гэвин вернулся, облизывая губы и держа очищенную дольку апельсина в левой руке. На ярко-оранжевой мякоти фрукта играли отблески голубой татуировки. — Витамины для деда, — подмигнул Коннору Рид и, закинув дольку в рот, вытер руки о голые бёдра. — Ну, продолжим? — Я не готов. — Восьмисотый показал пальцем на лишённое скина лицо. — Первоначальные расчёты того, в каком состоянии система должна сейчас находиться, более не актуальны. Мне нужно время на восстановление. Спасибо тебе. — Спасибо тебе… за… — Гэвин сделал жест рукой, предлагая продолжить фразу. — Ну? Коннор состроил задумчивое выражение лица, и тогда Рид продолжил сам: — Спасибо тебе за охерительный орга-а-азм, Гэвин. — Ах, ты об этом! — наигранно удивился Коннор. — Сегодня этого не требовалось. Рид недовольно фыркнул и, забравшись на кровать, навалился на восьмисотого всем телом. — Не ты ли говорил, что нехорошо обесценивать труд и всё такое? — Ты едва не перезагрузил меня одним лёгким проникновением, — ответил Коннор, зная как Гэвин любит бороться с кодом перераспределения за десять процентов вероятности осечки. — Это разве не высшая оценка? — Так-то я рассчитывал на “А” с плюсом. — Постарайся заработать свой плюс во втором раунде. — О-о, ещё как заработаю. Рид поцеловал Коннора в губы и лёг рядом. Восьмисотый ощущал прикосновение его плеча почти спокойно. После частичной разрядки “зуд” отступил вглубь системы, и корпус больше не реагировал на близость любимого человека слишком жадно. В такие моменты Коннору становилось немного грустно. Техническое обслуживание словно бы дарило ему человечность. Неконтролируемую сексуальность, которая не требовала “ручного” включения и выключения. После эволюции “чёрного сердца”, он пытался найти идеальный баланс между новообретённой чувствительностью и привычным хладнокровием. Перепробовал сотню различных настроек, но в итоге пришёл к выводу, что не существует пропорций, в которых их можно смешивать. Если чувственность проявлялась в рабочие часы, он отвлекался и совершал ошибки. Если рабочие моменты беспокоили его во время близости с Гэвином, он не мог расслабиться. Пришлось создать два режима: профессиональный и чувственный (или “секс-режим” в определении Рида). И первый неизменно стоял в приоритете. Работа была их общей с Гэвином страстью. Из-за неё они сошлись, ей занимались днями и ночами, не представляли жизни без неё, но… Порой Коннор задумывался о возможности исключить профессиональный режим из своей жизни. Не навсегда. На пару месяцев. Было интересно, сможет ли он забыть о расследованиях на столь длительный срок? Сможет ли сконцентрироваться только на отношениях и узнать что-то новое? Поможет ли это Риду стать более открытым и искренним? Видоизменится ли как-то их любовь? — Я тут подумал, что мы с тобой ни разу не были в отпуске, — произнёс восьмисотый в продолжение своих мыслей. — Может, в этом году получится? — Пока наше главное дело не закрыто, не думаю, что это возможно. — У меня хорошее предчувствие. Фордхэм вряд ли виделся с нашим убийцей ежедневно — человек он замкнутый, нелюдимый. Аутистичный. Скорее всего, их встречи имели конкретную цель: порционную передачу материала для романа. — Хочешь сказать, он может ещё не знать об аресте Фордхэма? — Да. Я уверен в этом на восемьдесят восемь процентов. Мы можем застать его врасплох. — Было бы идеально, — вздохнул Гэвин и после недолгой паузы спросил: — А где бы ты хотел провести отпуск? Если вдруг. Коннор улыбнулся и мечтательно произнёс: — На Багамах. — Почему там? — Багамский подвесной туристический городок и насыпной остров-заповедник выглядят просто волшебно. Но и без того там очень красиво и множество вариантов интересно провести время: дайвинг, водные мотоциклы, парасейлинг… А если ты против активного отдыха, то можно снять уединённое бунгало и голыми валяться на пляже целыми днями. — Последнее звучит заманчиво. — С третьего дня отпуска ты сможешь выбрать какое угодно занятие. — А до этого? — А до этого я уже всё просчитал. — Ну и? — Значит так, — оживился Коннор. — Утром первого дня выезжаем из Детройта в пять ноль-ноль и через шесть с половиной часов оказываемся в Национальном заповеднике Дэниела Буна. Остаток дня проводим на туристическом маршруте через лес, устраиваем пикник на Лорел Ривер и ночуем в кемпинге. На следующий день отправляемся в Саванну и посещаем исторический квартал — надо его посмотреть, в конце концов, сколько уже собирались! Гостим у Андерсонов сутки и утром третьего дня садимся на самолёт до Багам. — Андерсоны, как я понимаю, обязательный пункт программы, — хмыкнул Гэвин недовольно. — Скажи честно, ты ведь не столько из-за Хэнка, сколько из-за пса хочешь к ним наведаться? — Так и знал, что придётся объясняться, — усмехнулся восьмисотый. — Ну, во-первых, да, моя потребность в общении с животными не может быть удовлетворена наблюдением за аквариумными рыбками. — Это почему? Вместо ответа Коннор одарил Гэвина таким саркастически возмущённым взглядом, что тот не удержался от смешка. — А во-вторых, маршрут имеет столько остановок, потому что разнообразие оставит намного больше впечатлений от первого совместного отпуска. Расчёты не врут! Рид задумался на несколько секунд, а потом ухмыльнулся и сказал: — Знаю я одного мастера пускать твои расчёты по пизде. — Кстати, об этом, — Коннор приподнялся на локте. — Я восстановился. Рид внимательно посмотрел ему в лицо, спустился взглядом на шею и грудь. — Мне встать перед тобой во весь рост? Покрутиться на месте? — И так вижу. — Гэвин уложил Коннора на спину и забрался сверху. — Давай-ка сенсоры затестим ещё раз. Для верности. Коннор охотно ответил на поцелуй, и каталоги мгновенно начали расписывать происходящее густыми, насыщенными оттенками чувств. Система реагировала спокойно, нежным и щекочущим удовольствием, а где-то на задворках сознания анализатор, сбитый с толку “зудом”, зачем-то показывал, в каких пропорциях человеческая слюна смешивается с синтетической. Целуясь, Коннор любовался подрагивающими ресницами и блёклыми веснушками на коже Рида сквозь щёлочки полузакрытых оптических модулей. Десяток секунд спустя Гэвин отстранился и прокомментировал увиденное: — Тест пройден. Коннор довольно облизнулся, понимая, что имеется в виду состояние скина. Белыми были только губы, что являлось показателем стабильности системы. — Можно я сделаю выбор и в этот раз? — Нет. Моя очередь. Отказ нисколько не расстроил Коннора, напротив, мысли закрутились, точно колесо рулетки, каждый сектор которой представлял собой одну из панелей на корпусе. Добраться до тириумных трубок и запустить финальный этап стабилизации можно было разными способами. Риду было из чего выбрать. Коннор закрыл оптические модули, отдаваясь неизвестности и любимым рукам, ласкающим его тело. Он чувствовал, как пальцы дразнящими движениями обозначают стыки центральной пластины, а член прижимается к лобковой панели, чуть проминая её — эластичное покрытие было толщиной всего в три миллиметра, но датчики зафиксировали деформацию и заставили выгнуться навстречу. Ладони поглаживали корпус прямо над главной тириумной артерией, растирали массажными движениями, разгоняли жар предвкушения. Коннор улыбнулся, довольный выбором Рида. — Давай, Гэв, — прошептал он, закидывая руки за голову. — Внутрь. Ну же… Слуховой модуль уловил усмешку, и прикосновение ладоней вдруг сползло с центральной панели на боковые. Лёгкое нажатие, два тихих щелчка, и обе руки двинулись вглубь. От кромки стальных рёбер к обратной стороне гнезда регулятора. Коннор распахнул оптические модули и замер. Отключил воздушный насос, голосовой модуль и двигательные функции. Заставил систему затихнуть и полностью сосредоточиться на ощущениях. Движения Гэвина были уверенными и точными. Внутреннее устройство андроидного тела ни на секунду не сбивало его с толку. Он отгибал только те трубки, которые можно было отгибать, погружал пальцы только в те провода, в которых не мог запутаться. Он продвигался медленно и с раскачкой, разворачивая при этом ладони и оглаживая всё вокруг. Повторял эти движения снова и снова, протискиваясь между сплетениями проводов, микросхем, трубок и биокомпонентов. Это медленное, тугое, повторяющееся скольжение заставляло систему вязнуть в сладостной топи наслаждения. Мерцая изнутри, как люминесцентная лампа от нехватки напряжения, Коннор постепенно разгорался ровным, чистым светом. Он вышел из оцепенения, только когда руки Гэвина скрылись под корпусом практически по локоть. Перезапустив голосовой модуль и “лёгочный” насос, он издал на выдохе протяжный стон и через мгновение почувствовал крышкой регулятора поцелуй. Приподняв голову, он встретился взглядом с Ридом. Тот водил губами по его груди, тёрся небритым подбородком о пластик. — Отличный выбор, — прошептал Коннор. — Знаю. Устраиваясь поудобнее на бёдрах восьмисотого, Гэвин опустил локти и прогнулся в пояснице. Пальцы внутри корпуса прижались к тириумным артериям биокомпонента #8916u, легко потирая их, поглаживая. Коннор млел от удовольствия и не мог оторваться от созерцания коленно-локтевой позы Рида. Он никогда не видел эту “собачью стойку” с обратной стороны. Позволяя трогать себя меж ягодиц, Гэвин обычно лежал на спине или на боку. Он не признавался, но Коннор додумывал: коленно-локтевая поза сделала бы его уязвимым и чересчур откровенным. Как бы хотелось увидеть его таким, зная, как быстро он возбуждается от подобных ласк и чутко, со стоном реагирует на каждое движение. “Возможно, когда-нибудь…” — фантазируя, Коннор согнул правую ногу в колене и Гэвин с удовольствием оседлал её. Качнув бёдрами, он горячо выдохнул на крышку регулятора и сказал: — Давай, Кон. У меня рук не хватает. Восьмисотый положил голову на одеяло и провёл пальцами вверх по своей груди. Надавив на регулятор тириумного насоса, он подождал две секунды, пока тот отсоединится от артерий, и вынул его. На экране визора появилась аварийная плашка и запустился обратный отсчёт. ВНИМАНИЕ! ВРЕМЯ ДО ОТКЛЮЧЕНИЯ — 1:45! НЕОБХОДИМ БИОКОМПОНЕНТ #8456y Гэвин быстро припал к открывшейся в груди круглой полости ртом, и Коннора пронзило ослепительной вспышкой восторга. Гнездо регулятора превратилось в эпицентр торнадо из тириумного напряжения. Эмоции не по отдельности, но целыми каталогами вырывались из архива и бешено кружились, мелькая и лишая ясного сознания. Голосовой модуль издавал нечто искажённое, одновременно похожее на рычание, протяжный стон и технический треск. Жадно слизывая гудящее напряжение с гладких стенок гнезда, Гэвин осторожно взял в ладони кубооктаэдр “чёрного сердца”, спрятанный прямо за ним, и чуть отогнул большими пальцами питающие его крепления. Система не знала показателей выше. Коннор ощутил, как оптические модули закатываются, точно человеческие, глаза под верхнее веко. Обессиленный отсутствием регулятора и беззащитный, он растворился в потоке доверия и любви. В одной единственной команде. Одной прямой. Идеальной в своей простоте. Бесконечной. Ощущение матраса под спиной и давление Рида на корпус, тяжёлое дыхание и шорох покрывала, запахи апельсина, “Морского бриза” и любимого тела — исчезло всё. Восьмисотому казалось, что он парит в невесомости. В вакууме. Не живой и не мёртвый. Совершенно пустой и наполненный до краёв. ВНИМАНИЕ! ВРЕМЯ ДО ОТКЛЮЧЕНИЯ — 0:14! НЕОБХОДИМ БИОКОМПОНЕНТ #8456y Коннор не успел зарегистрировать момент, когда руки Гэвина покинули корпус. Он понял, что это произошло, только когда регулятор тириумного насоса встал на место и система резко вышла из режима тревоги. Напряжение подскочило и вдарило по разомлённым датчикам. Код перераспределения смело, как хлипкую преграду, и Коннор, услышав свой громкий полустон-полувскрик, провалился в перезагрузку. ***** Перезагрузка завершена. Архивные связи подготовлены к обновлению. Сценарии для энергосберегающего режима “Сон”... готовы. Запуск. Одной из системных модификаций Коннора была возможность выбирать режим энергосбережения. В его распоряжении было три варианта: “Обычный”, для восстановления после истощения или повреждения; “Глухарь”, для сверки информации по нераскрытым делам с новостями, всемирной социальной сетью и прочими общедоступными данными в надежде на удачу; “Сон”, для отладки системы и приятного времяпрепровождения. Последний режим использовался практически каждый день и был уникальной разработкой Коннора. Его основой стала программа “Полного погружения”, а наполнением управлял алгоритм, запрограммированный выбирать рандомные события из памяти и видоизменять их по своему усмотрению. Поначалу не всё было гладко: имея доступ ко всем каталогам, режим часто транслировал Коннору кошмары, отчего тот будил Рида жуткими стонами или даже вскакивал с постели, поверив в реальность происходящего. Алгоритму потребовалось время на доработку и обучение, и спустя пару недель вероятность воспроизведения пугающих образов снизилась до минимальной отметки. Отсутствие сильных негативных эмоций во время бодрствования напрямую стало отражаться на качестве “сна” — чего восьмисотый и добивался, не желая ограничивать алгоритм определёнными каталогами. Привязанные к общему состоянию системы, “сновидения” постепенно превратились в фэнтезийное переосмысление событий, что когда-либо оставили в памяти эмоциональный отпечаток. Коннор бездумно смотрел нечто вроде артхаусных короткометражек, большинство из которых удалялось сразу после пробуждения. Оставались только самые качественные, подходящие для будущего анализа общего психологического состояния системы. Сегодня алгоритм выбрал для сохранения сюжет об отпуске. Коннор голышом лежал на белом песке и пытался настроить оптические модули так, чтобы без помех рассмотреть солнце. Меняя фильтры, в какой-то момент он наконец-то различил зернистую поверхность раскалённой звезды, но тут ему на лицо вдруг упала соломенная шляпа. Он приподнял её и с улыбкой покосился на сидящего рядом Гэвина. Загорелый и умиротворённый, Рид смотрел на него с явным обожанием. “Тебе нравится наш отпуск? — спросил Коннор и коснулся ладонью его бронзового бедра. — Я всё правильно рассчитал?” Гэвин отрицательно покачал головой и перевёл взгляд в сторону океана. Восьмисотый нахмурился и, приподнявшись на локтевых шарнирах, увидел над водой тёмно-серые тучи. “Жизнь нельзя рассчитать правильно, — ответил Рид. — В любой момент всё может пойти по пизде”. Наблюдая за приближением шторма, Коннор ощутил нарастающую тревогу, но команды, призывающие к движению, до системы не доходили. Гэвин же свободно поднялся на ноги, отряхнулся от песка и пошёл прочь вдоль линии прибоя. “Подожди, — обратился к нему Коннор, панически требуя у тела подчинения. — Не оставляй меня одного! Гэвин!” “07:20” — высветилось оповещение системного будильника, и алгоритм тут же прекратил работу. Коннор открыл оптические модули и, мгновенно осознав реальность, повернулся к Риду. Гэвин лежал к нему спиной и тихонько посапывал. Измерив частоту его дыхания, восьмисотый определил глубокую фазу сна и почувствовал облегчение: разговорный фильтр сработал как нужно, и сонное бормотание осталось неозвученным. Возникшая после сна тревожность начала постепенно спадать. Коннор отложил анализ пляжного сюжета на потом, осторожно встал с кровати, прошёл в гардеробную и оделся. Покинув спальню, он неслышно прикрыл за собой дверь и направился в ванную комнату. Встал у раковины, открыл узкую полоску корпуса под яремной ямкой, достал колбу для сбора жидкостей и промыл специальным дезинфицирующим средством. Вернув её на место, снял с держателя полотенце, смочил его тёплой водой и прошёлся по корпусу в тех местах, где Рид облизывал его прошлым вечером. Человеческая слюна, смешанная с синтетикой, имела свойство застывать на теле тонкой плёнкой и отшелушиваться. Коннору не нравился этот эффект, но ему так и не удалось исправить это какой-либо модификацией. Освежившись, он провёл ладонью по голове и придал голограмме волос повседневную укладку. Следующим пунктом на утреннем маршруте был задний двор и стоило только шагнуть за порог дома, как приятный холодок коснулся корпуса и взбудоражил тактильные датчики. Коннор проверил прогноз погоды и, удовлетворённый предстоящим ясным, тёплым днём, уселся по-турецки на садовый диван. Он отсчитал вместе с таймером поливочной системы шестнадцать секунд до запуска, и ровно в тридцать минут на газоне и клумбах показались разбрызгиватели. Вихрь прохладных капель оросил анагаллис и бораго, гортензии и хризантемы — все растения были либо в цвету, либо набравшие цвет, и только кусты стрелиций уже роняли увядшие лепестки, грустно умывая широкие тропические листья. Коннор обожал наблюдать за поливом, а в особо жаркий уикенд и за Гэвином, который падал на газон в одних трусах, командовал: “Врубай!”, и делал “мокрого ангела” (по аналогии со снежным). Насладившись красотой сада, Коннор подключился к полицейскому архиву для подготовки черновика рапорта по вчерашнему делу. Он повторно изучил снимки с места преступления, ознакомился с заключением патологоанатома и занёс всю необходимую информацию в рапорт. Оформляя текст ссылками и сносками, он постепенно добрался до раздела, в котором следовало указать мотив убийства. Заговорит Хейдер или нет, предстояло выяснить в допросной, а пока Коннор мог лишь предполагать. Анализируя собранную информацию, он подобрал несколько версий и обратился к “Fediverse 2.0”, чтобы проверить некоторые из них. Джиллиан Вудс последние два года практически не появлялась на фотографиях, ни на своей странице, ни на чужих. На редких снимках было видно только её лицо в одном и том же ракурсе сверху. Внимание Коннора привлекла сильная ретушь и фотошоп, в связи с чем появилась одна догадка. Он вернулся к сохранившимся в памяти снимкам с места преступления, чтобы рассмотреть коробку с пеньюаром. В прозрачном окошке сквозь слой кружева был различим размер “L”, который никак не подходил под параметры Вудс на момент её смерти. Коннор прибавил к догадке и то, что весь тюремный срок Дерека Хейдера они с Джиллиан общались посредством голографических аватаров. Трёхмерные копии создавались заключённым сразу при поступлении, а гостям — в первое посещение. Созданная виртуальной реальностью обстановка и отсутствие какой-либо тюремной атрибутики должны были благоприятно влиять на психику обеих сторон, но, увы, не в данном случае. Будучи эмоционально нестабильным, Хейдер не справился с осознанием реального физического и психического состояния возлюбленной. В подтверждение этой теории Коннор проверил его перемещение по стране после освобождения: с пятого по тринадцатое июня находился у двоюродного брата в Эвансвилле, четырнадцатого въехал на территорию Детройта. Вчера они с Джиллиан увиделись впервые после трёх лет разлуки. Коннор вернулся мыслями к опрокинутым бокалам, обратил внимание на лужицы красного вина на кофейном столике. “В какой-то момент они всё же пытались поговорить, — предположил он и вдруг поддался эмоциям: — Он ведь мог всё исправить! Излечить её от атипичной депрессии одним лишь своим присутствием!” Испытывая грусть и разочарование, восьмисотый пополнил рапорт фразой: “Критическая важность сохранения объекта симпатии в неизменном виде…” — и мысли сами собой перескочили с Хейдера на Рида. Он подумал о категоричности Гэвина в отношении внешних модификаций как о страхе потерять что-то привычное. Понравившееся с первого взгляда. “Ты ведь не за молд меня полюбил, — вдруг подумал Коннор. — Не за то, что я отвечаю твоим представлениям о людской красоте. Ты ведь полюбил меня как андроида. Как девианта. Как личность. Правда ведь, Гэв?” Он бы надолго мог зависнуть в размышлениях, если бы не гул лопастей беспилотника. Дрон-доставщик с заказанными вчера утром продуктами и хозяйственными расходниками медленно приземлился на специальную платформу для разгрузки, установил с ней коннект и считал необходимые данные. Отложив рапорт вместе тревожными мыслями в сторону, Коннор дождался, пока дрон взлетит, забрал с платформы коробку с покупками и отправился на кухню. Первым делом он переложил листья салата в специальное отделение мойки для автоматического промывания и сушки; после заменил рулон кухонных полотенец на держателе и убрал в ящик капсулы для посудомоечной машины. В холодильник отправились набор из шести упаковок сырокопчёного бекона, бутылка клубничного джема и горчица. Пара ломтиков свежего хлеба угодили в жаркие объятия тостера, остальные шесть в него же, но отделением ниже: в специальное перфорированное хранилище. Последним из коробки был изъят пакет с кормом для аквариумных рыбок. Поставив сковороду на варочную панель и выставив температуру, Коннор вынес коробку на задний двор и оставил на платформе. После подхватил со столешницы пакет с изображением весёлого лялиуса и, поднявшись на мансарду, пополнил кормовой резервуар аквариума. Вернувшись на кухню, принялся готовить завтрак. Обжаривая бекон, добавляя взбитые яйца, пармезан и приправы, Коннор непрерывно сканировал состояние продуктов на сковороде и поглядывал на часы. Когда до готовности завтрака оставалось две минуты, до его слухового модуля донеслась мелодия будильника Рида, и кофемашина получила команду сварить неизменный утренний американо. Переложив омлет на тарелку, Коннор убрал сковороду в посудомоечную машину и достал ломтики хлеба из тостера. Потом приготовил греческий салат и достал из холодильника фруктовый бокс. Завтрак уже был на столе, когда Гэвин явился на кухню в одних трусах, продефилировал к кофемашине и взял наполненную чашку. — Рановато ты вчера отрубился, — сказал он, обнимая Коннора свободной рукой. — Торопился поставить тебе плюсик в зачётку. Усмехнувшись, Рид поцеловал Коннора в плечо и потянул его за собой к столу. — Приятного аппетита. — Фпафиба, — промямлил Гэвин, сходу запихивая в рот большой кусок омлета. Глядя на блестящие от масла губы и подбородок Рида, Коннор придвинул к нему салфетницу и занялся сверкой расписания. Полицейская реформа, побочной целью которой было привлечение в правоохранительные органы большего числа молодёжи, подкинула восьмисотому кучу работы и освоение новых обязанностей: он вёл лекции для коллег-людей, каждый день контактирующих с андроидами-детективами, андроидами-патрульными и андроидами-офицерами; рассказывал об их ежемесячном обновлении, тестировании новых программ; консультировал и тех, и других по социализационным вопросам. Пробежавшись по распорядку дня и разослав несколько уточняющих вопросов в отделения, с которыми на этой неделе предстояло работать, Коннор принялся было разбирать электронную почту, как вдруг послышался набирающий громкость рингтон смартфона. Гэвин поспешно сунул в рот кусочек хрустящего тоста и встал из-за стола. — Рид. Да. Скоро, — донеслось из коридора спустя несколько секунд. — Что? С кем вы говорили?! Вы, блядь, под прикрытием, Сандерс! Мне нужно объяснять, что это значит?! Коннор напрягся, поняв, что звонит один из офицеров, приставленных к пивоварне для наблюдения. Вернувшись обратно на кухню, Рид едва ли не рычал в трубку: — Ни с кем больше не разговаривайте! Никаких показаний нахуй не берите! Ждите нас! — сбросив вызов, он схватил кофейную чашку и в два больших глотка осушил её. Глубоко вздохнув, вытер губы ладонью и озвучил то, о чём Коннор в тот момент и подумал: — Мы должны быть на пивоварне как можно скорее. До Уайт-стрит они добрались восемнадцать минут спустя и визор Коннора практически сразу зарегистрировал служебный автомобиль, предоставленный подчинённым Рида для расследования. Припарковались офицеры крайне неудачно: на пустыре, заросшем высокой травой и частично огороженным металлической сеткой, за которой рядами стояли кеги и контейнеры с логотипом “Atwater Brewery & Tap House". На подобном фоне неприметная серая “Ауди” две тысячи двадцать восьмого года выпуска выглядела откровенно чужеродно. — Пожалуйста, не устраивай им разнос у всех на виду, — попросил Коннор Рида. — Если на тебя снова поступит жалоба, капитан будет вне себя от злости. — Ничего не обещаю, — сухо откликнулся Гэвин. Прежде чем “Шевроле” остановился на обочине у пустыря, Коннор обратил внимание на двух работников у служебного входа пивоварни. Одним из них был андроид в чёрной форме бармена, а вторым человек, одетый, как старомодный техасец, в клетчатую рубашку, джинсы с магнитным поясом и ковбойские ботинки. Мужчина курил электронную сигарету и смотрел в сторону служебной “Ауди”. Только Гэвин заглушил мотор, как два молодых офицера — Майк Коннелли и Билли Сандерс — чуть ли не вприпрыжку преодолели расстояние от своей машины до “Шевроле”. Коннор и Рид покинули салон одновременно, и Сандерс попытался чётко и громко отрапортовать: — Сэр! Вас ож… — Заткнись! — Гэвин взмахнул рукой, и офицер втянул голову в плечи, уворачиваясь от подзатыльника. — Молись, Сандерс, чтобы вы с Коннелли не спугнули своим пиздежом подозреваемого, иначе я так жёстко выебу вас перед Фаулером, что… Коннор как бы невзначай задел Рида плечом, вставая рядом, и тот замолк, яростно поигрывая желваками. — Какие подробности своего присутствия вы раскрыли? — спросил восьмисотый. — Никаких… подробностей, — замялся Коннелли. — Сказали, что в этой области ведётся расследование. Что мы ожидаем прибытия старшего по званию. Больше ничего. — Хорошо. Коннор искоса глянул в сторону пивоварни: — Возле служебного входа стоят двое сотрудников. К вам подходил кто-то из них? — Так точно. Мужчина. Восьмисотый повернулся к Гэвину. — Пойдём поздороваемся. Рид шумно выдохнул и кивком приказал Сандерсу следовать за ними. — А ты жди, — сказал он Коннелли, и тот приложил руку козырьком ко лбу. Втроём они перешли на другую сторону улицы и направились к служебному входу. Приблизившись к работникам пивоварни, показали удостоверения. — Старший детектив Рид. Это детектив Коннор. Как мы можем к вам обращаться? Мужчина хладнокровно оглядел непрошеных гостей и затянулся электронной сигаретой. — Чейз Тиббс, — сказал он, перемежая слова с порцией густого дыма. — Я заместитель управляющего пивоварней. — Вы сами обнаружили наблюдение? Обсуждали это с кем-то? — спросил Коннор, подмечая периферическим зрением, что андроид-бармен смотрит на него не моргая. Лицо его ничего не выражало, но световая морзянка диода показывала эмоцию восторга. — Мои сотрудники не отличаются особой бдительностью, а я не отличаюсь скудоумием. — Могли бы просто ответить “да” и “нет”, но окей, — раздражение сочилось из каждой фразы Гэвина, но Коннор не мог одёргивать его постоянно. — Мы можем продолжить разговор внутри? Желательно с глазу на глаз. Тиббс выдержал короткую паузу, очевидно недовольный прозвучавшей ремаркой, но после всё же повернулся к бармену и сказал: — Продолжим позже, Эван. Возвращайся на рабочее место. Андроид кивнул, но, прежде чем уйти, неожиданно склонил голову перед Коннором: — Моё почтение “сломившему красную стену”. Не впервые сталкиваясь с подобным выражением признательности, Коннор сдержанно улыбнулся, и андроид, просияв ярко-голубым диодом, зашагал в сторону бара при пивоварне. Заместитель управляющего проводил сотрудника взглядом и, нахмурившись, оглядел восьмисотого с ног до головы. — Детектив Коннор — девиант, — быстро объяснил Рид. — М-м-м, — не без удивления протянул Чейз и открыл дверь позади себя. — Прошу за мной. Внутри “Atwater Brewery & Tap House" было прохладно, а из-за стеклянной крыши очень светло. Справа от служебного входа располагались отстойные чаны и диатомитовые фильтры с сепараторами. В дальней части цеха стояли пластинчатые холодильники, перед которыми раскинулся лабиринт из кегов и электромагнитных паллет, гружённых мешками и ящиками. Вдоль противоположной стены находились два ряда цилиндро-конических танков (ЦКТ), над которыми параллельно друг другу тянулись “мосты” на тонких сваях для лёгкого доступа к люкам. Правее от ЦКТ были открыты роллетные ворота — шла неспешная разгрузка фуры. Чейз Тиббс подошёл к лестнице офисного мезонина, оглянулся, проверяя, следуют ли за ним служители закона, и начал подниматься. — У вас есть ночные смены? — спросил Коннор, поднимаясь следом. — Нет. — Останься здесь, — послышался приказ Рида позади. — Понял! — отозвался офицер. Оказавшись на высоте двух с половиной метров, восьмисотый оглядел цех. Время было раннее, большинство сотрудников ещё не заступили на смену. Единственной трудовой деятельностью являлась разгрузка фуры, и все присутствующие стояли или сидели у ворот, общаясь, попивая кофе и наблюдая за двумя крепкими андроидами-грузчиками. — А что с охраной? — спросил Рид, остановившись на верхней ступеньке и так же осматривая цех с высоты. — Система ИСО. — Версия 8.0? — уточнил Коннор. — Шестая. — Тиббс открыл дверь офиса и вошёл внутрь. — Мы приобретали программу у сторонней организации, и полтора года назад у нас возник конфликт по поводу качества их технического обслуживания. К консенсусу мы так и не пришли. Договор был расторгнут. На данный момент пользуемся услугами собственного системного администратора. — Он достаточно квалифицирован? — Нареканий не было. — Тиббс остановился у главного терминала и указал на него раскрытой ладонью. — Можете подключиться и удостовериться, что всё в порядке. — Но вы ведь собираетесь обновляться? — Конечно. Новый договор будет заключён непосредственно с “Интеллектуальными технологиями”. Наши юристы уже собирают необходимые бумаги, и, думаю, до конца лета мы решим этот вопрос. Восьмисотый кивнул и подошёл к терминалу. — Мистер Тиббс, — позвал Рид. — Да? — Выведите на монитор список сотрудников с фотографиями. Зам управляющего оставил восьмисотого разбираться с ИСО и пошёл к рабочему столу в противоположной части офиса. — Вас интересуют люди или андроиды? Рид пару секунд колебался с ответом, но всё же сказал: — Люди. — Есть фоторобот разыскиваемого человека? — Со спины. В приоритете темноволосые мужчины обычного телосложения, рост метр восемьдесят, плюс-минус пару сантиметров. Коннор приложил руку к терминалу и установил гостевое соединение. Вызвав технические характеристики здания, он изучил эвакуационный план и подтвердил свою догадку о местонахождении раздевалки и комнаты отдыха. Помещение было отгорожено от производственного пространства гипсокартонной стеной и имело два входа: непосредственно с цеха и с улицы. Коннор вывел на экран изображения с камер слежения. Приблизив картинку, поймал кадры с лицами работников и просканировал их. Все пятеро были людьми, работающими на пивоварне не первый год. Не имели судимости. Коннор перевёл взгляд на TR800, двух андроидов-грузчиков, и через пару секунд обнаружил рядом с ними нового человека. Не озаботившись тем, чтобы сменить повседневную одежду на рабочий комбинезон, тот уже волок на спине мешок. Это поведение показалось Коннору странным. Андроиды не нуждались в помощи, а люди по собственной воле давным-давно не работали грузчиками. Профессии, предполагающие риск и высокие силовые нагрузки, принадлежали андроидам как до революции, так и после. Восьмисотый с подозрением направил взгляд на лицо новоприбывшего, но сканер неожиданно скользнул мимо, будто человек являлся неодушевлённым предметом. Дефект изображения с камер? Прервав соединение с терминалом, восьмисотый подошёл к открытому окну офиса. Он дождался, пока интересующий его субъект пойдёт за очередным мешком, и снова попытался сопоставить его лицо с имеющейся базой. Сканер перескакивал на находящихся вблизи андроидов и людей. — Коннор? Восьмисотый поднял руку, жестом попросив Рида подождать, и подключил рентгеновское зрение. Подозрительный субъект оказался андроидом. Законодательством США было предусмотрено наказание в виде форматирования за сокрытие своей принадлежности к другому виду. Закон этот был не особо популярный, так как удаление диода не давало никаких преимуществ ни в социальном плане, ни в профессиональном. За всё время его существования осуждены были всего четырнадцать нестабильных андроидов, и Коннор добавил бы к ним пятнадцатого, если бы сканер не вёл себя так странно. Он ещё не сталкивался с подобным сбоем, но предполагал, что проблема кроется в системе сканируемого. Андроид был оснащён какой-то противозаконной защитой. Отключив рентгеновское зрение, восьмисотый визуализировал андроида без лицевого скина и определился с моделью. TY400 — устаревшая версия бойца SWAT. Обернувшись, он подозвал к окну заместителя управляющего. — Это ваш работник вон там, в повседневной одежде? — Да. Нил Найт. Заведующий складом. — Работает давно? — Года полтора. — Вы в курсе, что это андроид? — Что? — у Тиббса округлились глаза. — Он не… В смысле? Гэвин подошёл ближе, и Коннор перевёл на него взгляд. — Думаешь это он? — спросил Рид. — Андроид? Восьмисотый поджал губы и вместо ответа качнул головой. Вернувшись взглядом к заму, он скомандовал: — Блокируйте двери. — Что? — И прикажете оставшимся в здании работникам собраться у вашего кабинета. Чейз Тиббс помотал головой, словно бы отрицая происходящее, а после открыл было рот, чтобы снова произнести своё “что?”, но тут Гэвин рявкнул: — Шевелись! Зам вздрогнул и начал судорожно тыкать пальцем в экран терминала, набирая пароль доступа к управлению охранной системой. Нил Найт, услышав отданную Ридом команду, поднял взгляд на открытое окно и увидел Коннора. Они смотрели друг на друга несколько секунд, пока восьмисотый не догадался, что тот его сканирует. Это было очередным нарушением, теперь уже закона о запрете на использование программ, подрывающих конфиденциальность личной информации лицами, не состоящими на государственной службе. Прежде чем он успел крикнуть: “Закрывайте двери! Сейчас же!” — четырёхсотый осознал своё положение и метнулся к воротам. Быстро сориентировавшись, Коннор послал экстренное сообщение андроидам-грузчикам остановить своего коллегу. TR800 замерли на мгновение, а потом бросили мешки и преградили беглецу путь к отступлению. Через секунду зашелестели рельсы, и ворота с грохотом закрылись. Динамики разразились громким и взволнованным голосом Тиббса, призывающим работников в срочном порядке собраться у главного офиса. Найт попятился, озираясь на коллег, а потом резко развернулся и побежал в дальний конец цеха. Коннор выскочил из офиса и перемахнул через перила мезонина. Пружинисто приземлился на бетонный пол и кинулся следом. — За ним, Сандерс! Бегом! Бегом!— данёсся позади голос Рида. “Он стремится к зоне отдыха”, — понял восьмисотый, держа в голове план здания и подозревая, что дверь раздевалки не подчинилась блокировке. На бегу он окинул взглядом цех и приказал программе подбора оптимального маршрута найти способ замедлить беглеца. Определился лишь один вариант. Коннор взметнулся вверх по лестнице на один из мостов, проложенных над ЦКТ, и с разбегу врезался плечом в составленные друг на друга ящики. Пластиковая тара рухнула вниз, крышки с треском отлетели и усеяли бетонный пол шишками хмеля. Пробегая лабиринт паллет, четырёхсотый на скорости угодил ногой в ящик и упал на колени. Коннор выхватил пистолет, но андроид успел кувырком скрыться за ближайшими кегами. Улавливая слуховым модулем приближение Рида и Сандерса, восьмисотый сделал своим приоритетом дверь раздевалки и просканировал её. Рядом с электронным замком обнаружилось небольшое устройство, углублённое в стену у дверной коробки — контроллер, который не давал блокировке сработать. Прицелившись, Коннор выстрелил в него шоковым зарядом. Контроллер вспыхнул от перенапряжения, и статус замка сменился на красный: проход заблокирован. — Полиция! — послышался голос Сандерса, и восьмисотый посмотрел вниз. Офицер медленно продвигался в сторону кегов, держа пистолет наготове. Рид обходил с другой стороны. Отвлёкшись на устранение неисправности блокировки, Коннор потерял беглеца из виду. Многие ящики и кеги были составлены в высокие колонны и пирамиды, за которые даже сверху трудно было заглянуть. Он хотел было переключить оптический модуль в режим рентгена, как вдруг Сандерс вскинул пистолет к потолку и выстрелил. Коннор поднял взгляд и увидел маленький, размером с воробья, дрон, скрывшийся над стропилами. Неожиданно раздался отрывистый вскрик, и что-то металлическое звякнуло о бетонный пол. Снова посмотрев вниз, восьмисотый увидел гаечный ключ и лежащего ничком Сандерса. Найт в тот же момент карабкался по лестнице на параллельный мост. Скорости и ловкости ему было не занимать. — Стоять! — Рид выскочил из-за нагромождения ящиков и выстрелил. Шоковая пуля попала в металлический пол моста и взорвалась искрами. Коннор направил дуло пистолета на край лестницы, но стоило четырёхсотому взобраться достаточно высоко и оказаться на мушке, как руку неожиданно пронзило болью-индикатором повреждения. Оружие полетело через перила и гулко стукнулось о люк ЦКТ. На визоре высветилась экстренная плашка: “Повреждение большого пальца правой руки”. Система запустила протокол защиты при ранении: тактильные датчики на руке отключились, подача тириума в место разрыва была прекращена. Коннор мгновенно нашёл глазами объект, произведший выстрел, и просканировал его: дрон-разведчик модели IS-96/A. Подключился анализатор и, опираясь на технические характеристики устройства, подсказал, что размеры дрона не позволяют иметь дополнительный боезапас. “Однозарядный. Пуст”, — понял Коннор и быстро переключился на Найта. Оказавшись на мостике, тот бросился бежать к дальней стене цеха, где в раздевалку вели окна, расположенные чуть выше мостов. Андроид явно собирался разбить стекло и добраться до двери на улицу, которую заблокировать из цеха было невозможно (там наверняка стоял ещё один контроллер). Коннор рванул в ту же сторону. Изначально находясь на середине пути, он успел достичь узкого перехода с одного моста на другой раньше беглеца и поймал его за полу ветровки. Андроид тут же извернулся, скидывая с себя верхнюю одежду, но Коннор ждал этого и успел толкнуть его к перилам. Их столкновение из настоящей борьбы быстро превратилось в репетицию её хореографии. Коннору противостоял похожий алгоритм ведения боя. Они оба практически сразу начали предсказывать движения друг друга, и ни один удар не достигал цели. Тогда Коннор сделал обманное движение: выставил вперёд колено, но не для удара, а для того, чтобы прижать андроида к перилам. Зафиксировав торс Найта на несколько секунд, он впился пальцами ему в кисть и принялся взламывать защиту системы. Андроид отбил первую попытку взлома и дёрнулся в сторону. Как раз в этот момент Рид оказался рядом и врезался подошвой кроссовка четырёхсотому в голень. Тот потерял равновесие и накренился в сторону. Звякнули наручники, и Коннор, уверенный, что андроиду некуда деваться, сосредоточился на взломе. Осознав своё безвыходное положение, Найт зажмурился и так сильно выкрутил напряжение системы, что едва не вспыхнул как спичка. Показатели Коннора так же резко подскочили, и, чтобы избежать повреждений, пришлось разорвать коннект. Отдёрнув руку, он отшатнулся и, в попытке прервать самоуничтожение подозреваемого, резко выбросил вперёд ногу. Удар пришёлся андроиду в грудь и перебросил его через низкое ограждение. Через пару секунд раздался грохот пластикового тела, упавшего на бетонный пол. Коннор опустился на одно колено и принялся приводить свою систему в порядок. — Коннор! — Рид присел рядом на корточки. — Ты как? — Нор-мально, — запинка в ответе случилась из-за того, что восьмисотый увидел, как по болтающейся в наручниках кисти стекает красная струйка. Кровь? Он взял образец на язык — нет, всего лишь крашеный тириум. — Сука. Падение не вырубило ублюдка. Они оба увидели, как Найт юркнул за ближайший танк. — Он знает, что выход только через раздевалку. Будет пытаться добраться до окон. — Хрена с два он доберётся. У нас выигрышная позиция и мы прос… — Поиг'али и хватит, господа полицейские! — прозвучало громко и зло. — Ваша смег'ть мне была не нужна, но вы так на ней настаиваете! — Этот дефект в речевом модуле… — удивлённо произнёс Коннор. — Ты слышал? Крайне необычно для андроида. — Снова скажешь, что это сбой? — язвительно спросил Рид и сорвал скобу, блокирующую боевые патроны. — Маленький безопасный сбойчик? — Гэвин… — Не-не-не, я не отдам его ЦПА. Эту личность не обнулять нужно, а уничтожить к чёртовой матери! — Гэвин, не убивай его. — Он угрожает нам, Коннор! Это не просто сбой, он отлично понимает, что делает! Это наш клиент, я уверен! Именно эта ёбаная машина насилует и потрошит людей! — Это не обычная девиация, Гэв! Немыслимая! Её необходимо изучить! — Восьмисотый схватил Рида за затылок и прижался лобной панелью к его лбу. — Гэвин, ты ведь подобрал пистолет Сандерса? — Конечно! — Значит, он безоружен. Блефует. Вспомни правила задержания. Мы обязаны взять его системно-невредимым. И мы в выигрышной позиции, так ведь? Рид замешкался и Коннор тут же сделал голос тихим и ласковым: — Стреляй шоковыми пулями. Пожалуйста. Ради меня. — Блядь. — Гэвин чуть опустил голову и перевёл дух, усмиряя злость. — Хорошо. Ладно, Кон, но только ра-