Разрешите влюбиться, Капитан!

Тренироваться силы были, а вот желание совсем отсутствовало. По большей части занятие проходило в целях закрепления приобретённых навыков. А точнее, отработка быстрого отскока от взрывного устройства. Леви понимал, что первая в любом случае будет Микаса. Так что лишним данная тренировка точно не будет. Особенно после утренних странных размышлений, офицер будто чувствовал, что именно нужно тщательно оттачивать солдату. Вот только девушка отвлекалась, могла оступиться или просто прослушать слова Капитана. От данного поведения мужчина немного начал ловить себя на мысли, что неплохо было бы влепить ей подзатыльник. — Аккерман, чего встала? Живо на исходную! — в который раз разведчицу отдёрнул грубый голос. — Так и знал, что из этого не выйдет ничего хорошего. Аккерман молча перевела взгляд с ночного пейзажа на мрачное лицо Капитана. Картина ранее её устраивала явно больше. И вообще, вся эта тренировка клянчилась только ради такого желанного действия — полетать ночью на упм. Вдруг после похода на Сигансину она не вернётся. Это была возможность. А вот Леви всё портил, но против ему что-то сказать было нельзя. Настояла на тренировке — тренируйся. Поэтому после длительного нервного  жужжания на ухо, девушка решила поскорее расправиться с заданием и спокойно, хоть немного раствориться в этой тихой, красивой ночи. Шаг назад. Руки на курок. Острый взгляд в сторону цели. Быстрое оценивание траектории и способов отступления. Рывок. Казалось, она настолько быстрая, что уследить за ней практически не было возможности. Крюки цеплялись и в то же мгновение отскакивали назад. Превосходное маневривование по достоинству оценил дотошный офицер. В тоже время в голове звучало "а какого хрена ты так раньше не делала?". — Хватит. Сгодится, — после ещё нескольких успешных попыток капитан остановил Микасу. — Я свободна? — девушка приготовилась получить положительный ответ. Но вдруг офицер оказался ещё ближе и развернул к себе лицом. В глазах сверкнуло недоверие. — Что с тобой? — с неким раздражением и тревогой поинтересовался Капитан. — Всю тренировку вела себя странно. Это... из-за Эрена? Имя, что в последнее время вызывало по большей части боль, прозвучало с отвращением. Микаса мысленно дёрнулась, но снаружи не подала виду. — Нет. — Тогда я жду разъяснений, — Леви демонстративно сложил руки на груди. Правду говорить вовсе не хотелось. Мало того, что это звучало бы глупо, так ещё с этой нереализованной мечтой нужно было делиться с сердитым офицером. Что она скажет? "Извините, я хотела полетать на упм ночью..." М-да, звучало и правда скверно для такого солдата, как Микаса. — Всё навалилось, я не могу до конца собраться... — Врёшь, — перебил стальной голос. — Аккерман, ты не умеешь врать, так и не стоит начинать. — Попытаться стоило, — обречённо произнесла девушка, скрывая серый взор от Капитана. — Просто ночь красивая. Леви в удивление приподнял бровь. Серьёзно? Ночь красивая? — М-да, а ещё ты любишь печь пироги и заплетать косички... — мужчина отошёл, добавить было нечего. И так не знает, что от неё ждать. И где-то это незнание, наоборот, влекло всё больше. Микаса решила не церемониться и, не обращая внимания на возможные возмущения Капитана, приземлилась на землю. Подняла голову, вновь наслаждаясь светом серебристой луны. — Печь пироги я умею... и косички заплетать. Леви ничего не сказал. Лишь спокойно собирал новое оборудование, поглядывая на умиротворённое лицо девушки. — Капитан, Вам никогда не казалось, что все эти звёзды на небе — это ушедшие из жизни люди. И каждый новый яркий свет обозначает оборвавшуюся жизнь? — тихо произнесла Аккерман, развернувшись к офицеру. Он вновь поднял свой взгляд на солдата, затем на небо. Рассматривая россыпь звёзд, грустно усмехнулся. — А то я смотрю в последние годы их стало больше. — Намного, — шептала она. Леви стоял какое-то время неподвижно, наблюдая за тоской девушки, затем бросил всё на землю. Подошёл и сел рядом. Подул ночной ветер, тревожа смоляные локоны разведчицы и боковым зрением можно было заметить, как она смущённо поджимает губы. — Говорят, каждый погибший близкий остаётся в душе, — хрипловатый тембр прервал неловкую тишину, он говорил спокойно и в тоже время с печалью, понятной только ему. — Так значит душа моя — кладбище. Было странное ощущение на душе. Эти неожиданные откровения уже не казались чем-то неправильным и неуместным. Микаса просто словила себя на мысли, что ей всё равно, как это выглядит. Если им обоим требуется выговориться, то почему нужно искать определённого человека. Говорят, даже разговор с незнакомцем, может помочь лучше, чем с родным, что задаст ещё кучу вопросов. А зная Капитана, такого делать он не будет. Как и она. — Все мы храним эту боль... — Но не все умеем отпускать, — Капитан изучал небо, словно видел его впервые и где-то внутри сопротивлялся порыву снова всматриваться в нежный профиль солдата. — Вы про Эрена? — осторожно спросила разведчица. — Про себя. Микаса не могла так прямо поинтересоваться, кто те люди, что, возможно, ночами не дают спать лучшему воину человечества. Сжимала пальцы и боролась с эгоистичным желанием унять своё любопытство. Но вдруг он заговорил сам. — Их звали Изабель и Фарлан. Мы вместе жили в подземном городе и вместе вышли из него. Вместе вступили в разведку, отправились на первую вылазку за стену, — голос дрогнул, Леви глубоко вздохнул. — Разделились. Был дождь, туман... Я даже не услышал крики. Когда нашёл их, было поздно... Мужчина опустил все подробности их жизни в подземном городе, а так же попытки влезть в сомнительные заговоры, по причине которых, как считает сам Аккерман, он и потерял друзей. И вообще, именно сейчас капитан не мог ответить самому себе: зачем он это рассказывает. Той, которой эта информация не нужна. Никому не нужна. А он, как малолетний придурок изливает душу чужой девчонке. Чужая ли? Да не важно. Их едва ли связывало что-то помимо потерь самых близких. Но таких в округе было много. В том то и дело, что боль эта всем знакома, от того и нет смысла ныть и, как считал сам офицер, требовать сочуствия. Каждый проживает это внутри себя. Тем более, такой, как Леви Аккерман не должен был раскрывать незажившие до конца раны. — Я сожалею, — в ночной тиши бьют по вискам эти слова сочувствуя. Леви дёргает плечом, будто сбрасывая остатки нахлынувшей тоски и резко трезвеет. — Не нужно, — тон голоса меняется. Микаса в недоумении моргает. Тонкая нить их переживаний рвётся, не успев даже переплестись. Словно хрупкое стекло разбивается, впиваясь острыми осколками равнодушия и отрешённости. — Довольно тут сидеть, — нервно бросает капитан. Поднимается с земли и мельком озирается на потухшие глаза солдата. Девушка надеялась, что сможет лучше понять этого человека, но она молча принимает его отступление. Никто не хочет, чтобы их жалели. Особенно Аккерманы. *** Через пару дней из города пришло послание. Постовые раскрывали прибывшему разведчику ворота, пока другие спешили сообщить данную новость офицерам. Леви как раз вышел в это время на плановую тренировку. Погода была хорошая, чего нельзя было сказать про его настроение. Хотя это не новость, наоборот, привычное состояние меланхоличного Аккермана. Но на сей раз (да и все две недели) причиной была не просто бессонница или мрачные будни. Пока остальные разминались, мужчина побрел в сторону прибывшего доносчика. — Доброе утро, Сэр! — громко приветствовал того разведчик, отдавая честь. — Если бы, — Капитан вяло глянул на солдата и протянул руку. Уже через минуту он раскрыл письмо и внимательно вчитывался в аккуратно написанный текст. Эмоций далее не последовало. Как ожидалось: высшие чины одобрили оружие, данное положение их совсем не смущало. Всё-таки было ещё чуть больше, чем 2 недели. Рекомендовалось в письме скорее приступить к работе с оружием, и, конечно, последние слова явно были добавлены чисто от Эрвина. "Время идёт, но я не сомневаюсь в тебе. Работайте" — Ясно, — буркнул мужчина. — Передай Майору Ханджи, ей будет интересно почитать. Парень забрал послание и направился прочь. А Леви вернул своё внимание обратно к бывшим кадетам 104 корпуса. — Сегодня работаем снова с макетами. Быстрое крепление, выброс громового копья и отскок. Обратите внимание на последний пункт, ибо от этого зависит ваша жизнь. Я ясно выразился? Незамедлительная реакция дала понять, что в строю ворон не считают и слышат Капитана, но вот слушают ли? Это уже другой вопрос. Всё-таки они способные, но и дури в них однозначно много. И направить её в нужное русло мозгов не всегда хватает... На данной тренировке отсутствовал только Йегер и Арлерт. Ханджи забрала их для исполнения других целей. В принципе Леви не возражал, так как знал: эти двое работают над иными моментами в миссии. Так говорил себе он сам... А на деле где-то глубоко внутри радовался, что Микаса не  цепляется ни за кого взглядом, работает на износ, не испытывая постоянную тревогу за брата. Хотя откуда он знает, что творится в её голове. Мужчине просто хочется верить, что болезнь в виде "опекунства" начинает проходить. И пациент идёт на поправку. Но что-то всё равно было не так. Леви видел осунувшееся лицо брюнетки, тёмные круги под глазами и тяжёлые вздохи после каждой попытки с новым оружием. "Напрасно верить, что это лечится" Сколько прошло дней? Три? Неужели не помирились ещё? Он наблюдал такие картины раньше. Все эти всплески были буквально до вечера или даже пару часов. А сейчас? Можно было это понять ещё тогда, ночью в коридоре. Она рыдала так, как не плачут солдаты. Так, как не плачут Аккерманы. Серьёзно. Может оно к лучшему, но чувство несправедливости, словно острая иголка, вонзилась в мысли, протыкая насквозь голову. Если он это оставит как есть, то и так наглый парнишка останется безнаказанным. А состояние солдат, как эмоциональное и физическое должно волновать офицеров и никто не в праве нарушать их душевного равновесия. Было решено. Он поговорит с Эреном и, чёрт с ним, что, возможно, это личная обида за Микасу. Это нельзя оставлять как есть! *** — Если получится так, как мы запланировали, то понесём меньше потерь. Помните, возможно, придётся действовать исходя из ситуации. Мы не знаем, что нас ждёт, — очки Ханджи сверкнули в свете керосиновой лампы. Голос её был серьёзен и спокоен. Нестандартное явление для обычной повседневности, но самое подходящее, когда дело касалось службы, а точнее ответственности за жизни. Майор работала на совесть. Как и все впрочем. Эрен тяжело вздохнул отходя от стола с картами. — Потери будут в любом случае. Без них не будет победы. — Эрен, мы это понимаем, но и наша задача снизить их численность, — Офицер снова опустила голову в бумаги. — Первостепенная задача — найти то, что находится в подвале моего дома. И только тогда мы приблизимся к победе и сможем жить в мире без страданий и нескончаемых смертей! — парень раздражённо толкнул стул. Армин тревожно оглянулся на друга, сжимая вспотевшие ладони. С каждым днём атмосфера между друзьями приобретала мрачные оттенки, разрушая то, что они строили годами. Как поддерживали друг друга после разрушения стены и шли бок о бок на службе. Сейчас всё стало по-другому. В чём причина — Арлерту оставалось только догадываться. Но эти догадки изводили нервы, сжирали, словно титан, всё хорошее вокруг. Хватит. — Эрен, да что с тобой?! — вскрикнул белокурый парень, уже не сдерживая порыв эмоций. — Неужели не ясно? Ответы близко, но мы топчемся на месте! — Мы не готовы идти прямо сейчас, бронированный титан нам не по зубам... пока, — Зое сердито сложила руки на груди. Спектакли от Йегера нередкое явление. Но и излишняя импульсивность была только во вред. Если она ещё умела это балансировать, у парня это было от случая к случаю. — Мы "топчемся", как ты выразился, чтобы потом по нашим трупам не топтались наши же враги, придурок, — раздался шорох обуви и шелест одежды. На пороге появился Капитан Леви. Вот сейчас он не скрывая презрения, окинул мрачным взглядом несносного солдата. Эрен на мгновение стушевался, затем вновь принял вид загнанного дикого зверя. — Вы... Вы просто тянете время! Мгновенная реакция офицера шарашит присутствующих. Мужчина просто схватил того за куртку и со всей силы впечатал в стену так, что парень стукнулся головой о камни. Зое молча опустилась на стул, не мешая воспитательному процессу, а вот Арлерт метнулся в их сторону, но вовремя задержал себя. Так было не положено. — Чего ты из себя возомнил, сопляк? — сквозь зубы шипел Леви, — Думаешь, если есть сила титана и ключ на шее, можно нас упрекать в чем-то? Ведёшь себя как самый правый, хотя не ставишь жизни других солдат ни во что! Только кричишь о нашем бездействии, пока мы пытаемся хоть как-то уберечь ваши задницы. Ты даже друзей собственных не ценишь, а они носятся за тобой, как за угорелым. Кричишь на Микасу, что та аж в коридоре ночами рыдает! Эмоций накопилось много. Йегер испуганно вслушивался в каждое слово, пока не услышал то самое имя. — А что вы так переживаете за Аккерман, Капитан? — цедит парень, чувствуя, как локоть офицера больнее давит на грудную клетку. — Да ты просто эгоист, которому порой хочется влепить по роже, только потому, что ты причиняешь боль самым близким, пока они готовы жизнь за тебя отдать! И это касается не только Аккерман, — Леви в порыве гнева решил пропустить мимо ушей слова разведчика. — Микаса... плакала? — Армин неуверенно переспросил, не понимая, как такое могло произойти и почему сейчас об этом говорит Капитан. — Да, а знаешь почему, Армин? — глаза Эрена вновь сверкнули огнём. Он пытался высвободиться из хватки, но офицер крепко держал того, чуть не переламывая ребра. — Расскажите Капитан... почему плакала Микаса? Терпение закончилось. Аккерман одним движением выкинул солдата в открытую дверь. Затем двинулся на него, желая вмазать ещё пару раз. Возможно хоть мозги на место встанут. Что конкретно Йегер имел ввиду, Леви не понимал. Но внутри какая-то его часть возмутилась от подобных слов. Ведь атакующий титан просто не слышал то, что ему говорили... а раз словами не доходит, будет по-другому. — Я могу это расценивать как наглое нарушение субординации, Йегер? — Вы её нарушили первым и речь не обо мне, — выпалил солдат, задирая голову наверх. Капитан только замахнулся, как тут же завис с рукой в воздухе. Обескураженный, он не до конца понимал о ком речь? Микаса? Что вообще под этими словами имелось ввиду? Но этого хватило, чтобы опустить кулак и за воротник рубашки поднять разведчика на ноги. — О чём ты? — Вы прям как Микаса, делаете вид, что ничего не происходит... — Блять, я повторяю ещё раз, какого черта ты несёшь этот бред? — полное непонимание ситуации только усугубляло положение. Пока он говорил загадками, у Леви только больше закипало внутри. — Что вы делаете, Капитан? — по спине прошёл холодок от возмущения, пролетевшего эхом по коридору замка. Оба разведчика оглянулись и застыли. Аккерман в ужасе наблюдала, как Капитан в ярости сжимает Эрена, словно тряпичную куклу. Но страшнее стало от услышанных слов. Речь шла про неё и Офицера... Какой ужас! Он узнал! Позор! — Защищает тебя... смотри, Микаса, — как назло, появление брюнетки сыграло злую шутку с ними и пришлось как раз на руку Эрену. Его теория только прочнее укрепилась в буйной голове. Зачем вообще Леви полез к нему! Они бы позже помирились, всё стало бы хорошо. Но он снова ставит палки в колёса. Встревает, желая добить либо её, либо просто их взаимоотношения в грязь. Мысли плывут, как и картинка перед глазами. Чувство отвращения и безнадёжность заставляют снова ощущать эту боль. А всё из-за этого коротышки... Уже не первый раз на те же грабли... Девушка просто разворачивается, убегая вглубь замка. — Микаса! Постой! — как раз из кабинета вышли Армин вместе с Майором. Парень побежал за подругой, а женщина, провожая их взглядом, взмахнула руками, уже изрядно устав от данного инцидента. — Ну всё! Хватит! Эрен, тебе нужно подумать о том, какие слова ты подбираешь в отношении Офицеров. Сегодня спать будешь в камере... извини, но это вынужденная мера! Капитан уже не слушал как Майор отчитывает солдата, и как тот оседает на пол, тяжело сопя от злости. Что бы то ни было, это сильно задело Аккерман. И теперь мужчина понимал — дело не в опеке и чрезмерной заботе... дело в нём. Он так и стоял, молча всматриваясь в темный коридор. Смятение на лице, сжатые губы, опущенные руки. Это заметила Ханджи. — Леви, я и Моблит отведём его в подвал, ты иди, — она сжала плечо, приводя в чувство растерянного офицера. Идти никуда не хотелось. Хотелось получить ответы на столько скопившихся вопросов. Сердце непривычно отстукивало быстрый темп. Ох, не этим сейчас должен заниматься лучший воин человечества... — Эрен...ты расскажешь мне всё, а если нет — я выбью из тебя правду, — прошептал не оборачиваясь Капитан, затем твёрдым шагом направился искать причину всех его бед за последнее время. *** Просто идти. Без цели. Без полного понимания, что будет дальше. Всё смешалось и с каждым днём становилось хуже. Словно цветы, после того, как их сорвут, как листва в осеннюю пору, как пергамент, поглощаемый пламенем. Всё становилось словно потухшее, безвкусное бремя. Микаса в порыве чувств смахнула блестящие слёзы, не позволяя себе дать слабину. Прикусила губу до крови, желая заместить боль в душе... физической. Её догнал Армин уже на улице. Погода начинала портиться, дул сильный ветер. Словно природа чувствовала бурю в душе уязвимой разведчицы. — Микаса! Подожди! Что случилось... — Армин, уходи, — грубый тон голоса замедлил Арлерта, но он и не думал поступать так, как она велела. — Послушай, я хочу помочь, — парень остановился вместе с ней. В голубых глазах плескалось непонимание и дикое желание наконец разрешить этот конфликт. Просто хотя-бы выслушать. Он поймет, успокоит... он ведь её друг. Но в юной голове солдата сейчас не было места жалости. Она глянула исподлобья на Армина, будто он был виноват во всех грехах этого мира... А ведь это не так. Значит он должен уйти, пока она не наговорила лишнего и своей бурей не снесла неповинного. — Я хочу побыть одна, — шелестел раздражённый голос. — Мы вместе поможем Эрену, он всё не так, видимо, понял... — Помочь? — обида заклокотала в горле, обжигая лёгкие. — А кто поможет нам? Тебе? Мне? Это пустое... брось всё и иди. — Микаса... — Армин, я сказала уходи, — крик. То, чего она хотела избежать, но не получилось. Ветер продолжал свои порывы, пока двое стояли посреди пустого двора. Разведчик неуверенно шагнул назад, глаза его были полны печали, но он понимал: возможно, покой — это единственное, что может успокоить разгорячённый разум. — Хорошо... Я буду ждать, приходи обязательно, мы поговорим, я... я не хочу, чтобы мы ругались. Шаги за спиной затихают. Аккерман слышит, как открывается дверь и через некоторое время наступает тишина. Давящая. Пустая... Из-за неё хотелось только плакать. Нельзя. Хватит. Сколько можно слёз лить из-за собственной глупости. Из-за Эрена... Микаса не хочет ни о чём думать сейчас. Быстро настигает тренировочного зала, сбрасывает с себя куртку, экипировку, расстёгивает две первые пуговицы на рубашке. Бьёт со всей силы мешок, служивший грушей для оттачивания приёмов. Затем ещё и ещё... Выплёскивает всю накопившуюся боль через агрессию и, к счастью или нет... помогает. С каждым новым ударом костяшки белых пальцев приобретают кровавый тон. А голова становится яснее. К черту всё, думает сбившийся с пути солдат. И пусть всё летит к титанам в пасть. Она пойдет и попросит прощение у Эрена. Постарается объяснить всё и он обязательно поймёт. Она же ему дорога? Всё наладится. И в этой идиллии не будет места Капитану Леви. Прочь все мысли о том, что они похожи, и стоит лишь попытаться сквозь пелену грубости отыскать живого человека. Он давно не знает что такое человеческое... настоящее и простое. Искра той ночью пронеслась в голове и тут же потухла, сдуваемая сильным порывом отрешённости и холода души. Его голос до сих пор звучал в сознании. Все его советы, заботливые жесты, глаза, полные сострадания. Неужели он просто так отвлекал её? Зачем? Всё равно преследовал свою цель, желая разрушить то, что они строили так долго. — Аккерман... Она дёргает головой в сторону двери. Дикими глазами смотрит в тусклый серый взор. Капитан стоит в проходе, держась за ручки, не спеша покидать порог. Ему не нравится всё, что происходит сейчас с разведчицей. Как ломается её обыденное состояние, будто она теряет себя. Но в этом взгляде, устремлённом на него, мужчина видит, что причиной разрушения душевного состояния был именно он. — Что происходит с Эреном? Что он тебе сказал тогда ночью? — хватит ходить вокруг, лучше спросить напрямую и пусть она накричит, взбесится... но, возможно, ответит. Сначала тишина, затем удар по мешку и снова молчание. Микаса не собирается отвечать на его вопросы. Капитан всё ещё не знал... Эрен не сказал? — Игнорировать меня не получится, —  раздражённо молвил офицер. — Рассказывай, пока я не начал пытать Йегера. — Мне нечего вам рассказывать, это не Ваше дело, — она сделала акцент на предпоследнем слове перед очередным ударом. Леви злостно выдохнул, покидая порог, прошёл в центр зала, останавливаясь в метре от солдата. — Это бы не касалось меня, если бы вы, два засранца, не втянули меня в свои детские разборки. — Вы прекрасно сами втянулись, — рука замерла, с костяшек потекла кровь. — Хотели нас рассорить и у вас получилось, Сэр. — Чёрт возьми, да плевал я на то, за кем ты там бегаешь, плевал на твою самопожертвенность во имя братца и, тем более, не думал рушить ваши отношения, какие бы они ни были, — ярость затмевала разум, он развернул её лицом к себе. — Я хотел... сознаюсь, хотел, чтобы в твоей голове было меньше места этому придурку, но чтобы лично вставать между вами... бред. — У него есть имя, — Микаса откинула руку с плеча, рыча от злости. — И всё таки встали... — А вот теперь говори каким образом, — Леви двинулся ещё ближе. — Ни за что! — она также сделала шаг назад, борясь с желанием толкнуть офицера. — Почему Йегер говорит мне о нарушении субординации в твою сторону? Я знаю, что это связано с той ночью, говори, Аккерман! Девушка в ужасе осознала, что сейчас ей придётся все рассказать... Ибо он всё равно узнает, так пусть это будет от неё, чем в ярких красках от брата. К глазам вновь хлынул поток горячих слёз. Первая пробежавшая по щеке сбила настрой Капитана выпытать всю правду. Но разведчица заговорила, и речь её была полна ненависти и боли. — Эрен... Эрен решил, что я... — о таком даже думать страшно. Не то, чтобы вслух говорить, но пусть он услышит, к чему всё привело. — Я сплю с вами. Выражение лица мужчины почти не изменилось, но он шатнулся назад. Брови поползли вверх. Рука сжалась в кулак, сгорая от желания поскорее найти лицо мальчишки и влепить за такую бредовую мысль. Как он смел её допустить? Как смел подумать такое о собственной сестре... Семье? — Как ему это вообще в голову пришло?...мелкий гадёныш, — Леви отвернулся, восстанавливая здравый рассудок, пока не натворил ещё больше бед. Ведь она точно не простит его за избитую рожу самого драгоценного ей человека... Микаса подавленная, всё-таки разложила все карты на стол. Все догадки и мысли Эрена. Всё, что он видел и сам себе напридумывал. Капитан слушал молча. Картинка начинала складываться в единый пазл. Сомнений не было — у пацана поехала крыша. Все его доводы на счёт служебного романа Аккерманов звучали как минимум нелепо. Какая там интрига? Они друг друга через раз переваривают. А тут такие громкие заявления. — Пора бы кому-то встряхнуть мозги, — угрюмо выдавил офицер. — Это уже ни в какие рамки не лезет. — Я сама перед ним извинюсь, — отрезала Микаса. Леви в полном шоке посмотрел на брюнетку так, словно она сумасшедшая. Выругался себе под нос, продолжая держать равновесие шаткой нервной системе. — За что? — Капитан пробежался взглядом с головы до пят солдата. Вот как такая сильная девушка может так унижаться? Почему она продолжает, словно слепой котёнок, тыкаться в пустую миску. Нет там ничего... Любви так точно... — Он просто не понял меня! — Он унизил тебя! Подумал самое отвратительное из всех возможных вариантов! — злостно выдал мужчина, сбрасывая напущенное спокойствие. Микаса резко мотнула головой, не соглашаясь с острым высказыванием Капитана. Схватилась за волосы и просто хотела перестать слышать эти страшные слова. Которые по логике совпадали с действительностью, но юная особа не могла смириться с подобными обстоятельствами. — Но... — Вокруг столько хороших ребят, а ты продолжаешь бегать за паршивым подонком! Неумеющего любить, а только осуждать, чёрт возьми! — поток горькой правды полился прудом из надломленного состояния Леви. Он просто хотел, чтобы та открыла глаза. — Ты обвиняешь меня, что я полез в вашу жизнь и всё испортил... Конечно, это я ведь караулил тебя ночью, чтобы потом обвинить во всех смертных грехах и чуть ли в лицо не крикнуть непристойные высказывания. Это ведь мне нужно, чтобы ты страдала из-за тупого, полоумного титана. Словно я и правда затащил тебя в койку, раздел и использовал как последнюю... Микаса опешила, чувство необузданной злости переполнило тело. Она больше не хотела слышать ни единого слова от офицера. Как-будто все эти озвученные факты расползались по стенам, полу, подбирались ближе к уязвимой разведчице. Неожиданно даже для самой себя, женская ладонь, в порыве ярости, поднялась и с размахом влепила звонкую пощёчину по лицу Капитана. Наступило молчание. Красный след пятерни остался отпечатком на бледном лице. Аккерман резко протрезвела. Злость вылилась в один удар и в миг исчезла, оставляя после себя дурное послевкусие. Сейчас ей точно влетит. Чёлка закрыла лицо Леви, но даже сквозь чёрные пряди можно было пораниться об острый, убийственный взгляд мужчины. — Оборзела прям как свой брат, — по телу пробежал холод от угрожающего тона, который не предвещал ничего хорошего. — По-хорошему, тебя туда же, в подвал. Но я сделаю по-другому. Микаса в ужасе попятилась назад. Всё ещё непотухшая злость смешалась со страхом и отчаянием. Но она не сдавалась. — Вы не лучше, Капитан... Вы не замечаете как лезете не в своё дело. И это уже правда не ваша забота! Что поменялось, а? Офицер... Леви толкнул дверь ногой, со всей дури припечатывая деревянное сооружение к стене. Звякнули стёкла. С грозным видом разведчик направился прямо на девчонку. — Ещё слово и ты будешь глотать пыль с ботинок. Микаса отступила назад. В лопатки уперлась холодная стена. Она в ловушке. — Вы не ответили на вопрос... — Вопросы здесь задаю я, а ты покорно затыкаешь рот, — шипел Леви, оказываясь слишком близко к лицу солдата. — Наглая девчонка. Чего добиваешься таким поведением? — Хочу, чтобы Вы отстали, — выпалила та. — А глаза раскрыть не хочешь? Не будь дурой, тебе не идёт, — едко бросил Капитан, опаляя тонкую кожу жаром дыхания. — Я дура, по-вашему? — А кто? Если не видишь очевидных вещей? Ты вообще понимаешь, что значит быть подстилкой? — Леви расположил по обеим сторонам руки, отстраняя их от окружающего пространства. Аккерман неловко повела плечами. И правда... Она в полной мере не задумывалась об этом... Лицо брюнета находилось слишком близко, не хватало места сделать даже свободный вдох. Атмосфера накалялась. — Это значит, по его утверждению, я каждую ночь вместо сраных отчётов растягиваю тебя на койке и слушаю, как ты кричишь в порывах страсти. — Нет... — Микаса сжалась от неловкости и стыдливых предположений Капитана. — Не говорите... так. — А ты считаешь, что мысли Эрена были о милом распитие чая у меня на подоконнике? — хриплый мужской голос эхом раздавался в сознании. — Ты наивна как... Ох... Пунцовые щёки и испуганные глазки пробежались по угрюмому лицу Капитана. Сердце отстукивало бешеный ритм, а язык не поворачивался сказать что-то против... она лишь глупо моргала, потерявшись в пространстве. — Будешь дальше спорить? Или послушаешь человека, который как минимум, не желает тебе зла? Это правда... Ещё ни разу. Просто именно сейчас сознание девушки решило защититься, выставив виновным Капитана. А ведь если откинуть все сердечные муки и прислушаться к разуму: Леви стало больше в её жизни и это, как ни странно — только на пользу. Микаса многое обдумала. Встревожила мутную воду в голове, чтобы наконец-то понять то, от чего пряталась. Даже успела немного взглянуть с другой стороны на человека, что являлся ей чуть ли не врагом. И удивилась. Он так тонко чувствовал её переживания и находил нужные слова. Неужели Капитан виноват в том, что привиделось Эрену? — Я... услышала Вас, — носа коснулся аромат мяты и чая. — У меня остался всего один вопрос, можно? Леви наклонил в бок голову, рассматривая блестящие от влажности глаза и искусанные губы. Обвёл взглядом контур взъерошенных волос, скулы, остановился чуть ниже подбородка. Прошептал: — Валяй. — Чем я заслужила вашу помощь? Зачем вам было говорить с Эреном? — также тихо молвила она, прерывисто вздыхая. — Захотел, — кратко выдал мужчина. — Обидно за тебя, глупая. Он говорил так спокойно, как-будто ещё минуты 3 назад не кричал, сжигая своей злостью все вокруг. Теперь даже это "глупая" звучало не так грубо, а наоборот, с ноткой досады. Аккерман вдруг протянула руку к лицу офицера. Красное пятно стало только ярче. Тонкие пальцы четко отпечатались на идеальной коже, придавая мужчине необычный вид. Ей стало стыдно. Микаса не знала чем помочь, поэтому решила хотя-бы коснуться ушибленного места. Зачем? Она не понимала... Просто тянуло. Леви осознал, что сейчас случится и аккуратно отвёл голову в сторону. — Я и правда дура, — подавленно подтвердила разведчица, только вот в этом голосе было что-то ещё... Нотка сожаления о содеянном? Она замирает, когда Капитан снова смотрит ей в глаза. Пальцы на мгновение прикасаются к его щеке. А затем... а затем всё растворяется. Этот пристальный взгляд, её руки на его щеке. Что это? Почему сердце снова начало скакать в груди? Но наваждение внезапно проходит, также как и пришло. Леви первым рвёт это призрачное ощущение спокойствия. — Знаешь, а между вами, сумасшедшими, лучше и правда не вставать. Я исполню твою прихоть, — Микаса слушала, но всё ещё была в своеобразном трансе, и только последние слова почему-то кольнули в самую душу. —  Я отстану, Аккерман. Капитан отходит, берёт свои вещи, затем поворачивается, на последок кидая: — А ты постарайся не так быстро прощать этого засранца. Дверь закрывается. А Микаса подносит к лицу пальцы, что ещё недавно касались тёплой кожи офицера. Смотрит растерянно на дверь, а затем молвит лишь губами. — Обещаю.