Murderous lovers

Чан уже почти придумывает какую-то очевидно тупую отмазку, но Феликс, не дав волку даже рот открыть, лишь разворачивает его, снова сильными руками прижимая к себе.    Сам на себя не похож.    Чан же, в свою очередь, не знает, что делать вообще можно в такой ситуации, кроме как подчиняться. Он и не был против инициативы со стороны Феликса. Целует вампир в этот раз, однако, чутка грубовато в сравнении с другими разами, ох с каким упоением кусая его нереально пухлые и приятные на ощупь и на вкус губы, тут же с нескрываемым наслаждением слизывая капли алой крови. Феликс так показушно наслаждается вкусом для него жизненно необходимой жидкости.    Кристофер же вообще впервые в своей жизни позволяет кому-то брать инициативу. За все эти года только Ли Феликсу Енбоку удалось сделать это. Так еще и с первого раза. Превратить Чана в источник нескончаемой страсти.     Не может он устоять перед Феликсом Ли.  Таким величественным и… его?   Он ведь теперь его?    А Чан, в свою очередь, с этого момента принадлежит самому Ли Феликсу.    Слишком долго он, на самом деле, неосознанно, но всего этого ждал, даже не зная об этом. Только сейчас дошло до него, чего он жаждал все время и почему не мог не связываться всякий раз с Ли. И вот сейчас Кристофер готов был молиться, стоя на коленях, чтобы каждое проведенное вместе с врагом мгновение длилось вечно.    Они ведь после этого вечера вечность должны провести вместе.    А что было бы, не приходи он в этот вечер сюда, как самый настоящий незваный гость?   Что было бы, если бы они не заключили эту сделку?   Даже думать не хочется о таком исходе событий.    Кристофер не верит в происходящее. Старшему все это напоминает просто сон с участием этого вампиренка. Но все взаправду ведь.    Все реально.    Все поцелуи, касания длинных узловатых пальцев и каждый звук, каждый еле слышимый вдох. Все эти взгляды, которые зажигают внутри целый пожар.    Да и Феликс, на самом деле, тоже все еще не может до конца поверить во все, что сейчас происходит.    Как так вышло вообще.    Феликс его пара.   Его…   Чертовы глаза, что сейчас светились алым цветом. Хочется умереть и возродиться заново и все это испытать как в первый раз. Еще раз пережить все события сегодняшней ночи, как на повторе.    Любить тайно и жить с хоть какой-то малюсенькой надеждой на ответные чувства со стороны вампира. Надежда ведь умирает последней, как бы банально это не звучало. Сама природа свела его с Феликсом, и уже было не избежать от этого всего.    Чан ведь просто тонет без возможности спастись в чужих алых и, ох, до нереальности бездонных глазах, в чужом страстном взгляде. Красные огни, что плясали в чужих глазах, так завораживают. Хочется смотреть, но после очередного укуса Кристофер все же закрывает глаза, что светились золотисто-белым цветом, заставляя Феликса терять самого себя и всю суть его сущности в глазах напротив.    Блестящие белым огнем изумительные глаза кажутся ещё светлее, словно лучи самого солнца или же более белой звезды, нежели желтого карлика нашей солнечной системы. Глубоко внутри прослеживается эта необходимость в тесном взаимодействии со своим партнёром. Чувства обостряются и контролировать себя получается не очень хорошо. Приоткрытые блестящие и ох какие желанные на данный момент губы, с которых то и дело срываются судорожные, едва слышимые, но такие возбуждающие вздохи, хотят поцеловаться. Хочется почувствовать не только прикосновениями губ.   Ли Феликс Енбок сходит с ума.    Плавные движения рук на своём теле сейчас просто необходимы как самый настоящий кислород. Хочется чувствовать всем телом эти по-своему необычные прикосновения горячих рук.    Феликс же, как неудивительно, без стыда хнычет, хватая чужие жилистые, мускулистые руки и желая наконец почувствовать такую необходимую сейчас ласку. Тянет их на свой плоский живот, расслабляясь под оборотнем.    Кристофера так до одури сильно хочется почувствовать внутри, но тот, как назло, из последних сил пытается не накинуться на своего драгоценного вампира.    Мягко и по-своему нежно проходится руками по животу и следом по выступающим на худощавом теле ребрам, оттягивая длинными пальцами промокшие от пота блестящие волосы назад и открывая вид на длинную шею. Закусывает до еле видимого следа.    – Бля-я-ять, Кри-и-ис, –  Феликса всего трясет. Что он творит, блять.    Будучи вампиром, сам добровольно дал себя укусить обороню.    Пиздец просто.    – Господи… – Чан тоже сам не свой. – Ликси…   – Не вмешивай во все это… ах… без-зобразие Б-бога.   Кристофер, отстраняясь и наблюдая, как же быстро исчезает поставленная несколько секунд назад метка из-за быстрой регенерации, до боли кусает губы, следом проходясь языком, смачивая.     Знал бы Феликс, что лежал себе спокойно (но со вставшим и очень ноющим от нехилого возбуждения членом), зачем Бан смачивал губы.   Не в силах устоять перед до нереальности соблазнительной картиной, Кристофер, как-то резко раздвинув ноги вампира, как-то слишком быстро опускает голову к промежности, сразу же без всяких церемоний смачно проводя языком по дырочке, тем самым заставляя Ли только лишь округленными глазами глядеть на все это, следом шумно вдыхая, лишь бы не издавать звуков.    Они не одни в замке ведь.   Феликс под ним ох как сильно дрожит, не в силах контролировать свое тело, стараясь свести ноги вместе, чтобы прекратить все это сие безобразие, но ему не позволяют это сделать сильные руки Чана, что, сжимая, гладят то бедра, то упругие и мягкие ягодицы.   – Чанни…   – Ммм? – Издевательски тянет оборотень, показушно облизываясь и смотря прямо в чужие глаза.    – П-прекрати смотреть на меня так соблазнительно, – смущаясь, тянет Феликс. Он только что постеснялся? От слов этих? А вот когда голый ходил по комнате и после ему отсасывали – все было нормально. – Я пытаюсь себя сдерживать как могу, но… Крис, если ты будешь так на меня смотреть, я просто сорвусь и…   – Ммм? И что?   – Блять, хватит уже бесконечно… Эмм т-трогать, давай, приступай к делу, – тянет чужую руку к уже мокрому и слегка опухшему колечку мышц.    – Признайся, что тебе нравится, когда я так тебя трогаю, – приближается к чужому лицу.  – Особенно языком, – издеваться решил.  – Ну?   – Придурок, что ты натворил с моими сосками? – Феликс только замечает, как опухла грудь. Чан, пока игрался языком, не забывал ласкать и грудь.    – Что не так? Мило ведь.   – Я сейчас все тоже самое сделаю с тобой, и ты поймёшь, что не та-а-ах! – Договорить даже не дают. Вновь как-то подозрительно быстро оказавшись между ног, Кристофер обнимает рукой возбуждение, не дав Феликсу даже закончить фразу.    – Ну же, не сдерживай свои стоны.    – Мой хороший, это тебе ничем не поможет.   –  Я хочу слышать твой голос.   – Чааан, бляяять. Знаешь ведь, что не могу. Вампиры одни кругом, дебила кусок.    – Блядство, – Чан возобновляет движения, следя за каждым движением на слишком прекрасном лице любовника.      Войдя во вкус и уже делая все более уверенно, волк начинает обводить кончиком своего действительно длинного языка колечко все еще сжатых мышц, смачивая обильно слюной. На то и волк наполовину. После понемногу начинает проникать внутрь, вылизывая стенки вокруг. Феликс закатывает глаза, неосознанно давая зеленый цвет на все действия со стороны Кристофера.    Феликс же, что дрожал от чужого умелого языка, казалось, тупо задержал дыхание, прикрыв ладонью удивительно крохотного размера по сравнению с рукой Чана свой прелестный рот. Лишь бы не услышали. Волку это ох как не нравится, хоть он и подсознательно понимает, что вампир правильно делает.   В следующий раз надо будет найти место без возможных свидетелей.    Стоп !   Следующий раз?   Лишние свидетели в виде, например, Леонарда, им не нужны уж точно.    Но не хочет Кристофер, чтобы Феликс скрывал от него свое лицо. Чан, отстраняясь, приближается к лицу, соединяя губы в поцелуе, и, пользуясь своим преимуществом, погружает сразу два пальца в Феликса, что, почувствовав это, мычит в чужие губы, царапая при этом накаченную грудь без единого лишнего волоска. Опытный во всем этом Чан довольно быстро находит чувствительную точку внутри, отчего Ли красиво выгибается в спине, громко мыча.    Поцелуй приходится разорвать.    – Я готов, – своим басистым голосом утверждает Феликс.   Терпение лопается за одну жалкую секунду.    Кристофер уже не в силах сдерживать себя и как-то резко входит в податливое тело, нависая над тяжело дышащим мужчиной, почти сразу же срываясь на бешеный темп, выбивая высокие стоны из прекрасного ротика. Осознание содеянного ударяет в голову только после сделанного, и чутка обеспокоенный мужчина останавливаться решает.    – Ты, блять, жизни хочешь лишиться прямо на этой кровати? – Грозно тянет Ли, – Я сейчас сам тебя изнасилую, если ты не будешь двигаться, понял?   – Боже, Феликс, – Чан удивляется, ведь вампир не сопротивляется, а стенки действительно очень хорошо принимают его, без всякого протеста. Внутри так горячо, что мозги уже плавают в жиже.    Глаза золотого сияния смотрят в алые глаза напротив. Феликс льнет ближе, выгибаясь, когда Чан в этот раз уже органом проезжается по простате и слегка царапает спину отросшими ногтями, зная, что у него следы никуда не денутся.    Это слишком приятно.    На волке, самом могущественном волке, будут следы его ногтей. Кристофер же, который прочел все это в чужом взгляде, еще сильнее теряет голову. Чан ускоряется. Мужчины, что враги друг другу, становятся одним целым, попросту сливаются вместе, утопая друг в друге. И ничего не имеет значения.   Оргазм наступает как-то очень быстро, но и этого хватает, чтобы вампира словно током прошибало под Чаном, что с упоением наблюдает за всем этим безобразием. Он от картины перед глазами бурно кончает, но неистово продолжает вдалбливаться в уже обмякшее тело. После сверхстимуляции и чутка болезненных ощущений, Кристофер выходит из чужого тела.    – Сам будешь убирать все это, понял?   – Боже, Феликс…