Найди причину остаться

- Мы разводимся с твоим отцом. - Охренительные новости, Франческа, особенно с утра. Я вообще-то был на уроке литературы. - Не выражайся, Кай. – Он вышел из класса, как только на экране телефона высветился номер матери, так как обычно ничего хорошего ее звонок никогда не предвещал. И сейчас сидел на лавке посреди зеленого английского газона, который пересекали параллельно лежащие мощеные дорожки и ряды аккуратно стриженных садовником-стилистом деревьев; все это умиротворение было укутано влажной сиреневатой туманной дымкой, от которой легким пришлось напрягаться, чтобы впустить в себя воздух. Рано или поздно развод должен был состояться, он всегда этого ждал, поэтому не особо удивился, отец и мать слишком разные, поразительно, что они смогли еще так долго продержаться вместе. Кай вынул из кармана школьной формы пачку дорогих сигарет, придерживая плечом телефон, достал сигарету и закурил, под звонкий, с мягким акцентом голос матери, которая пыталась что-то донести до сознания сына. – Ты что там еще и куришь? - Да, мам, еще пью и трахаюсь. - Рада, что у тебя налажена личная жизнь в отличие от своей матери. Надеюсь, тебя не выпрут из школы перед поступлением в колледж. Это все негативное влияние твоего дружка-оборванца. - Я решил, куда буду поступать. – Он давно хотел сказать родителям, что сделал выбор, не идя на поводу ни у матери, ни у отца. Одним скандалом больше, одним меньше, какая разница. - Мне стоит приготовиться? Судя по твоему голосу, мне это не понравится. - В Королевскую Академию Искусств. - Так я и знала. – Франческа произнесла в трубку несколько цветастых ругательств. - Что ж, по крайней мере, не экономика. Ненавижу цифры и бухгалтерскую отчетность по прибыли. – Конечно, ведь отец только этим и занимался, сутками, месяцами, годами напролет. Бизнес, прибыль, курс акций, это то, что его волновало. Мать, как и сам Кай, была далека от этого, да и все, что касалось семьи, ее мало трогало. - И что вы решили? – Кай щелчком отправил окурок в урну у лавки, провел рукой по ненавистным, коротко стриженым, спасибо школьному регламенту, волосам, потом ослабил узел на галстуке в сине-зеленую клетку. - Через две недели подпишу документы, сегодня я встречалась с адвокатами. Ты останешься со мной, его новой шлюхе не нужен пасынок. Так же он оставляет за нами дома в Лондоне и Милане и еще кое-какую недвижимость и дает отступные. Хорошие, думаю, на жизнь нам хватит. У тебя будет свой собственный счет, но им ты сможешь воспользоваться только после совершеннолетия. А еще машины, яхта… - Сколько? – хотя Кая не интересовала финансовая сторона вопроса, но, безусловно, этот пункт был поводом для особой гордости матери, наверняка она билась до последнего за каждый пенни. - Четыре миллиарда фунтов стерлингов. Это все, что я смогла отстоять. - Вау. Можно мне мотоцикл? - Нет, пока не поступишь в университет. - Это будет через три года. - Вот и подождем. И все, мне некогда. Нужно сделать обзор по новой коллекции с последнего показа. – Как всегда коллекция важнее сына, иногда он думал, что лишний в их жизни, он был абсолютно никому не нужен, только вечно мешал, болтаясь балластом где-то за периферией родительского зрения. У него даже фамилия была его бабки итальянки, а не матери или отца, родственные связи они тщательно скрывали, часто становясь объектами папарацци. - Тогда, пока. Кай нажал на кнопку отбоя. Черт, не то, чтобы его жизнь кардинально изменится с разводом родителей, отцу никогда не было до него дела, и все-таки, как-то мерзко и тоскливо стало на душе. Пожалуй, в свои шестнадцать, он должен был более бурно реагировать на семейные дрязги, но ему было похрену, да, именно так. Они всегда все жили порознь и мало знали друг друга. Отец пропадал в поездках по миру по делам бизнеса, мать порхала, словно бабочка, с одного дефиле на другое, одна неделя высокой моды сменяла другую, а он учился с начальной школы здесь, в Англии, под присмотром прислуги, и здесь же собирался поступать в колледж, а затем в университет. Только иногда наездами, на каникулах приезжая в солнечный Милан, чтобы увидеться с матерью. Пока он еще не определился, кем хочет стать: танцором или художником, впрочем, у него было достаточно времени до решающего момента, а сейчас он хотел только одного, чтобы кончились занятия и они с друзьями могли отправиться в паб, пропустить по паре бутылок пива, раскурить по паре косяков травы. И если, он к тому часу не свалится, притащить домой, готовую на всю девицу, которая осчастливит его ни к чему не обязывающим перепихоном. - Эй, мой сладкий пидарок, ты чего смылся с занятий? – на лавку с наскоком приземлился Дэйв, вытаскивая из-за пазухи скрученный косяк. – Будешь? - Давай. Вечером все в силе? – Кай запахнул пиджак, придерживая рукой лацканы, от сырого воздуха и холодного ветра его стала пронизывать дрожь, но возвращаться в унылое старинное здание школы ему не хотелось, не сегодня. После семейных новостей, желание дослушать лекцию о Шекспире напрочь пропало. - А как же. Парни тоже подтянутся, так что, ночь разврата нам заманчиво светит зелеными огнями. Оееее! – Он спрыгнул с лавки, и показал несколько нелепых, дерганных танцевальных движений, при этом неистово вращая бедрами. - У меня предки разводятся. - Хреново, друг. Значит, это правда, что папаша миллиардер нашел себе новую сучку? – Дэйв облизал кончик самокрутки и поднес ее к пламени зажигалки, надолго вдыхая терпкий дым. - Похоже на то. - А вы с матерью что? Урвали у него бабла? – Кай забрал из рук друга косяк, тоже затянулся, задерживая в легких ароматный наркотический угар, потом выпустил его большим мутным облаком, которое сразу же подхватил пронзительный осенний ветер. - Урвали. - Отлично, значит, вечеринки не кончатся. – Дэйв заржал, хлопая по плечу Кая. Парень знал, что это шутка и никакой меркантильной подоплеки тут нет, как никак они дружили с самого поступления в эту элитную частную школу для мальчиков и знали друг о друге все и даже немного больше. Дэйв был типичным англичанином с копной нечесаных рыжих волос, с веснушками и блеклыми серыми глазами на лице, с отцом юристом и матерью домохозяйкой, втихаря пьющей водку. Жили они в красивом маленьком домике из красного кирпича, с зеленой дверью и белым забором, с двумя машинами французского производителя в гараже, с газетами и телешоу по вечерам и с поездками по магазинам в выходные. Кай несколько раз был у них в гостях и до сих пор поражался чопорности и холодности, в которой они жили, слишком правильно, слишком механически. Без скандалов матери наполовину итальянки наполовину русской, с отцом-миллиардером из России. В его же семье всегда кипели страсти: с матом, битьем посуды, с хлопаньем дверей, он с детства запомнил оазис брака, как клокочущее жерло вулкана. С охами и ахами матери, которую кроме высокой моды ничего не интересовало, и отцом, смотрящим аналитику и сводку с бирж. Кай был странным плодом любви, если она когда-то и была, между моделью и бизнесменом, который мог позволить себе купить эту самую модель. Да, Франческа была красива и умна, хотя сейчас и вышла в тираж, и ее длинная стройная нога много лет не ступала по подиуму, от мира моды она не отвернулась, став одним из ведущих экспертов в данной области. Совмещая, кроме всего прочего, свою бурную деятельность с должностью главного редактора одного известного женского журнала. В общем, она всегда пребывала в своей стихии и мечтала пристрастить к этому своего сына, втащив его в модельный бизнес, и даже сейчас не оставляла этих попыток. Хорошо, что отец был настроен в этом вопросе категорично, заявив, что его наследник не станет «пидаром в павлиньих перьях», и войдет в бизнес, как только закончит Кембридж. Именно так он распланировал жизнь отпрыска. Сейчас же Кай проникся надеждой, что теперь, после развода от него отстанут раз и навсегда, тем более что сыном отец никогда не гордился, поражаясь, как такое существо могло быть продолжением его рода и порождением его чресл. - Как же мне хреново. – Дэйв без стука открыл дверь в комнату, и, пошатываясь на кривых ногах, дошел до кровати, на которой лежал Кай, упал на нее лицом вниз, отчего вверх взмыло облако пылинок, переливающихся в лучах полуденного солнца, которое пыталось продраться сквозь тяжелые шторы. – Ты как, сладкий? - Неплохо. – Кай прошлый вечер запомнил разрозненными, какими-то фигурными кусочками пазла: паб, пиво, трава, потом такси до его квартиры, какие-то яркие смеющиеся девицы, дорожки кокса, которые на стеклянном столе кредиткой делил Дэйв, и от которых Кай отмахнулся. И уж совсем в тумане он видел скачущую на нем, на этой самой кровати, девочку, и, судя по разбросанным вокруг порванным упаковкам презервативов, он должен был остаться довольным. Но довольствия он не ощущал, он вообще ничего не ощущал, кроме пустоты, заполняющей его от пяток до макушки. - Хорошо, что выходные, я бы не смог сейчас выйти из дома, не говоря уже об учебе. Ни черта не помню. Какого хрена мы вчера делали? - У тебя отработанная схема, ничего нового не произошло. – Кай смотрел в потолок, ему было лень даже моргнуть, поэтому в его глазах постепенно скапливались слезы. Господи, ну и вонь в его комнате, ужасная смесь запаха перегара, пота, спермы и хрен знает чего еще. Домработница опять доложит матери о разгульном образе жизни сына, и опять его ждал горячий, но равнодушный по своей сути, втык. Это было подобно тому, как мать говорила правильные вещи, но сама не понимала, зачем и кому, чисто для галочки, чтобы совесть не мучила. - Вчера в очередной раз убедился, что ты пидарок. – Дэйв повернулся к нему лицом, пятерней откидывая со лба свои спутанные рыжие волосы. - Я что, к парням приставал? – Кай резко повернулся на бок, морщась от пронзившей виски боли, но при этом с ужасом всматриваясь в мутные красные глаза друга. Дэйв часто называл его «пидарком» и «сладким», но это был прикол из-за его девчачьей внешности. То, что Кая тянуло к мальчикам больше, чем к девочкам, он скрывал так тщательно, что и сам уверовал в то, что он натурал и ничего больше. - Нет, но ты всегда цепляешь телок похожих на мужиков. Да у нее ни жопы, ни сисек не было, плоская со всех сторон. И шпилишь ты их всегда только раком. – Кай с облегчением выдохнул, ничего страшного, обычная похмельная философия друга. - Если я похож на бабу, это еще ничего не значит, и вчера я был не в состоянии даже на «раком». - Ты долбанный андрогин, Кай, да я не знаю ни одной телки красивее тебя. - Я так и знал, что ты меня хочешь. – Кай улыбнулся только ему одному доступной улыбкой, такой соблазнительно-манящей, сексуально-ленивой, знающей о других самое сокровенное, что к его ногам падали все без исключения. Его розовым, сочным, гладким, блестящим, чуть припухлым, как после долгих поцелуев, губам, завидовали самые красивые девушки, даже мать постоянно твердила, что ничего красивее не встречала за всю свою карьеру. - Нет, ну, то есть - да, наверное, я смог бы. А в задницу… - Уж прости, я пас. Предпочитаю девочек. И спиной к тебе больше не повернусь. - Жизнь несправедлива, одним все, другим ничего. - Да ну? - Почему мы дружим? Мы же такие разные. У тебя есть все, красота, ум, талант. У тебя папаша миллиардер, черт, да у тебя даже член больше. - Я и, правда, счастливчик. – Он усмехнулся, ну что ж, у него и правда есть все, за исключением одной малюсенькой, и для других, наверное, совершенно неважной вещи. - Я бы на твоем месте бросил все и пошел в манекенщики, как говорит твоя мать. Продефилировал по подиуму – заработал, покорчил рожу на камеру – заработал. Не жизнь, а сказка. - Это не сказка, это ад. – Кай встал с кровати, выискивая глазами на полу трусы, потом плюнул и собрался в душ. - Эй, Кай, ты повернулся ко мне спиной, и черт, даже у меня встал. - Дэйв, не пойти ли тебе на хрен? Я тощий, длинный и бледный, у меня ни плечей, ни задницы, и под кожей не бугрятся мускулы, и если у тебя на все это встает, то ты извращенец. - Я собираюсь в Гарвард. - Чего? – Кай обернулся и удивленно посмотрел на друга. - Америка, свобода, наркотики, вечеринки, девочки-лесбиянки. Да-да, я хочу поехать именно туда. – Дэйв даже вскочил с матраса и забегал по комнате, жестикулируя руками, как лопастями ветряной мельницы. - Мы же хотели поступать в один университет. – Кай был ошеломлен этой новостью, он думал, что они с Дэйвом еще долго будут вместе, что их дружба продлится годами, в конце концов, ближе у него никого не было. И вот сейчас все рушится, и только потому, что другу стало тесно в Англии. - Я передумал. Школа заканчивается и начинается новая жизнь, другая, взрослая что ли. Я буду приезжать на каникулы. Блядь, Кай, хочешь, я каждый вечер буду тебе по скайпу звонить? - Нет, не надо. Я понял, и ты прав, пора взрослеть. - Но я все равно буду любить только тебя, мой сладкий пидарок. - Если ты решил свалить, то обязан мне позировать. - Э, нет, я сто раз говорил, что не буду. - Ты мне должен, говнюк. Ты меня кидаешь. Поэтому, как только ты оклемаешься, я буду тебя рисовать. – Тон Кая был беспрекословным, и Дэйв тяжело вздыхая, понял, что отвертеться на этот раз не получится. - Вот же хрень. - Увидимся за завтраком, и приведи себя в порядок, от тебя несет дерьмом. Ты наносишь фатальный удар по моему утонченному обонянию. - Сказал тот, от кого за милю несет парфюмом так, что блевать хочется. - Это новый аромат от Диор. - Да что б я сдох, как я сразу не распознал. - Давай, раздевайся и вон туда садись. – Кай указал Дэйву на деревянный грубо сколоченный стол, позади которого со стены свисал кусок синей ткани, выступающей фоном. Он ничего особого не готовил, никакого антуража, ему нужно было просто тело, и он его получил. - У меня вся задница в занозах будет. - Не ной и замри, пока я набросок делаю. – Дэйв подтянулся на руках и запрыгнул голой задницей на стол, елозя, чтобы устроиться поудобнее. Час в комнате, пропитанной запахами краски и растворителя, стояла тишина, Дэйв иногда дергался, чесался и зевал, но Кай не обращал на это внимания, быстро уверенной рукой касаясь карандашом бумаги, приколотой к мольберту. - Почему ты рисуешь только голых мужиков? - Мужское тело мне нравится больше женского. Я, вообще, планирую создать цикл картин для выставки, конечно, на это уйдет несколько лет. Идея такая, чтобы запечатлеть момент оргазма, так что, если ты сейчас подрочишь, я буду на седьмом небе от счастья. - Хрен тебе, больной ублюдок. - Жаль, у меня как раз на ноуте есть крутое порно. Включить? – Кай соблазнительно улыбнулся и подмигнул. – Да брось, мы же друзья и ты принесешь незначительную жертву во имя искусства. Твой портрет будет выставлен в лучших галереях мира. - Ты не просто пидарок, ты больной пидарок. Ай, да ладно, включай, сто лет не смотрел. Умеешь ты искушать, подлый змий. Кай довольно улыбнулся, он любил добиваться своего, и умело мог для этого манипулировать людьми, папашины гены видимо брали свое. Но его никогда не терзала совесть, главное, что это будет первая картина из серии, начало положено, а дальше, в общем, ему не составит труда найти остальных натурщиков. Он прошелся по мастерской, под которую была выделена одна из комнат в его квартире, которую много лет для него арендовал отец, поставил ноутбук на стул, развернул в сторону Дэйва, не забыв включить. И теперь из встроенного динамика громко раздавались охи, звуки шлепков и визгливое: «Трахни меня». - Ты на меня не отвлекайся, и сразу не кончай, а то я не успею нарисовать. - Только не пялься на меня. - Странное заявление от натурщика. - Ты смотри, какие у нее сиськи, даже если и силиконовые, все равно полный улет. У меня уже встал. – Кай сморщил нос, сиськи его не привлекали, тем более такие огромные, как бакены на реке. И этот фильм он нашел только для друга, сам предпочитая другое кино, хотя той же категории для взрослых. Черт, ладно, возможно он латентный гей, но это нихрена не значит, что он будет спать с мужиками. Да и разве восхищаться мужским телом и смотреть гей-порно, значит быть геем? Ну да, странно, но Кай списывал это на творческое начало своей натуры. Или же андрогины действительно двуполые существа, обладающие не только внешностью противоположного пола, но и желаниями. - Не отвлекай меня, и останови руку, да не дергай же. Вот болван. – Нет, не так, у него никогда, ни разу в реале не вставал на мужика, вот взять хотя бы Дэйва, сейчас он сидел голый напротив и мастурбировал под порнуху, но у Кая ничего нигде не зашевелилось, ни трепета внутри, ни жара в паху. Да, вообще, ничего. Впрочем, друг не тот парень, из-за которого можно потерять голову. - У меня косяк в пиджаке, давай раскурим, а то мне уже тошно тут сидеть. - Ладно, перерыв на пятнадцать минут. – Он отложил карандаши, позже он нарисует маслом, а пока важно было просто уловить суть, которую он хотел передать другим. Дэйв спрыгнул со стола, не стесняясь, голышом разгуливая по комнате, одновременно глотая из банки пиво и доставая пачку сигарет из кармана. Друг закурил, и по мастерской сразу поплыли пласты сизого дыма от травы. Кай стоял у окна, выходившего на оживленную уже в вечерних сумерках улицу, припорошенную снегом. Люди сновали туда-сюда, фонари светили, машины ездили, сигналя клаксонами и подмигивая фарами. Скоро Рождество и все разъедутся по домам, к родителям, елкам, подаркам и пудингам. А он… Кай думал, не поехать ли ему в Милан к матери, если она, конечно, будет дома, или остаться здесь, заняться танцами и живописью, посмотреть кучу отложенных фильмов, прочитать несколько книг. Да даже если мать дома, она замучает таскать по бутикам, покупая новый гардероб с какой-нибудь очередной последней коллекции известного кутюрье. Или того хуже, поведет на показ, а скучнее зрелища он просто не находил, или чего доброго его опять попытаются запихнуть в какое-нибудь модельное агентство. Ну, их нахрен, такие каникулы. Телефон звонил, не переставая уже минут двадцать, Кай с мыслью: «Какого хрена тебе надо?», смотрел на определившийся номер отца. Он только что зашел домой, после последнего дня занятий перед новогодними праздниками, и хотел одного, поесть и завалиться спать, потому как всю вчерашнюю ночь скакал под транс в клубе на рождественской вечеринке. Но отец был настойчив, он перезвонил на домашний, и домработница, со стуком в дверь, не дожидаясь разрешения, вошла в его комнату и передала трубку телефона. - Чего тебе нужно? - Даже не поздороваешься с отцом? – Голос Дубинина был спокойным, хотя способностью выводить его из себя обладала только мать, чему сын иногда очень завидовал. - Привет. - На Рождество мы едем на горнолыжный курорт в Альпы. Завтра я за тобой заеду. - Спасибо, но у меня другие планы, да и лыжи я не жалую. - Я предлагаю сноуборд, так что отговорок не принимаю. - Ты будешь со своей новой шлюхой? – Кай бухнулся на кровать, расстегивая одной рукой пуговицы на рубашке, другой скидывая с ног ботинки. - Не смей так о ней говорить, она не шлюха. - Шлюха, если увела чужого мужа и отца. - Ника из хорошей семьи и… - Ааа, так это ты просто мудак. - Этот мудак оплачивает твои счета, и если ты думаешь, что я не в курсе, чем ты там занимаешься, то ты заблуждаешься. И еще, мне кажется, тебе пора завязывать с марихуаной, иначе я отправлю тебя в клинику. - А вот это не твое собачье дело. – Кай, полностью раздевшись, залез под одеяло, с обедом можно распрощаться, аппетит отбило до завтра. - Если хочешь учиться в Академии Искусств, то забудь про вечеринки, алкоголь и наркотики. – Значит, мать уже ему доложила, хотя, наверное, Кай сам никогда не делал из этого секрета. – Ты все еще мой наследник, даже если я и развелся с твоей матерью, так что будь добр держаться соответственно своему положению в обществе, а не как выходец из негритянского гетто. - Иначе что? – Кай хмыкнул, его глаза слипались, и сил спорить с родителем совершенно не было. - Иначе я запру тебя в наркологической клинике, и поверь, это будут не лучшие твои годы. – Ну, началось, теперь будет нудеть по-полной. - Хорошо, пап, я понял. Во сколько ты завтра заедешь? - Будь собран к десяти. – И он отключился, а Кай еще несколько мгновений слушал короткие гудки в трубке, прежде чем запустить телефоном в стену. Отец, раздражая пунктуальностью, явился ровно в десять ноль-ноль, как всегда гладко выбритый, красивый, ухоженный. Он был высоким стройным мужчиной в строгом деловом костюме, с первой сединой в светло-русых волосах, да, он отлично выглядел в свои тридцать девять лет. И с матерью они составляли грандиозную пару, поэтому Кай не особо удивлялся своему отражению в зеркале, разве у этих двоих могло родиться что-то иное? Вот только если бы он был другого пола, то был бы до сумасшествия счастлив, а так, с членом между ног… На него всегда чаще заглядывались мужчины, путая с девушкой, это не смотря на его явно мальчишескую одежду. И поначалу его это дико бесило, а потом, с возрастом, он стал находить удовольствие в провокациях. - Ты выглядишь, как… Твоя мать совсем за тобой не следит. – Кай пожал худыми плечами, нормально он одет, как все. В широкие штаны, высокие ботинки, в толстовку с капюшоном, пуховик и шапку-ушанку с огромным помпоном и рюкзаком за спиной. Правда, все это было разных цветов, и сам себе он напоминал мадагаскарского попугая, но что не сделаешь, чтобы позлить отца. - Утро. Зайдешь на чай или двинем? - Поехали, самолет ждет. – Отец развернулся на каблуках и пошел к двери, Кай хотел чем-нибудь запустить в его довольную высокомерную физиономию. - Пап, я гей. – Отец не остановился, и даже не замедлил шаг. – Я трахаюсь с мальчиками. - У меня другая информация. - Бля, да тебя хоть что-нибудь волнует? Я твой гребаный сын или кто? - Да, курс акций и как сыграет мой клуб в плей-офф. - Урод, – Кай со злостью хлопнул дверью, но продолжил спускаться вниз по лестнице, где у подъезда их ждал роскошный, стоящий годового бюджета какой-нибудь африканской страны, автомобиль с личным водителем, чтобы доставить в аэропорт, а дальше на самолете в Швейцарию.