Найди причину остаться

Кай гнал на максимально разрешенной в Милане скорости, слушая в наушниках на полной громкости скрипичный концерт №2 «La Campanella» Паганини, ловко объезжая машины, велосипедистов, а иногда и зазевавшихся туристов, коих в это время года в городе было с избытком. Его каникулы подходили к концу, и он жаждал вернуться в Англию, где не будут доставать светскими раутами, спа-курортами, салонами красоты, слухами и прочими мамиными заморочками. Черт, как ей снова удалось уговорить его сопровождать завтра на показ? Чертов долбаный показ, с чертовыми моделями, чертовыми фотографами и чертовым сезоном весна-лето 2014 года. Хорошо еще, что это мужская коллекция, на платья смотреть она бы точно его не сподвигла. Но мама умела, когда надо пустить слезу, сказать, что он такой же, как отец, бросает ее, хотя уже прошло четыре года, и после развода у нее была целая вереница быстротечных романов. Но зная реакцию сына на упоминания отца, она всегда, в критический для нее момент, наступала на эту «любимую» мозоль, добиваясь нужного ей результата. С возрастом Кай стал понимать, что родители были не такими уж и разными, напротив, они были одного поля ягоды - эгоистичные ублюдки, всегда получающие желаемое. На самом деле, Кай был таким же, но это умело скрыл от окружающих, когда нужно уступая в мелочах, чтобы потом урвать кусок побольше. В июне он с блеском сдал экзамены и был переведен на второй курс Академии Искусств, получая специальность дизайнера. Он тогда долго думал, что ему выбрать, и пошел более прагматичной дорожкой, оставив танцы и живопись на хобби, и сейчас уже вовсю подрабатывал, ведя собственный проект по интернету. Конечно, ему платили гроши, но это все равно приносило немалое удовольствие, хотя заработок вряд ли бы мог покрыть стоимость, скажем того, что сейчас на нем надето. Кай, притормаживая, свернул в проулок, припарковался у любимого кафе, откуда доносился будоражащий аромат кофе и булочек, и, сняв шлем, толкнул входную дверь с колокольчиком. Он выбрал столик у окна, с наслаждением наблюдая за горстками прохожих, спешащих по своим делам. К нему сразу же подошла расторопная девочка-официантка, приняв заказ на чашку эспрессо и булочку с корицей и клубникой, политую шоколадом, против которой он никогда не мог устоять. Он снял с себя ветровку, небрежно кинув ее на соседний стул рядом со шлемом, поправил пряжку на ремне узких кожаных штанов, откинул назад пряди своих длинных платиновых волос и, подняв глаза, внимательно оглядел посетителей кафе. Кай питал слабость к красивым людям, если точнее - к красивым мужчинам, поэтому сразу обратил внимание на компанию молодых парней, сидящих через столик от него. Нужно отметить, что они тоже его заметили, потому, как все четверо, даже сидящие к нему спиной, сейчас оглянулись и без особого стеснения, с не меньшим интересом рассматривали его. Кай мгновенно догадался, кто они: двоих, он видел в журналах своей матери, коими были завалены все полки и столики в ее доме. Он с зарождающимся весельем вернул им их коллективный любопытный взгляд, при этом самодовольно ухмыльнувшись. Он знал, как отвечать на такие оценивающие взгляды, которые преследовали его всю жизнь. Модели разом отвернулись, а он приступил весьма в отличном расположении духа к своему крепкому кофе, изящно держа в длинных пальцах хрупкую чашку. Они все были красивы, по-другому и быть не могло, но только один привлек внимание Кая настолько, что он готов был бросить на него второй взгляд. Его резкие черты лица, особенно скулы и нос, который он видел в профиль, просились на холст. Да нет, они просто кричали об этом. Хотя Кая интересовал только один аспект: какое у него будет лицо во время оргазма, и воображение сразу же выдало несколько горячих сюжетов, от которых он почувствовал нечто вроде физического возбуждения. Блондин с длинными по плечи, пшеничного цвета волосами, еще раз обернулся, будто прочитав его интимные мысли. И Кай смог рассмотреть выразительные, необычной формы глаза, красиво изогнутые светлые брови, впалые щеки и пухлые порочные губы, в которые хотелось впиться долгим, глубоким поцелуем. Удивительный типаж, который он никогда еще не встречал, и там, в этой ярко-голубой бездне, парень увидел то, что и ожидал – интригу, восхищение и желание. Поэтому, он еще раз соблазнительно лениво расплылся в улыбке, окунул палец в шоколад и медленно облизал его языком, не сводя глаз с блондина. Он с ликованием увидел, как расширились зрачки манекенщика, правда, блондин сразу же отвернулся, но Кай успел заметить, как дернулся его кадык и как несколько нервно он провел рукой по волосам. Здравствуй, еще одна победа, именно так и подумал Кай, когда продолжил ловить на себе его косые заинтересованные взгляды, но теперь он их полностью игнорировал, это могло забавлять несколько минут, потом становилось навязчивым и скучным. Если этому парню суждено оказаться в роли его натурщика, то так и будет, и уж точно Кай не приложит к этому ни одного маломальского усилия. Все всегда сами искали с ним встречи, конечно же, надеясь на нечто большее, чем он мог предложить. Поэтому с радостью соглашались позировать, и теперь в его коллекции уже набралось тринадцать полотен с обнаженными мужчинами, еще несколько, и он сможет задуматься над выставкой. Франческе нравились его работы, и она с радостью согласилась помочь с организацией, благо она была так дружна со многими владельцами картинных галерей и не только в Италии. Орэль падал с ног от усталости, он вымотался от двенадцатичасового перелета из Токио в Милан, его тошнило от бесконечных показов, хотя и любил свою работу, а сейчас он ненавидел своих друзей и их бестолковую трескотню. Утром, приземлившись в Италии, он остановился в отеле, и было собрался лечь спать, когда ему позвонил Поль и стал уговаривать посидеть в кафе за чашкой кофе. И он согласился, и теперь находился за столиком в милой уютной забегаловке уже с третьей чашкой самого крепкого кофе, от которого неистово застучало сердце, заболела голова, но сонливость так и не прошла. Он сидел напротив окна, в которое смотрел слипающимися глазами, вполуха слушая разговоры и последние сплетни. И было уже собирался подорваться уходить, когда у кафе притормозил спортивный, красного цвета Дукати. Сначала они хором, как всегда в слух, подумали, что это девушка, так как длинные ниже лопаток платинового цвета волосы, выглядывали из-под шлема, но то, как двигался мотоциклист, его высокий рост, отсутствие груди и бедер, говорило об обратном. Когда водитель снял шлем и вошел в кафе, сомнений не осталось, это был парень, молодой, уверенный в себе и обладавший такой сексуальной красотой, что вся компания застыла на долгие несколько минут. Уж кого-кого, а ведущих супер-моделей мира удивить внешностью было трудно, но тут рты открыли все без исключения. Орэль подумал, что многие бы удавились от зависти, в том числе и женщины, от такого великолепия, это был самый прекрасный андрогин, которого он видел в своей жизни. А уж повидал он их более чем достаточно, да он и сам еще недавно был в их числе, пока с возрастом, черты его лица не стали более резкими, хотя под усилиями визажистов и парикмахеров, его и сейчас еще можно было принять за весьма симпатичную девушку. Впрочем, в женских показах он участвовал всего несколько раз, все-таки необходимой миловидностью Орэль не обладал. Они все также беззастенчиво пялились на парня, покуда он делал заказ, снимал куртку, откидывал назад волосы. И будто почувствовав на себе взгляды, к которым судя по его реакции, привык, он улыбнулся обаятельной чувственной улыбкой и нагло в ответ стал рассматривать их, пройдясь по всем без исключения своими зелеными глазами. Орэль отвернулся, как и остальным, ему было не по себе, что он так откровенно рассматривал незнакомого, пусть и необычного человека. - Вы его видели? – Поль склонился вперед над столом и быстро зашептал с чудовищным канадским акцентом. – Это же охренеть просто. Он тоже на показ приехал? - Никогда не видел его прежде. – Шон меланхолично пожал плечами, поднеся к губам чашку с зеленым чаем. – Но мальчик достоин внимания. - Узнаем вечером на прогоне. - Роджер умрет от зависти. – Заметил Крис, хотя наверняка, и его в глубине души терзали не лучшие чувства. - Про Андрея не забудь. – Они дружно рассмеялись. – Если он модель, то произведет фурор. Наверняка его Готье к себе заманил. - Сколько ему лет? - Лет восемнадцать, не больше. - Странно, что раньше его никто не видел. Откуда такое чудо? - Спроси, если так интересно. Ты чего застыл, Орэль? – Он дернулся, сам не зная, почему молчит. Он хотел спать, и даже общее возбуждение от увиденного его не охватило, да, заинтриговало, но не более. - Я так устал, что с трудом соображаю. А вечером прогон и примерка, и сейчас я только и мечтаю, что о кровати. Он еще раз оглянулся на парня, тот удерживая его взгляд, улыбнулся так, что Орэль с удивлением поймал себя на том, что его пронзило острое возбуждение, прогоняющее сон. А потом он и вовсе сотворил такое, отчего в горле собралась влага, которую он с трудом сглотнул. Парень, не сводя с него откровенного пристального взгляда, обмакнул палец в шоколаде, облизнул его языком, а потом полностью взял в рот, отлично сымитировав минет. Орэль отвернулся, твою ж мать, ему только этого сейчас не хватало для ощущения полноты жизни, как бешеного пульса в районе паха. Он попытался сесть удобнее, чтобы член так сильно не давил в молнию джинсов. Черт, когда он уже свалит отсюда? Свалило это блондинистое чудо минут через десять, когда Орэль уже проклял все на свете: и Милан, и дефиле и бога, если тот существовал. Он накинул куртку, подхватил со стула шлем, до этого расплатившись за заказ, и поднявшись, еще раз посмотрел в глаза Орэла, подмигнул ему и громко произнес по-итальянски: - Arrivederci, dolce. - Что он сказал? – Крис вопросительно окинул всех взглядом. - Когда ты уже выучишь итальянский? Это же элементарно. – Шон с нетерпимостью посмотрел на Криса, они явно друг друга недолюбливали, хотя и были близкими друзьями. Просто иногда он кого угодно мог взбесить своей тупостью. - Не требуй от меня невозможного, я английский с трудом-то освоил. - Он сказал: «Еще увидимся, сладкий». – Ответил Поль. - Кому он это? - Всем, блин, Крис. - Вечером на прогоне должно быть будет интересно. Орэль не разделял всеобщего ликования, он отчего-то отнес на свой счет слова парня, поэтому сразу же поднялся и, кинув на стол несколько евро, пошел в отель, где, даже не раздеваясь, рухнул на постель и проспал до пяти вечера, едва не опоздав на прогон. - Ты одет, как… Что подумают люди? Мой сын полностью лишен вкуса. - Скажи спасибо, что я вообще согласился тебя сопровождать. И никто не знает, что ты моя мать, Франческа. – Кай сделал ударение на последнем слове, именно так нужно было называть родительницу на людях. - Знают. – Она обиженно надула губы и отвернулась к окну. - Два человека? Уж будь уверена, они не проболтаются. Меня сто лет никто не видел. И одет я со вкусом, просто не так вызывающе, как ты. – Он посмотрел вниз, недоумевая, чем недовольна его мать и что плохого в его тесных голубых джинсах с дырами, красных высоких кедах, белой футболке со злым Микки-Маусом и салатового цвета пиджаке с рукавами три четверти. Да он охренительно выглядит, ну да, джинсы и правда, больше походили на лосины, но ему нравилось, как они эффектно сидели на его длинных худых ногах. - Ладно, не буду спорить. Просто ты одет не для показа, а так, да, ты круто смотришься, мой мальчик. – И она потянулась к нему и чмокнула накрашенными губами в щеку, окутав облаком сладкого аромата своих духов. - А теперь вытри, ты оставила на мне тонну помады. – Франческа, только покачала головой на грубость отпрыска, но достала из шкафчика влажные салфетки и несколько раз провела ими по лицу сына. Она души в нем не чаяла, и пусть выражать свою любовь у нее получалось плохо, все же она гордилась им, как лучшим своим творением. - Я слышала, ты днем разговаривал с Дэйвом. Как у него дела? - Все так же, по уши влюблен в свою японку. Ничего нового, звал в гости, но не думаю, что смогу поехать в Америку до конца года. Времени не хватает, работа, учеба. - Что Дубинин? – Мать с раздражением в голосе произнесла его имя. - Кроме нотаций, ничего. Ждет со своей Никой второго ребенка. - Сучка. - Я не останусь на автопати. – Кай отвернулся к затемненному окну, через которое свету уличных фонарей все-таки удавалось пробиваться и скользить по глазам, отчего бликовали стекла его очков. - Посмотрим. - Не начинай, что я тебя бросаю и бла-бла-бла. Твой извечный репертуар. - Ты меня совсем не любишь, Кай. - Я люблю тебя, Франческа, но еще больше люблю, когда ты не ноешь и не достаешь меня всякой херней. - Ну, хватит. Мы приехали, поулыбайся немного, тебе идет. И возьми меня под руку, когда я выйду из машины. - Окей. Автомобиль остановился у сияющего огнями входа с красной ковровой дорожкой и толпой фотографов, щелкающих своими камерами. Водитель открыл перед ним дверь, и Кай ступил на мягкий ворс, подавая матери руку, как та и просила, не забывая улыбаться, так, что стало сводить щеки. Мать блистала в умопомрачительном коротком черном платье с бриллиантовым колье, и копной белокурых волос, собранных в высокую замысловатую прическу. Никто бы и не сказал, что ей сорок, так, с большой натяжкой лет тридцать, поэтому на роль ее сына он не претендовал ни по каким параметрам, скорее друга, может брата, хотя сходства в их лицах не угадывалось. Но многие думали, что он ее любовник, что было постоянной темой для шуток в их неблагополучной семье. Они под руку прошли в зал, где должен был состояться показ, мать то и дело с кем-то здоровалась, кивала головой, улыбалась всем без исключения, даже официантам, снующим между гостей с подносами полными шампанского. Кай выпил уже два бокала, и сейчас в его голове была незначительная легкость, он решил, что, пожалуй, сможет пережить эти два часа дефиле. Они сели в первом ряду, по самому центру, в наилучшей точке обзора, Кай сразу же достал свой телефон и залез на страницу в фейсбуке, именно так он и намеревался просидеть все время, а потом незаметно свалить домой. Музыка была бодрящей, и парень даже проникся, тихонько притоптывая в такт, но, по-прежнему не отрывая взгляда от экрана телефона, строча ответ на вопрос Дэйва, который только глаза продрал после убойной вечеринки в своей Америке. Франческа несколько раз незаметно толкала его локтем в бок, призывая не отвлекаться от проходящих одним за другим манекенщиков, демонстрирующих одежду к новому сезону. - О, мой любимый манекенщик, Шон Вайс. – Мать больно ущипнула его за руку, отчего Кай резко вскинул голову, поднимая глаза к подиуму. Он не обратил внимания на любимую мамину модель, так как все его существо сосредоточилось на том, кто шел позади, он сразу же расплылся в соблазнительной улыбке, узнав блондина из кафе. Кай теперь следил за каждым уверенным шагом Орэла, который шел в длинном оливкового цвета плаще, узких серых брюках, обмотанным вокруг шеи шарфом и таким непроницаемым выражением загримированного лица, что ему захотелось рассмеяться вслух. Голубые глаза с грозным выражением устремлены куда-то вперед, он ни разу не сбился, и не посмотрел в сторону, до тех пор, пока не дошел до конца длинного помоста, где собирался развернуться и отправиться назад. Его пластичность, его жесты, то, как он взмахивал рукой, и как поднимал ногу, чтобы сделать шаг – пленили Кая, и он просто прирос к нему взглядом. Но как раз в момент разворота, Орэль мельком, боковым зрением увидел белые волосы, и просто не мог воспротивиться искушению, посмотреть, чтобы убедиться, что видит того, кто вчера так нагло вломился в его жизнь и поставил под очень большую угрозу его душевное здоровье. Определенно это был тот мальчик, на автопати, на которое Орэль изначально не собирался, немного расстроившись вчера вечером, потому, что как ожидали его друзья, да в тайне и он сам, блондин на мотоцикле не появился, он в этом убедился. Парень стоял рядом с Франческой Риччи, акулой в мире моды и той еще стервой, и, судя по перешептываниям, то здесь, то там, был ее любовником. Орэль разочарованно пару раз скользнул по нему взглядом, но тот даже не посмотрел в его сторону. Что ж, так лучше, меньше проблем. Кай видел его, более того, чувствовал на себе несколько раз взгляды, его взгляды, почему-то они создавали где-то глубоко внутри приятное тепло. Когда Орэль отворачивался к друзьям, Кай мог спокойно, не смущаясь, рассматривать его спину, ягодицы и ноги, и то, что он видел, ему определенно нравилось. У них похожее телосложение, оба высокие, худые с длинными ногами, да, должно быть, они были даже одного роста. Франческа попыталась снова втянуть его в разговор, отвлекая от созерцания прекрасного, он с неохотой прислушался к словам, которые нескончаемым фонтаном извергал из себя какой-то нелепо разодетый историк моды. Кай поднес бокал к губам и снова посмотрел на манекенщика, Орэль стоял к нему в профиль, а он у него был великолепен, точно вылеплен искусной рукой скульптора. Тепло внутри него разрослось еще больше, то ли от выпитого шампанского, то ли от тех чувств, что рождал в нем этот Берг. "Он будет моим", - подумал Кай, поставив на поднос пустой бокал и протискиваясь сквозь толпу к открытому балкону, где можно было подышать воздухом, остудить голову и покурить. Проходя мимо Берга, он ему подмигнул, нагло заглянув в злые глаза, и усмехнулся. Черт, до чего же ему нравилось доводить людей, а у этого просто на лбу было написано стать его жертвой. Облокотившись на стену, Кай неспешно затягивался сигаретой, попутно набирая в поисковой строке гугла имя и фамилию манекенщика. Ага, немец, считается одной из ведущих моделей-андрогинов, несколько лет подряд входит в топ-двадцать, работает с ведущими дизайнерами мира. Есть девушка, ну, это не проблема, решил Кай, буквально на днях ему исполнилось двадцать пять лет, о, он любит музыку и сноуборд, что ж, общие интересы сближают. Разведав обстановку, Кай остался доволен, он не собирался на него набрасываться. Нет, это будет долгая игра с полным выматыванием нервов, и себе, и ему. Иначе все остальное скучно и быстро надоест. Когда он вернулся в холл, где собственно и проходило мероприятие по распространению слухов и питью шампанского, Кай увидел, что Берг разговаривает с Франческой, она ему что-то шептала на самое ухо, приблизившись вплотную и повиснув на руке парня. Кай остановился, снедаемый неожиданной острой ревностью, но решил ближе не подходить, просто недовольно подпер плечом стену, сложив на груди руки. Он смотрел, не отводя глаз, на то, как Франческа отлепилась наконец-то от Берга, как подозвала официанта, и они оба взяли по бокалу с шампанским, при этом мило друг другу улыбаясь. Кай подумал, уж не решила ли его мать затащить Орэла к себе в койку, ну уж нет, дорогая маман, не в этот раз. Он только мой. Мой, черт возьми! Кай зло усмехнулся одним лишь уголком рта, когда их взгляды снова встретились, и они долго смотрели друг другу в глаза, будто меряясь силами. Он вопросительно приподнял одну бровь, как бы спрашивая у Берга, имеет ли он что-то против, тот в ответ только поджал свои фантастические губы, раскланялся с Франческой и удалился, не оборачиваясь. - Новую жертву себе выбрала? – Кай склонился над матерью, деланно улыбнувшись, на что она заразительно рассмеялась. - Почему жертву? Он милый мальчик. Я тут подумала, что неплохо было бы с ним познакомиться поближе. - Не смей. – Каю отчего-то захотелось свернуть тонкую шею матери, как же иногда она бесила своей уверенностью и высокомерием. - А что такое? Ты против? – Она невинно захлопала нарощенными ресницами. - Да, я против. Не будь потаскухой. - Он не интересуется мальчиками, так что, Кай, на многое не рассчитывай. - Что? - Если ты думаешь, что я не заметила, как ты на него весь вечер смотрел, то ты плохо меня знаешь. У тебя на лбу написано, как на рекламном постере на Таймс-сквер: "Я хочу его трахнуть". - Я хочу его писать. - Конечно. – Франческа не прониклась. - Да что ты можешь знать? – Кай разозлился еще больше, он не хотел, чтобы его интерес к Бергу стал достоянием общественности и впредь ему стоит вести себя осмотрительнее. - Я скажу тебе одно, милый, только через мой бездыханный труп. - Иди ты нахрен, мама. - Завтра у нас будет вечеринка, я тебе про нее говорила, небольшая. - Небольшая, человек на сто? - Нет. Но я пригласила на нее Орэла. И я хочу, чтобы ты на это время убрался из дома. - У меня были другие планы. – Нет, он не хотел видеть его снова так скоро, но еще больше он не хотел, чтобы во все это вмешивалась мать. - Обойдешься. – Ладно, сейчас с ней спорить смысла не имело, иногда стоит сдать назад, чтобы потом продвинуться сразу на несколько шагов вперед. Да и ругаться на глазах у благодарных зрителей, которым только того и надо, он не собирался. - Как скажешь, а теперь поехали, у меня сил больше нет смотреть на все эти мерзкие лживые рожи.