Найди причину остаться

- Ты так и будешь молчать? – Франческа остановилась, чтобы посмотреть в очередной раз на сидящего в кресле, отрешенного Шона. Не может быть, чтобы она еще и свои отношения поставила под угрозу из-за всего этого дерьма. - А ты так и будешь носиться по комнате? – Шон не сводил глаз с Франчески, которая в одном длинном черном пеньюаре металась из угла в угол по роскошной спальне. - Я знаю, нужно было тебе рассказать, какой у меня сын и сколько с ним проблем. - Никогда бы не подумал, что Кай твой ребенок. Сколько ему лет? - Двадцать, я рано его родила. - Все всегда думали, что вы любовники. Я помню, как впервые его увидел в Милане. Мы тогда сидели в кафе. – Шон улыбнулся, и у Франчески где-то внутри потеплело. Она должна была исправить все. - Я наслышана об этой встрече. И что он там вытворял вместе с гребаным Бергом. - Я удивлен, что у них отношения. Я ничего не знал. - Я тебя умоляю, какие отношения? Кай вбил себе в башку, что он гей и любит его. И только Поль был в курсе происходящего, я просила не распространяться. - Знаешь, ему не пятнадцать, чтобы вдруг вбивать такие серьезные вещи в голову. Над этим обычно долго и обстоятельно раздумывают и делают определенные выводы. И если он говорит, что он гей, должно быть так и есть. Но это не давало тебе право вмешиваться, тем более в присутствии Джесс. - Берг трахается с моим сыном, при этом прикрывая свою задницу наличием девушки. Она имела право знать. - Имела, но не от тебя и не на глазах у публики. Ты закатила низкий грязный скандал. - Он вынудил меня. - Он пытался это предотвратить. А потом естественно, Кай решил тебя позлить, потому, что ты не хочешь его принимать таким, какой он есть. Фрэнни, я могу только догадываться, что для тебя значит то, что он гей. Но ты его мать и ты должна любить и принимать его любым. А если у него какие-то отношения с Орэлом, то возможно, это что-то действительно серьезное. Тебе не злиться и ругаться нужно, а разобраться во всем. - Иди ты, Шон. Не заступайся за своего друга. Ты даже представить себе не можешь, что будет, если правда выплывет наружу, если узнает мой бывший муж. Да никому не будет сладко, особенно Бергу. Я всего лишь могу уничтожить его карьеру, а отец Кая, он может разрушить его жизнь. Ты же знаешь этих сумасшедших русских. - Почему обязательно кто-то должен узнать? Многие более знаменитые и публичные люди являются геями, но никто об этом никогда не узнает и даже мысли не допустит. А Кай, да про него вообще никто не знает и уж никак не связывает его родственными связями с тобой или твоим мужем. - Он наследник огромного состояния. На нем лежит определенная ответственность, он должен будет жениться, и обзавестись детьми. - Господи, Фрэнни, он не наследный английский принц. Он не хочет жениться и заводить детей, он сделал свой выбор. - Да мне похрену чего он хочет. - Об этом и речь. И от этого все твои проблемы. - Он не гей, я же знаю. - Откуда? Какие тебе нужны доказательства? Застать его в постели с кем-то? - Я и так почти застала их с Бергом. В моем доме в Милане. - Тогда хватит закрывать глаза от очевидного. Смирись, Кай - гей. И полюби его таким и помоги, если нужно. - Не могу. - А ты смоги. Орэль мой друг, и я не позволю тебе сломать его карьеру. Это серьезно, Фрэнни. Я люблю тебя, но твоя позиция в этом вопросе мне чужда. И нам придется расстаться, если ты и дальше будешь себя так вести. - Шон, я не знаю, что мне делать. – Франческа опустилась на пол рядом с его ногами и прислонилась лбом к коленям. - Поговори с ними, по отдельности. Выясни, какие у них отношения, и есть ли место чувствам. Судя по реакции Орэла, там все не так просто и дело не только в сексе. - Кай любит его. Я знаю, как он страдал все эти месяцы, перестал совсем общаться с людьми, похудел. Дональд говорит, что он не спит ночами. И как мне докладывают мои люди, он без секса все эти полгода. Это меня беспокоит больше всего. - И у тебя после всего этого еще какие-то сомнения относительно его сексуальных предпочтений? - Но раньше он никогда. У него даже с девушками ничего серьезного не было. - Может быть, поэтому и не было. И раньше, он не знал Орэла. Видимо он был латентным геем, или же просто хотел быть гетеросексуальным в своих и чужих глазах. Он мог бояться этого, знаешь, как это бывает, человек врет сам себе, потому, что его близкие, друзья, общество отвергнет его. Это страх перед одиночеством, остаться совсем одному, брошенным и непонятым. Так не отворачивайся и ты от своего сына, Фрэнни. Отношения геев ничем не хуже отношения натуралов, а бывают, что и лучше. - Откуда ты знаешь? - Оттуда, откуда и ты это знаешь. Вокруг меня много геев, и это не прихоть, это природа. Орэль, черт, я бы никогда не подумал, что он гей. - У него были связи с мужчинами. - А у кого их не было? Я тоже пару раз спал с парнями. Это так, ради забавы, лет в семнадцать. Но я точно могу сказать, что я предпочитаю женщин, а сейчас так вообще одну конкретную люблю. Полюбить можно кого угодно, Фрэнни. - Только никто вокруг не сходит с ума от представителей своего пола. - Сходит, еще как сходит. Ты настырная, Франческа, и спорить с тобой бесполезно, поэтому я ложусь спать. - Спать? - Ну, если ты не успокоишься и не займешься со мной грязным и извращенным сексом, то да. – Шон поднял Франческу с пола и усадил себе на колени. - Извращений мне и так хватает. Поль с Крисом после грандиозного скандала, поставленного несравненной Франческой в подлинных итальянских традициях, в сопровождении Дональда путешествовали по особняку времен регентства. Дольше всего они задержались в мастерской Кая, заполненной красками и холстами, которая была устроена в мансарде под крышей. Поль проникся уважением к таланту парня, может он и был говнюком, но рисовал божественно. Особенно впечатляла незаконченная картина на мольберте, с изображением обнаженного мужчины, выгнувшего спину в экстазе. Как пояснил незаменимый Дон, Кай работает над циклом картин и скорее всего через несколько месяцев он будет готов к выставке, по крайней мере, именно так планировал сам художник. А пока все полотна были поставлены вдоль стен и скрыты от чужих глаз кусками холста. Затем дворецкий показал отведенные им комнаты и, раскланявшись, ушел к себе, взяв с молодых людей обещание, звонить по телефону, если вдруг что-то понадобится. Чего уж скрывать Полю понравилось в доме, он так же стал симпатизировать этому почтенному мужу в черном костюме с доброй улыбкой на морщинистом лице. И даже посмотрел на Кая другими глазами, когда Дон с любовью объяснял, что мальчик всегда был один и поэтому, дабы он не тосковал по родителям, ему давались уроки живописи и танцев самыми лучшими мастерами своего дела. Не удивительно, что Кай такой, какой есть, и теперь не странными казались его отношения с матерью. Предоставленный сам себе с раннего детства, заброшенный родными, отдающими свою любовь исключительно деньгами, лишенный заботы и поддержки, привыкший получать все только по щелчку пальцев, Кай вырос диким, избалованным, при этом властным и высокомерным, а в чем-то даже ущербным человеком. Поль не имел права осуждать, нет, скорее он жалел его, и то, что этому бедному мальчику вдруг захотелось любви, в данном случае Орэла неудивительно. И он естественно решил приложить все усилия, чтобы ее получить, не считаясь с желаниями и возможностями других людей. Поль искренне желал, чтобы это была не просто минутная прихоть, а что-то большее и значительное и возможно тогда он поможет им. Еще его волновала Джесс, которая ему нравилась. Она была хорошей девушкой, милой и верной, и то, что с ней так обошлись, было самым противным. И из-за этого он был как никогда зол на друга, нельзя было ей продолжать врать. Впрочем, Поль мог быть и не прав, думая, что Орэль скрыл от нее свои отношения с Каем. А то, что они все-таки какие никакие были, он имел честь убедиться вечером. И от этого всего был такой неприятный осадок, что сейчас он никого не хотел видеть, и более того он хотел забыть, что был втянут в семейные разборки Риччи и ее сына. Самое удивительное то что, как так могло случиться, что двое его близких друзей, с которыми он знаком много лет, встряли во все это. Он, конечно же, знал про Орэла, и то, как выяснилось не все, уж про приезд Кая в Нью-Йорк он слышал впервые. Но Шон поверг его в крайнюю степень изумления. Их высокомерный, холодный, всегда несколько отстраненный от действительности друг был любовником Франчески Риччи. Да обалдеть не встать, что в мире-то творится. Поль теперь даже не представлял, как со всем этим быть и куда денется их дружба после таких катаклизмов. Хотя более рассудительного человека, чем Шон не найти, но вдруг он так поддастся чарам стервозной итальянки, что подставит Берга. - Не спишь? – Поль приподнялся с подушек, чтобы увидеть маячившую мордашку Криса, заглядывавшую в приоткрытую дверь. Друг, самый безбашенный и распутный из них, не дожидаясь приглашения, зашел в комнату и бухнулся рядом на постель. – Мне стало скучно. - Да неужели? По-моему вечером было очень весело. - И я пришел обсудить. Поверить не могу, что Орэль спит с сыном, а Шон с мамой. Та еще история. - Они не спят, уж поверь. Я про Кая и Орэла. – Поль повернулся лицом к Крису. - Ну-ну, если ты не заметил, как они смотрят друг на друга, то ты должно быть слепой. Я думал, что они прям там начнут раздеваться и трахаться. Вау, сколько страсти было в атмосфере. - Заметил я все. Только Риччи голову оторвет Бергу, если узнает, что они любовники, и здравствуй начало конца карьеры в модельном бизнесе. - Типа она не знает. Она там громче всех орала, что застала их в кровати. - У нее большая склонность преувеличивать. Не было между ними ничего, по крайней мере, у меня такая информация из первых уст. - Похоже, она не слабо устарела. – Крис потянулся, хрустя костями. – Я останусь у тебя? - Боюсь, в свете последних обстоятельств это будет хреновой идеей. - Да ладно, мы сто раз спали вместе. - Донна Франческа сейчас все видит в голубом цвете, так что, зачем ее огорчать еще больше. – Поль стал в шутку сталкивать Криса с постели. – Вали давай. - Можно подумать, она не знает про меня, да и про тебя заодно. Да тут все спали с парнями, тоже мне невидаль. - Не надо говорить за всех, если ты би… - И горжусь этим. – Перебил Крис. - Я натурал и не собираюсь этого менять. У меня никогда не было секса с парнем и, слава богу. - У Шона было и у Орэла, это все знают. - Пока тебя за руку никто не поймает или ты сам это не подтвердишь, все это не более чем грязные слухи. - Которые не рождаются на пустом месте. - Ты прав, но всегда можно поспорить. А черт с тобой, оставайся, только подними свою задницу и погаси свет. Кай ждал, затаив дыхание, или сейчас он получит все или его окончательно на всю оставшуюся жизнь сломают отказом. Он смотрел на сгорбленную спину Орэла, на покатые плечи, на рассыпанные по ним волосы, сейчас такого же оттенка и длины, как у него и эти долгие томительные минуты ожидания были подобны пытке. До того мгновения, как к ногам Орэла упал халат, и тогда из него тихим вздохом смог наконец-то вырваться воздух. - Один единственный раз и этого никогда больше не повторится. И выключи свет. – Кай потянулся к светильникам, и через минуту комната погрузилась в темноту, лишь изредка полыхающую лунными бликами. Он услышал тихие шаги и почувствовал, как прогнулся матрас, когда Орэль опустился рядом. Кай с неотвратимостью понял, что сейчас случится то, чего он так долго, все эти годы, но особенно последние месяцы ждал, и он по-настоящему испугался. Нет, он не собирался отступать, но почувствовал себя ребенком, стоящим на краю пропасти. Когда Орэль до него дотронулся, легким, но обжигающим грудь прикосновением пальцев, это было подобно разряду молнии, пропущенному сквозь тело. Кай задрожал и покрылся мурашками, и почти непереносимая боль, зародившаяся в глубине его живота, начала скатываться вниз, к области его крайнего возбуждения. - Шшш, малыш, я боюсь не меньше твоего. Успокойся, я помогу тебе. – Прошептал, склонившись к самому уху, Орэль, дотрагиваясь до мочки и шеи губами. – Кай, если ты не уверен, скажи мне. - Уверен. – Выдохнул Кай, буквально плавясь под поцелуями и прикосновениями, и обжигающим огнем чужого тела, крепко прижатого к его боку. – Но у меня здесь нет презервативов и что там еще нужно. Я как-то не рассчитывал на секс в своей спальне, раньше сюда никто из посторонних не допускался. - Значит, у нас будет незащищенный дискомфортный секс. - Ты против? - С тобой – нет, но будет больно. - Я буду аккуратен. – Все время их маленького диалога, Орэль не отвлекался от своего мальчика, целуя и гладя его по плечам и груди. Видит бог, он хотел уйти из комнаты и от Кая, но не смог, потому, что это было намного сильнее и намного притягательнее безопасности и светлого будущего. И тогда окончательно на все плюнув, он разделся, чтобы, наконец, быть с тем, с кем хотел быть, с тем, кого любил и желал. Когда руки Кая обхватили его плечи, притягивая еще ближе, чем он уже был, Орэль отпустил себя, не было больше нужды сдерживать рвущиеся наружу чувства. И тогда он, склонившись над парнем, поцеловал его в губы, мягкие и влажные, от прикосновения к которым ему окончательно пришлось распрощаться с рассудком. Кай, избавившись от первой застенчивости, смело и страстно отвечал на поцелуи Орэла, покусывая его полные и самые притягательные на свете губы, вбирая в себя его язык, отчего-то с мятным вкусом, гладя его по выпирающим ребрам и ягодицам. Переливающаяся темнота комнаты сразу же ожила шорохами, вздохами и уже не сдерживаемыми стонами обоих мужчин, и продолжала жить дальше, пока Орэль спускался вниз по груди, обводя языком маленькие соски, по животу, плоскому, чуть вздрагивающему, подбираясь к крайне чувствительному члену. Спина Кая изогнулась дугой, а рот сам собой открылся для громкого вскрика, когда губы любимого прикоснулись к нему, забирая боль и даря непередаваемое словами блаженство. Он дотронулся до волос Берга, нежно проводя по ним пальцами, позволяя руке скользить в такт движениям головы Орэла. - Возьми меня. – Почти выкрикнул Кай. - Я думал… - Возьми. Сейчас. Я хочу, чтобы ты был во мне. Происходящее воспринималось туманно, какими-то яркими на всю жизнь отпечатывающимися в памяти вспышками, когда Орэль делал ему самый невероятный минет, какой только у него был. Или когда он перевернул его на живот, заставляя поднять бедра, или когда открыл для него искусство римминга, погружая свой горячий язык в его тугое тело, или ту первую боль, когда он проник, надолго застыв, давая время привыкнуть к себе. Кай потерял счет времени, сколько прошло? Минуты или часы? Сколько может длиться наслаждение, истинное, чистое? Сколько можно плыть в море блаженства, раскачиваясь под ударами тела Орэла, сколько можно стонать, и сколько еще сердце сможет так дико биться? - Как ты, малыш? – Спросил Орэль, когда смог отдышаться и заставить свое сердце не так неистово стучать, после самого потрясающего в жизни оргазма. - Фантастически. Пожалуй, это лучшее, что со мной случалось. – Кай придвинулся ближе, устраивая свою голову на плече Орэла. – Изначально я рассчитывал на другое, но теперь… - Но теперь ты знаешь, что делать и можешь смело мной воспользоваться. – Он поднял руку, чтобы обнять влажное тело Кая. - Теперь я не уверен, что хочу быть сверху. - А как же затрахать меня до смерти? – Орэль улыбнулся в темноту. Это действительно невероятно, разве мог он представить, что будет лежать рядом с этим великолепным мальчиком, после их первого секса и его будут переполнять любовь и нежность. – Я хочу, чтобы ты это сделал. - Когда я смогу встать на ноги и дойти до душа, то возможно – да. - Болит? - Такое ощущение, что ты еще внутри. Но эта не та боль, которую я не смогу пережить, если бы ты там не был, это было бы куда как больнее. - Ты будешь первым, кто дотронется до моей задницы. – Орэль потерся подбородком о волосы Кая, вдыхая в себя их аромат. - Я постараюсь быть c ней бережным. Много позже, почти под утро, они без сил, обнявшись, лежали на влажных мятых простынях, после нескольких сказочных занятий любовью, чередуясь ролями, кто из них сверху, а кто снизу. Кай был счастлив, впервые его, казавшаяся химерой, мечта осуществилась, и он был полностью абсолютно невероятно доволен окружающим миром и собой. Он не мог представить, что заниматься сексом с человеком, которого ты любишь это нечто, просто неподдающееся описанию действие. И ни одна женщина, чудом побывавшая в его постели, пусть и всего на несколько часов, а иногда и минут, а может быть все они вместе взятые, не могли бы сравниться с одним единственным Орэлем. - Мне пора, не хотелось бы встречаться с разъяренной Франческой. Боюсь, у нее приступ эпилепсии случится. – Берг приподнялся с подушек, собираясь с силами, чтобы спустить ноги на пол. - Останься, она проспит до полудня. Дон, даст знать если что. Он всегда начеку. - Я сейчас усну, если пролежу, хоть еще одну минуту. - Я никогда ни с кем не спал, поэтому у тебя есть шанс и здесь быть первым, и надеюсь последним. - Уговорил. – Орэль залез обратно под одеяло, удобно устроившись рядом с Каем. Впрочем, это было ошибкой, потому, что он сразу почувствовал новый всплеск возбуждения. Это какой-то нонсенс, он впервые встречает такого человека, буквально источающего секс, похоть и порочность, глядя на Кая, можно было думать только об одном, как затащить его в постель и заняться с ним любовью. - Сэр, сэр? – Кай еле разлепил веки, слышав над ухом быстрый шепот Дональда. – Если мне будет дозволено сообщить, то уже девять часов утра. И если мистер Берг не вернется к себе, то это грозит вам неприятностями. Орэль резко сел, черт, он вырубился, будто пахал без перерыва месяц. В полумраке спальни, он заспанными глазами едва различил черный силуэт дворецкого на фоне зашторенного окна. Кай лежал рядом, обняв его одной рукой за талию, он сонно моргал, пытаясь сфокусироваться на фигуре Дона. - Спасибо, Дон, чтобы я без тебя делал. А мать еще спит? - Да. – Дворецкий снова склонился. – С мистером Вайсом. - Тогда она проспит до обеда. А что остальные гости? - Мистер Андерсен спит в комнате мистера Слайя, хотя ему и была отведена отдельная комната. - Да? – Кай удивленно открыл рот. - Это не то, о чем ты думаешь, Кай. Скорее всего, Крису стало скучно, он не любит спать в одиночестве. Поль законченный натурал. - Дон, ты можешь идти. – Дональд откланявшись, вышел, тихо прикрыв за собой дверь. – Сколько ты пробудешь в Лондоне? - Неделю, я буду участвовать еще в трех показах. – Орэль, наконец, встал и двинулся за сброшенным посередине комнаты халатом. – Черт, как же все болит, я будто деревянный. - Мы еще встретимся? - Кай, это невозможно и ты лучше меня об этом знаешь. - Об этом никто не узнает. - Это не лучшая идея. - Эта ночь для тебя ничего не значит? - Значит. Но это все, что мы можем себе позволить. – Орэль склонился над развалившимся на кровати Каем, и приник поцелуем к его губам. – И не лучись так, малыш, а то все сразу догадаются. - Тогда и ты тоже, потому, что сейчас у тебя на лбу большими буквами написано, что ты едва пережил ночь полную безудержного страстного секса. - И это правда. Но есть реальная жизнь и мне пора в нее возвращаться. - Что ж, тогда увидимся за завтраком. Орэль скрепя сердце, покинул спальню Кая, он знал, что больше такого не повторится, чего бы им там обоим не хотелось. Жалел ли он о произошедшем? Конечно, нет, ведь более восхитительной ночи у него никогда не было и вряд ли еще будет. После душа в отведенной ему комнате, он упал на кровать и так пролежал до одиннадцати часов, просто рассматривая потолок с лепниной и думая о миллионе вещей и ни о чем конкретном. Когда он спустился на завтрак, компания, за исключением Кая, была в сборе. Франческа зверем на него посмотрела, но ничего не сказала, едва буркнув себе под нос: «Доброе утро». Орэль трясущимися руками сразу схватился за чашку с кофе, которую перед ним поставил кто-то из обслуги. - Всем доброе утро. – Кай, минут через пять, спокойно вошел в столовую, и чуть поморщившись, что не укрылось от Орэла, сел на выдвинутый для него стул во главе стола. – Что-то вы хмурые. Плохо спалось? Или лучше сказать, не спалось? Да, мама? - Отвали, Кай. Я не в настроении отвечать на твои остроты и грубость. - Жаль. Шон, как ты терпишь эту сварливую стервозную женщину? – Шон поднял от тарелки голову, отложил столовые приборы и взглядом недовольного поведением сына отца, посмотрел на Кая. - Не смей оскорблять свою мать, особенно в моем присутствии. - Иначе что? - Я набью тебе морду. - Шон, милый, я буду всегда, а вот ты, зная непостоянство Франчески, надолго не задержишься. Поэтому, не стоит мне угрожать в моем доме. Если ей нравится с тобой спать, бога ради, мне похрену, но не переступай дозволенные тебе границы. Мои отношения с матерью тебя не касаются. - Кай, мы хотели тебе сказать, что не намерены больше скрывать наши отношения. – Франческа сидела напротив него, с поднесенной к губам чашкой. - Так у вас любовь и все такое? – Кай с недоверием посмотрел на мать, та лишь кивнула. – Только не ной потом, когда тебе распоследняя желтая газетенка начнет перемывать косточки. - Так ты не против? - Если он делает тебя счастливой, то нет. Но это не производит автоматически его в ранг еще одного моего отца. Мне и Дубинина хватает за глаза. - Я так же хотела принести свои извинения за свое неподобающее поведение вчера вечером, и за ту низкую ссору, которую затеяла. Надеюсь, никто из вас не станет выносить сор из избы. – Она прошлась взглядом по всем сидящим за столом. – Я искренне сожалею. - Шон, поделись секретом, что ты с ней делаешь? – Кай с улыбкой посмотрел на любовника матери. – На будущее. - Люблю. Никогда не приходило подобное в голову? - Ты знаешь, нет. Ну, кто бы мог подумать, что все дело в этом. - Прекратите, оба. Берг, я хочу, чтобы ты решил вопрос с Джесс, мне совершенно ни к чему, чтобы она на каждом углу трепалась о том, что вы с Каем любовники. - Хорошо, Франческа. Не буду откладывать. – Орэль поднялся из-за стола и вышел из комнаты, ни с кем не прощаясь, и даже не бросив на Кая последнего взгляда.