Найди причину остаться

Дональд уже который день ходил, довольно улыбаясь, так как в доме наконец-то наступили тишина и покой, когда разъехались последние гости. Даже Кая теперь он встречал редко, только по утрам перед занятиями в Академии или поздно вечером, когда тот возвращался, почти всегда игнорируя накрытый в столовой ужин. Мальчик совсем превратился в тень, бледную и худую, работающую на износ, не знающую покоя, любящую всем сердцем и страдающую. Только он и знал, что всеми ночами Кай рисует или редко, уезжает в гей-бар, чтобы поболтать о жизни с каким-то загадочным Лукасом. Франческа звонила не часто, что, безусловно, по большей части радовало, с головой находясь в своем новом, скандальном, освещенным всеми желтыми изданиями романе. Нет, Шон, конечно, отличный парень, и, кажется, действительно ее любит, и как считал дворецкий, пожалуй, только ему одному и под силу справиться с этой горячей дамочкой. Но неплохо бы было ей хоть иногда интересоваться своим сыном. Дон с полным подносом поднялся на чердак, этот негодник опять пропустил ужин, а ведь он специально заказал повару самые любимые блюда Кая. И теперь ему, старику, приходиться карабкаться вверх по крутой лестнице с тяжелой ношей, но нельзя же оставлять все как есть, так недалеко и до полного истощения. - Сэр, я могу войти? – Дворецкий приоткрыл дверь мастерской, утопая в оглушительных звуках оперы и стойких запахах масляных красок и растворителя. Кай стоял у мольберта, в грязной заляпанной футболке, с собранными в высокий пучок волосами и неизменной сигаретой в зубах. В последнее время, как заметил Дональд, он стал выкуривать по две пачки в день, что еще пагубнее сказывалось на его здоровье, чем голодание. - Заходи. – Кай махнул кистью, но не повернулся, что-то рассматривая на холсте. - Я принес ужин. - Не нужно, я не хочу есть. – Дон поставил поднос на стол и решительно подошел к хозяину. Кай был ему как ребенок, которого у него никогда не было и не будет, с самого детства он возился с ним, оберегал, утешал, советовал. И честно сказать, Кай всегда платил ему тем же, а чего старику еще надо. - Послушай, сынок, если ты хочешь вернуть своего мистера Берга, нужно есть. Никто не посмотрит на такого скелета, как ты, мужчинам нравятся аппетитные формы, даже у других мужчин. - Я потерял всего несколько килограмм. - И этого хватило, чтобы от вашей броской красоты ничего не осталось. Так не пойдет, сэр, мигом сели и поели. Картина от вас никуда не убежит, а вот мистер Берг очень даже запросто. - Дон, ты такой хороший. – Кай обнял его за плечи и, притянув к себе, чмокнул в сморщенную щеку, отчего у старика навернулись на глаза слезы. – Я бы давно без тебя загнулся. Ладно, что там у тебя? - Все самое лучшее. Поэтому, давайте садитесь, я за вами поухаживаю. - Я сделал татуировку. – Сказал Кай минут через пять, после того, как проглотил несколько кусков пожаренного с кровью мяса. - Еще одну, сэр? - Не смотри так осуждающе, она маленькая. Вот. – Кай снял с правого запястья защитную повязку, на котором, во всю ширину, высотой сантиметров пять, черной вязью была выведена надпись на немецком. – Ну как? - Красиво, сэр, и броско. Она не останется незамеченной. - На это и рассчитано. Я подумал, почему я должен скрывать свои чувства и свою природу. Да какого черта мне все указывают, что делать. - Я ценю вашу независимость, сэр, и вашу смелость. - Спасибо, Дон. Только ты меня понимаешь и поддерживаешь. - Надеюсь, вам не придется ее удалять. – Дворецкий стоял за спиной у Кая с поникшей головой, изучая рисунок паркета. Не то, чтобы он не верил в любовь, которую его хозяин питал к Бергу, как никак это первое чувство, испытанное Каем, просто, с высоты своих лет, Дон понял, что ничего вечного нет. - Думаешь, я его разлюблю? Думаешь, любовь не может длиться до конца жизни? - Жизнь длинная и в ней много чего случается. Я верю в искренность ваших чувств, и в ваше желание, чтобы они продлились вечно, но…, слишком много бывает разных «но». - Я хочу любить его всегда, до конца этой гребанной жизни. Может, когда-нибудь случится что-то другое, хотя вряд ли, я уверен, что нет. Но только тогда, и не секундой раньше, я об этом подумаю. – Кай вернулся к остывающему ужину, и кажется, впервые за последний месяц, по-настоящему поел. Может от добрых слов дворецкого, а может от этого решительного шага, что он сделал сегодня, переступив порог тату-салона, Кай вновь обрел уверенность в себе. Он не собирался больше сидеть в четырех стенах и страдать, пришло время напомнить о себе мистеру Бергу, напомнить и вернуть его себе. Когда он остыл, и обида на брошенные вгорячах слова прошла, Кай понял, что двигало Орэлом и он не винил его. Напротив, он поступил бы так же, будь на его месте, но Кай не мог отпустить Берга, не теперь, когда он только нашел в себе способность любить, когда познал всю глубину изматывающей боли и неземного счастья. Поэтому он через пару дней, как бы невзначай позвонил матери, чтобы узнать, как ее дела, как Шон и так, мимоходом, чем она занимается и куда собирается. Франческа охочая до болтовни, сразу проговорилась, что через неделю летит в Нью-Йорк на очередное дефиле. Само собой Шон тоже участвует, теперь они всегда вместе, чтобы там не писали злосчастные газетенки. Плевать она хотела на злые языки, которые говорят, что Шон годится ей в сыновья, где они видели такую молодую мать? И так до бесконечности, пока Кай не попрощался и не нажал отбой. После этого пустого по своей сути разговора, Кай связался с авиакомпанией, где заказал билеты для небольшого уик-энда в городе небоскребов. Он планировал лететь всего на сутки, предполагая, что этого времени будет достаточно, чтобы вновь завоевать своего вредного немца. А пока он со спокойной душой погрузился в учебу и живопись, наслаждаясь в полной мере ожиданием. Что такое полторы недели для любящего сердца, горящего желанием - и боль и сладость одновременно. Именно этот коктейль Кай всегда и предпочитал, боясь скатиться в скуку. Но это было до его встречи с Орэлом, теперь он жил, как на вулкане, находясь в вечном предвкушении извержения, которое окончательно поглотит его и никогда уже не отпустит. Орэль почувствовал себя плохо, как только прилетел в Штаты, может из-за резкой перемены климата, в Нью-Йорке все время шел дождь, может из-за усталости, за последний месяц у него не было выходных, все эти недели он находился в постоянном движении с одного континента на другой. В общем, он не знал из-за чего конкретно, но его, то и дело знобило, в глазах чернело, а во всем теле он ощущал слабость и ломоту. Однако работа заставила выйти из квартиры, не смотря на хреновое самочувствие, и рука об руку пойти с Полем, который на него всю дорогу недобро косился, на прогон перед показом. Начиналась еще одна неделя высокой моды, и сейчас, когда его буквально на части рвали дизайнеры, ему бы радоваться такому переменчивому вниманию, только вот мысли последнее время были где-то очень уж далеко от насущных дел. Утром он еле встал на ноги, греша на загадочную простуду, которую он умудрился подцепить, и сейчас с трудом, дрожа всем телом, шел по длинному подиуму. До разворота, казалось, еще целая вечность, он шагал и шагал, и в какой-то момент голова поплыла, в ушах раздался гул и Орэль упал на колени, пытаясь рукой хоть как-то удержаться в вертикальном положении. Черт, похоже, он на грани обморока. - Эй, Берг, ты чего? – Он словно сквозь шум взлетающего лайнера услышал голос Андрея, потом мутным взглядом как-то сумел уцепиться за его расплывающееся лицо. – Жрать хоть иногда надо, мудак анорексичный. У тебя голодный обморок. - Орэль, ты как? – Поль с Шоном уже подбежали к нему и, взяв под руки, поставили на ноги. – Уйди нахрен, Андрей. - Я нормально, просто посидеть нужно. – Орэль стал вырываться из крепких, удерживающих его рук. Друзья, как курицы-наседки кудахтали вокруг него, отчего его снова повело. - Так, пошли, тут на сегодня уже закончили. Я отведу тебя домой. И, кстати, Шон, сделай то, о чем мы вчера говорили. - Именно этим и собираюсь заняться. – Шон хмурым взглядом холодных глаз осмотрел с головы до ног Берга и покачал головой. – Я все сделаю, отвези его на такси. - Все, идем. – Поль поволок Орэла в гримерку переодеться. - Поль, отвали от меня. Я останусь. – Берг ладонью отер липкий пот со лба и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы унять подступающую к горлу тошноту. Он, еле волоча ноги, тащился за Полем, который его словно буксиром, толкал вперед. - Хрен ты угадал. Тебе нужно поесть и поспать, чтобы завтра ты не грохнулся в обморок на показе. О тебе и так все говорят, что худее Берга нет уже ни одного манекенщика. Так нельзя, Орэль, ты загонишь себя в гроб. Никто с тобой не захочет больше работать, если вокруг тебя разразится скандал, ты же знаешь, как они сейчас борются с пропагандой анорексии, для тебя будут закрыты все подиумы. - Я вполне могу контролировать свое состояние. Я не ем, потому, что не хочу, а плохо мне из-за простуды. – Орэль стал стягивать через голову майку, которая была верхом мастерства известного кутюрье, не заботясь о том, что она уже трещит по швам, от того, что он ее нервно дергает. - Спорить не буду, так как бесполезно. Едем, такси уже ждет. – Поль бросил в него свитер и джинсы, подождал, пока тот оденется и, взяв за руку, повел вниз по лестнице на улицу, к поджидающему такси. Через час Орэль опять-таки насильно был накормлен супом в ближайшем к дому кафе, а потом так же насильно в него влили стакан сока с разведенными в нем двумя таблеткам снотворного. Поль уложил друга на диван, укрыл одеялом и приказал не вставать. - Не дай бог тебе встать до завтра. - Я не хочу спать, еще рано. – Ответил Орэль уже заплетающимся языком, и буквально через минуту вырубился. Поль еще долго смотрел на спящего Берга, они с друзьями последнее время места себе не находили от беспокойства. И прав был Андрей, когда сегодня кричал на весь зал, что Орэль анорексичный мудак. Это же надо было себя довести до такого состояния, что от голода ноги не держат. А все из-за этой чертовой любви, которую он питал к Каю, и еще вчера втайне от него было принято решение, что только этот мальчишка и может воскресить его к жизни. И пусть их отношения будут носить скрытый, неправильный характер, но они решили, во что бы то ни стало, поспособствовать их воссоединению. Пусть уж лучше трахаются до потери сознания, чем измождают себя голоданием. Кай был на лекции, когда раздался звонок с неизвестного номера. Он тихо вышел из аудитории, под недовольный взгляд профессора и спустился во внутренний двор. Не любил он такие вот неожиданные звонки, тем более что его номер знал довольно ограниченный круг людей. И если это звонят по какой-нибудь ерунде, он спустит всех собак, не то, чтобы Кай был в плохом настроении, просто он не любил сюрпризы, даже хорошие, как показала практика, один хрен все заканчивается плачевно. - Да. – Рявкнул он, не заботясь о том, что о нем подумают на той стороне провода. Пусть спасибо скажут, за то, что он матом никого не обложил, хотя очень хотелось. - Привет. Это Шон. – Кай удивленно поднял брови и на несколько секунд впал в молчание. - Что-то с Франческой? Тебе удалось затрахать ее до смерти? – Он усмехнулся. - Кай, твой низкий юмор не перестает меня поражать. С Фрэнни все в порядке, если тебе действительно интересно это знать. Я звоню по другому вопросу. - Я слушаю. – Кай несколько нервно поерзал на холодной лавке. Начало марта, а погода стояла, как зимой. Нависший над Англией циклон не давал отдохнуть от шквалистого ветра, дождей и низкой температуры, поэтому он уже пожалел, что выскочил без куртки. - Дело в Орэле. Я не знаю, что у вас произошло и не хочу знать. Но мне кажется, что сейчас помочь ему можешь только ты. - Что с ним? – Кай напрягся еще больше, вот такого поворота он точно не ожидал, поэтому, сжал кулак так, что ногти впились в кожу. Господи, пусть это будут не самые страшные новости. - Скажем так, он заболел и сдается мне, что эта загадочная болезнь носит твое имя. Если так пойдет и дальше, он попадет в клинику. – Голос Шона был встревоженным и внушал опасение, Кай даже вскочил с лавки и забегал от испуга и беспокойства по мощеным дорожкам сада Академии. - Он в Нью-Йорке? - Да. Сегодня на прогоне он упал в обморок, а завтра важный показ. Поль увез его домой и заставил выпить снотворного, так что теперь он проспит до утра. - Блядь. Ладно, я понял, я вылечу ближайшим рейсом. И Шон, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я в Штатах. Особенно мать. - Поль живет с Бергом, так что будем знать только мы. Фрэнни я не скажу, можешь быть спокоен. - Бергу тоже не говорите. Я сразу из аэропорта поеду к нему. Как сяду в самолет позвоню. - Договорились. - И Шон, спасибо. - Надеюсь, ты сможешь ему помочь. - Я постараюсь сделать все возможное. И невозможное, разумеется, тоже. – Шон отключился, и в трубке раздались короткие гудки, рвущие на тысячи кусочков душу и сердце. Что могло случиться с Бергом, если Шон, который Кая не особо жаловал, позвонил и попросил приехать? Что это за болезнь такая? Что он сделал с собой, что уже падает в обмороки? Кай не медля больше ни минуты, побежал в здание университета забрать сумку, по дороге он позвонил Дону, и, перескакивая с одного на другое, велел ему собрать вещи к поездке и поменять заказанные ранее билеты на самое ближайшее время. Когда он приехал домой, дворецкий уже подготовил все, что ему было поручено, и наскоро перекусив под строгим взглядом Дона, Кай пошел переодеваться, чтобы отправиться в аэропорт. - Сэр, что за срочность лететь в Америку? Вы же хотели ехать в конце недели. – Дональд стоял в стороне, нелепо переминаясь с ноги на ногу. - Орэль болен, я нужен ему. – Ответил Кай, натягивая свитер. - А ваши занятия? - Дон, я лучший студент курса, так что не переживай о том, что возникнут проблемы с учебой. У меня есть интернет и планшет, так что я всегда в курсе заданий. Двадцать первый век на дворе, Дон, ты отстал от жизни. - Долго ли вы будете отсутствовать? - Не знаю, сколько понадобится. Никому не говори, что я улетел и куда. - Конечно, сэр. Передавайте от меня привет мистеру Бергу и пожелания скорейшего выздоровления. - Непременно, Дон. Мы вернемся вместе. Ну, все, я поехал. - Удачной дороги, сэр, и позвоните, как будете на месте. - Не переживай, старик, все будет хорошо. - Я в этом уверен, сэр. В самолете Кай набрал номер Шона, как и было оговорено заранее, сообщил, что через семь сорок пять его самолет приземлится в Нью-Йорке. Он не сомкнул глаз за все время перелета, отрешенно пролистывая журналы и неспешно попивая вино. Кай не любил летать, особенно, когда внизу океан, почему-то земля, со змейками рек, горами, и квадратиками возделываемых полей внушала ему больше доверия. Хотя шансов выжить при катастрофе было, что там, что там – ноль. В Нью-Йорке, выйдя из здания вокзала, он с одной лишь сумкой на плече поймал первое попавшееся такси и поехал прямо на квартиру к Бергу, у подъезда он позвонил на номер Поля, который открыл ему дверь, жестами показывая, что Орэль спит, и будить его не стоит. Кай, молча кивал, во всем соглашаясь с манекенщиком, которого он само собой разбудил, так как здесь, на восточном побережье была глубокая ночь. Берг спал в гостиной на диване, заботливо укрытый одеялом. У Кая эта картина вызвала умиление, хотя он не мог не отметить, даже в полумраке, что Берг похудел так сильно, что стал страшнее узника из концлагеря. Быстро приняв душ и переодевшись в обычные хлопковые штаны, Кай сел на пол у дивана. Спать ему не хотелось, поэтому он включил первый попавшийся канал, пребывая далеко в своих мыслях, и даже не пытаясь следить за происходящим на экране. - Я должно быть еще сплю. – Голос Орэла был хриплым и совершенно неожиданным, поскольку Кай уже несколько часов просидел в абсолютной тишине на полу, прислонившись к дивану, на котором спал Берг, пялясь в работающий с минимальным звуком телевизор. - Это хороший сон или кошмар? – Кай не повернулся, по-прежнему сидя спиной к Орэлу, он боялся натолкнуться на его осуждающий или, что еще хуже, равнодушный взгляд. - Я пока не знаю. Как ты тут оказался? – Берг заворочался на диване, пытаясь вытянуть затекшие ноги. - Мне позвонили и сказали, что пациент критичен. - Насколько? - Почти не жилец. - А ты… - А я реанимация, знаешь, непрямой массаж сердца, искусственное дыхание рот в рот, могу еще клизму организовать. - Просто незаменимый специалист. - Я тоже так думаю. Поэтому приехал тебя спасать. – Кай нащупал рукой валявшуюся на полу пачку сигарет, зажигалку, и, прикурив, он стал кольцами выпускать из себя сизый дым, который тут же затягивала в себя вытяжка под потолком. - Или окончательно погубить. - Обещаю умереть следом, испив яда, Джульетта. - Тебе не нужно быть здесь, Ромео. Со мной все хорошо. - Не знал, что от «все хорошо» падают в обморок. - Уже доложили? Я не падал, это обычная простуда. Поль раздул из нее катастрофу планетарного масштаба. - Скорее у тебя обычная дистрофия. Ты очень худой, Орэль, очень. Так что, давай вставай, я заказал еду из японского ресторана. - Я не хочу, правда. Днем Поль меня уже накормил. – Кай наконец-то повернулся к Орэлу. - Хочешь, и я хочу. Поэтому мы вместе поедим, а потом ляжем спать. Тебе нужно отдохнуть перед показом. - Я и так проспал достаточно. - Еще только шесть утра по местному времени. - Кай, уезжай, сейчас. Я же все сказал тебе тогда. - Я обычно плюю на ложь, которую пытаются, тем более не очень удачно, выдать за правду. Если ты думаешь, что мне нравится туда-сюда мотаться через океан, то ты ошибаешься. Я приехал, и я не уеду, и так будет всегда. Смирись с этим. - Что значит: «Я не уеду»? Ты собираешься жить здесь? – Орэль рукой обвел территорию своей квартиры. - Нет. Ты собираешься жить со мной в Англии. - Господи, где я нагрешил, что меня так наказывают? - Я бы сказал, что тебя по-царски одарили, а ты не ценишь. Ты встанешь или мне сюда принести? - Твоя мать в городе. - Она не знает, что я приехал. Только Поль и Шон. - Почти никто. - Ты не волнуйся, она когда-нибудь смирится. – Кай откинул голову на торчавшие из-под одеяла колени Берга и грустно вздохнул. - Ты опять давишь на меня и не оставляешь выбора. - Отчего же? Я дал тебе насладиться твоим выбором целый месяц, и к чему это привело тебя и меня? Так совсем не лучше, Орэль, и ты знаешь об этом не хуже меня. Я устал бороться с чувствами, и я больше не позволю этого делать и тебе. Отныне и навсегда мы будем вместе, и пусть весь мир катится к черту, если он этого не понимает и не принимает. Проблемы гомофобов, это не наши с тобой проблемы. - Знаешь, малыш, я по тебе очень скучал. – Орэль протянул руку к Каю, заправил за ухо несколько выбившихся длинных прядей волос. Кай прикрыл глаза от удовольствия и дрожи, когда пальцы Орэла легко и нежно погладили его щеку. – Ты тоже похудел. Шон рассказывал, что Франческа места себе не находила от того, что ты не ешь и не спишь. - Ерунда. У меня есть Дон, который не позволит умереть мне голодной смертью. Теперь мы будем есть, спать и заниматься сексом, и никаких возражений на этот раз. - Я не против. Кай встал и, протянув руку Орэлу, сдернул его с дивана, еще раз про себя отметив каким легким он стал. Тот, пошатываясь, еле удержался на ногах. Вместе они прошли в небольшую кухню, заваленную пустыми коробками и банками из-под еды и напитков. - Ну и бардак, тебе бы штат прислуги не помешает нанять. - Это Поль устроил, я сюда почти не захожу. Кстати, где он? - Наверное, спит. Он мне открыл и сразу ушел в комнату. - Ты давно прилетел? – Спросил Орэль, присаживаясь на стул, и отодвигая от себя грязную посуду. Он смотрел, как Кай, словно домохозяйка с большим стажем, убирает со стола, потом расставляет упакованный в герметичные коробки ужин, или скорее завтрак, из японского ресторана. - Часов пять назад. Давай ешь, они обещали, что не должно остыть. - А ты? - Я тоже. – Кай сел напротив, то и дело, поглядывая на тощего Орэла, с которого при ходьбе сваливались штаны. Это просто невероятно, что за месяц он столько потерял. - Что у тебя с рукой, Кай? – Орэль схватил правое запястье Кая, и потянул к себе, тот быстро, явно превосходя в силе, его вырвал и опустил под стол. - Это не то, что ты думаешь. Я не настолько идиот, чтобы резать себе вены, даже из-за тебя, Берг. - Тогда покажи, что там? - Нет. - Покажи, иначе я встану и сам посмотрю. – Орэль, насупил брови, и в его взгляде стали явственно читаться ярость и недоверие. Какой же он лютый, подумал Кай и расплылся в улыбке, такой Орэль еще больше всего нравился. - Там новая татуировка, она еще не зажила. Я сделал ее буквально на прошлой неделе. - Точно? – Берг прищурил голубые глаза и недовольно поджал отчего-то ярко розовые губы. - Ты замучил, да точно. Спать пойдем, покажу.