***
Кандидо с Даниэле враждовали ещё со школьных лет, друг друга они просто ненавидели, на то имелось несколько причин. Торкио считался всегда плохим парнем, а Давид был полной его противоположностью. И в дальнейшем первый начал нарушать закон, а второй старался привлечь его к ответственности. Имелась ещё одна важная причина, а именно любовный интерес у них совпадал, и не у них одних, кстати. Джанет нравилась всем, кто-то был просто без ума от нее, у кого-то были реальные шансы, например, Кандидо встречался с ней и надеялся на совместное будущее, но девушка выбрала его друга Алессандро. Это получилось практически без скандалов и ссор, что, в принципе, было хорошо. Даниэле так и не получил её. Конечно, потом появилась Роза, которая в дальнейшем стала его женой, но простить Кандидо за то, что у того всё складывалось отлично с человеком, в которого он реально был влюблён, он не мог. Пусть он завидовал, но Торкио правда не заслуживал столько. Сейчас в тюрьме ненависть становилась сильнее и они лишь хотели отомстить друг другу за всё. Ещё одним поводом для злости стали отношения их детей. Даниэле предполагал, что это Итан развратил его правильного сына. Кандидо же об этом, кажется, никогда не задумывался, он вообще отказался от сына и чувствовал вину за то, что был он ужасным отцом. Они пытались убить друг друга при встречах. Кандидо старался сообщить всем, что Даниэле детектив, естественно, здесь людей таких профессий не любили. — Ты ужасный человек, — Давид лишь насмехался над ним высокомерно, он знал, что намного лучше этого мужчины, точнее он верил в это. — Ты убил её, — Торкио понимал, как опустить его с небес на землю, заставляя чувствовать себя не лучше. Именно это провоцировало Даниэле на вспышки гнева и он набрасывался на бывшего одноклассника, стараясь его придушить. — Ты оставил своего ребёнка, но всё равно твой отпрыск вырос не лучше тебя. Он совратил моего сына, — Давид продолжал нападать. Кандидо защищался, стараясь как можно сильнее изуродовать чужое лицо. Кулаков было недостаточно, хотелось ещё, больше, хотелось крови, хотелось убить. Тюрьма делала из людей монстров, а может, они уже были таковыми и здесь просто никто не препятствовал их реальным желаниям. — Твой сын бросил тебя, твоя жена бросила тебя, ты не нужен им, ты не достоин их любви, — Торкио говорил всё по фактам. И в отличие от Давида у него семья оставалась. Дочь до сих пор навещала его здесь. Алессандро часто замечал их вместе, но старался не лезть, он и так уже достаточно намучился. У него тоже никого не осталось, после смерти Виктории он сам не видел смысла жить. Он понимал, что Итан никогда его не простит. Шансов не было никаких. Постепенно каждый из них терял надежду, только в Кандидо она ещё более-менее теплилась, так как его дело продолжалось.***
Дамиано минут двадцать стоял оперевшись руками на край раковины, глядя в зеркало и стараясь прийти в себя. Он видел, какой он сейчас слабый, раздавленный, с потекшей от слёз тушью, с красными искусанными губами, с чужими метками на шее. Давид просто ненавидел всё это. Теперь хотелось стереть себе память или вернуться в прошлое и отговорить себя от подобных действий. Но он нуждался в Итане, пусть даже так. Пусть сейчас он ощущал себя использованным и разбитым. Он не должен был быть просто игрушкой, он не должен был позволять себе чувствовать все это, но кто у него спрашивал. Дамиано быстро замотал головой, стараясь смыть водой тёмные потёки на щеках. Парень привёл себя в порядок, направляясь на выход. Он собирался пойти домой и поспать, ему нужно было забыть все это, ему нужно было забыть Итана, его прикосновения, его нежность, поцелуи и последние слова, окончательно разбившие сердце. Вообще, это к тому же могло навредить его карьере, он добился каких-никаких высот и для всех играл роль заботливого верного парня. Джорджия, ставшая за это время моделью, идеально ему подходила, как считали слушатели. Джо сильно изменилась за это время, она больше не бегала за ним, не навязывалась, стала адекватнее, но ссоры и скандалы у них все равно возникали из-за её постоянных капризов. Удовольствия особого от этих отношений он не получал, но разорвать их никак не мог, поэтому терпел. — Что такой грустный? — Джорджия заявилась к нему на следующее утро. С одной стороны, подобное было плохо, так как он надеялся отойти от вчерашнего одиночества, но, с другой стороны, он сейчас мог отомстить Итану, помазолив ему глаза своей девушкой. Единственное, оставалось подумать, где столкнуться с этим парнем и чтобы это выглядело как будто бы не специально. До чего он докатился? Давид поступал совершенно глупо и инфантильно, как маленький капризный ребёнок. У Торкио сейчас и так проблем хватало, а он собирался вызывать ревность, причем, наиглупейшим способом. — Соскучился, — Дамиано потянулся к ее губам, неловко целуя их. В этот момент он был рад, что додумался надеть темную водолазку, скрывающую все следы вчерашнего безумства. Поцелуи с Джорджией были какими-то пресными. Нет, от неё всегда приятно пахло ягодами и её губы ощущались очень мягкими, но он совершенно ничего не чувствовал от этих поцелуев. Он правда пытался все эти два года забыть Итана и создать хорошие отношения с ней, но не мог. — Да уж прям, — девушка улыбнулась, касаясь его щеки, — Ты что-то скрываешь. Давид правда чувствовал вину, поэтому решил ее загладить самым отвратительным способом. Можно было отвлечь Джорджию сексом. Сам он никогда от этого удовольствия не получал, но он не хотел вызывать подозрений. Каждый раз просто представлял вместо неё Итана и возбуждался. Это было чертовски нечестно, подло, мерзко, гадко, но он использовал любые способы, лишь бы не потерять славу и свое прикрытие. — Ты такая красивая, — перевёл тему Дамиано, расстёгивая на ней пиджак. — Не помни, — предупредила его девушка, кивая на вещь. Она всегда очень тщательно следила за своим гардеробом и была одета с иголочки, Давид за это её уважал, но ему часто не хватало непринуждённости и пофигизма Итана. Джорджия опустилась на диван, садясь в максимально расслабленную позу. Она хорошо изучила Дамиано за это время и знала все его действия, она ему доверяла и в какой-то степени наслаждалась всем, что он давал. Парень стянул с неё топ, аккуратно откладывая его в сторону и коснулся губами бархатной кожи. Джо была идеальной в этом плане, даже слишком, Давиду не хватало изъянов, возможно, это звучало немного бредово, но подобная идеальность не казалась ему естественной: гладкая кожа без единой родинки или пятнышка, другое дело плечи Итана, покрытые целой россыпью. Дамиано постарался убедить себя, что ему нравится, он выцеловывал дорожки на груди, проводил языком, вызывая приятные, но слегка щекотные ощущения. Он спускался всё ниже и ниже, перешёл на живот, руками обнимая её за талию, и почувствовал, как девушка дёрнулась. Он сразу же напрягся и отстранился, смотря, что стало причиной. Сзади на пояснице был синяк, достаточно большой. — Откуда это? — Дамиано начал что-то подозревать, хотя, какое он имел право? Да и вообще, это был не засос, не укус, а просто ушиб. — Ударилась неудачно, — Джорджия отстранила от себя его руки, давая понять, что её лучше не трогать. Дамиано аккуратно провел пальцами рядом и оставил ещё несколько поцелуев у кромки штанов. — Поосторожнее, ты же знаешь, что для нас презентабельный вид — это главное, — Давиду нужно было вчера сказать эту фразу самому себе так как за следами на своём теле он не следил. Дамиано расстегнул чужой ремень и ширинку, стягивая с девушки остатки одежды. Но его телефон звякнул, оповещая о новом сообщении. — Ответь, — Джорджия слегка оттолкнула его, она знала, что это может быть по работе, а к этому нужно было относиться максимально ответственно. Давид не сразу понял, что от него хотят, так как задумался в этот момент, но потом взял мобильник в руки и уставился в экран. Дамиано наморщился, пытаясь понять, кто и с какой целью ему пишет. А дальше его брови взлетели вверх и он быстро напечатал ответ. На испытующий взгляд девушки он ответил только быстрым: — Старый знакомый. — Надеюсь, не Итан, — вздохнула она. Давид покачал головой. — Ему бы я не стал отвечать, — насчёт этого Дамиано не врал: его обида брала верх и её он мог прекрасно показать игнорированием, только вот, кажется, Торкио было уже совершенно плевать на него. Парень захотел вернуться к своему занятию, но Джорджия покачала головой. — Ты сейчас не в том настроении, — заметила она. Вот это, конечно, было поворотом, Давид не ожидал, что его так прервут, Джо обычно не отказывалась, но в данный момент она была какой-то странной. — Я в ванную, — проговорила девушка и удалилась. Дамиано кивнул и потянулся к телефону, открывая диалог с недавно написавшем ему человеком. Тот уже что-то успел ответить, и Давид продолжил беседу. А в ванной была поистине жалкая картина. Джорджия сидела в душевой кабинке, прямо на полу, и тихо рыдала, одновременно стараясь избавиться от возбуждения, которое появилось из-за Дамиано. Она чувствовала себя совершенно беззащитной и хрупкой, признавать это было стыдно. Нужно было просто быстрее забыться. Она нырнула ладонью под пояс брюк, касаясь себя пальцами и принимаясь активно двигать рукой. Ощущения могли перекрыть поток мыслей. Джорджия тихо застонала, кусая губы и лишь ускоряя движения. Она понимала, что Дамиано никогда не будет полностью её и что у них никогда не получится ничего нормального. Но ей правда хотелось быть рядом с ним. Она старалась ради него, менялась, становилась лучше, но результат был нулевым, она всё равно ему была не нужна, Джо это прекрасно чувствовала.***
Как бы Итан, Дамиано, их отцы и Джорджия ни страдали, хуже всего было Томасу. Виктория за эти три года стала для него всем, он просто не представлял своей жизни без неё. Раджи уже распланировал всё их будущее: и имена детям придумал, и квартиру им стал подбирать, чтобы они переехали туда после свадьбы. До этого он боялся, что они просто могут поссориться или ещё что-то, он даже не предполагал, что Виктории не станет. Томас жил раньше словно в сказке: он занимался любимым делом — гитарой, проводил время с любимой девушкой, а сейчас его верными спутниками оставались только бутылка алкоголя да пачка сигарет, а ещё наркотические вещества. Их он принимал понемногу, в качестве успокоительного. Но всё это не помогало забыть или хотя бы забыться на время. Каждую секунду он осознавал, что Виктории больше нет, и с этим он совершенно не знал, как справиться. Друзей у него не оставалось, с Итаном они не общались слишком долго и уже забыли друг о друге, с Дамиано они и раньше особо не говорили. Был, конечно, один человек, который мог бы его выслушать. Что-то оставалось неизменным. Томас направился в больницу, сюда он достаточно часто наведывался, потому что был одним из немногих, кто всё ещё чувствовал какую-то вину и хотел выяснить правду. Это, как и в случае с Викторией, не могло быть совпадением. Почему преступления в их городе постоянно повторялись. Везде присутствовала какая-то закономерность, а это значило, что за всем этим мог стоять один больной маньяк и руководить всем, возможно, и действия Виктории были не по её личному желанию сделаны, но это Раджи вероятнее всего просто пытался выгородить, как обычно, девушку. Томас в какие-то моменты хотел взяться за расследование, ему нужно было вывести злодеев на чистую воду, но алкоголь убивал всю мотивацию. Он не мог трезво мыслить, он не мог нормально соображать, а поэтому только пил и пил, стараясь заглушить боль. Раджи прошёл в палату Шанталь. Девушка лежала в коме уже целых два года после второй аварии. Это было так нечестно, но в ней хотя бы теплилась жизнь. Томас помнил их старую дружбу и уроки гитары, которые он давал. Он считал Шанталь своим другом и навещал её здесь. — Это просто ужасное время, — Раджи вздохнул, присаживаясь рядом с койкой и глядя на девушку, — Может, даже лучше, что ты его пропускаешь. Знаешь, я просто не могу поверить, что ее больше нет. Не должно было так случиться. Виктория погибла как и её мать, я уверен, что Вик убили. Томас верил в это, он рассмотрел уже все варианты и никаких других и быть не могло. — Я так хочу отомстить человеку, который сотворил такое. Как он мог? — Раджи прикрыл глаза, делая паузу на несколько минут, и вновь продолжил, — А я так хотел жениться на ней. У нас могло быть всё. Почему она? Почему я потерял её? Я просто хочу быть счастливым. Я разве так многого прошу? Томас прям здесь достал флягу со спиртным и отхлебнул спасительную жидкость. — Прости, я просто больше не могу, я не понимаю, как все живут дальше. Я даже когда утром открываю глаза сразу вспоминаю о ней. Виктория — мое всё. Я не думал, что потеряю её так. — Раджи уткнулся лицом в руки. — Что мне сделать, чтобы хоть немного прийти в себя? Да нужно ли мне это вообще? Я должен просто ещё хотя бы раз увидеть её и пообещать, что все эти твари, которые сделали это, сдохнут, я сделаю всё что угодно лишь бы эти убийцы получили по заслугам. Томас уже во всю рыдал. Рыдал и пил, глядя на Шанталь. Она тоже была чьей-то жертвой, в первый раз даже жертвой Виктории, но Томас не смотря на всё это Викторию боготворил. Томас уже вышел из начальных стадий принятия: отрицание было в самом начале, торговался он с собой, стараясь убедить себя, что справится, злился он тоже на себя, так как не мог это сделать. Четвертая стадия депрессии затянулась слишком надолго и выходить из неё в ближайшее время парень не собирался. Принимать смерти Виктории он не хотел. Их история не могла закончиться так. — Мне правда жаль, что некоторые люди возомнили себя вершителями чужих судеб, никто не имел права так поступать, — Томас коснулся чужой руки, — У тебя ещё есть шанс, поэтому быстрее вставай и помоги мне найти тех, кто это всё сделал, помоги заставить их заплатить. Через несколько глотков мнение Раджи снова изменилось. — Возможно, я не смогу мстить. Всё, что я хочу, — просто увидеть её. Я хочу умереть.