Другая жизнь

      Через несколько дней после проишествия с Гидеоном Венди, наконец, вышла из отпуска. Мария была несказанно рада, поскольку это означало, что теперь ей есть замена и она может преспокойно уйти погулять в лесу, или просто засесть в комнате за чтением книги, после окончания её рабочей смены, конечно же.       Мария, сидя за кассой в пустом зале, откровенно наслаждалась тишиной. Посетителей практически не было, за исключением местных подростков, покупающих молодёжные журналы, поэтому Мария могла позволить себе чуточку расслабиться.        Мария лениво потянулась и, повернувшись в смотрону окна, равнодушно созерцала представший перед её глазами пейзаж, будто сошедший с картины Шишкина. Правда, Иван Иванович Шишкин писал свои картины исключительно с русского леса, поэтому Мария, как истинный патриот, считала, что с русским лесом нельзя сравнивать ни один лес мира – он вне конкуренции.       Мария довольно улыбнулась своим мыслям и лениво запрокинула голову на спинку стула, прикрыв на секунду глаза;  но тут же выпрямилась, распахнув веки, словно её ударили током, и её лицо приняло строгий вид. Она с трудом удерживала невозмутимое выражение лица, внутри скривившись от боли, пронзившей её шрам, и хруста позвоночника: не стоило так резко выпрямлять спину.       Мария недовольно покосилась на стоявшую в отдалении группы подростков, когда услышала звон колькольцика, символизирующий о прибытии посетителя.       Мария искоса взглянула на вход, по старой привычке оценивая внешний вид клиента, осматривая его с ног до головы.       Это привычка появилась у неё благодаря стараниям Стэна: он учил по одежде и внешнему виду в целом определять толщину кошелька человека.       Вошедшим оказалась Венди.       — Йоу! Мария, привет!       — Привет, — поздоровалась Мария и подозрительно посмотрела на подходящего к кассе парня – члена стоящей в углу группы подростков. Он положил на кассу пару журналов, в то же время пристально, с неприкрытом интересом, рассматривая Венди.       Мария быстро посчитала и отвлекла парня от разглядывания, безусловно, красивой девушки.       — С вас 36 долларов.       Парень молча протянул Марии пятидесятидолларовую купюру и с очень пафосным видом произнёс, не отводя взгляд от недоумённой Венди.       — Сдачи не надо.       — Да я и не даю, — равнодушно пожала плечами Мария, кладя купюру в кассовый аппарат.       Венди весело хмыкнула от слов подруги и дерзко посмотрела на смутившегося от слов Марии парню в глаза.       — А тебе чего? — голос Венди звучал спокойно, но взгляд немного рассвирепел.       — А, — парень немного покраснел и отвёл взгляд, — я это... Познакомиться хотел... я Майк.       — Ха! — весело усмехнулась девушка, — я Венди. Будем знакомы.       Парень совсем зарделся и, прихватив журналы, поплёлся вслед за уходяшей компанией.       — Чего это он? — Мария приподняла бровь в немом вопросе. — Ну, в принципе, неважно.       — Почему это неважно? — Венди нахально растянула губы в улыбке. — Между прочим, со мной сейчас познакомился парень!       — Прими мои искренние поздравления, — Мария приподняла уголоки губ, — а сейчас работай. Сегодня твоя смена, если ты не забыла, конечно.       — Не забыла я, — недовольно пробурчала Венди, иподлобья взглянув на Марию, — а ты куда?       — Я спать, — широко зевнув, Мария потянулась и направилась в жилую часть хижины.       Она уже представляла как уснёт сладким дневным сном и какой бодрой она будет после пробуждения. Ещё раз зевнув, Мария, лениво переставляя ноги, прошаркала к своей комнате.       — А, — Венди, которая была не в состоянии связать слова в предложения от такой вопиющей наглости, глупо пялилась в отдаляющуюся спину Марии.       Переступив порог комнаты, Мария закрыла дверь и подошла к дивану, тихо скрепя половицами. Так только она легла на диван, укрывшись пледом, сон как рукой сняло. Марии понадобилось несколько минут ворочаться, принимая удобную позу, где ничего не болит, не зажимает и не ноет, чтобы заснуть непробудным сном.       Мария сидела за кассой, только теперь она со стопроцентной вероятностью была уверена в том, что находится во сне. Дверь открылась, до слуха донёсся звон колокольчика. Мария медленно поворачивает голову на звук и видит перед собой того же человека, что и в прошлый раз: грязная одежда, неряшливый вид, схожесть с бездомным.       Только теперь Мария видела больше, чем в прошлый раз: ярко-жёлтые, будто светящиеся, глаза с вытянутым тонким зрачком. Мария с силой сжала кулаки, но ничего не почувствовала, даже до крови впивающихся в нежную кожу ногтей. Ничего.       Это дало ей понять, что сейчас она наверняка во сне.       — Эй, Мария! Давно не виделись! — всё ещё стоявший на пороге мужчина широко улыбнулся, показывая острые, слишком  острые для человека, зубы и заговорил металлическим голосом.       Мария нарочито спокойно встала со стула и попятилась , стараясь увеличить расстояние между собой и демоном.       — Билл, — Мария буквально выплюнула ненавистное имя сквозь сжатые зубы, пытаясь сохранить хоть крохи самообладания. — Будь моя воля, ещё бы столько же тебя не видела.       — Но на то нет твоей воли, — весело подмигнул демон, но вдруг его лицо приняло какое-то неестественно взволнованное выражение.       — Как ты, Мария? У тебя, должно быть, всё ещё болит шрам? Ах, если бы я мог тебе с этим помочь!       — Как? — Мария пыталась говорить ровно, но сбившееся ещё при виде жёлтых глаз дыхание мешало осуществлению задумки.       — Ну, — Билл сделал вид, будто очень серьёзно задумался, — если бы ты заключила со мной контракт, я бы лишил тебя припадков и боли в позвоночнике.       — Выдернув позвоночник? — в голосе Марии проскальзывали истерические нотки, но лицо сохраняло иронически-расслабленный вид.       — Ха! Да ты читаешь мои мысли!       Человек в один миг превратился в одноглазый жёлтый треугольник, парящий в метре над землёй, и его безумный смех начал раздаваться как будто со всех сторон.       Неожиданно, под ногами Марии вместо деревянного пола Хижины оказалась пустота. Мария уже проходила через это, но сдержать изумлённый вздох не получилось.       — Ну, как? — металлический голос Билла звучал прямо в голове, отчего Мария недовольно нахмурилась. — Заключишь контракт и я избавлю тебя от всех мук!       Билл протянул четырёхпалую, обьятую синим пламенем руку. Мария несколько секунд смотрела на неё, но затем, подняв взгляд и сурово посмотрев в единственный глаз Билла, произнесла как можно более равнодушным голосом.       — Нет.       — Не надо так категорично и скоро! Я даю тебе время всё обдумать и принять верное решение...       — Нет, — повторила Мария немного с нажимом.       — Как хочешь! — Билл пожал плечами и начал буквально растворяться в воздухе. — Ты ещё можешь поменять своё решение! Реальность – это иллюзия, вселенная- голограмма, скупай золото, пока!       Мария распахнула глаза, сделав глубокий вдох. Футболка намокла, прилипнув к спине, Мария чувствовала, как в бешеном ритме заходилось её сердце, каждый удар которого отдавал в ушах и бил по рёбрам, словно молотом. По виску скатилась ледяная капля пота. Учащённое дыхание звучало слишком громко в комнате, объятой тишиной.       Мария огляделась и с силой сжала кулаки, прикусив губу, чтобы не застонать от боли, пронзившей руки, словно тысяча игл.        Костяшки после того случая всё ещё болели, но кровоточить перестали. Страшные раны затянулись, оставив после себя лишь красноватые, ещё не до конца зажившие, шрамы. Бинты, слава богу, сняли: они привлекали внимания даже больше, чем рубцы.       Мария удовлетворённо выдохнула, когда привыкнула к боли. Нет, не подумайте, мазохисткой она не была. Ей было просто жизненно необходимо теребить зажившие раны, чтобы почувствовать себя живой, не терять связь с реальностью и ощущать себя частью этого мира. Иначе она окончательно сойдёт с ума.       Мария скинула с себя плед, казавшимся сейчас очень горячим, почти раскаленным. Девушка недовольно взглянула в незанавешанное окно. Наступал закат, окрашивая небо в ярко-красный цвет.       Когда волнение спало, Марию начало клонить в сон. Глаза слипались, всё плыло перед глазами, но Мария стойко терпела, до тех пор, пока не прошмыгнула в ванную и умылась холодной водой.       Из зеркала на неё смотрел совершенно незнакомый человек. Тёмные синяки под глазами, которые были у неё и до этого, приобрели ещё более насыщенный тёмно-синий цвет. Загорелое лицо как-то болезненно посерело, словно выцвело за несколько дней. Капилляры в глазах лопнули, а в смоляных волосах проглядывалась тонкими светлыми полосками седина.       Мария не сдержала судорожный вздох. Ей потребовалось несколько минут, чтобы хотя бы попытаться привести себя в божеский вид.       Выходя из ванной, облегчение Мария не чувствовала: даже наоборот, её охватил озноб, а шрам снова начало покалывать.       В таком состоянии она встретила куда-то собирающихся двойняшек.       — Вы куда?       — А, — Диппер слегка испуганно обернулся и сразу же смутился своей реакции, — Венди, сказала, что мы может пойти потусоваться с ней...       — Да! — Мейбл неожиданно хитро прищурилась, посмотрев на Диппера. — Да, братик, мы идём тусоваться с Венди!       — Не с Венди, а с её компанией крутых ребят! — Диппер неожиданно закричал, его щёки пылали от смущения не хуже факела.       — Ха-ха, — из Марии вырвался ехидный смешок, а на её лице растянулась слабая ироническая улыбка. — Понятно всё с тобой...       — Мария, не хочешь с нами? — на губах Мейбл расцвела задорная улыбка, и Мария просто не могла ей отказать, несмотря на своё состояние.       — Давайте что ли, — Мария осмотрела себя и свою одежду, прежде чем выйти из Хижины, и хлопнула по карманам, проверяя наличие ключей в них.       Дверь распахнулась, впуская в дом вечернюю прохладу. Мария глубоко вздохнула, прикрыв на миг веки, наслаждаясь слабым запахом хвои и сумречного леса. Ветерок теребил завязанные в тугой низкий хвост волосы, забирался под тонкую свободную футболку и ласкал лицо и руки.       Мария открыла глаза и увидела стоящий  недалеко от Хижины фургон, прикаркованный в неположенном месте, и группу шумящих подростков. Она их уже встречала, но знакома с ними не была.       Двое парней держали самого полного из команды верх тормашками, оголив живот, а третий пытался попасть ему конфетой в пупок. Поодаль ото всех, облокотившись на фургон,  стояла девушка с окрашенными в ярко-розовый цвет передними прядями и снимала всё на камеру.       — Бей в пупок! Бей в пупок! — до слуха донеслись многоголосые вопли подростков.       Мария незаметно поморщилась: в реальности она с ними ещё не знакома, но уже чувствует отвращение.       Парень в чёрной толстовке (кажется, его звали Робби) пафосно подбрасывал конфету и прицеливался, так что Марии очень сильно захотелось сбить с него спесь. За девушкой раздался тихий восхищённый вздох двойняшек.       Венди неожиданно остановилась и, нагнувшись, подобрала с пола круглую конфету и кинула её, попав пухлому парню прямо в пупок.       Шумная группа подростков в миг притихла, и с удивлёнием на лицах все обернулись на незаметно подошедшую Венди.       — О! — радостно воскликнули подростки, — Венди!       — Привет! — Венди подошла поближе к компании и рукой указала на двойняшек, — это мои коллеги: Мейбл и Диппер.       — А моя жвачка похожа на мозги! — Мейбл высунула язык, показывая жвачку, в подтверждение своих слов.       — Она плохо сходится с людьми, — Мария тихо фыркнула на слова Диппера, — не то, что кое-кто! — почти пропел Диппер, указывая на себя.       В компании наступила тишина, прерываемая нервным смехом Диппера.       — А, точно! Иди сюда! — Венди подозвала Марию к себе, закинув ей руку на плечо, — а это Мария – она тоже моя коллега.       Мария ничего не сказала, лишь слегка кивнув головой, то ли в подтверждение слов Венди, то ли в приветствии.       — Венди, ты чё, типа нянькой устроилось, — окинув детей брезгливым взглядом, поинтересовался парень.       — Робби, кончай! — Венди дружески хлопнула Робби по плечу, — ребята, это Ли и Рей.       Названные парни широко улыбнулись, ткнув друг друга в бока.       — Это Тамбри.       Всё это время стоявшая у фургона девушка, махнула рукой в приветствие, не отрываясь от телефона.       — А это Томпсон. Однажды он съел вафлю на которую сел.       — Ну не надо это так сразу рассказывать, — тот пухлый парень, которого держали верх ногами, уже надел футболку и покраснел от сдыта, как только Венди рассказала о нём.       — И, конечно же, Робби. Его вы, наверное знаете.       Парень играл на гитаре, облокотившись о фургон, и, стоило ему услышать своё имя, как он обернулся, откинув чёлку головой и смерил новоприбывших высокомерным взглядом.       — Это я разрисовал водонапорную башню, — он указал головой на названную им башню.       Мария повернула туда голову, с равнодушным видом рассматривая рисунок. Несколько месяцев назад его не было, и башня выглядела намного аккуратней и приличней.       Мария отвела взгляд от башни и посмотрела Робби в глаза. Он опять поправил чёлку и уставился на неё свирепым взглядом, как бы говоря: «Не лезь сюда». Мария приподняла уголки губ, не разрывая зрительный контакт. Робби, кажется, побледнел и первым отвёл взгляд почти таких же чёрных, как у Марии глаз.       "Линзы, — промелькнуло у Марии в голове, — сквозь них просвечивается голубизна. Точно линзы."       — А, тот огромный кекс! — радостно воскликнул Диппер.       — Это не кекс, это – огромный взрыв! — недовольно нахмурился Робби, невольно повысив голос.       Все одновременно уставились на водонапорную башню внимательными взглядами. Мария никогда не приглядывалась к рисунку и её мало интересовало, что там было нарисованно: кекс или взрыв.       — Ха! Парень прав, похож на кекс! — рассмеялся Рей, показывая пальцем на башню. Вслед за ним смех подхватили и другие.       Робби почти с ненавистью посмотрел на Диппера и отвернулся.       — Поехали ребята! — очень вовремя в кадре появилась Венди, спасая Диппера из такой щекотливой ситуации,- Сегодня у нас большие планы!       Стоило Венди сказать это, как все быстро забежали в фургон и устроились на своих местах. Диппер хотел было сесть на переднее сидение, но его отправили в весьма грубой форме на заднее сидение к Мейбл. Мария успела занять сидение у окна, рядом с двойняшками, и теперь наслаждалась прекрасными видами, представавшими перед уставшими глазами.       Мария от нечего делать начала рассматривать помимо того, что виднелось за окном, ещё и само окно и фургон. Как она успела заметить, надписи были сделаны только на задних сидениях, тех местах, которые взрослые проверяют реже всего. Во время поездки Мария узнала, что фургон принадлежал не Томпсону, а его матери, поэтому он пытался хоть как-нибуть осадить ребят, чтобы они не мусорили. Ребята, конечно же, не обращали внимание на слёзные мольбы Томпсона с водительского сидения.       Мария скучающе вглядывалась в распростёртый перед её глазами пейзаж. Сейчас они по тонкой дороге у обрыва ехали в гору, а городок выглядел всё более и более маленьким и незначительным, по мере того, как они становились ближе к месту своего назначения.       Под боком Мария очучала чьё-то тёплое тельце, что старалось не прижиматься слишком сильно, постоянно отодвигаясь, но как только колесо машины наезжало на кочку, придвигалось обратно против воли хозяина. Марию начало клонить в сон. Она на секунду прикрыла глаза и с трудом открыла их обратно: веки были очень тяжёлые, будто свинцовые.       Всё, что было дальше Мария помнит смутно: она помнит, что уснула в дороге, и что проснулась после того, как страшная боль пронзила её спину. С силой сжатые челюсти не позволили ей закричать и она только тихо выдохнула сквозь зубы. Всё, что случилось после стёрлось из памяти.       Воспоминаний не было, только зияющая пустота и сильная боль сопровождали всё то время, что они были в магазине. Голова было словно зажата в тисках, это Мария помнит слишком хорошо, а шрам горел настолько сильно, что ей казалось, будто в него вновь попала молния. Мария помнит как сильно дрожали её руки и как сильно и медленно билось её сердце, каждым своим тяжёлым ударом по грудной клетке заставляя свою хозяйку вздрагивать.       Мария очнулась только тогда, когда они всё той же компанией собрались в фургоне, собираясь отъезжать. Все были очень напуганные, но довольные своей вылазкой.       Мария сглотнула ком в горле, не в силах вспомнить, что происходило последние несколько часов, кроме всепоглощающей пустоты. Девушка повернулась к сидящему рядом Дипперу, который успокаивал скрутившуюся в комок из-за рвотных позывов Мейбл, и почти не шевеля губами еле слышно произнесла.       — Диппер? — мальчик вопросительно обернулся к Марии, — я ничего странного несколько последних часов не делала?       — Нет... вроде, — Диппер на секунду задумался, отводя взгляд в окно, — только ты была какой-то слишком... расслабленной? Отстранённой?       Диппер замолчал на несколько секунд, пытаясь подобрать слова, но вдруг опять повернулся к Марии.       — Что-то случилось? — участливо поинтересовался мальчик.       — Нет, нет! — Мария продолжала смотреть пустым взглядом в сидение перед собой, а Диппер почему-то начал внимательно её разглядывать.       Он солжёт, если скажет, что Мария его не пугает. Всегда холодное, отстраненное лицо и взгляд, полный равнодушия, всегда отталкивали его. Но он опять же солжёт, если скажет, что ему не нравится это черта Марии. Ему всегда хотелось быть таким: рассудительным, хладнокровным, иногда даже безэмоциональным.       При свете полной луны, проникающим через окно фургона, Мария приобретала ещё более таинственный и болезненный вид. Диппер с неприкрытым любопытством смотрел на Марию, предавшим своим мыслям.       Ему Мария казалась очень подозрительной, но как только он мог усомниться в её безгрешности, она делала что-то, что обязательно вытягивало их из какой-нибудь передряги. Поэтому подозрения Диппера были необоснованны, но чутьё ему всё равно подсказывало, что Мария не такая, какой хочет казаться. Она очень хитра и умна, Диппер в этом уверен, и, как ему иногда кажется, безумна. Последнюю мысль он считал вообще бредовой, поэтому никогда за неё не цеплялся, но в голове держал. Так, на всякий случай.        Мария продолжала безучастно разглядывать спинку сидения, раздумывая насчёт провалов в памяти. Такого ещё у неё не было. Было, что она могла в один момент перестать ощущать тело, как своё, или неожиданно отнималась рука или нога, могли случаться непродолжительные провалы в памяти, длиной в минуту-две. Но чтобы не запомнить несколько часов- такое у Марии впервые и, она надеялась, в последний раз. Это может быть опасным.       Невыразительное лицо Марии вдруг скривилось, что не ускользнуло от взгляда Диппера. Мария тяжело выдохнула сквозь плотно сжатые зубы и напряглась всем телом: шрам опять начало жечь. В последнее время это происходит всё чаще и чаще, и шрам жжёт всё сильнее и сильнее.       Мария опять прикрыла глаза, погружаясь в тревожную дремоту. Диппер исподлобья наблюдал за хмурящейся и подживаюдей губы во сне Марией. Мейбл тоже, кажется, прикорнула, почти избавившись от тошноты. Так они и доехали до Хижины.       Стоило машине остановиться, как Мария моментально проснулась, будто и не спала, и, мельком взглянув в окно, первая выбежала из ставшего для неё душным фургона. Оказавшись на свободе, Мария с большим удовольствием втягивала носом воздух; обьятое вечерней плохладой тело, покрылось гусиной кожей.       Мария подождала близнецов, и они вместе подошли к Хижине. Девушка сразу направилась во внутрь, в свою комнату, и её не остановил даже вылетевший из окна под ругань Стена телевизор. Огорчил, конечно, но не остановил.       Мария, не переодеваясь в пижаму, прыгнула на жёсткий диван, который ощущался сейчас самой мягкой в мире кроватью. Стоило голове Марии соприкоснуться с подушкой, как сон затянул ее в свои сладостные обьятия.       Сегодняшняя ночь для Марии была самой спокойной за последние четыре года.