Другая жизнь

      Тишь и тьма. Довольно неприятное сочетание, по крайней мере, для Марии. Абсолютная тишина, не прерываемая даже собственным дыханием, нагнетала. В голове всплывали недавние события и Марии казалось, что ещё чуть-чуть и она почувствует обжигающее дыхание у правого уха. Что за спиной уже стоит и тихо клацает зубастой челюстью монстр.       В следующий миг перед глазами уже стоял изуродованный труп, костяшки нещадно горели, а потом вновь наступила тьма. Кромешная и непроглядная. Лишь где-то на краю сознания слышался металлический хохот Билла, эхом отдающийся в пустом сознании и ярко-синее пламя застилало обзор. Вдруг тихий шёпот пронёсся будто бы мимо ушей, не задев их, но Мария всё равно могла его различить:       — Держи подарок, крестик...       Мария с трудом приоткрыла тяжёлые, словно налившиеся свинцом, веки и только через некоторое время увидела сидящего прямо перед её лицом доктора Каллидуса. Он выглядел очень обеспокоенным, но, стоило в глазах Марии промелькнуть узнаванию, доктор облегчённо выдохнул и жестом подозвал Стэна поближе.       Чёрные глаза непонимающе забегали по лицу доктора в ожиданни объяснения. Мария пошевелила онемевшими губами и тихо прохрипела:       — Что случилось?       Доктор со Стэном переглянулись и Каллидус с твёрдостью в голосе произнёс.       — Мария... Ты проспала пятнадцать... нет, двадцать часов. Мы всё это время пытались тебя разбудить, но ты не реагировала.       Мария ошеломлённо посмотрела на доктора и, удивлённо моргнув пару раз, переспросила:       — Двадцать часов?       — Да, Мария, двадцать часов, а если быть предельно точным, — доктор сосредоточенно взглянул на часы, — двадцать часов, тридцать пять минут.       — Сколько сейчас времени?       — Половина шестого.       Мария, удивлённо взглянув в сторону окна, попыталась скинуть с себя одеяло, но затея с треском провалилась: руки не хотели слушаться хозяйку. Доктор сосредоточенно смотрел на руки девушки и, подняв взгляд, встретился с растерянными чёрными глазами. Мария попыталась шевельнуться, но и этого у неё не получилось. Тело будто окаменело.       Тянущая боль в груди мешала дышать; сердце, которое в начале колотилось с невообразимой скоростью, готовое выскочить из груди, пропустило удар. Звон в ушах был настолько пронзителен, что у Марии начала болеть голова, а гулкие, редкие удары по грудной клетке, словно молотом по наковальне, только ухудшали ситуацию.       Кровь окончательно отхлынула от только недавно вернувшего себе здоровый румянец лица, сделав его мертвенно-бледным. Широко раскрытые глаза, в которых плескались упорно сдерживаемые ужас и паника, сосредоточенно смотрели на не менее бледного доктора. Мария пошевелила губами, на грани слышимости прошептав:       — Не могу пошевелиться...       В глазах доктора появилась едва заметная влага, он растерянно мотнул головой и спрятал изнеможённое лицо в руках. Стэн, тенью стоящий на краю поля зрения Марии, сделал шаг в сторону, испуганно глядя на них.       Стоило Марии прикрыть на секунду глаза, чтобы успокоиться, как в голове послышался вкрадчивый шёпот:       — Что насчёт сделки? Я избавлю тебя от недуга.       Сердце замерло, чтобы в следующий миг, заходясь бешеным стуком в груди, пульсировать в виске и набатом отдаваться в голове. У Марии спёрло дыхание, она думала, что задохнётся от ужаса, сковавшего её. Именно в этот самый миг, к Марии пришло полное осознание её беспомощности. Всё её существо захлестнула паника и только бьющаяся на самом краю сознания мысль и выработанная ещё в детстве сдержанность, не позволяли эмоциям взять верх. Мария глубоко вдохнула и, мысленно досчитав до десяти, выдохнула.       Стэн и доктор внимательно следили за её действиями, замечая, что лицо начинает приобретать нормальный цвет, а крепко сцеплённые до этого челюсти, расслабляются.       "Если, — взяв себя в руки думает Мария, — я соглашусь, то смогу снова двигаться и жить полной жизнью, не чувствуя боли. По крайней мере, я на это надеюсь. Но за всё нужно платить. И, я уверена, Билл потребует плату в самый неподходящий момент или просто сразу же заберёт тело. Но, скорее всего, не заберёт, так как оно ему бесполезно. Кому нужно слабое, беспомощное тело больной девочки-подростка? Точно не великому демону, желающему завоевать вселенную".       Мария про себя усмехнулась.       "Что он ещё может попросить? Я могу добывать информацию из Хижины, вернее, открыть в неё вход. Но она ему пока что не нужна... Хотя, когда придёт Форд, это ему точно понадобится. Тогда придётся шпионить или стать его подданным, но и это маловероятно. Сомневаюсь, что Форд будет доверять мне такие тайны, да и Диппера будет настраивать никому не верить, особенно мне, а для мальчишки его слово – закон! Так что шпионаж отклоняется... очень жаль. Лучше уж шпионить, чем убивать, устраивать диверсии или умирать".       "В шпионаже я могла бы хотя бы что-нибудь соврать и предотвратить какую-нибудь трагедию, или умолчать о чём-нибудь... или стать двойным шпионом... Штирлиц недоделанный... а почему я вообще думаю, что придётся шпионить и как помочь Пайнсам? Билл меня ещё ни о чём не просил ведь! Вдруг умирать придётся? Ну, хотя бы не парализованной всю жить лежать и умереть в мучениях. Один выстрел и готов... а если убивать? А если кого-то из Пайнсов? Я не смогу, они же мне как семья!"       "Кроме Форда, вот кого я точно смогу укокошить. Он мне пока что никто... А если Стэна или близнецов, или Венди с Зусом, то можно и застрелиться, и упасть на камень виском, — мрачно подумала Мария, — одни плюсы, получается. О чём я вообще думаю? Даже сделку не заключила, а уже пути отступления ищу. Ладно, где там Билл? Сделку оформлять будем".       Возможно, кто-то задастся вопросом: "Почему Мария думает об этом? Билл же умеет читать мысли, тем более, раз Мария слышит его, то и он должен слышать её". Вопрос вполне логичный. Мария сама не раз задавала его себе. Имея знания о том, что Билл не может проникать в чужой разум без разрешения и может появляться только во снах, Мария глубоко задумалась над тем, почему же голос Билла спокойно звучит в её голове и во время бодрствования, хоть разрешение не было дано. Поэтому она составила теорию, которая скоро была подтверждена самим Биллом.       Дело в том, что Мария – не житель этого города, да и мира в целом. Она попала сюда из другого измерения, и во время перемещения тела и души в её ментальной оболочке, сдерживающей поползновения Билла в головы людей, возникла брешь и с прожитыми годами она только увеличивалась.       К тому же Мария имеет не самые крепкие нервы и расшатанную ещё в первые годы попадания психику. Очень сложно оставаться в здравом уме, попав в другой мир, к тому же мультяшный, в другую страну, навсегда расставшись с родителями и оборвав все связи с тем, что было ей очень дорого.       Всё это облегчает Биллу путь в голову Марии. В этом и заключается причина того, что Билл может звучать в её голове, и даже в некотором роде влиять на сознание, но до мыслей так и не может добраться по причине того, что некоторые ментальные щиты у неё остались.       Мария еле пошевелила губами и на грани слышимости позвала демона. Билл не заставил себя ждать.       —Ну, как ты, Мария? Сегодня мы с тобой очень часто видимся!       — Да-да, конечно. Я, конечно, лишила бы себя удовольствия видеться с тобой так часто. Но давай к делу, — строго нахмурилась Мария, мельком оглядевшись в бескрайней пустоте.       — Неужели ты наконец созрела! Думал, не дождусь, — Билл, весело прищурив глаз, протянул Марии подобие руки, охваченое голубым пламенем. — Ну, как, заключим сделку?       Мария поколебалась пару мгновений, но быстро, чтобы не передумать, пожала руку демону. Подобие руки было очень холодным и будто бы нереальным, двухмерным. Голубой огонь перекинулся на напряжённую руку Марии, мягко обволакивая её. Девушка отрешённо смотрела на сцеплённые руки, не замечая расплывшийся в "улыбке" глаз Билла.       — Я сейчас же выполню мою часть сделки, Мария! — Билл щёлкнул пальцами свободной руки, а Мария почувствовала какое-то странное облегчение в теле,- свою часть выполнишь потом. До скорого, крестик!       — Крестик? Что за странное прозвище...       Последние слова Мария произнесла уже в пустоту.       Мария резко разлепила глаза, заставив неподвижно стоящих рядом доктора и Стэна вздрогнуть, и приняла сидячее положение на диване. Мужчины смотрели на неё с удивлением, граничащим с шоком.       Мария подвигала обеими руками, чувствуя необычаянную лёгкость во всём теле, затем встала в полный рост перед доктором и почти счастливо дёрнула губами в улыбке.       — Я могу двигаться!       Доктор лишь молча стоял, разинув рот. Стэн первый пришёл в себя и буквально накинулся на Марию, крепко обняв её и прижав её голову к своему плечу.       — Мария! — громко всхлипнул Стэн и несколько крупных слёз скатились по раскрасневшимся щекам.       Феска от резких движений давно слетела на пол и там и осталась; плечи мелко дрожали от тихих всхлипов, а подрагивающие от слишком сильных чувств руки небрежно протирали почему-то не прекращающиеся слёзы. Стэн повис на Марии, и не хотел её отпускать.       Через некоторое время доктор, будто только что вышедший из транса, тоже подошёл к ним и крепко обнял обоих. Мария удивлённо вскинула брови и застыла, не смея прерывать момент, и, почувствовав, как доктор задрожал, обняла его тоже, почти невесомо положив ладонь ему на спину. Они несколько минут стояли в таком положении, не смея шевелиться, а только загнанно дыша и периодически тихо всхлипывая.       Первым отошёл доктор. Он аккуратно выбрался из объятий и, смущённо кашлянув, тихо пролепетал.       — Прошу прощения. Я просто очень рад, что Марию не парализовало навсегда и она так быстро оправилась после, как я полагаю, приступа.       Эти слова заставили Марию замереть. Тысяча мыслей крутилось в уставшей голове, но одна была самой настойчивой, словно гром поразившей Марию и заставив её ноги подогнуться. Что, если тогда Марию на самом деле не парализовало, а это был просто приступ, который бы сам прошёл и вернул ей способность двигаться без Билла? Без сделки на опасных условиях?       Кровь опять отхлынула от её лица, но Мария вовремя вернула себе самообладание. Об этом она подумает позже, не сейчас. Не здесь. Уже поздно.       Вдруг отошёл и вмиг смутившийся Стэн.       — Да, я тоже извиняюсь, что так бурно отреагировал, — и, заметив хитрый взгляд Марии и доктора, спохватился и добавил. — Я, вообще-то не плакал, мне просто в глаз что-то попало.       — А я ни за что не извиняюсь, — заметив на себе недоумённые взгляды, пояснила, — вы сами бросились меня обнимать.       Оба мужчины стушевались, наступила неловкая тишина. Через несколько минут её прервала явно уставшая Мария.       — Мистер... Дядя Стэн, может, вернёмся домой?       Стэн согласился и, распрощавшись с доктором, направился к выходу. Мария поплелась вслед за ним, не забыв на прощание кивнуть радушному хозяину дома.       Доктор Каллидус немного рассеянно проводил их взглядом, а затем сел на диван, ещё сохранивший тепло недавно лежащего на нём тела, и глубоко задумался.       Тем временем, Мария со Стэном в тишине на полной скорости ехали к Хижине.       — Что вы сказали близнецам?       Стэн молча повернулся и, мельком взглянув на Марию, тихо произнёс.       — Я сказал, что у меня есть дела.       — А насчёт меня?       — Что ты в гостях у подруги...       Наступила пауза, которую, впрочем, быстро прервали.       — Они ещё не задавали никаких вопросов? — продолжала допытываться Мария.       — Спросили когда ты вернёшься и почему не предупредила их.       Мария всем туловищем повернулась к Стэну, вопрошающе вздёрнув бровь; ему не нужно было даже смотреть на неё, чтобы понять вопрос.       — Я сказал, что не знаю, когда ты вернёшься и, что это в порядке вещей. Что ты, мол, редко когда меня предупреждаешь и, что я за тебя не волнуюсь и им не советую.       Мария тихо фыркнула и с кривой ухмылкой пробормотала.       — Рассказали, какая я плохая и своевольная.       — А это не так? — широко улыбнулся Стэн, не отводя взгляд от дороги.       Мария только молча улыбнулась, отвернувшись к окну, чтобы как в первый раз разглядывать знакомые пейзажи.       Машина резко остановилась у Хижины, Стэн и Мария вышли из салона негромко хлопнув дверями. Мария неожиданно будто бы чего-то испугалась и шёпотом обратилась к Стэну.       — Мис... Дядя Стэн, вы же не были у доктора все двадцать часов?       — Нет, конечно, — удивлённо пробормотал Стэн, — я к часу ночи вернулся домой, а потом к одиннадцати утра опять поехал к Уильяму.       — Что вы там делали до часу ночи? — громко прошипела Мария, возмущённо оглядывая стушевавшегося Стэна с ног до головы, а затем почти неслышно на русском прибавила. — Тоже мне, кутилы две...       Ответить, что же они там делали до часу ночи, Стэн не успел: стоило им зайти, как на Марию накинулся маленький розовый ураган, чуть сбив её с ног. Мейбл крепко обняла Марию, чем очень напомнила Стэна, и, широко улыбнувшись, радостно закричала.       — Мари! Где ты так долго была? Мы тебя ждали! Знаешь, что произошло за это время? Столько всего! У Диппера вырос первый волосок на груди! Я положила его в альбом, на память! Кстати, я связала тебе новый...       — Привет, Мария, — сдержанно поздоровался показавшийся из-за угла Диппер, прервав Мейбл. Девушка ответила ему кивком.       — ...свитер! Хочешь посмотреть? — кажется, то, что её перебили, никак не повлияло на розовый комочек счастья. Мария почти ласково приподняла уголки губ, от такого сравнения, и молча кивнула головой.       Мейбл просветлела и теперь ещё больше напоминала тёплое солнышко. Она вихрем побежала на чердак и, не успела Мария даже обмолвиться словечком со Стеном или Диппером, вернулась с каким-то нежно-голубым сгустком ниток в руках.       Мария, негодуя, приняла сгусток из рук восторженной Мейбл и, развернув его, поняла, что это было свитером. Девушка сразу же надела его поверх серой, чуть засаленной, футболки и с удовольствием подняла более насыщенного голубого цвета, чем сам свитер, ворот до самого носа. "Чудно!", – проскользнула в голове мысль. Мария сощурила глаза, и принялась разглядывать незамысловатые узоры на свитере, чем-то напоминающие крестики, а затем с явно мурчащими интонациями произнесла.       — Спасибо, мне очень нравится.       Мейбл вздёрнула подбородок и не без гордости в голосе воскликнула:       — Всегда пожалуйста! Я свяжу тебе ещё один свитер. Какой цвет тебе больше всего нравится?       — Я люблю все цвета, — чуть призадумавшись ответила Мария.       — Хорошо! А какие узоры ты любишь?       — Любые, на твой вкус.       — Хорошо! — радостная, что ей предоставили полный полёт фантазии, Мейбл быстро побежала наверх, видимо, чтобы записать в свой блокнот, какой свитер делать или уже начать работу.       Мария пару секунд посмотрела ей в след, а затем сняла свитер и, закинув его себе на плечо, направилась в свою комнату, крикнув напоследок.       — Я пойду приму душ.       Стэн и Диппер непонятно чему кивнули, переглянулись и пошли на кухню. Мальчик выглядел немного задумчивым и иногда бросал нарочито равнодушные взгляды на проход в кухню, сгорая внутри от нетерпения.       Мария тем временем заглянула в комнату, кинув на диван новоприобретённый свитер, и, захватив сменные вещи, побежала в ванну. Только заперев дверь изнутри, она смогла расслабиться и дать волю накопившемуся напряжению и страху.       Она осела на пол, прислонившись спиной к двери; стоило одной единственной скупой слезинке прокатиться по щеке, как хлынувшей за ней бурные солёные реки уже было не остановить. Мария задыхалась и грубо размазывала по лицу непрекращающиеся слёзы и сопли.       Зажав рукой рот, чтобы не выть слишком сильно от нахлынувшего волной пережитого ужаса, Мария медленно встала, опираясь рукой о косяк двери и, раздевшись догола, залезла в ванну, не удосужившись даже поднять скинутые на пол вещи и положить их в корзину для белья.       Мария открыла на полную кран с холодной, практически ледяной, водой и встала под сильным напором, не шевелясь даже от попадающих в нос, глаза и рот брызг.       За те недолгие минуты паралича, во время которых она, кажется, даже кожей почувствовала отчаяние, столько разных пессимистичных мыслей пронеслось в её голове, что, кажется, ей уже ничего не страшно. Нет ни одного неутешительного исхода, о котором Мария бы не подумала и который бы не представила во всей его ужасающей красе.       Мария сама не заметила, как за размышлениями простояла под водой несколько долгих минут, которых вполне хватило для того, чтобы её нос заложился.       Она покрутила кран, сделав воду потеплее, и, крепко сжав в руках мочалку, начала с ненавистью оттирать всю невидимую грязь со своего тела, постоянно морщась то ли от отвращения, то ли от боли.       Прошло около получаса, когда Мария, наконец, решила, что достаточно избавила своё тело от "грязи" – воспоминаний о пережитом ужасе. Мария вышла из ванны, вытерлась белым махровым полотенцем, сложила грязное бельё в корзину и, чему-то улыбнувшись, начала быстро натягивать на себя одежду.       Мария мельком взглянула в зеркало и почувствовала холод в затылке от увиденного: тёмные круги под глазами, какого-то серого, неживого, цвета кожа и, конечно же, выпотрошенное мокрое гнездо на голове. Девушка быстро привела в порядок волосы, высушила, завязав их в низкий тугой хвост и заправив пару выпавших прядей за ухо.       Мария вновь придирчиво оглядела себя, задирая иногда майку: болезненно худое тело с ярко выделяющимися костями; впалый живот; тонкие, длинные конечности; большие руки и стопы. Вся Мария напоминала непропорционального подростка, какими их описывают в детских мультсериалах, но она бы не стала такой, если бы не удар молнии.       Если бы она продолжила жить в своём родном мире, она бы была совсем не такой... как много "если бы", вот только толку-то от них? На сердце и так кошки скребут, а как подумаешь об этих "если бы", так ещё невыносимей становится.       Мария огорчённо вздохнула и по старой привычке замерла в таком положении, чтобы не потревожить рану, но одёрнула себя и, не без удовольствия, выпрямила спину и расправила плечи. Мария криво улыбнулась своему отражению и вышла из ванны.        На кухне её ждали Пайнсы в полном нынешнем составе и поедали мороженое. Мария остановилась в дверях, поколебавшись, но вскоре пересилила себя и переступила порог кухни. Быстро сделав себе чай, Мария кинула в него пару ложек сахара и, несколько минут завороженно размешивая, устремила рассеянный взгляд куда-то в окно.       Диппер, не теряя времени, с подозрением всматривался в её вдруг похорошевшее лицо.       Первой доела своё мороженое Мейбл и, облизнувшись, откинулась на спинку стула, но сразу же вскочила на ноги, будто ужаленая.       — Мария, я тебе ещё один свитер сделала! Сейчас покажу, никуда не уходи, — явно довольный собой, розовый вихрь умчался в гостиную, чтобы через несколько секунд вновь появиться на пороге с тёмно-зелёным комком в руках.       Мария удивлённо вскинула брови и, еле шевеля губами, произнесла.       — Ты за то время, пока я была в ванне, связала свитер?       — Нет, я связала его раньше, но украсила, пока ты мылась.       Почему-то в слове "украсила" Марии послышалось что-то зловещее и не сулящее ничего хорошего. Не зря.       Стоило Мейбл раскрыть свитер, как челюсть Марии стремительно полетела вниз.       На пушистом тёмно-зелёном свитере красовались довольно милые переплетения, которые шли от правого плеча и до самого низа и на груди справа налево, выполненные светло-зелёными очень пушистыми нитками. Но не это заставило Марию впасть в ступор, а нашитые в области сердца разнообразные пёрышки вырвиглазных цветов. Под пёрышками был не просто приклеен, а намертво пришит стикер с ярко-жёлтой надписью:" Great!". На правой стороне груди можно было прочитать сразу бросающуюся в глаза нашивку:" Marie".       Что примечательно, каждая буква в слове имела свой собственный цвет и пришита была самыми яркими нитками, которые имелись в арсенале Мейбл.       Мария чувствовала, как у неё задёргался глаз, и не только потому, что её имя было написано неправильно. Стэн подавился мороженым и теперь громко кашлял, при этом стараясь скрыть рвущийся наружу смех. Диппер смотрел не очень удивлённо: он, по-видимому, знал, что за подарок приготовила Мейбл, но на Марию поглядывал с сочуствием, хоть и настороженно.       Мария глубоко вдохнула, задержав на мгновение воздух, выдохнула, прикрыв глаза.       — Мейбл, этот свитер очень... необычный. Я обязательно буду его носить... — Мария поджала губы, сдерживая улыбку. — Кстати, как ты узнала, что я симпатизирую именно зелёному цвету? Я думала, ты сделаешь свитер более... яркого цвета.       — Я немного порылась в твоей одежде и, кроме серой и чёрной, нашла ещё голубую и зелёную одежду, поэтому решила сделать свитеры таких цветов! Примерь прямо сейчас! — беззаботно произнесла Мейбл, передавая свитер Марии.       От внимательных глаз Диппера не укрылось, то, как во время фразы Мейбл изменился взгляд Марии: глаза словно потемнели, став глубже и напомнив два ружейных дула. Мальчику стало немного жутко, но взгляд Марии быстро переменился на более флегматичный, стоило свитеру попасть в её руки.       Мария быстро надела его поверх мешковатой чёрной футболки и вновь натянула ворот на нос. Мягкий свитер приятно щекотал открытые участки кожи, а маленькие золотые шарики, которые, как поняла Мария, являлись бубенчиками, тихо звенели от каждого движения.       Стэн, не сдержавщись спросил:       — Мейбл, солнце, а зачем ты прилепила к свитеру бубенчики?       — Просто Мария ходит слишком тихо и её бывает не слышно, даже когда она стоит рядом, — не задумываясь ответила Мейбл, — да и ты, дядя Стэн, ведь много раз пугался, когда она бесшумно подходила. Теперь мы всегда будем слышать, когда ты подходишь!       Мария чуть дёрнула уголками губ в улыбке и ласково произнесла.       — Спасибо, Мейбл, мне очень нравится этот свитер.       Наступила тишина, но это была всем приятная тишина, во время которой они с интересом рассматривали новый свитер Марии.       Девушка тоже им любовалась, не без гордости думая: "В будущем даже у Форда и Стэна не будет таких свитеров!". Искренняя улыбка Марии скрылась за пушистым воротом свитера, и всем были видны только искрящиеся довольством глаза.