Обрести Единство: Ветер Перемен

Ужин и вечернее время прошли в молчании. Мне и не хотелось пока ничего спрашивать у хэл’куров, ибо на сегодня информации получила достаточно. Всё равно самое худшее случилось, и спешить было некуда. Ночью хэл’куры много шумели, что-то обсуждали между собой в темноте, однако к нам не лезли. Видимо, всё ещё побаивались дракх’кханов, и потому оставили нас в покое. Но зато между собой постоянно подхихикивали, общались и стучали глиняными табличками, которые достали из-под кроватей. Я не стала уточнять, что это они делали, а предпочла уснуть. Утро началось с громкого крика «Кру!». Я, как по команде «подъём!» продрала глаза и встала с лежанки, осматриваясь. В наше помещение вошли надзиратели, которые проверяли как нас, так и наше спальное расположение. Возможно, это была местная процедура осмотра, чтобы предотвращать попытки побега и внеплановые драки между гладиаторами. Нас ещё до завтрака построили на тренирочной площадке и что-то начали громко объявлять. Разумеется, я ничего не поняла, кроме того, что они очень много раз упоминали слово «хэл’кур». Видимо, это как-то связано с началом гладиаторских игр, поэтому я примерно догадалась о том, что нам могли сказать. А затем они выделили половину бойцов, и те сделали пару шагов вперёд. — Хор’Гарат — твоя очередь. Сделай шаг вперёд, и затем следуй жестам хозяев, — подсказал Хо моему братцу. Тот, конечно, сделал шаг вперёд, но перед этим недовольно огрызнулся: — Чужаки дракх’кхану не хозяева! Хэл’кур ничего не ответил ему, лишь сложив ладони вместе, после чего он посмотрел на меня. — А что мы будем делать? — спросила я у него. — Они будут радовать хэл’куров и владык на арене. А мы — заниматься различными делами в карадоре Дженеб — месте, где живут хэл’куры. Часть останется здесь и будет готовить еду, убирать площадку и помещения от мусора. Вторая часть пойдет за покупками, а также оказывать помощь Дженебу. Тебе лучше пойти со мной. — А в чём ему помогать? — несколько усомнилась я, пытаясь понять, чем же сегодня займусь. — В этом солнечном цикле потребовали помочь разгрести завалы внешней стены. Работа тяжёлая, но мы справимся. Затем пойдем и приобретем еду для других бойцов. После обеда скажут, чем ещё будем заниматься. «Всё как в армии…» — в очередной раз я сравнила происходящее вокруг меня со срочной службой в русской доблестной. Интересно, год армии считается ли опытом рабства, раз столько аналогий можно провести? Тоже работаешь за еду, делаешь то, что другие скажут, распорядок дня и контроль, боевая подготовка. Разве что там после года службы ты освобождаешься от этого, а здесь — бессрочно, считай. — Поняла. Я готова идти. Ждём кого-то? — сообщила я, понимая, что особо нечего брать с собой. Одежду и оружие с меня сняли, как только я угодила к Клепсидре «в гости», а Хо мне не сказал брать какие-либо инструменты. — Её, — кивнул он в сторону робкой, но крепкой бежевой хэл’курихи, которая с явной опаской смотрела на меня. Я обратила внимание, что различить, самец ли передо мной или самка, могу только вблизи или же когда они подают голос. Самки были, максимум, лишь несколько выше и крепче сложены, но почему-то, несмотря на это, их среди гладиаторов было намного меньше. — Идём, — махнул нам Хо и подал знак одному из гладиаторов открывать ворота. — А… Эти… За нами ведь никто не должен следить? — удивлённо подметила я, когда обратила внимание, что надзиратели не собираются за нами следовать, а мы, выйдя наружу, оказались предоставлены самим себе. — А зачем? Думаешь, у нас есть шанс бежать? — ветеран с безразличным тоном хлопнул себя по лбу. — То есть мы можем просто взять и пойти куда угодно, даже за пределы стен, правильно? — всё ещё пребывая в шоке и недоумении, спросила я. — Попробуй. На ближайшие множество циклов пути воды нет. Единственный источник находится за той стеной. Ты никуда не дойдешь, кроме шахт, если попытаешься бежать. А если мы не выполним работу, то нас не накормят, и мы останемся без еды и воды, — отметил хэл’кур на мои вопросы. Я же с полным недоумением глянула на сопровождающую нас хэл’куриху, не заметив на её морде ничего, кроме робкой покорности. — Я не ожидала, что… мы можем просто взять и выйти за пределы нашего расположения. Такое чувство, будто никуда и не попадала в плен, — вздохнула я полной грудью, но Хо усмехнулся и показал на своё кольцо на пальце. — Это — показатель нашего статуса. Спрячешь или потеряешь кольцо — ты обречена. Я подняла лапу и осмотрела своё бронзовое кольцо с выгравированным символом на нём. М-да… Не поспоришь ведь. Мне оставалось лишь вздохнуть и отправиться вслед за ним. Это была неожиданная, но весьма удручающая информация. — Я думала, что статус «пленника», — слово «раб» в языке дракх’кханов отсутствовало, — помечают гораздо более жестоким путём. Например, оставляют ожог на морде раскалённым предметом, — задумалась я, вспоминая, как в древнем мире поступали с рабами. Наверное, мне стоило радоваться, что мою морду не украшает сейчас огромное клеймо, которое никуда не спрячешь. — Особо непослушным так и делают. Поэтому в твоих же интересах выполнять всё добровольно, — чуть усмехнулся Хо в ответ и затем махнул мне своей могучей рукой, чтобы не отставала. На улицах города нам попадались и другие хэл’куры. Одни были такими же рабами, что и мы, другие — скромно одетые горожане, которые сразу старались скрыться из виду, едва заметив меня. А третьи — направлялись в сторону колизея, откуда уже доносился возбуждённый рёв толпы. «Хор’Гарат… Только не отчебурашь там, хорошо?» — мысленно взмолилась я. Мой братец был непредсказуемым в плане поведения, но я надеялась, что наш вчерашний разговор не пропал даром. Хотя я понимала брата, ведь я тоже не хотела мириться с оковами злой госпожи, но открыто восставать против местных порядков было слишком рано. Пройдя несколькими пустыми переулками мы оказались у невысокой каменной стены, конец которой резко обрывался. Перед нами на месте, где должна была продолжаться стена, валялись обломки разной формы и размеров. — Всё. Пришли. Нас уже как раз ждут, — указал он мне и третьей гладиаторше на группу одетых в тряпки хэл’куров. Судя по всему, это были ещё одни рабы, и они пытались разгрести завалы у стены, погружая её обломки на самодельные деревянные повозки. Надзирателей рядом не оказалось, опять же. Это меня вновь удивило, однако я не решила уточнять у Хо эту странность. Под руководством старшего гладиатора мы приступили к работе. Обломки и в самом деле были очень тяжёлыми, однако помаленьку у нас начинало получаться. Благо, физически я была гораздо сильнее среднего хэл’кура, поэтому мне очень даже обрадовались, хотя и поглядывали со страхом в мою сторону. Но даже во время работы меня не оставляли некоторые вопросы, на которые хотелось получить ответ. — А случалось ли такое, что сбежавший от хозяина «пленник» умудрялся скрыться? Раз проверяют по кольцу, ничего не мешает ему убить кого-нибудь из свободных хэл’куров и сбежать, скажем, с путешественниками, надев нужное кольцо. — Не всё так просто, Атакама, — словно издеваясь, усмехнулся Хо, — допустим, убила, взяла кольцо. Что дальше? Тебе придется добывать самостоятельно еду и воду, решать свою судьбу. Нас не учат жить так, как другие хэл’куры и наши вожди. Нас очень легко отличат по поведению. Но не грусти: нам и так хорошо — мы просто работаем, делаем, что нам скажут, и нас кормят. А тут тебе предстоит ещё скрываться, потому что при малейшем подозрении тебя убьют или отправят в пещеру добывать камень… или даже проще — на стену. Я с тоской покачала головой, водружая на повозку очередной булыжник. — А так твоя жизнь зависит от настроения Клепсидры. Сегодня она улыбается тебе, а завтра — как вы говорите? На стену отправляет? — спросила я у одноглазого ветерана. Тот тяжело вздохнул в ответ. — Ещё никому не удавалось сбежать из плена и начать новую жизнь. Шансов нет. Просто смирись и живи, иначе — стена, — строго подметил он. — Что такое эта «стена»? Ты обещал показать мне, — возмутившись, фыркнула я. Этот разговор понемногу выводил из себя, как и пассивность этого хэл’кура. Где, чёрт возьми, его воля к свободе?! Неужели он настолько счастлив быть рабом? — Просто подними голову и посмотри правее. Видишь на целом фрагменте стене что-то? Я последовала совету Хо и присмотрелась. А затем разинула пасть, заметив там распятые и повешенные прямо на стене скелеты хэл’куров. Некоторые из них, судя по всему, висели уже несколько лет, что даже одежда на них истлела и превратилась в выцветшие тряпки. А кто-то, похоже, умер не так давно, даже почерневшие куски плоти ещё сохранились. — Если собираешься бежать, то готовься пополнить ряды тех, кто уже висит там. Госпожа уже подготовила место для таких, — нагнетал страх Хо, продолжая, — тебя сначала хватают, затем связывают запястья и вешают под палящими лучами на стене. Хэл’кур умирает без воды за несколько рассветов. Ты хочешь умереть вот так? — Ммм. Нет, — сухо произнесла я, не зная, что ещё сказать. — Вот так. Лучше не пытайся что-то изменить. За нас решили уже всё. Я так и вовсе с рождения не являюсь свободным хэл’куром. И нам повезло — бойцам только и нужно, что иногда помогать карадору Дженебу, таскать камни, выполнять распоряжения и сражаться ради развлечения других. Иные всю жизнь живут, не разгибая спины. Нам даже свободные позавидуют, которым нужно добывать еду самостоятельно… Я лишь махнула лапой, не желая больше слушать аргументы в пользу рабства. Откровенно говоря, никогда не видела таких, которые прям готовы держаться за оковы, боясь их даже попытаться сбросить. Но с другой стороны — этот хэл’кур даже не видел никогда другой жизни, и ему не с чем было сравнивать её. — А она… Тоже с рождения «несвободная»? — наконец, когда Хо закончил мне доказывать пользу пребывания в рабстве, поинтересовалась я, указывая на бежевую хэл’куриху. — Её зовут Хасса, и она попала к нам четыре… рога назад. За воровство воды, — пояснил одноглазый гиеноподобный, — госпожа к ней снискала милость и предоставила выбор: или в пещеры добывать материалы в тяжелейших условиях, или к нам. Она сделала правильный выбор и даже рада теперь, что больше не придется воровать воду ради выживания. Бежевая не поняла, о чем мы говорили, поэтому просто на миг подняла голову и посмотрела на нас, не отвлекаясь от переноса небольших булыжников на повозку. Я же нашла мотив преступления очень странным. — Воровство воды? Но у вас же целое озеро за стеной… — Не у нас, Атакама. У госпожи. Именно поэтому она оградила источник воды дополнительной стеной. Она определяет, кому давать сегодня воду, а кому — нет. Поэтому мы не можем пойти против неё, даже если бы хотели. А без воды даже дракх’кханы умирают, только мучаются дольше. Я с сомнением почесала шею. Вот оно что. Это объясняет, почему Хо так много говорит о воде. Тогда, получается, Клепсидра не только выстроила диктатуру в своем городе, но и нашла нужный рычаг давления на своих подданных. Вот она хитрая засранка… Хо, заметив, что мне нечего ответить, лишь хмыкнул самодовольно, словно мысленно обращаясь ко мне «я же говорил?». Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться к работе. Через некоторое время, уставшие и обессилевшие, мы таки нагрузили телегу камнями. Другая группа рабов, перехватив её спереди, потащила в сторону городской окраины. А Хо и Хасса устало присели у стены и стали смотреть на меня, ожидая. Я, недолго думая, плюхнулись голым задом на песок, поджав под себя лапы. — Кого-то ждём? — спросила я Хо. Хэл’кур дважды хлопнул себя по лбу. — Отдыхаем. Но можем отправиться за едой, если желаешь, — безразлично ответил он и сразу же добавил, — и ещё, Атакама. Лучше выкинь вообще мысли о побеге. Это невозможно сделать. Никто из путешественников за тебя не вступится и не отведёт в другой «клан». А если об этом узнают мистики Нахаша, то тебе точно конец. — Мистики Нахаша? — переспросила я, не понимая, что собеседник имеет в виду. — Это группа хэл’куров, которые прибыли из иного карадора, именуемым Нахаш. Они помогают госпоже выявлять таких, как ты. Они умеют видеть твои мысли и читать их. Берегись их, Атакама, и не привлекай внимания. «Предвидение!» — сразу мне вспомнилось. В нашем клане им владел только один дракх’кхан — ши’хсад Эрдарион, и то — даже оно не спасло его от гибели. Но тут целая группа таких, как он. Звучало страшно. Похоже, Клепсидра сумела построить самую настоящую антиутопию, где могут прочитать даже твои мысли. Но виноваты ли рабы в том, что они не хотят освободиться от рабства и жить свободно? Едва ли, хотя я и испытывала досаду на этот счёт. К сожалению, ни Хо, ни иные хэл’куры не станут моими союзниками на пути побега… Или я просто слишком рано подняла эту тему, даже не разобравшись, что к чему в городе Дженеб. Немного отдохнув в тени стены, мы двинулись обратно, в сторону центра города. Глянув вперёд, я заметила, что черная, похожая на обелиск башня, что мы могли видеть из любой части города, служила прекрасным ориентиром центра города. И судя по маршруту, который взял старший гладиатор, мы направлялись к его противоположной части. В целом — ничего нового я не увидела. Вокруг стояли однообразные строения из песчаника и камня. Но когда Хо привёл меня к площади, я увидела крупные каменные ворота, ведущие в богатый район города, а за ними саму поистине огромную чёрную башню. — Так вот как она выглядит вблизи… что же это такое? — задалась я вопросом, задирая голову. — Храм наших Владык, — абстрактно сообщил мне Хо и затем неожиданно прижал лапу к моему животу, останавливая моё движение. Я вопросительно рыкнула, не понимая сигнала, но старый гладиатор молча указал на группу гиеноподобных, что шли по дороге перед нами в сторону ворот. — Служители Владык, — тихо-тихо произнёс он и опустил взгляд, — они имеют больше прав, чем иные хэл’куры. Владыки… одно это слово напрягло меня, и в голове сразу пронеслись образы дракх’кханов, которые следовали воле Даггоната. Они его так и называли — Владыка. Тут тоже присутствуют такие «боги»? — Кто такие Владыки? — тихо произнесла я, краем глаза наблюдая за хэл’курами, которые проходили рядом. Они были завёрнуты в белоснежные тряпки, носили целых три кольца, а в руках держали скипетры, украшенные драгоценными камнями. — Владыки — те, кто превыше всех. Даже выше госпожи Клепсидры. Они живут там, куда ни один хэл’кур не попадёт. Их всего восемь, — продолжал Хо, всё ещё не поднимая головы, — самая главная из них — Зэра. Та, кто дарует нам свет небес. Днём и ночью. Именно её жрецы сейчас следуют перед нами. Не переходи никогда им дорогу, иначе тебе устроят наказание. Ещё существуют жрецы Владыки Рокхагара — повелителя ночи. Более младшие Владыки тоже почитаемы среди нас. Я кивнула, слушая его. Информация про местных богов была интересна, но походила больше на египетскую или греческую античную веру, где как раз почиталось множество таких «Владык». — Анар — Владыка любви и домашего очага. Неро — Владыка справедливости и равенства. У нас есть алтарь этого Владыки у арены. Каждый раз перед боем мы возносим ему молитвы и вверяем жизнь в его руки. Есть ещё Дрэй — Владыка закона. Хардэри — Владыка войны и воинов. Его алтарь тоже установлен у нас. Несколько капель крови перед боем или после задобрят его. — Любопытно. Думаю, я попробую их даже посетить, — сложила я гребень на голове, задумавшись о том, что, возможно, здесь Владыки куда реальнее, чем на Земле. Раз Владыка Даггонат оказался настоящим, то вдруг эти тоже услышат меня? — Есть ещё Владыка Кхавра — тот, кто создал хэл’куров и благословил пустыню. Именно в честь него мы и называем нашу землю, — Хо, наконец, распрямился, и кивнул Хассе, которая всё время молчала, передав что-то ей на местном языке. Та улыбнулась и затем ушла вперёд, оторвавшись от нас, а ветеран продолжил. — Наконец, последний Владыка, которого почитают только в карадоре Нахаше. Тамира — Владычица смерти и костей. Она принимает духи умерших и пожирает их, если они недостойны. Бойся её почитателей. Они самые опасные и могут принести тебя в жертву с разрешения госпожи. Тамира — самая жестокая Владычица, которая постоянно требует жертв жизнями хэл’куров. — Кхм… — кашлянула я, на секунду представив подобное, — дай угадаю. В первую очередь ей приносят в жертву беглых «пленников» и нарушивших закон? — Атакама схватывает всё на лету. Но в здесь, в карадоре Дженеб, есть только один алтарь Владычице Тамире. Поэтому тебе не грозит смерть во славу Владычице. А теперь — пойдём, купим еду. Я пожала крыльями и поспешила за хэл’куром по узкой улице вдоль большой беломраморной стены, что была куда больше и массивнее той, чьи обломки мы ранее разбирали. Судя по всему, она служила уже для защиты «сливок» общества — знати, которая и решила таким образом отгородиться от «черни». — С кем воюете? — догадываясь, для чего нужны такие стены, спросила я у Хо. — Зэр’о. Это проклятье пустыни Кхавра, — хмуро заключил одноглазый хэл’кур, — периодически слуги Владычицы смерти нападают на город. Мы защищаемся, если в карадоре Нахаш плохо угождают ей. Госпожа Клепсидра нас хранит от этого проклятья, а не позволяет добраться зэр’о до нас. — Что такое зэр’о? — я слегка усмехнулась. Это название мне ни о чём не говорило. — Те, от кого отвернулась Владычица света — Зэра. Жуткие твари из минералов, которые ходят по пустыне и ищут жертву. Но чешуя с их тела ценится среди нас. Убивший зэр’о — великий герой, и может за эту чешую взять всё, что пожелает, — и Хо достал небольшой кожаный мешочек, достав оттуда несколько похожих на серебристые чешуйки предметов, — их обменивают на еду и предметы. Описание было расплывчатым, но в целом я поняла собеседника. Что-то из местных тварей. Чешую с тел этих существ используют в качестве денег. Интересно получается. Возможно, охотники на тех самых зэр’о становятся со временем местными миллионерами, так что мне следовало подумать над тем, чтобы устроиться в будущем именно на такую работу. В ходе разговора мы пришли на оживлённую площадь, где стояли различные палатки и прилавки, за которыми хэл’куры в различных красивых одеждах торговали едой, побрякушками, посудой, металлическими предметами быта и даже примитивным оружием — ножами, луками и дубинками. Однако моё внимание привлекла, в первую очередь, большая статуя уже печально известной мне госпожи Клепсидры, которая стояла в центре площади. Образ остроносой самки во весь рост, которая стояла, распрямив плечи и оперевшись одной рукой о посох. Она словно наблюдала за торговлей и проходившими мимо её каменного образа гиеноподобными. Кто-то даже останавливался у неё и отвешивал поклон госпоже. «Похоже, что они абсолютно лояльны тирану. Думаю, бессмысленно говорить с ними на тему того, а любят ли они эту носатую», — я с недовольной мордой глянула в сторону статуи и тут же отвернулась от неё. — У неё не только большая грудь, но и такое же тщеславие, — отметила я, на что на меня сразу недовольно зашипел Хо. — Не говори так о нашей госпоже! Она уже много циклов бережёт наш карадор. Она — наша вечная госпожа, и мы все должны ей служить, не пытаясь выступить, — заговорил он, испуганно озираясь, будто ища кого-то. Но затем он устало вздохнул и расслабился, добавив: — Не повторяй этого, если не хочешь, чтобы госпожа услышала тебя. Тебе повезло, что ваш язык почти никто в карадоре Дженеб не знает. Я остановилась и, приподняв чешуйчатые брови, тоже осмотрелась. Вокруг нас сновали хэл’куры, несколько региусов, а также какие-то существа в два раза ниже гиеноподобных, полностью завёрнутые в грязную ткань. Они что-то таскали на себе, ходили между лавок, разговаривали с торговцами. Лишь возле стены стояло несколько стражников в кожаной броне с копьями, которые с явной скукой следили за порядком на площади. На нас, к счастью, никто не обращал внимания. — Хорошо, хорошо. Ваша госпожа — самая лучшая и прекрасная на свете, — с явным сарказмом прошипела я, устав спорить с твердолобым Хо, — но почему она вечная? Как давно она вами… правит? — Я родился, когда она правила. Мой отец родился, когда она правила. Когда он отдал дух Зэре, госпожа Клепсидра всё ещё была такой же молодой и прекрасной, как и раньше. И ты, Атакама, проживёшь всю жизнь, а Клепсидра будет всё такой же прекрасной и молодой, — на полном серьёзе подметил ветеран, сложив лапы на груди и указывая носом на статую правительницы города, — она искупалась однажды в источнике вечной жизни, и теперь не подвержена смерти. Она благословлена Владыками на вечное правление. «Да… Сочувствую. Вам «повезло» иметь одуревшую от власти правительницу, но, похоже, она отладила механизм контроля над населением до идеала», — задумалась я, а затем внезапно улыбнулась. Это был другой мир, отличный от Земли, а засидевшиеся на троне «короли» так похожи друг на друга. Репрессии, страх, показательные казни, контроль ресурсов, поддержка местных «элит», которые делают всё, что им благорассудится, и боящаяся поднять голову основная масса — где-то я такое уже видела. Ах да, Северная Корея, Иран и прочие диктаторские режимы — есть у них общее с режимом Дженеба. Однако сходу нести «демократию» таким, как хэл’куры, бессмысленно — они банально не поймут её, потому что никогда при ней не жили. Вот и получается то, что получилось — железная рука, идея защиты хэл’куров от зэр’о, контроль над важнейшим ресурсом в пустыне — водой, и поддержка богатых граждан. Отсутствие понимания о том, как жить по-другому. Рецепт идеального тоталитарного строя готов! — Хорошо. Вернёмся тогда к тому, зачем мы сюда пришли, — решила перевести тему я. Хо был искренне рад этому, и он поспешил к лавкам, где мы начали выбирать еду. Она была разнообразной: от различных овощей и фруктов до мясных блюд. Некоторые из них содержались в горшках и были приправлены специями, где-то торговали даже сухофрутами, что удивило меня — хэл’куры догадались высушивать кусочки фруктов, чтобы они сохраняли съедобное состояние долгое время. Пока я разглядывала местную кухню, Хо достал мешочек и начал высыпать оттуда чешуйки, расплачиваясь с торговцем. А затем указал мне на большой мешок, набитый под завязку овощами. — Возьмёшь? Ближе к вечеру из этого приготовим суп, — сообщил мне хэл’кур. Я, недолго думая, подставила спину и предложила ему взвалить на меня мешок. К счастью, он оказался для меня совсем не тяжёлым. Другой такой же мешок, но уже с мясом, взял Хо, а вскоре к нам подошла и Хасса, которая молчаливо кивнула, показывая на приобретённый набор металлических инструментов и заготовок для оружия. — Всё. Возвращаемся, — сказал старый гладиатор, и мы отправились обратно. По дороге Хо о чём-то общался с сородичем на языке хэл’куров, а я пребывала в своих собственных мыслях. В целом — мне было грустно от того, что увидела и услышала сегодня. Похоже, что ситуация безвыходная, однако это был только мой первый день знакомства с городом. Возможно, будут лазейки или даже другие города, где можно будет спрятаться от зоркого глаза Клепсидры и её прихлебателей. — А сколько всего есть карадоров? Я услышала только про Дженеб и Нахаш, — неожиданно спросила я, в полусогнутом состоянии таща на себе мешок с овощами. Основной сложностью была даже не масса еды, а габариты мешка, и его требовалось тащить аккуратно, чтобы не извалять его в грязи и песке. — Пять. Ты уже знаешь, что находишься в карадоре Дженеб, — объяснял мне по дороге Хо, поглядывая в мою сторону, — однако другие тебе, скорее всего, не получится увидеть. Далеко от Дженеба существует карадор Нахаш, и тебе лучше его опасаться. Ещё дальше есть Уайна, где нет единого правителя, и всем заправляет круг самых влиятельных господ карадора. Но карадор Уайна поставляет нам всё необходимое. Инструменты, украшения, предметы быта. По другую сторону от карадора Уайна расположен самый странный в пустыне Кхавра карадор — Шаммурамат, которым правит не угодный Зэре самец хэл’кура, но он важен тем, что снабжает едой остальные карадоры. И, наконец, самый главный карадор, — гладиатор выдержал небольшую паузу, — Неферос. Там находится дом Энхи Джахади — нынешней верховной правительницы пустыни Кхавра. Её карадор является торговым. Туда из других земель прибывают караваны с редкими товарами, которые не найти в пустыне. А ещё, по слухам, это самый большой и красивый карадор из пяти. — Ясно, — едва заметно закивала я, двигая шейным гребнем, — что значит «из других земель»? За этим карадором есть другие… существа? — Они прибывают из портала, который ведёт в другие миры. Но там живут другие, не хэл’куры. Но если ты хочешь туда прорваться, чтобы освободиться — брось затею. Таких, как мы, никогда не подпустят даже близко к порталу. Я лишь пожала крыльями в ответ, насколько могла с мешком на спине. Понятное дело, что если даже перспектива покинуть даже этот город кажется туманной, то что говорить про порталы в другой мир? Однако эта тема меня заинтересовала, и потому я с интересом глянула на Хо. — Я ничего не знаю про другие миры за порталом. Их создали другие Владыки, и там почитают их, а не Кхавра или Зэру. Возможно, тебе стоит спросить у торговцев. Они могут знать больше, — тут же сообщил мне хэл’кур, отвернувшись от меня. Видимо, он и в самом деле был не очень полезен в качестве информатора, но я ему все равно была благодарна за разговор — по крайней мере, я хотя бы поняла, куда я попала. Дальнейший путь до казарм, где жили гладиаторы, мы проделали молча, как и начало обеда, что последовал вслед за нашим возвращением. Уже во время трапезы ко мне за стол подсел довольный Хор’Гарат, от которого пахло потом и кровью. К счастью, не его собственной. — Как всё прошло? — поинтересовалась я у меднокрылого. Тот облизнулся и поставил перед собой тарелку со свежеприготовленным супом, приготовившись есть его. — Хор бился, как настоящий дракх’кхан! Сначала дракх’кхан вышел на круглую арену и увидел её на балконе — Клепсидру. Хор’Гората сначала заставили поклониться ей, а затем к дракх’кхану запустили двух слабых чужаков! Чужаки были вооружены дубинками, а Хор’Гарату дали палку с тремя наконечниками. Но Хор быстро отбился от них, а затем прижал к земле, после чего Клепсидра знаком велела убить их. Хор давно не получал наслаждения от убийства разумных! Хэл’куры трусливее и слабее дракх’кханов, ха! — Понятно. Это был не бой, а смертная казнь, — со вздохом сказала я, на миг задумавшись о том, а заслуживали ли эти хэл’куры той участи? Вдруг они, как и Хасса, просто украли воду или просто не уступили дорогу жрецу, и за это их приговорили к смерти? Но с другой стороны — вдруг они насильники или жестокие убийцы? Тогда подобная санкция к ним более, чем оправдана. «Возможно, мне надо поменьше думать об этом», — решила, я, наконец, и взяла в лапы свою тарелку с супом. — Тогда… за твою первую победу! — чуть улыбнулась я и залпом осушила суп, чуть не поперхвнувшись им. Он, как и любая другая еда здесь, был невкусным. Мой братец лишь фыркнул, глядя на меня, и повторил жест, рыкнув. — Когда Атакама будет сражаться на арене вместе с Хор’Гаратом? — спросил он меня. Я же прыснула, слегка покачав головой. — Ты не меня спрашивай, а тех, кто здесь всем управляет. Когда скажут, тогда и буду. А сегодня я была дракх’кханкой работящей — грузчицей. И на арену меня не то, чтобы тянуло. У меня не было никакого желания чем-то заниматься, кроме как просто лечь и уснуть лет на десять. Я ощущала опустошение и отчаяние. Однако решила поддержать разговор с Хор’Гаратом и немного рассказала ему о Дженебе, о других городах или карадорах, как хэл’куры окрестили их, но не стала поднимать тему побега, решив не расстраивать его. Меднокрылый братец сначала слушал меня, а затем внезапно спросил: — Атакама узнала о том, куда чужаки отправили третьего сородича? Эрдората. — Нет. И моё сердце говорит, что, похоже, мы его больше не увидим, — с пессимизмом заключила я, вздыхая. Хор сначала недовольно зарычал, а затем с удивлением глянул на меня. — Атакама умеет говорить с сердцами? Странная дракх’кханка, но Хор верит Атакаме. Дракх’кханам стоит поискать сородича и затем вернуться в мир и рассказать клану о том, какие чужаки обитают в пустыне. — Стоит. Но пока я не знаю, как нам сбежать. Я слышала, что в другом карадоре есть портал, но туда нам пока не добраться. Уйти от Клепсидры сложно, но мы что-то придумаем, — сказала я тихо, украдкой глядя в сторону медленно обедающего Хо, который шевельнул ухом, стоило мне заикнуться про побег. Я испугалась, что он может донести по итогу надзрателям, и тогда мне не поздоровится, поэтому поспешила перевести тему: — Давай лучше я тебе ещё про город расскажу и Клепсидру. Хор’Гарат уже не особо слушал меня, поэтому пропустил фразу мимо своих перепонок, а я решила не поддерживать разговор. В любом случае — я была рада, что мой братец всё ещё был со мной. И пускай мы были братом и сестрой вовсе не по крови, а лишь по духу, моё сердце грела мысль о том, что я была здесь не одна. После обеда надзиратели мне вручили в лапы тряпку и отвели меня к одному из упомянутых ранее Хо алтарей, дав знак оттирать его от пыли и грязи. Из короткой рычащей речи стоявшего за мной хэл’кура я интуитивно поняла, что это Хардэри — тот самый Владыка воинов. Он был изображён в виде поднявшего двуручную булаву хэл’кура. Только пасть у него была более клыкастой, на голове имелись два изогнутых рога, а ещё вместо обычного пушистого хвоста у него произрастал большой чешуйчатый хвост, как у крокодилов. Иными словами, его изображали в виде этакой воинственной химеры. И прямо перед каменной статуей этого Владыки, которая была примерно с меня ростом, я заметила металлическую чашу с засохшей на ней кровью. Поняв, что с меня требуют, я без лишних вопросов начала тереть статую и чашу перед ней, приводя всё в чистый вид. Надзиратель надо мной постоял минуту, а затем отошёл следить за другими гладиаторами, а я вновь осталась один на один со своими мыслями. Если боги и в самом деле существуют в этом мире, то, может, они услышат мою молитву о помощи? Я на самом деле очень жалела о содеяном и о том, что попала в рабство по собственной же неосторожности. Но больше всего меня беспокоило чувство отчаяния и безысходности. То чувство бессилия, которое охватило меня, когда я услышала о реальном положении своих дел. О том, что всех всё устраивает, и они любят госпожу на самом деле. Неужели и в самом деле я здесь навеки теперь, и помощи ждать неоткуда? Даггонат? Эррида? Орт’Фанг? Увижу ли я их снова? На чашу закапали слёзы. Я могла позволить себе минуту слабости лишь тогда, когда никто этого не видит, и если меня тот же Хор’Гарат обнаружит в таком состоянии — это будет позором. Но если не выплакаться сейчас, я сойду с ума в рабстве. Всхлипнув пару раз, я вытерла глаза и посмотрела на статую хэл’кура. Воин — значит тот, кто выбрал свой путь, кто ничего не боится и кто всегда идёт до конца. Во всяком случае, в моём понимании это звучит так. Однако вряд ли этому богу понравится, что я сижу и плачу перед его алтарём. И, немного посидев перед ним, я таки прокусила палец зубами и выпустила несколько капель крови ему на чашу перед тем, как вытереть её до блеска вновь. «Клянусь кровью, что я найду выход из рабства. Или умру.»