Санкт-Петербург

      Они были вместе уже пару месяцев, и Костя все чаще ловил себя на мысли, что ошибся. Смирнов был азартный, шебутной и просто занозой в одном месте. Но Костя любил его всем сердцем, пытаясь ловить крупицы любви в ответ. Юра купался в Костиной любви, наслаждался каждым моментом и извлекал максимальную выгоду из этих отношений. Его кормили, поили, пьяного после казино бережно укладывали спать, давали денег на это самое казино. Его любили и прощали все его выходки.       Юра пытался любить в ответ, как мог. Баловал Игорька подарками, в редкие спокойные вечера ластился к Косте, словно большой черный кот, обещал бросить азартные игры, но это всегда оставалось лишь обещанием. Редкие Костины нотации по поводу казино больше раздражали, чем приносили реальной пользы. Терпение у обоих было не железное.       Когда Юра, в очередной раз, еле переставляя ноги, завалился домой под утро, растрепанный, перемазанный чьей-то кровью (своей?), без пальто, на пальцах недоставало пары колец, а на рубашке пары пуговиц, терпению Кости пришел конец. - Смирнов, на кухню. Живо.       Игорь в лагере, выиграл очередную олимпиаду, смышлёный пацан, а значит можно устраивать полномасштабные истерики. Громкие, с разбитой посудой, носами и губами в кухне. Такое уже было пару раз, Юра после этого пару дней не появлялся дома, потом приползал мириться и неделю не появлялся в казино. Но все быстро начиналось сначала.       Юра медленно стягивает ботинки и плетется в кухню, падает на стул, глаз на Костю не поднимает. Гром стоит к нему спиной, курит и пытается справиться с накатившей волной животной агрессии. Звенящая тишина давит, но никто не спешит начинать разговор первым. - Можно я уже пойду спать, если ты так и собираешь молчать?       А вот это явно было лишним. Костя бьет наотмашь, но все равно больно. Кровь, которая перестала бежать каких-то полчаса назад, льется из носа с новой силой. Смирнов кашляет, плюется кровью на пол, хватает полотенце со стола и поднимает поплывший взгляд. - Браво, Кость. Каково оно, вымещать злость на любимом? - Любимый заслужил.       Гром все еще злится, ярость читается во взгляде, в резких движениях. Он отходит подальше, чтобы не добавить, тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Правда пытается успокоиться. - Сколько можно, Юр? - Столько, сколько нужно, Коть.       Закипать начинают оба. Юра не помогал успокоиться, только подливал масла в огонь своими словами. - Одумайся, ты же зависимый. - Нет, это неправда. - Ты просадил мамину хату. - Я отыграюсь. - Миллионы раз слышал. - Зачем ты пиздишь на меня? Помню мечтал ты о матовом Мерсе S-класса, да, я играю, и это опасно, просто поверь в меня.       От этой ругани Юра трезвеет быстрее, чем хотел. Он откладывает окровавленное полотенце и быстрым шагом идет в комнату, где на столе лежат любимые беретты. Он возвращается и вкладывает в Костину руку пистолет, направляя себе в лоб, улыбается, слизывает кровь с губ. - Ну, давай, ты же этого хочешь! Думаешь, тебе будет лучше без меня? А кто еще тебя полюбит, если не я?! Хочешь указывать мне, что делать, так давай, избавь меня и себя от этого!       Костя в ахуе. Пальцы немеют и трясутся. - Ты болен… - Это моя жизнь, и я готов за нее драться. Это моя линия, и я ставлю на красные, это моя линия, тебе лучше съебаться. Я обожаю риск на волоске от рабства, голодный, будто бедность, мой азарт любит опасность. Любимый, прости, но мне плевать на нашу старость. Пойми, моя жизнь – игра. Не думай меня менять. Поймаешь момент – стреляй. Но ты же боишься нажать на курок – это видно, тебе так страшно.       Костя толкает этого умалишенного подальше от себя. Пистолет все еще в руках, их обоих трясет. Костю от страха, Юру – от безумия. Смирнов опускается на пол, смотрит доверчиво снизу вверх, все еще улыбается. Кажется, до него все еще не доходит смысл случившегося. Гром обходит его по большой дуге и садится на диван в комнате, отбрасывая беретту подальше на стол.       Через некоторое время Юра сам подползает к дивану, сидит у Костиных ног, глаза красные, зареванные. - Прости… Прости, пожалуйста.       Он пытается прикоснуться, Костя дергается от него, как от огня, и Юра больше не пытается. Просто сидит в ногах и шмыгает носом. Так и засыпают: Гром сидя на диване, Смирнов прислонившись лбом к его колену.       На следующий день Костя отвозит Юру туда, где ему помогут, в психиатрическую лечебницу. Оба пытаются верить, что все получится, что все изменится, когда Юра выйдет оттуда. Потому что пока Костя любит Юру, а Юра – азарт, все повторится снова.