Санкт-Петербург

      Юре двадцать два года, и он абсолютный, просто фееричный долбоеб и раздолбай. В шараге (ВУЗе, извините) он появляется, дай бог, раз в месяц, но оправдания у него всегда имеются и всегда прокатывают. - Я болел, вот справка.       Юра по-кошачьи улыбается и протягивает преподавательнице помятую заляпанную бумажку, написанную чуть ли не на коленке. Две недели пропусков ему закрывают. Он не болел, он тусовался по клубам. - Я в КВН участвовал.       Еще неделя пропусков закрыта, ведь он смешной и харизматичный малый, а их номер, который Юра придумал, действительно был уморительный. - Я в соревнованиях по стрельбе участвовал.       Оп, и еще одна неделька закрыта. В соревнованиях он, правда, не участвовал, он всю неделю с друзьями бухал, но зато он профессионально пострелял глазками девочке, которая составляла список с участниками соревнований.       Староста его группы иногда закрывала ему пропуски просто за красивые глаза и пару шоколадок. Юра Смирнов был мастером отмазок, да, он такой. Юркий жулик и прохвост, веселый, умный, обаятельный, красивый, да-да, все про него.       Подход не удалось найти только с одним преподавателем. Константин Игоревич Гром полностью оправдывал свою фамилию и тучей, Дамокловым мечем, Сциллой и Харибдой, гидрой, как хотите это называйте, висел над его головой, вводил свои Драконовы законы за каждый пропуск и портил Юре золотые годы его жизни, превращая все попытки избежать отработки в Сизифов труд.       На лекции этого тирана Смирнов не ходил, на семинары, собсна, тоже. Он был уверен, что отработок ему назначили уже больше, чем это вообще возможно. Но зачетик автоматом сам себя не заработает и на дереве не вырастет, так что нужно было срочно что-то делать и найти подход к этому лютому человеку.       С Костей (Константином Игоревичем, простите) не получалось построить хотя бы мало-мальски приличные отношения. Он не поддавался на Юрино обаяние, ни разу не улыбнулся с его шуток, принципиально не брал взятки конфетами и алкоголем, скептически смотрел на справки, которые Юра доставал из кармана. И Смирному от этого всего было до ужаса обидно. Поэтому добиться расположения Грома стало целью Юриной жизни.       Тот, кто ставил в расписание лекции в восемь тридцать должен гореть в аду, просто обязан. А для тех, кто ставил на это время лекции с Громом, приготовлен отдельный котел. Юра думал об этом все время, пока тащил себя в шарагу. Голова гудит, трещит, взрывается, просто раскалывается напополам. Ночка была веселая, Юра это признает, но сейчас ему было совсем не весело.       В аудитории полно народу, Юра плетется в самый конец, может, сможет прикорнуть там немного, пока жопу свою просиживает тут. Он кладет тяжеленную голову на стол и прикрывает ее руками. В какой-то момент он понимает, что гул в аудитории затих. Приходится разлепить глаза и посмотреть, что там происходит. У преподавательского стола стоит Константин Игоревич, бумажки какие-то перебирает, достает списки групп, ручку, записную книжку.       Первые пятнадцать минут лекции Смирнов правда пытается слушать, голос у Грома приятный, он явно увлечен темой и предметом, о котором вещает, но голова предательски отказывается работать. Юра даже чиркает что-то в тетрадке, но получается какой-то бред и набор слов. В середине пары Гром начинает отмечать присутствующих, естественно, пропуская фамилию Юры. - Константин Игорич, вы пропустили единственного и неповторимого Юру Смирнова.       Подает голос Юра, и видит, как все присутствующие в аудитории удивленно оборачиваются на него. Да, весь поток знал, как он ходит на пары и зарабатывает себе оценки за зачеты и экзамены. - Неужели решили почтить нас своим присутствием, Смирнов? Чем обязаны такой честью? - А тут говорят, что вы – самый горячий препод нашего универа, вот я и решил лично проверить, правдивы ли эти слухи. - Кто говорит? - Ну, допустим, я.       Юра похабно улыбается, люди в аудитории начинают гудеть и хихикать, кто-то даже присвистывает. - Во-первых, соблюдайте субординацию, Смирнов. А во-вторых, задержитесь-ка после пары.       Юре пиздец. Он сам не понял, что за херь только что нес, он не хотел, даже не думал так (точнее, думать-то думал, Гром правда хорош собой, но, блять), сказать такое преподавателю мог только конкретный бесстрашный еблан. Юра прикрывает стремительно краснеющее лицо руками, пока Гром продолжает читать лекцию.       После пары Смирнов неловко мнется у преподавательского стола и ждет, пока все выйдут. Костя в это время моет доску и Юру полностью игнорирует. - Константин Игорич, я, это, не хотел, простите. - Не хотел на всю аудиторию позориться?       Гром не оборачивается на него, Юра не знает, куда себя деть от смущения, какой же он, все-таки, придурок. - Нет, вас обидеть не хотел…       Костя оборачивается и удивленно поднимает брови, откладывает тряпку и подходит ближе к столу. - Что делать с тобой будем, Смирнов? У тебя пропусков больше, чем у нас часов в расписании, не допущу тебя к экзамену. - Не надо со мной ничего делать, пожалуйста. Я буду ходить, я обещаю и молчать в тряпочку буду, честное слово, задания делать буду и на отработки приду, честно-пречестно, я все сделаю, только неуд не ставьте.       Юра мелет и мелет без остановки, руками махать начинает, но остановить себя просто не может. Всегда тараторить начинает, когда нервничает, а в присутствии Грома нервничать не получается. Глаза на препода поднять, почему-то, тоже не получается. - Прям все сделаешь?       Смирнов вскидывает голову, Костя смотрит на него в упор, изучает. У Юры уши гореть начинают. Еще никто не доводил его до такого состояния. Самое главное отгонять всякие похабные мысли и не извращать слова, как бы сильно этого не хотелось. - Я… Ну, почти все. - Это хорошо, жду тебя завтра по этому адресу в восемь утра.       Костя пишет на листочке адрес, Юра смотрит на эту бумажку с ужасом. Ему только что секс предложили и домой зовут для этого? Не то, чтобы Юра был против, но что-то как-то все быстро произошло, это пугает. - Константин Игорич, завтра воскресенье. - Я знаю.       Гром поднимает на него взгляд, протягивает бумажку и, видимо, замечает животный ужас в Юриных глазах. - Не знаю, что вы там себе надумали, но я вас вообще не для этого к себе зову. Меня до обеда завтра дома не будет, а сына оставить не с кем.       Юра старается не выражать свое облегчение слишком уж наглядно и берет протянутый листок, читает адрес. Совсем недалеко от него, минут пятнадцать идти, повезло-повезло. - У вас сын есть? - Да, Игорь. Закрою вам пару отработок за эту услугу.       Смирнов неловко кивает и уходит. У него впереди еще три пары, идти на которые он не собирается. Так что он идет домой и ложится досыпать.       На следующее утро он подрывается в шесть утра. Пьет кофе, ест, приводит себя в порядок, даже одевается поприличнее и жутко нервничает. Будто у него свидание. Перед выходом он даже пару конфет берет для Игоря.       Костя открывает ему дверь почти сразу, словно в прихожей ждал. Вместо обычных строгих костюмов на нем футболка, джинсы и кожаная куртка. Юра забывает, как дышать. - Доброе утро, Константин Игорич. - Потише, Игорь еще спит. Я вчера предупредил его, что вы зайдете. Еда в холодильнике, с остальным сами разберетесь. - Это, раз уж я с вашим сыном сижу, ко мне можно на «ты».       Гром кивает и протискивается к двери, закрывает их на ключ, будто Юра сбежать мог. Выдохнуть получается только после того, как Гром уходит. Юра медленно осматривает квартиру, пока разувается и убирает пальто. Ну, Юра может оценить это место, как «небогатая холостяцкая хата». Он садится на диван и, честно, не знает, куда себя деть. А можно телевизор включить? А вдруг от этого Игорь проснется? А книжки с полки можно посмотреть? Лучше, наверное, не стоит, вдруг уронит?       Поэтому Юра просто час неподвижно сидит на диване. Почти неподвижно, он барабанит пальцами по колену, считает все, что можно посчитать (трещинки на потолке, прищепки на веревке, книжки на полке, кнопки на пульте и еще много чего), замечает в узоре на обоях несколько животных и мультяшных персонажей. Он почти упускает за своими увлекательными занятиями, что Игорь проснулся и прошел мимо в туалет. - Здравствуйте.       Пацану солидные семь лет, и он выглядит, как уменьшенная копия Грома. - Э, привет.       Двери в туалет нет, так что Юра осторожно заглядывает туда со своего места на диване. - Не подглядывайте.       Смирнов тут же отводит взгляд и терпеливо ждет, пока мини-Гром выйдет. - Игорь.       Мальчик подходит тихо, протягивает руку, смотрит немного с подозрением. Юра несколько секунд тупо пялится на детскую ладошку, а потом понимает, что от него хотят. - Юра. - А отчество? К взрослым надо по имени отчеству обращаться. - Валерьевич. Но можешь звать меня просто Юра.       Пацан недолго что-то решает для себя, кивает и идет к кухне. Копошится в холодильнике, достает еду и садится за стол есть. - Это, может, подогреть? Горячее всяко вкуснее будет.       Юра подходит поближе, чтобы посмотреть, что там Игорь уже уплетает за обе щеки. И ебаный шашлык, Юра лучше бы с голоду умер, чем стал есть кашу, которую мальчик с аппетитом уплетает. - Вкусно? - Нет, но больше ничего нет. А мне нужно есть, чтобы стать таким же сильным, как папа. - Подожди, я что-нибудь другое приготовлю, нормальное. Оставь это гав.. кашу оставь.       Не хватало еще ругаться при ребенке, язык приходится прикусить. Юра лезет по ящикам в поисках чего-нибудь из продуктов. Еда, на удивление, находится, но надо готовить. Рис с овощами и борщ Игорю нравятся много больше. Пацан расцветает на глазах, начинает с Юрой разговаривать, под руку лезет с предлогом помочь, щебечет о мультиках, школе и просто обо всем на свете. А когда еда приготовлена и спрятана в живот, предлагает сыграть в шахматы. Юра в шахматы играть не умеет, но Игорь с упорством объясняет ему, названия фигур, как они ходят, всякие трюки показывает. Юра позорно проигрывает шесть раз подряд и с треском собирается проиграть седьмой, когда слышит звук открывающегося замка. - Я сейчас вернусь и доиграем.       Игорь убегает встречать отца, смеется, рассказывает, какой Юра замечательный и как с ним весело. Юра чувствует, как начинает краснеть. - Что на плите? - Борщ! А еще рис с овощами! Здорово, правда?       Игорь просто в восторге от нормальной еды. Юра, конечно, звезд Мишлен с неба не хватал и до Гордона Рамзи ему далеко было, но готовил неплохо. Костя уязвленно чешет затылок. - Я, наверное, пойду…       Тянет Юра и встает со своего места, начинает нервно теребить край рубашки. - Мы же еще не доиграли, останься, пожалуйста. Я еще рисунки тебе хотел показать, папа их редко смотрит.       И тут Смирнов видит то, что будет навсегда выжжено на обратной стороне его глаз: Константин Игоревич Гром начинает стремительно краснеть. - Игорь, у человека, может, дела есть, чего ты пристал. - Нет у меня никаких дел.       И на кой хер Юра это сказал, уматывать бы побыстрее из Громовской квартиры и не появляться тут больше никогда. Костя тяжело вздыхает. - Ладно.       Игорь сияет и тянет Юру обратно к шахматной доске, большой Гром идет мыть руки и садится есть. Через час и еще три невероятно дурацких проигрыша Костя подходит к Юре со спины, опирается рукой о его стул и переставляет фигуру на доске. - Пап! Это не честно, не помогай ему! - Не честно выигрывать человека, который не умеет играть. А теперь думай или мы поставим тебе мат через три хода.       Игорь проигрывает первый раз за день. Костя ухмыляется, Юра давит в себе неуместную би-панику.       Когда Смирнов собирается домой, Игорек мнется в коридоре, чтобы проводить его, второй Гром подпирает косяк чуть поодаль. - Ты же придешь еще, правда? - Я…       Соврать ребенку, особенно такому, как Игорь, просто язык не поворачивается. Помощь приходит, откуда не ждали. - Конечно придет, ему еще столько отработок закрыть надо.       Костя слабо улыбается и кивает Игорю, чтобы тот шел обратно в зал. Пацан обнимает Юру и скрывается за углом. - Надеюсь, с ним не было проблем? - Нет, он просто чудесный. Такой послушный и воспитанный, даже кашу ту уебан… Эм, а, кашу ту хотел съесть. - Которую я утром приготовил. - Э, да, простите… Вы старались, наверное.       Опять он пургу несет, еб твою мать. - Спасибо. И за то, что посидел с ним и за нормальную еду.       Юра быстро-быстро кивает и почти выбегает из квартиры. Уже внизу понимает, что забыл попрощаться, тихо скользит вниз по стенке, закрывает лицо руками.       Он ходит на все следующие лекции и семинары, делает все задания, как обещал, а каждое воскресенье приходит к Громам, якобы закрывает отработки. Ему, на самом деле, просто нравится тусоваться с Игорем. А когда Костя начинает участвовать в их разговорах, Юра просто плавится. Постепенно «Константин Игорич» меняется на просто «Костя».       Учебный год заканчивается, он получает допуск к экзамену от Кости и заслуженную пятерку за сам экзамен. Защищает ненавистный диплом и благополучно выпускается из шараги. Наступает долгожданное лето, долгожданная свобода, больше он Костю и Игоря никогда не увидит, от этого на душе отвратительно погано.       Он напивается и решает, что припереться к Громам в два часа ночи будет просто ахуительной идеей. Шатается, кое-как переставляя ноги, и уже после того, как громко долбится в дверь, понимает, что разбудит всех, кто там сейчас сладко спит.       Костя на пороге сонный, взъерошенный, злой. В идиотской растянутой майке-алкоголичке и потертых мягких трениках. Юра думает, что Костя выглядит, как греческий бог. - Смирнов, какого хуя?       Вот же блядство, тихо уйти уже не получится, а раз Костя выругался перед ним матом, то дела вообще плохи. - Прости, я уже ухожу.       Юра правда порывается уйти, запинается о свои же ноги и стремительно летит к полу, Гром ловит его почти в миллиметре от пола, ставит в вертикальное положение, но продолжает держать за руку. - Нет уж, сначала объяснись. - Я выпустился из шараги. - Ну, я заметил. И я в этой шараге работаю вообще-то, попрошу побольше уважения к ВУЗу. Ты только поэтому так нажрался и пришел сообщить мне об этом? - Я выпустился и больше не увижу вас…       «Выкать» на Костю Юра начинал только когда нервничал до жути. Юра глаз на него не поднимает, краснеет, за воротник рубашки себя дергает, будто задыхается. - Можно… Можно я вас поцелую, пожалуйста…       Глаза поднять все же приходится, хочется видеть выражение Костиного лица. Ну, и если его будут бить, лучше это видеть. Но удара не следует. - Придурок ты, Смирнов.       Гром затаскивает его в квартиру, помогает снять пальто и разуться, укладывает спать на диван. Молча ложится на другую сторону спиной к Юре. - Кость. - М? - Ты на вопрос так и не ответил… - Обсудим это завтра, когда ты в состоянии будешь. - Кость, пожалуйста…       Юру начинает мелко трясти, последнюю фразу он почти всхлипывает. Гром поворачивается лицом к нему, приподнимается на локте и целует его в щеку, Смирнов распахивает слезящиеся глаза. - Авансом. А теперь заткнись и спи, мне завтра еще на работу вставать утром. - Это значит «да»? - Это значит «если ты сейчас не замолчишь и не дашь мне поспать – я тебя вырублю».       Юра глупо хихикает, лезет обниматься. Ему, все-таки, удается найти подход к самому лютому преподу ВУЗа, Константину Игоревичу Грому.