Санкт-Петербург

      Когда Костя Гром только поступил в милицейскую академию, он был на седьмом небе от счастья. Молодой, полный сил, амбиций и желания стать настоящим милицейским. Все было в новинку, все потрясало своей необычностью и сложностью, но Костя трудностей никогда не боялся.       Соседи по комнате были забавными. Федя Прокопенко сначала показался тихим и слабоватым для полиции, но внутри этого добряка оказался стержень и задатки лидера, а еще Федька умел лепить такие пельмени, которые тут же поставили его на вершину общажной иерархии.       Юра Смирнов был, ну, странным что ли. Всегда ввязывался во все авантюры, любил шум и веселье. Гром вообще не видел, чтобы этот электровеник что-то учил или делал. После пар Смирнов заваливался пинать причинные места, а в десять, как по щелчку, засыпал. Но, как оказалось, самоуверенность, которую испускал Юра, и его образ бездельника были напускными.       Где-то ближе к зиме, к середине первого семестра, Костя просек, как Юра делает домашку. Это произошло по чистой случайности, Гром просто захотел пить среди ночи, а стакан, который он обычно оставлял на тумбочке, оказался предательски пуст. Пришлось в пять утра сонно шлепать в сторону общей кухни, там-то и нашелся Юра, отсутствие которого в комнате Костя сначала не заметил. Юра сидел за столом в окружении тетрадок и учебников, что-то там строчил угловатым скачущим почерком. - Ты что тут делаешь?       Голос у Грома хриплый после сна, Смирнов вздрагивает, как ошпаренный, и роняет ручку на пол. Костя нагибается, чтобы поднять ее и кладет на стол перед Юрой, тот, кажется, в каком-то немом шоке, что кто-то выполз из комнаты на кухню в такую рань. - Я, э… домашку делаю. - А чего ты ее вечером не сделал, когда мы с Федькой над ней сидели? - Не могу вечером, сил нет. Лучше утром пораньше встать и все сделать. А ты почему не спишь? - Воды захотел.       В подтверждение своих слов, Костя идет пить из кухонного крана, по-собачьи кусая струю, стакан-то в комнате остался. Юра за всем этим ритуалом следит, не моргая. - Ну, жаворонок, я пошел досыпать. Я был уверен, что ты забил на учебу, но ты удивил меня, Смирнов, хорош.       Смирнов на это неловко улыбается и возвращается к бумажкам. Гром уходит в комнату спать еще на пару часов, Юра эти пару часов крутит в голове Костину похвалу.       Полный трындец наступает на первой сессии. Юра ходит из угла в угол, машет руками и наводит панику, что ничего не сдаст, и его числанут нахер из шараги. Костя смотрит, как Федя этого паникера успокаивает, и давит в себе желание покрепче Юру связать, чтобы не мельтешил перед глазами.       Сессию Юра, в итоге, сдает на пятерки, хотя больше всех орал, что ничего не знает. После последнего экзамена Гром хлопает его по плечу. - А ты боялся, поздравляю с первой успешной сессией, молодец. - Да, спасибо… Ты ведь тоже все на пятерки закрыл? - Да. - Здорово.       Костя довольно улыбается, Юра изо всех сил пытается не краснеть кончиками ушей, но выглядит вполне довольным.       Юриным нелюбимым предметом на первом курсе стала философия. Ну, не понимал он, на кой хер она им нужна. На семинарах он цокал языком, закатывал глаза и постоянно спорил с преподшей, не мог оставить без язвительного комментария любое ее слово. Перед зачетом Смирнов трясется, как осиновый лист. - Да не понимаю я, чем схоластика отличается от патристики! - За одну топил Фома Аквинский, а за другую Блаженный Августин. - Кость, я в душе не ебу, кто эти люди. Сомневаюсь, что эту женщину устроит такой ответ. Тридцать пять вопросов по какой-то ерунде, где все одинаково тупо, это слишком. Ты вообще видел тридцать четвертый вопрос?! - Думаешь, я помню наизусть каждый вопрос? Что там? - Что такое мораль? - То, чего у тебя нет? - Очень смешно.       Юра хмурит брови и пытается отыскать что-то в своих конспектах, но так как на лекциях Юра больше фыркал, чем писал, в тетради, естественно, ничего нет. - Можешь взять мои конспекты, там почти все есть. Но я более чем уверен, что философичка поставит тебе зачет автоматом. - Скорее автоматом отправит на пересдачу, я же только и делал, что язвил на семинарах. - Не язвил, а давал правильные философские комментарии.       Смирнов хихикает и, кажется, немного приободряется. Костины записи он, все же, учит, чтобы быть на сто процентов уверенным в своих знаниях. Но Юрино беспокойство было напрасным, философичке и правда понравилось спорить с ним, так что Смирнов получает свой максимальный балл за семестр и зачет автоматом. - И стоило нервы трепать всем вокруг, что тебя отправят на пересдачу? - Ну, зачем ты так? Я же правда беспокоился. - Я тебе сразу сказал, что волноваться не о чем, все преподши без ума от тебя. - Льстите, Константин Игоревич. - Лично слышал, как они обсуждали, какой ты замечательный, курсант Смирнов.       Ничего Костя не слышал, но спокойный и расслабленный Юра нравился ему намного больше взвинченного и беспокойного. Эта крохотная ложь заставляет Юру сиять ярче солнца.       Второй момент «икс» наступает на втором курсе. Преподавательница по абсолютно бесполезному и непрофильному предмету была забавной теткой, но после каждого предложения говорила «да». Это простое слово-паразит чуть не довело Костю с Юрой, которые сидели вместе, до истерики. Ну, не смогли взрослые парни сдерживать свой смех из-за этого и хихикали всю пару, что тут такого. Они просто захотели посчитать, сколько раз за минуту эта женщина скажет «да» (47). - Гром, Смирнов, я что такого смешного рассказываю, не хотите поделиться? - Ничего смешного, все нормально. - Не хотите извиниться за то, что прервали меня? - Извините.       Сразу говорит Костя, еле сдерживая улыбку. Преподавательница следом смотрит на Юру, ожидая извинений и от него, но у того в башке резко включаются какие-то известные только ему одному принципы. - Нет. - Простите? - Я не считаю себя виноватым и не буду извиняться.       Женщина от удивления открывает рот, но отворачивается и продолжает вести лекцию. Ожидаемо, Юра получает за ее экзамен четыре. Злопамятная сучка просто из принципа не доставила ему пару баллов до пятерки, хотя Смирнов вовремя и качественно сдавал все задания, ходил на лекции и семинары, да и вообще, после этого инцидента был шелковым.       Юру эта четверка выбивает из колеи. После экзамена он лежит в комнате, завернувшись в одеяло по самую макушку, чуть ли не плачет. А мог ведь получить пятерку, если бы вовремя засунул никому ненужную гордость в жопу и извинился. - Долго еще будешь лежать тут и киснуть? - До конца своих дней.       Может быть, Смирнов немного драматизировал, по мнению Кости, очень сильно драматизировал, но Юра просто ничего не мог с собой поделать. - Хочешь, я узнаю ее адрес? - Зачем? - Насрем ей под дверь.       Гром говорит это таким серьезным тоном, что Юра начинает смеяться, вылезая из своего одеяльного кокона. - А не слишком ли радикально, Константин Игоревич? Вы, как никак, будущий милицейский, а такой вандализм предлагаете. - Если ты перестанешь грустить после этого, то в самый раз. - Я уже не грущу. - Правда? - Правда-правда. Ты умеешь приободрить.       Смирнов дарит ему самую искреннюю и счастливую улыбку, Юре действительно стало немного легче. От этой улыбки Гром, почему-то, отводит взгляд и по-детски смущается. - Честно, я думаю, что ты заслужил пять. - Ну, эта грымза решила по-другому. - Да плевать на нее, ты все равно очень умный.       Слова застревают у Юры где-то в горле, ну, не привык он, чтобы его хвалили, а когда это делал Костя становилось еще более неловко.       Третий курс подготовил для Костиных нервов еще одно испытание. Еще один абсолютно бесполезный предмет, по которому был экзамен. Учить нужно было примерно тонну информации, которую ни один человек из их группы был не в состоянии запомнить. - Юр, если ты не прекратишь изводить себя и наводить панику, клянусь, я тебя вырублю до самого экзамена. - Я же молча сижу. - Ты грызешь ручку, одновременно с этим успеваешь жевать губы, барабанишь пальцами по столу и трясешь ногой. - Прости, я просто никак не могу все это запомнить… - Хочешь получить пятерку? - Да чихать я хотел на пятерку, просто бы сдать. Я уже согласен на три. - Ну вот и выдохни тогда, списать сможешь? - Смогу. - Пошли лучше Федькиных пельменей поедим, он там вчера новую партию налепил.       Юра пожимает плечами и откладывает ручку, Федины пельмени были в большем приоритете, чем какой-то там несчастный экзамен. В день экзамена Смирнов вытягивает из билетов абсолютную парашу, но смирившись с тройкой, списывает только один вопрос из билета, полностью игнорируя второй. Преподавательница прерывает его на середине первого вопроса. - Хорошо, теперь давайте второй. - Я не знаю второй вопрос. - Вообще не знаете? - Вообще не знаю.       Но преподавательнице такой ответ не нравится, она задает Юре несколько дополнительных вопросов по билету, ответы на которые, Юра, оказывается, знал. - Ладно, поставлю вам пять, давайте зачетку. - Э, спасибо…       Смирнов послушно протягивает зачетку, не до конца осознавая, что сейчас произошло, и как он смог получить пять за свой невнятный бубнеж. В себя он приходит уже за пределами кабинета, где его ждет Костя, который уже все сдал. - Ну как? На тебе лица нет, спалили за списыванием? - Нет, мне поставили пять. - Так это же здорово, чего ты такой никакой? - Не заслужил. Только на один вопрос ответил, а потом какой-то бред нести начал. - Заслужил – не заслужил, это уже не тебе решать. Значит, вовсе и не бред нес, раз преподша оценила все это на пять. Хватит себя уже недооценивать, ты молодец.       Юра поднимает на Костю затравленный взгляд, но Гром на это вообще никак не реагирует и излучает полную уверенность в своих словах. - О, совсем забыл. На вот, это тебе. Хотел перед экзаменом отдать, чтобы немного приободрить, но сейчас тоже повод подходящий, за успешную сдачу.       Костя протягивает Юре шоколадку, его любимую, с фундуком и изюмом. Смирнов чуть округляет глаза, но шоколадку берет. Это вот ему? Чтобы приободрить? - Спасибо.       Гром подмигивает, Юрино сердце пропускает пару ударов, но приятное тепло все равно разливается в душе.       Костя и представить не мог пиздец какого масштаба его ожидает на последнем курсе, может, успел бы вовремя отчислиться. Юра устраивает натуральные истерики со слезами и швырянием ненавистных учебников. Перед государственной аттестацией нервы сдавали у всех, но Юру до слез доводил даже упавший на пол листок, который он хотел положить на стол. Смотреть на это было просто невозможно, сразу сердце щемить начинало от жалости к Юре. - Я не сдам.       Смирнов в очередной раз со слезами смотрит на конспекты, почти скулит от того, что никак не получается уместить всю информацию в голову. - Сдашь. - Да откуда в тебе столько уверенности во мне?! - Просто знаю, что сдашь и все. Ты вон денно и нощно эту хрень учишь. - И этого все равно недостаточно.       Юра, все-таки, всхлипывает и начинает лить горячие слезы на бумажки перед собой. Это было тяжелее всего, Костя не знал, как его успокоить. Обычно хотелось сесть рядом и зарыдать за компанию, глаза всегда начинало щипать, когда Юра пытался затопить слезами соседей снизу. - Юр, если ты продолжишь рыдать, я тоже начну, прекрати.       Смирнов поднимает голову и вытирает щеку ладонью. Чего Гром начнет? Ничего он не присоединится к этому ритуальному жертвоприношению нервных клеток, Костя – кремень, Юра это знал. - Иди сюда, пожалею.       Юра встает из-за стола и на негнущихся ногах подходит к Костиной кровати, в плечо утыкается. Когда его начинают гладить по голове, его прорывает на настоящую истерику. Он все еще глухо всхлипывает в Костино плечо, когда в комнату приходит Федя. Прокопенко чуть с прищуром смотрит на эту картину, сначала разглядывает содрогающегося в истерике Юру, потом бросает быстрый взгляд на Костю, замечая, как тот изо всех сил пытается удержать слезы в глазах. - Юрка, ты чего? Не плачь, а то соплями подавишься.       От этой фразы у Юры что-то перемыкает в башке, и он начинает смеяться, почти моментально успокаиваясь. Полная безнадега и желание выйти в окно испаряются с появлением Феди в комнате.       Сдают они эту поганую государственную аттестацию и защищают ненавистный диплом. После университета они на пару лет теряют друг друга из виду, Юра уезжает в Москву, Костя обзаводится семьей. Это стараниями Феди Смирнова принимают в питерское управление (Прокопенко был самым уважаемым человеком после Елены Санны, спасибо божественным навыкам кулинарии и дипломатии).       Жизнь течет своим чередом, Смирнов погружается в работу под прикрытием, Гром остается с сыном на руках и бумажкой о разводе. Неизменной остается привычка, выработавшаяся еще со времен академии, Костя продолжал хвалить и подбадривать Юру. Коллеги на это сначала косились, но потом как-то подпривыкли и перестали обращать внимание. В памяти у всех сохранились воспоминания о том, как громко Костя умеет орать и как больно умеет бить кулаками, если кто-то пытается задеть Юру.       В один из наискучнейших дней, когда Грома усадили разбираться с бумажками, Юра возвращается с задания, где пропадал последние три недели. Смирнов сразу несется к столу Грома, чтобы рассказать побольше подробностей. - Поздравь с успешным завершением задания! - Умничка.       Костя стоит у стола и не отрывает взгляда от бумажки, поэтому все его следующие действия выполнены больше на автомате, чем осознано. Он приобнимает Юру, который давил лыбу и хвалился рядом, одной рукой за плечи и целует в макушку. Костя так Игорька всегда хвалил, вот и вышло как-то по привычке. Юра глупо хлопает глазами и замолкает. Гром понимает, что сделал, только когда Юра молчит дольше пяти секунд. - Я, кхм, сына так хвалю, наверное, по привычке так сделал, прости. - Я, это, в общем-то, не против.       Смирнов просто пожимает плечами и начинает свой увлекательный рассказ о том, как, в какой последовательности и сколько раз он стрелял, какой он крутой и первоклассный милицейский.       Так как с годами шило в Костиной жопе пробиралось все дальше, момент, когда снова надо было хвалить и благодарить Юру, наступил очень быстро. Они были вдвоем на каком-то заброшенном заводе, потому что Гром, не дождавшись подкрепления, полез туда один, а Юра пошел его прикрывать. Только вот Костя не мог предположить, что внутри бандитов будет намного-намного больше, чем снаружи. - Это полная жопа, Кость.       Их загнали в угол, оба успели изваляться в грязи и пыли, отстреливаться с каждой секундой все сложнее. - Будто я без тебя не вижу, прекрати языком молоть и помоги придумать что-нибудь. Я расцелую тебя, если мы выберемся отсюда живыми.       Юра что-то быстро прикидывает в голове и шмыгает из укрытия в сторону, Костя не успевает схватить этого полудурка, чтобы не совался в самое пекло. Несколько минут Гром даже головы поднять из укрытия не может, пули прямо над головой летают. Но потом все выстрелы и крики резко прекращаются. Костя выжидает еще пару мгновений, прежде чем выглянуть и посмотреть, что там случилось, что все бандюганы резко решили прекратить огонь. - Выходи давай, пошли отсюда!       Костя тяжело поднимается с пола и удивленно смотрит на Юру, который стоит в центре зала в окружении трупов и давит самодовольную лыбу. - Как ты один смог с ними разобраться? - Сила мотивации, брат.       Смирнов подмигивает и пытается отряхнуть себя от пыли, ожидая, пока Костя подойдет, и они смогут свалить подальше. Юра явно не ожидал, что Костя почти снесет его, сгребая в объятия. Гром обещание исполняет, целует в уголок губ, сильнее прижимая к себе. - Юра, ты лучший. - Да, повезло тебе со мной. Ты сам поднял планку, учти, теперь я похвалу и благодарности принимаю только поцелуями. - Дурак. - Зато твой, лучше меня тебе никого не найти. - Да, зато мой.