Заключённый

Впервые Шерлок по-настоящему остался один, и ему это не понравилось. Крохотная камера — пять маленьких шагов до раковины с унитазом и столько же до окна — давила. Он не страдал клаустрофобией, но ему было некомфортно в незнакомом и мало обставленном помещении. На Бейкер-Стрит не было ничего лишнего, кто бы что ни говорил, и всё было на своих местах. Даже когда миссис Хадсон протирала пыль на книжных полках и ставила всё на место, Шерлок всё равно замечал, что к его вещам прикасались. Он обычно срывался на неё, и она грозила вообще не показываться на верхних этажах, потому что «я не ваша домработница, а домовладелица». Шерлок улыбнулся, воспроизведя в голове голос миссис Хадсон. Ему не хватало её, и он знал, что и она переживала, и не потому, что чувствовала себя обязанной за ускорение казни её непутёвого мужа. Она относилась к нему, как к сыну, а он — как ко второй матери. Он не позволял кому бы то ни было навредить ей, и не раз доказывал это. Шерлок скучал по своему креслу, по включенному для фона телевизору, по микроскопу и химическим пробиркам, в которых всегда что-нибудь да пузырилось. Ему не хватало любимой скрипки, человеческих конечностей и органов в холодильнике — тех, что так любезно ему предоставляла Молли Хупер, даже если та сама об этом и не догадывалась. Ему не хватало книг, пистолета, из которого он частенько стрелял, чтобы привлечь внимание. И это не говоря о диване, на котором он мог разлечься в своём халате и пижамных штанах со смартфоном в руках и скоротать часы за просмотром электронной почты или нераскрытых дел на засекреченном сайте Скотленд Ярда — который, он, разумеется, взломал за считанные секунды. Шерлок сидел и грыз ногти, пытаясь смириться с отсутствием сигарет. Даже никотиновые пластыри в такой дыре, как эта, были привилегией. Шерлок мог, конечно, попросить их у Майкрофта, но тот бы наверняка отказал — надо же, чтобы братишка собственными силами справился хоть с одной зависимостью. У Джона и миссис Хадсон не получалось прятать сигареты достаточно хорошо, и Шерлок всегда находил их, и даже проходил не один десяток километров до магазина, смотря себе под ноги, чтобы мозг не отвлекался на чтение людей. А здесь, в камере, глазам не за что было зацепиться. Белые кирпичные стены и пластмассовый стол. Если Шерлок задерживал взгляд на стенах дольше, чем на минуту, у него начинала болеть голова, поэтому ему ничего не оставалось как смотреть в окно в надежде на то, что что-нибудь произойдёт (да хотя бы припаркуется правительственная машина), либо лежать на кровати, сложив пальцы домиком и смотреть в потолок, снова и снова считая кирпичи или вести бесполезные молчаливые споры с лампочкой, которая и то была в металлическом каркасе. Невыносимо. Хорошо ещё, что Майкрофт оставил в камере Нью-Йорк Таймс с той злополучной статьей, которую Шерлок за неимением дел перечитал не один раз. В статье его называли тронувшимся с катушек псевдодетективом и припомнили шумиху с Мориарти. Журналисты вновь стали задаваться вопросом, а не придумал ли Шерлок все свои детективные дела и, раз уж он такой гений, не подставил ли он на самом деле Ричарда Брука, в существовании которого всё ещё верило немало людей. Дай мне сил, подумал Шерлок, обращаясь неведомо к кому. Автор статьи даже заявил, что убийство Магнуссена — не первое. Что, мол, возможно, великий Шерлок Холмс убил и серийного убийцу-таксита, самого Джима Мориарти и даже (!) Ирэн Адлер. — Что за чушь, — пробормотал Шерлок и швырнул газету в стену, но всё равно позже вернулся к ней, потому что пустота ничегонеделания давила на мозг. Не особый любитель новостей, за исключением тех, что касались описания изощрённых преступлений и жестоких убийств, Шерлок, тем не менее, прочитал их от корки до корки. В США творились беспорядки из-за дискриминации по расовому признаку; у ряда стран обвалилась государственная валюта; США и Россия вступили в новую конфронтацию; США и Великобритания, наконец, вывели свои войска из Афганистана (Шерлоку непременно захотелось поделиться этой новостью с Джоном, чтобы, так сказать, тот в очередной раз воспрял духом и телом); Шотландия предприняла очередную, но безуспешную попытку выйти из состава Великобритании, что привело к массовым протестам; в Африканских странах вспыхнула лихорадка Эболы; и, разумеется, в Восточной Европе царил полный кавардак. Последнюю статью Шерлок перечитал несколько раз. Он отчётливо вспомнил слова Майкрофта — о том, что Британское правительство искало человека, который был бы способен не только работать в полевых условиях, но и эффектно добывать информацию в тяжелейших обстоятельствах. Шерлок сделал вид, что польщён, когда, по словам Майкрофта, кто-то выдвинул его кандидатуру, но он и думать совершенно забыл об этом из-за последующих в Лондоне событий. Возможно, именно этим сейчас старший брат и занимался — пытался смягчить конфликт двух стран, вызванный смертью влиятельного американского гражданина, чтобы затем предложить то, на что он не хотел соглашаться ранее — на отправку его младшего брата за границу. В качестве доказательств Майкрофт мог приложить документы о двухгодичном времяпровождении Шерлока за границей, где он занимался уничтожением сети Мориарти. Но уже и тогда Шерлок не раз оказывался на волоске от гибели, и это не говоря уже о пытках, которыми его подверг этот сербский ублюдок. Шерлок приложил ладонь к рёбрам — ему пришлось носить каркас в течение длительного времени, прежде чем старший брат, наконец-то, соизволил забрать его и вместе с ним улететь обратно в Великобританию. Шерлок вздохнул. Либо казнь, либо пожизненное заключение, либо смертельная опасность, но уже во благо цивилизованных стран. Да уж, в роли пирата его жизнь и то была бы не такой насыщенно-рисковой. Шерлок решил не заговаривать об этом с Майкрофтом — молчание, пусть и повисшее в воздухе, было куда предпочтительнее чудовищной правды, которая поглотит его целиком и загонит в беспросветную тьму. Он отложил газету. Ему надо было отвлечься. Отвлечься, но, — Шерлок пробежался глазами по камере, — на что?.. Он решил сыграть на скрипке и, погрузившись в Чертоги Разума, воспроизвёл Страдивари и забегал пальцами и невидимым смычком по несуществующей скрипки, вспоминая ноты Моцарта, Бетховена, Баха… Шерлок открыл глаза лишь тогда, когда услышал звук открывающейся тюремной камеры. Это были медсестра с подносом со шприцами и лекарствами и охранник с ужином. Шерлок встретил их растерянным взглядом. Он пропустил обед?.. Опустив глаза, Шерлок заметил стоящий на пластмассовом столе поднос с остывшим супом, варёной картошкой с овощами, бутылкой воды и яблоком. Джон, разумеется, говорил, что он часто забывает об окружающем мире, всецело уйдя в мысли, но в таком месте, как это, было странно, что он отказал себе в маленьком разнообразии, которое случалось с ним лишь три раза в день. Неожиданно для присутствующий Шерлок рассмеялся. Охранник напрягся и положил руку на электрошокер, но Шерлок лишь покачал головой, устроился на кровати и позволил выполнить медсестре свою работу. В этот раз Шерлок и не пытался заговорить с ней. Он вообще утратил к ней всякий интерес. Впрочем, как и к планам о побеге — в этом не было никакого смысла, его успели бы поймать до того, как он доберётся до парковки, а быть избитым — с согласия Майкрофта или без — ему не хотелось. Поэтому Шерлок оставил всё, как есть. Шерлок никогда по-настоящему не верил, что знание тюремного режима действительно пригодится ему. Пока сам не оказался за решёткой. Если бы вчера он не метался в лихорадочном бреду, то смог бы более-менее отслеживать время за счёт приходов и уходов медсестры и охранника. Но сейчас его голова соображала ясно, и, к счастью, у охранника были наручные часы, и Шерлок увидел на циферблате 9 часов вечера. Безупречные часы, без единой трещины и царапины. Твёрд рукой и характером, подумал Шерлок, огорчившись, что за формой охранника не скрывалась невротическая личность, подверженная алкоголизму. А какой был бы скандал! Впрочем, Майкрофт заметил бы это и без Шерлока. Старший брат всегда был впереди него, как бы Шерлок не изворачивался. Оставшись один, Шерлок достал из-под одеяла газету. Может, её и вовсе не надо было прятать, но он опасался, что, увидев, охранник её конфискует, а это расстроило бы Шерлока, ведь он не всё из неё извлёк. Он ненавидел незаконченные дела, что бы он ни говорил Джону — даже нераскрытые расследования вызывали у него невидимый зуд, который проходил только после очередной дозы наркотиков или выкуренной пачки сигарет. У него оставалось не меньше двух часов до отбоя. Выключателя в камере не было, и он не мог рассчитывать на то, что ночью в камере будет гореть свет — видимо, в MI5 строго следили за количеством потребляемого электричества. Шерлок повернул голову и уставился на камеру, после чего вновь рассмеялся. Чёрт возьми, и зачем он пошёл на все эти хитрости — всем и так было известно о Нью-Йорк Таймсе в его камере. Шерлок задрал голову. Он чувствовал, как медленно, но верно начинает сходить с ума. Прикусив нижнюю губу, Шерлок открыл колонку с анекдотами, но юмор уловить всё равно не смог — описываемые ситуации были донельзя идиотскими. Джон бы объяснил ему, даже, возможно, смог бы заставить Шерлока улыбнуться. Только у Джона получалось вызвать у Шерлока улыбку. Шерлок битый час перечитывал анекдоты, но ни к чему не пришёл. Он вздохнул, перевернул страницу и за пять минут решил кроссворд. Неужели у некоторых на это уходит всё утро, а то и день? Люди действительно были придурковатыми. Что Шерлока порадовало — это целая страница, посвящённая некрологам. Он вытащил её из объемистого номера и спрятал под подушку. По крайней мере, ему будет о чём подумать на досуге. Да и бумага Шерлоку пригодится — вспомнились все те видео про оригами на YouTube. У него оставалось ещё немного времени, и он потратил его на чистку зубов и умывание. М-да, растущая бородка действовала на нервы. В прочем, как и всё остальное. Шерлок относительно удобно улёгся на кровати и стал дожидаться выключения света, зная, что не сомкнёт ночью глаз. В темноте притаились заклятые враги Шерлока, готовые уничтожить его, как однажды он уничтожил их.