Он был в таком настроении, в котором обычные люди начинают жечь ведьм. (Терри Пратчетт, Нил Гейман «Благие знамения».) ___
Как бы тщательно ты ни проработал план, с какой ювелирной точностью ни исполнял бы его пункт за пунктом, нельзя забывать о такой опасности как дураки и несчастные случаи – то и другое запросто спутает все карты. Сущность, обитающая в ином измерении, однако прекрасно умеющая манипулировать событиями в другом мире, который собиралась сделать своим, знала это. О том, чтобы не мешали дураки, она позаботилась. А вот исключить все случайности было не под силу даже ей. И одна случайность перечеркнула всё. Всю стратегию, все усилия, все события, подстраиваемые годами. Дарла направлялась к Ангелу, как и должна была. Она должна была идти по ночной улице, должна была свернуть в переулок. Но она не должна была там споткнуться и, упав, напороться на кем-то выброшенный покосившийся деревянный стул, да так, что он развалится окончательно и один из его обломков воткнётся ей точно в сердце. Сказать, что сущность была в ярости, это ничего не сказать. Она рвала и метала, она уничтожала то, что уже уничтожила. Но она теперь ничего не могла изменить. Новый шанс представится нескоро. Впрочем, время для неё не имеет особого значения. Сущность немного успокоилась. Подумаешь, придётся подождать ещё две–три тысячи лет. Ерунда. Обидно, что в течение сего срока ей больше не вмешаться в события того мира. Но она может устроить что-нибудь интересное напоследок, не столько из вредности, сколько из любопытства. И некоторой тяги к драме. В конце концов, ей же надо чем-то развлекаться в ближайшие тысячелетия, и почему бы начать с просмотра занятной истории? Она вот-вот потеряет влияние, но возможность наблюдать останется.***
Корделия ехала к Шарпам, и неожиданно её взяла такая обида, что аж в жар бросило. Она и прежде злилась на Ангела, но сейчас в ней забурлил неистовый гнев. Он забрал книгу! Корделия не хотела её отдавать из принципа, припомнила ему вафельницу… Теперь у Ангела и книга, и вафельница… - Смена планов, нам нужно в другое место, - заявила Корделия водителю такси и назвала адрес «Гипериона». Вафельница! Она её заберёт! А заодно прихватит свои вещи, оставшиеся в отеле. Таксист отказался ждать и уехал, едва высадив её. Ничего, она вызовет другую машину. «Гиперион» утопал в темноте. Зайдя, Корделия включила свет и первым делом направилась за своей одеждой. Которую не нашла – надо полагать, Ангел её выбросил или куда-то отдал. В глазах помутнело от ярости. Опомнилась Корделия на кухне, когда складывала в непонятно где добытый мешок сковороды, вилки, электрический чайник и микроволновку. Последней была вафельница, Корделия долго не могла её найти. Она бы и холодильник забрала, если б могла! Хм, а не плюнуть ли в кровь, которая там хранится? Или подсыпать слабительного? Чтоб Ангел хоть отдалённо уловил глубину её обиды. Сволочь! Сначала вафельница, потом книга, теперь вещи! Да как у него рука поднялась?! - Что ты здесь делаешь? От неожиданности Корделия подпрыгнула, в обнимку с вафельницей. Чёрт бы побрал эту вампирскую бесшумность! Ангел вернулся, а она не заметила. Он стоял на пороге кухни, суровый, угрюмый, какой-то посеревший. В обычных обстоятельствах Корделия немедленно пожалела бы его. Лучшая защита – нападение. - Куда ты дел мои вещи? - Отдал нуждающимся, - сообщил он с чёрствой усмешкой. Заявлять подобное Корделии опасно для здоровья, даже когда она в хорошем настроении, а сейчас настроение её нервно колебалось на отметке гораздо ниже нуля. Не раздумывая, она запустила вафельницей в Ангела, целясь в голову. Что удивительно, попала - он не уклонился, словно стремился почувствовать боль. То ли не почувствовал, то ли почувствовал да не обрадовался; как бы там ни было, контакт с вафельницей не прибавил Ангелу благодушия. Но и Корделии не полегчало. Ей хотелось подобрать вафельницу и забить ею Ангела вусмерть, останавливало лишь понимание, что у неё не получится при всём желании. - Убирайся, - процедил Ангел сквозь стиснутые зубы. Струйка крови прочертила тонкую линию по его виску и щеке. - Или что? – Корделия воинственно упёрла руки в бока. Непонятно, куда делся её инстинкт самосохранения. И ещё непонятнее, что стало с её языком – на нём завертелись слова, которые она ни за что бы не произнесла в здравом уме. Неприятные мысли усилились; выросли, как грибы-мутанты – перекошенные, неправильные, неестественно однобокие и ядовитые. – Укусишь меня? Превратишь в вампира? Банально убьёшь? Да, банальность это по твоей части. У Ангелуса хотя бы есть фантазия. И он не портит настроение всем вокруг своим кислым видом! Конечно, тот ещё садист, зато честный и не ноет. – Она театрально прижала руки к груди. - «Ах, я такой одинокий, такой несчастный! Никто не понимает моих страданий. Я люблю Баффи, Баффи любит меня, но нам не быть вместе! И всё у меня плохо – то друзья умирают, то любовницы воскресают. Разумеется, любовницы волнуют меня больше, на друзей-то мне наплевать! Друзей я запросто выброшу, как мусор, едва они посмеют со мной не согласиться и усомниться в том, что я великомученик». Он сверлил её непонятным, пустым взглядом, и вдруг оказался рядом. Корделия вздрогнуть не успела, а ладони Ангела уже сжимали её плечи, притом не слишком ласково. - Я мог бы обидеться, - произнёс Ангел равномерно, холодно, - если бы это было сыграно хоть чуть-чуть талантливее. Ты не зря вспомнила Ангелуса, он был прав – ты редкая бездарность. Неужели ты этого не понимаешь? Самой-то не противно от того, насколько ты убогая актриса? - О да, иногда бывает паршиво. - Непонятно какое чудо помогло её голосу не задрожать. – Но потом я вспоминаю, что могу влюбиться, сколько угодно заниматься сексом с любимым человеком, иметь от него детей, и мне становится намно-о-ого легче. Это было похлеще вафельницы. Корделия так его задела, что он натурально зарычал. И стиснул её плечи ещё сильнее. Кажется, в них даже что-то хрустнуло. - Поосторожнее, - цыкнула она с показной небрежностью. – Я тебе не подружка-вампирша и не Истребительница, которой можно пробивать стены. У тебя вообще когда-нибудь были нормальные женщины? Живые, хрупкие, трезвые и по обоюдному согласию? Хотя, откуда? Ты же, наверное, пить начал раньше, чем целоваться; а из алкоголиков сразу перекочевал в вампиры. Снова прорычав что-то нечленораздельное, однако выразительно яростное, Ангел оттолкнул её. Фактически отбросил к стене; но всё-таки не в полную силу. Впрочем, Корделии и неполной его силы хватило, чтоб перед глазами заплясали искры. Только это её не остудило. - Я же сказала: поосторожнее! – Она сердито одёрнула рукава куртки. – Убьёшь ненароком, сам же будешь переживать. Или это твоё хобби – приканчивать людей и потом раскаиваться? Чтобы совесть не простаивала без дела? - Корделия поднялась, почти не шатаясь. Выпрямилась. – Что ж, давай. Побалуй себя. - Она подошла к нему. - Ну, вперёд! Я разрешаю. – Обеими руками толкнула его в грудь. С тем же успехом можно было толкать каменную стену, однако Корделия не сдавалась. – Давай, смелее! Убей меня! Убей! Что делать с этой её идиотской вспышкой, Ангел не знал, потому ждал дальнейшего развития событий. А Корделия распалялась. Ей стало невероятно жаль себя, буквально до слёз. Она, наконец, посмотрела в глаза страху, который игнорировала месяцами, и осознала, до чего велики его шансы стать реальностью. - Убей меня! – уже натурально требовала Корделия, не обращая внимания на бегущие по щекам слёзы. – Убей меня! Лучше уж ты перегрызёшь мне горло, чем эти проклятые видения изнутри разорвут мой череп на части! Убей меня! В её голосе было столько неподдельного ужаса, что Ангел больше не мог злиться. Правда, рассыпаться в извинениях и утешениях тоже не спешил, у него не было на это сил. Он просто сказал устало: - Иди домой, Корделия. Сам отошёл к ближайшему креслу. Корделия направилась к выходу, но обернулась. Ангел сидел в кресле, сгорбившись. Он выглядел таким одиноким, таким несчастным, таким… сломленным. От последнего определения Корделию передёрнуло. Отерев глаза манжетом, он прошагала за стойку, достала аптечку. Подошла к креслу, заставила Ангела выпрямиться и без колебаний уселась к нему на колени. - Подними голову. Когда он с безучастным видом послушался, Корделия провела по его виску смоченной спиртом ватой. Ангел не издал ни звука, но слегка поморщился. - Больно? Он промолчал. - Больно, - убедилась Корделия. – Хорошо. Так тебе и надо, дурак. – Она с силой прижала ватный клочок к ране, но после всё-таки подула на неё. Стёрла полоску уже подсохшей крови, пересекавшую лицо Ангела, и снова приложила вату к ране, другой стороной и намного осторожнее. - Ты не чувствуешь холода? – спросил Ангел и посмотрел на неё, будто они только что впервые в жизни увиделись, будто она ему совсем чужая, но он говорит с ней, потому что больше не с кем. – Я чувствую лишь холод, больше ничего. «Всё, он свихнулся», - подумала Корделия отстранённо, однако, к собственному удивлению, сказала: - А я чувствую лишь жар. – «Он сидит у меня в голове, иногда затихает, но он всегда там. Иногда он взвивается, и я знаю, что рано или поздно он взорвётся и убьёт меня». Она положила вату и флакон со спиртовым раствором на пол, для чего пришлось нагнуться. Другой рукой она обвила шею Ангела, ради равновесия. А вернувшись в прежнее положение, не стала убирать руку. И, изумив прежде всего себя, предложила: - Теплообмен? – Внезапно ей показалось, что это хорошая идея. Отличная, блестящая. Ангел собирался удивиться, ужаснуться и отказаться, но в его разуме возникла одна-единственная мысль, он произнёс её вслух: - Почему бы и нет? Ни его, ни её не пугало, что он может превратиться в Ангелуса. Корделия впрямь считала, что лучше уж смерть от клыков вампира, чем в буквальном смысле вынос мозга от видений. А Ангел не видел смысла из-за чего-то переживать, за что-то бороться. Неважно. Теперь всё неважно. Он снял с неё куртку и бросил на пол. - Эй! Что за привычка разбрасываться моими вещами? Мне и так из-за тебя теперь практически нечего надеть. - Главное - есть что снять. – Ангел поднялся, подхватив её; а она обхватила его ногами. Отчасти Корделия стянула с него плащ, отчасти Ангел сбросил плащ сам – тот ещё акробатический этюд, учитывая, что надо было держать Корделию хоть одной рукой; и ведь они при этом целовались и двигались в сторону спальни. Правда, притормозили у стенки, чтобы поцеловаться основательнее. Стена оказалась шершавой – Корделия это почувствовала на собственной шкуре. - Повторяю: я не Баффи и не Дарла; не надо прошибать мною стены! Я нежное создание, со мной нужно обращаться бережнее! – Пока она говорила всё это, Ангел бегло целовал её подбородок, шею и уже начал подбираться к груди. Дабы обозначить, что у неё тоже есть свои соображения и она не собирается быть пассивной участницей процесса, Корделия стянула с него джемпер, Ангелу только и оставалось, что поднять руки. Корделия мстительно скомкала джемпер и кинула на пол. Её майка оказалась на полу меньше чем через минуту, но это было уже в комнате Ангела. Вскоре рядом с майкой приземлились джинсы, брюки, а следом и нижнее бельё. Последний шанс остановиться... Ангел, хоть и был не в себе, не хотел причинить ей вред. Она правда всего лишь человек, а у него сейчас с самоконтролем не очень… Когда он попробовал объяснить это Корделии в промежутках между поцелуями, она только фыркнула. - Я нежная, но не фарфоровая. Не надо реверансов. Если что, у меня уже были мужчины. - А у меня нет, - с наигранной озадаченностью выдал Ангел. К нему понемногу возвращались чувства, в том числе чувство юмора. - Много потерял. - Не стану спорить, но проверять на практике не буду. - Не зарекайся. Никогда не знаешь, каким местом к тебе повернётся жизнь. - Корделия, - он пригладил ей волосы по обеим сторонам от лица, - заткнись. Первый раз было бурно и очень хорошо, но не слишком долго. Оно и понятно, учитывая их настроение – с таким бегут в атаку на врага, стараясь не задумываться и побыстрее выполнить задачу. Когда таки появилась возможность задуматься, они признали, что будут сожалеть. А если морально страдать из-за содеянного придётся в любом случае, лучше содеять побольше – уж страдать так страдать, по-крупному, а не из-за мелочи. Второй раз получился ещё бурнее и значительно дольше, с поддразниваниями и затягиванием удовольствия. Третьим, отточенно-усовершенствованным, разом они закрепили эффект. Позже, когда они лежали по разным краям постели, Корделия вспомнила о Шарпах и о деньгах, которые миссис Шарп обещала отдать. Встать бы и поехать к ним, но Корделия вконец вымоталась. Сил не осталось даже на одевание; к тому же, она безбожно опоздала, наверное, Шарпы вовсю спят. - Я никуда не пойду, - сонно пробормотала себе под нос Корделия. Зевнула, повернулась на бок, натянула одеяло до шеи и сладко причмокнула. – Она сама виновата – позвонила на ночь глядя… Она… Позвонила… Кейт! Ангел подскочил, как ужаленный. Оделся и помчался спасать потенциальную суицидницу, надеясь, что она ещё не превратилась в состоявшуюся. Когда он вылетел из комнаты, Корделия уже крепко спала.***
Корделия сначала перепугалась, а потом уже проснулась. Вскочила, инстинктивно прижимая к груди одеяло, и круглыми от шока глазами оглядела обстановку. Затем проверила, есть ли на ней что-то кроме одеяла. Итак, она в комнате Ангела, голая. Видимо, ей не приснилось – они вчера действительно… как бы поизящнее выразиться… Да уж какое там изящество, здесь творился такой зоопарк, что вспомнить стыдно (хотя познавательно). - Ты проснулась? – донёсся голос Ангела из-за двери. - Нет! – в панике выпалила Корделия. - Я сварю кофе, а ты пока оденься. Приду через десять минут. И через десять минут Корделия потягивала из кружки горький напиток, не потому, что ей хотелось кофе, а потому что нельзя пить и говорить одновременно. Что сказать, она не представляла. Ангел начал первым: - Вчера произошло что-то странное... - Да! – охотно согласилась Корделия. Конечно! Это были чары, колдовство, проклятье или что-то ещё в таком роде. Вот разумное объяснение! – Думаешь, какое-нибудь заклинание? - Возможно. Корделия… - Ангел пожалел, что не сделал кофе и себе; в данный момент он бы тоже охотно спрятался за кружкой. – Я не знаю, что это было, и, наверное, мне следует попросить прощения… - Тогда и мне тоже, - брякнула она. – Да здравствует равенство! - Я не знаю, что это было, - повторил Ангел. - Но хочу прояснить: у меня нет к тебе романтических чувств. – И правда - романтические чувства к Корделии? Пф-ф, как сказала бы она сама. Не было, нет и никогда не будет. - Прекрасно, - бодро выдала Корделия, - потому что у меня к тебе их тоже нет. – Ещё не хватало! Нет, она любит Ангела, но как друга, а не как мужчину. Она же не Баффи, чтоб всерьёз втюриваться в вампира. Бред! – Предлагаю считать всё, что было этой ночью, несчастным случаем на производстве. - Отличная идея. - Хоть Ангел и не дышал, сейчас он выдохнул с облегчением.