Wild Hearts/Дикие Сердца

Той ночью Астрид не спала. Она лежала в кровати и сжимала рукоять топора. Все ждала услышать громкий свист Ночной Фурии, чтобы осознать – она предала Олух. Она даже не чувствовала усталости, веки просто не закрывались, лишь молчаливая паника. Астрид просто не знала куда бежать: к оврагу или вождю? Она думала об Иккинге. Смотрела в потолок, ворочалась в простынях и думала, хорошо ли согревали его меха холодными ночами? Астрид пригладила свой урчащий живот и подумала, а ел ли он хоть что-нибудь сегодня? Она не была уверена сколько он просидел в овраге с драконом, но решила считать дни от последнего налета. Нападала ли той ночью Ночная Фурия? Ее запястье болело. Бледную кожу окрасил синяк, в том месте, где дикарь схватил ее. Астрид разозлилась, вспомнив его слова: «Разве тебе не кажется это до глупости похожим на нас с тобой?» Легко было говорить так про их взаимные увечья, про ее синяк и порез на его щеке. Но когда она вспоминает сколько из-за этого порочного круга было разрушено жизней, то уже не считает его таким уж глупым. При условии, конечно, что круг существовал. Что слова Иккинга были правдой, и что драконами управляло нечто больше и сильней. Она подумала о Беззубике и его больших, искренних глазах, и разочарованно вздохнула, попытавшись понять был ли он прирученным монстром или же смертельным домашним зверьком? И что будет меньшим злом. Перед самым рассветом Астрид все же провалилась в беспокойный сон. Впервые за долгое время она проспала тренировку. А когда к ней поднялась мать, девушка была в самом разгаре кошмара, в котором Олух сгорел дотла, а в тенях скользил изящный человеческий силуэт. Астрид не вернулась в овраг. Вместо этого она пошла в сторону арены и смотрела сквозь ее цепи вниз. Новое поколение юных викингов только начало взрослые тренировки, и она видела, как Плевака пугал очередную толпу детей. Люди здесь умирали от недостатка еды, холодных зим и жестокости. Сам Олух вымирал, а они взращивают детей, чтобы те сражались за его остатки. Старый кузнец опустил рычаг и открыл ворота логова Змеевика. Астрид наклонилась, чтобы лучше наблюдать, как дети бросились врассыпную, спасаясь от палящего магниевого огня. На внутренней стороне руки у Астрид остался от него небольшой шрам. Чувства бурлили у нее в груди: опасная надежда и практичный реализм. Подозрение и инстинкт. Она пыталась представить, как этот светло-голубой Змеевик смотрит на нее с таким же любопытством и спокойствием, как Беззубик до этого. Ее глаза сузились, когда челюсти дракона едва не ухватили за спину худощавую девочку. — Эй! Астрид оторвала глаза от детей и увидела их учителя. Плевака щурился из-за серых лучей утреннего солнца и поднял свою руку-молот, чтобы прикрыть лицо. — Может спустишься и покажешь им что, да как? Она молча встала, достала из-за спины топор и начала спускаться к арене. Входные ворота были опущены, чтобы дракон не сбежал, так что ей пришлось ждать, пока Плевака не приподнимет их слегка, чтобы пролезть. Только она зашла, как дети прижались к ближайшей стене и, широко раскрыв глаза, наблюдали за ней. Она знала, что они смотрят. Все дети на Олухе так смотрели на нее с тех пор, как она удостоилась чести убить своего первого дракона в четырнадцать. Отчасти это поддерживало ее – то, что для остальных она была примером. И отчасти поэтому слова Иккинга так пугали. Змеевик наклоняет голову, когда она входит в кольцо арены, и Астрид крутит в руках топор. Сквозь сжатые губы выдыхает и пытается очистить свой разум от дурацких мыслей. Это необходимо для ее же выживания, она уже выучила этот урок. Она не может думать о других вещах, когда перед ней стоит чудище больше ее раз в десять. Избавившись от мыслей она станет быстрее и точнее. Но как девушка не старалась выровнять дыхание, мысли никуда не исчезли. — Ладно, — прошептала она себе, расширив боевую стойку и чуть пригнув колени. — Жизнь или смерть. Не выказывай страха. Спаси деревню. После этого она отскакивает и нападает на дракона, подняв высоко над головой топор. Змеевик тотчас выдыхает поток палящего пламени, от которого Астрид уворачивается ловким перекатом. Она чувствует жар слева, что напоминает о боли, которая могла быть, оступись она. Потянувшись к поясу, Астрид вытаскивает кинжал и бросает его в лапу дракона. Кинжал втыкается чуть выше когтя, и чудище ревет. Оно начинает безумно махать крыльями и трясти лапой, пытаясь избавиться от болезненной занозы. Когда Змеевик наконец вытаскивает его, то злобно шипит в сторону Астрид и приподнимает хвост, полный ядовитых шипов. Светловолосая падает на землю, оказавшись на каменном полу, воздух болезненно вырывается из ее легких. Шипы свистят над головой, и девушка слышит, как Плевака вскрикивает позади, когда снаряды падают рядом с ним, от чего дети смеются. Так быстро, насколько только может, Астрид поднимается обратно на ноги и начинает обходить по кругу дракона. Теперь чудище готово защищаться, но вместо того, чтобы убежать или уворачиваться, Астрид знает, что пришло время бежать в лоб. Она несется к слепой зоне дракона и скользит под его огромной головой. Тяжело закряхтев, она бьет топором по тонкой коже бедер Змеевика. Кровь обрамляет ее руки. Существо чудовищно визжит от боли и падает на бок. Астрид отскакивает прямо перед тем, как оно бы упало на нее. Затем поднимает топор над его головой и надавливает сапогом на шею дракона, чтобы зубами он не дотянулся до нее. И в эту секунду ее руки немеют. Девушка стоит, в ее возможности нанести последний удар, дыхание тяжело, а лицо искривлено из-за убийственной ярости. Но в этот раз она замирает и думает, почему в ней сейчас столько ненависти. Она думает о том, как Иккинг зарычал, когда упомянула убийство драконов, и ее пронзает беспокойство. Дракон под ее сапогом расслаблен, он принимает свою судьбу. Астрид стискивает зубы. А затем ее руки опускаются. Оружие бесполезно болтается. Она закрывает глаза. Делает еще один долгий, медленный вдох. Затем открывает и смотрит на Змеевика. — Иди! — кричит она ему в лицо, топором указывая в сторону пещеры чудовища, откуда то вылезло. Когда дракон приподнимает голову и удивленно моргает, она оскаливает зубы и рычит, как это делал в лесу тот дикий мальчишка. — Иди в клетку. Иди же! Проваливай! В ответ чудище от страха широко раскрывает глаза, пытается встать на лапы, но лишь кряхтит от боли и перекатывается на другой бок. Лицо Астрид искажается от ужаса, пока она смотрит, как жалкое, истекающее кровью существо пытается взлететь, махая крыльями, чтобы залезть в клетку. Ее желудок сжимается. Ей приходится отвернуться от Плеваки и детей, чтобы они не видели, как она прикрывает рот рукой, дабы сдержать рвотные позывы. Когда дракон вваливается в свою клетку, Астрид видит длинную полоску яркой крови, которая начинается у ее ног. Она слышала, как Змеевик выл даже после того, как Плевака закрыл клетку. Все вокруг молчали, и она сглотнула. Они наблюдали. Они всегда наблюдали за ней. Нужно было хорошо выспаться. Сердце, голова, тело – все было таким невыносимо тяжелым, ей просто хотелось закрыть глаза и больше не видеть лицо Иккинга или истекающего кровью Змеевика хотя бы пять минут. Вполне достаточно, чтобы кровь в жилах успокоилась и она заснула, но Астрид была лишена подобной роскоши. Она даже не разделась, когда взвалилась на кровать и рукой прикрыла лицо. Можно было бы порадоваться, ведь теперь будет легко выскочить из дома, даже не придется переодеваться. Холодный ночной воздух наполнял ее легкие и слегка очищал мысли. Она оперлась на закрытую дверь и соскользнула на землю. Вытянув ноги, Астрид посмотрела на соседский загон для овец и постаралась ни о чем не думать. В воздухе висела тяжелая влажность, в любую секунду мог пойти дождь, и это даже слегка успокоило ее. Она так устала. Во рту стоял неприятный привкус. Только ее глаза начали закрываться, как боковым зрением она заметила движение, от чего ее сердце быстро забилось. Она выпрямилась и прищурилась, однако, кажется, все было в порядке. Но все равно... часть ее уже знала, что блуждает в тенях, а внутренний голос подсказал ей, что надо бы встать. Она его послушалась, затем сжала кулаки и, пробормотав молитву, трусцой побежала в ту сторону, где видела движения. Все огни в деревни были погашены, за исключением тусклого света от Большого Зала и дома Стоика Обширного. Звук ее шагов по гравию был сродни взрывам в тишине. Астрид замедлилась, посмотрела по сторонам. Ничего. Никаких шорохов или признаков чего-то дикого рыскающего в ночи. Следующие несколько минут она бродила по деревне, проверяя дворы и кусты. Губы сжались, когда она так ничего и не нашла, Астрид уже подумала, что это могла быть летучая мышь или белка. Может даже там ничего и не было... а может она так сильно измотала себя, что уже начала видеть то, чего нет. Только она начала убеждать себя в последнем, как услышала что-то рядом. Она резко поворачивает голову и успевает увидеть лишь черную тень, которая тотчас валит ее на землю. Астрид хотела закричать, но заставляет себя крепко закрыть рот и попыталась сбросить Иккинга с себя. Но он крепко прижал ее к твердой земле, и хотя в прошлый раз в лесу девушке удалось с ним справиться, сейчас он застал ее врасплох. И вроде бы тогда он не казался таким ловким и сильным. Астрид зарычала и задергалась, пытаясь вырваться из его хватки, но парень крепко сжал ее ноги и прижал руки у нее над головой. Она выгнулась спиной и дергала бедрами, но в ответ получила лишь игривый смешок и ее еще сильнее прижали к земле, не давая двигаться. Только теперь Астрид поняла, что Иккинг своим телом прижал ее к земле и зарделась. — Клянусь Тору, я тебе кишки вырву, — прошипела она, не совсем понимая почему не повышает голоса. — Я сказала держаться подальше от деревни, и разрази меня Один, если я не убью вас обоих! — Ты не пришла, — сказал Иккинг, его дыхание горячо опалило ее кожу. Она увидела, как его глаза слегка поблескивали в темноте. — Мне нужно поговорить с тобой. Астрид злобно смотрит на него, хотя она не уверена, в темноте не очень хорошо видно. — Слезь. С меня. Сейчас же. — А ты нападешь на меня? — Скорее всего, — выплюнула она. Ее щек коснулось теплое дыхание. Кажется, кому-то весело. — Знаешь, что-то мне не хочется. — Иккинг, я придушу тебя! Он смеется и этот звук странно на нее влияет. Словно бесит и одновременно успокаивает. Попытавшись в последний раз скинуть его, Астрид вновь оседает на землю. Она раздраженно вздыхает. — Почему ты не вернулась? — спросил он, наклонив голову и тем самым напомнив ей о Змеевике. — Не знаю, — прорычала она сквозь стиснутые зубы. — Но если ты не хочешь, чтобы в деревне узнали о Ночной Фурии, лучше слезь, пока я не закричала. Веселье в его движениях пропадает, и Иккинг отпускает ее. Одним плавным движением дикарь соскальзывает с нее и отпрыгивает в сторону. Он обходит ее, пока девушка встает и отряхивает одежду от грязи. — У меня есть вопросы. — Да, у меня тоже, — она осматривается, проверяя не зажег ли кто-то свечу или открыл ставни из-за шума. Кажется, все в порядке, но на всякий случай она разворачивается и манит парня за собой. — Не здесь. Пойдем. Он идет за ней на четвереньках, и Астрид все время наблюдает за ним. Ей все еще казалось странным то как он двигался и вел себя, но, пожалуй, это объяснялось тем, что его похитили и вырастили драконы. Отчасти поэтому Астрид верила ему. Покачав головой и вздохнув, она смотрит куда-то вперед и уводит его подальше от деревни, к мосту, который ведет к арене. Они подходят к воротам, но Астрид не впускает его внутрь. — Хорошо, — начинает она, скрестив на груди руки. — Чего ты хочешь? Иккинг кажется отстраненным, его глаза осматривают каждый дюйм. Руки проходятся по рычагу и он пораженно осматривает чудо человеческого мастерства. Кажется, ему совсем все равно на ее вопрос. Но затем он отвечает: — Я же сказал. Хочу остановить войну. Астрид усмехается, но решает не спорить. — Ты сказал у тебя есть вопросы. Иккинг кивает и своими любопытными глазами смотрит на нее. Здесь лунный свет был чуть ярче, и теперь она четче видит его. — Почему мне нельзя в деревню? Астрид невозмутимо смотрит на него. — Помимо очевидного? — спрашивает она, махнув в сторону сидящего на четырех конечностях парня. — Я не верю, что ты не навредишь моим людям. Вскинув бровь, Иккинг становится на ноги, как обычный человек. Для него подобное непривычно, словно он не может сдержаться и не сгорбиться немного, но это уже лучше. — Если бы я хотел навредить людям, зачем мне так долго ждать? Зачем пытаться заслужить твое доверие? Астрид поджимает губы. Он говорил о людях так, будто не был одним из них. Это странно. — Пытаешься выудить информацию? Чтобы понять когда и где нанести удар? Ждешь, пока твои драконьи дружки не придут на подмогу? Или... — Ладно-ладно, — он закатывает глаза, как какой-то подросток. Это сбивает ее с толку, и гнев на мгновение ослабевает. — Как мне доказать, что я не нападу? Я просто хочу наблюдать. Смотреть, — он становится чуть серьезнее. — Мой... мой папа может быть одним из вас. Она старается сдержать тяжелый вздох, несмотря на сильное желание. На какое-то время она почти забыла, что его родители были частью Олуха. — Сейчас тебе лучше просто... залечь на дно, — покачав головой, Астрид напоминает себе, что деревня на первом месте. Она должна защищать свой народ, а это значит — держать всех чужаков подальше. — Где твоя Ночная Фурия? — Беззубик? Я же сказал, — он кивнул в сторону леса. — Он не может летать. Он застрял. Мы пытались вытащить его, но скалы слишком высоки. — То есть ты и твой покалеченный дракон собираетесь закончить войну? — воистину, гениальный план. Он морщиться и смотрит куда-то вдаль. — Я пока не придумал как. Сейчас я просто пытаюсь обезопасить Беззубика. А потом я думал подождать следующего налета, — он вновь смотрит на нее. — Я могу поговорить с драконами, полететь к их королеве, а потом придумать, как одолеть ее. — Полететь? — в прошлый раз он упоминал, что его дом находиться в дне полета от Олуха. — Как бы на спине? — Или шее, — пожал Иккинг плечами. — Зависит от дракона. Астрид качает головой, но не может перестать ошеломленно пялиться на него. — Ты становишься все чуднее и чуднее. Его губы расплываются в улыбке. — Тебе кажется это чудным только потому, что ты никогда не летала, — он делает шаг вперед, вновь нарушая ее личное пространство, и Астрид видит, как он всеми силами пытается не опуститься на ладони, как до этого. — Дай мне шанс. Один полет, чтобы доказать, что ты ошибаешься. Насчет всего. Ее ноздри раздуваются от раздражения, и Астрид отступает. Что за дурацкая привычка подбираться так близко? — Я? Ты хочешь, чтобы я села на дракона? Иккинг кивнул и усмехнулся. Энтузиазма у него было хоть отбавляй. — Всего лишь один полет. А потом можешь рассказать обо мне, если захочешь. Астрид заметила, что он не упомянул Беззубика. — И на чем я по-твоему должна лететь? — насмешливо сказала она. — Твой дракон ранен, помнишь? — на секунду она подумала о запертой в овраге Ночной Фурии. Рыба в озере не была бесконечной, а ею сейчас, скорее всего питались и дракон, и Иккинг. — Что... у него за рана? Дикарь помрачнел. — У него нет левого хвостового плавника, — объяснил Иккинг без тени улыбки. — Уже был оторван, когда мы встретились. Из-за этого у него нарушен баланс тела. Не может держаться в воздухе. А если сделать протез? Хотела она было спросить, но по какой-то причине промолчала. Пока она не узнает о Ночной Фурии больше, Астрид не собирается увеличивать ее и без того смертоносную мощь. Но даже так она почувствовала жалость. Кстати о жалости. — Все же есть кое-что, что ты можешь сделать, — тихо сказала она и опустила взгляд. — Для Беззубика? — мальчишка звучал так обнадеживающе, что Астрид чуть не сказала ему о протезе. — Нет. Эм, — она кивнула в сторону арены. Ее щеки постыдно окрасились красным, и она молилась, чтобы в лунном свете их не было видно. — Змеевик. Он ранен. Можешь... посмотреть что с ним? Надежду, как рукой смыло, но на ее место пришла решительность. — Конечно. Астрид ведет его внутрь, но останавливается и поворачивается у нему. — Если ты воспользуешься хоть чем-то, что я тебе сейчас покажу в будущем, клянусь своей жизнью, я без колебаний расскажу всем, где именно находится Беззубик. И лично возглавлю охоту, — ее тон был свирепым и в этот раз она входит в его личное пространство. Если он понимает только животный язык, то, как говорится, с волками жить – по-волчьи выть. — Не буду, — заверил ее Иккинг. — Я просто хочу прекратить убийства. Она изучает его лицо, желая найти хоть проблеск обмана или иных скрытых мотивов. Не найдя подобного, она отступает и идет в центр арены. Как только они заходят, она опускает ворота и молится, чтобы никто ничего не услышал. В лунном свете от цепей, словно паучьи сети, падают тени ей на лицо. Добравшись до клетки Змеевика, Астрид прикусывает губу. Она не была уверена, как поведет себя дракон и даже, честно говоря, жив он или нет. Но если твари были, как утверждал Иккинг, не такими, к счастью у него будет шанс доказать это. И лучше бы при этом они оставили все конечности при себе, ведь Астрид не взяла оружие. От этого она занервничала. — Он здесь, — пробормотала она, подходя к рычагу. Иккинг вновь опустился на все четыре, и она тревожно наблюдала за ним, а затем, сделав глубокий вдох, со всей силы толкнула металл. Дракон не выпрыгнул из клетки, как делал до этого перед юными викингами. Внутри небольшой пещеры было видно лишь тьму, но, кажется, это совсем не беспокоило Иккинга. Он медленно начал подкрадываться. И тогда, к ее огромному удивлению, он начал издавать какие-то щелчки и рокот. Внутри что-то зашевелилось. Тьма двинулась и кровь застыла в жилах Астрид, когда Иккинг исчез во тьме. В ушах загудело, дыхание сбилось, но она сказала себе, что пока она слышит эти странные звуки – значит еще жив. Дикий мальчишка выполз обратно и махнул головой в сторону дракона. Затем опустился на локти и заурчал. После болезненно долгого мгновения, тьма задвигалась. Она услышала скрежет когтей о камень и затаила дыхание, когда увидела, как Змеевик, которого она чуть не убила накануне, выковылял из своей темницы. В ночной темноте видно было немного, но с каждым шуршащим шагом существо выдавливало жалкие писки, и Астрид увидела, как кровоточащая рана уже начала покрываться коркой. Иккинг вновь защелкал, выманивая дракона все дальше и дальше из его пещеры. Когда тот наконец полностью вышел, то повернул голову и уставился на нее. Астрид застыла от паники, но не отпустила рычага. Глаза дракона были яркими в тусклом свете, и хотя на секунду его зрачки сузились, после они расширились и в конечном итоге он отвернулся. Дракон заковылял к Иккингу, и дикарь сделал шаг вперед и вытянулся. Лицом он потерся о грудь Змеевика. Затем руками обвил его шею и, добравшись до челюсти, слегка почесал подбородок. Прямо как Беззубик ранее, Змеевик закатил глаза, заурчал и плюхнулся на бок. — Что с ней произошло? — спросил он, как только дракон расслабился. Парень выглядел разбито и подполз, чтобы проверить ее раны. Голос был твердым, Астрид даже услышала нотки гнева. — Битва, — ответила она, несмотря на не слушащийся язык. Она никогда не умела врать, но надеялась, что раз Иккинг почти не встречал людей, то не сможет заметить ее неуютный тон и отрешенный взгляд. Астрид вдруг подумала, что не понимает зачем врет ему. Резкий вдох выдал его раздражение. Она видела, как сильно Иккинг сжал челюсть. — Она не умрет, — ровно говорит он, и Астрид кажется, что парень разочарован в ней. Даже если он, скорее всего, не знает, что именно ее топор пронзил дракона. — Я могу вылечить ее, но это займет несколько дней. Нужно будет сделать припарки. Вина продолжает разрывать ее, даже при том, что ее моральный компас сейчас сходит с ума. Драконы – это зло. Они целую вечность грабили и нападали на ее деревню. Но смотря на этого жалкого Змеевика, Астрид не может сдержаться и сглатывает ком в горле. — Я достану все нужное. — Когда она в последний раз ела? — Я не знаю. Долгое время он молчал. Астрид чувствовала, как напряжение и печаль копились в нем. — Не забудь, — прошептала она. — Они сделали с нами тоже самое. И даже хуже. Иккинг сухо смеется. — И при этом я все равно хочу спасти вас от самих себя, — он качает головой. Тяжело было сказать говорил он о викингах, драконах или обо всех. — Ты сможешь заботиться о ней, когда меня не будет рядом? И после он ушел, вогрузив в ее руки очередную жизнь. Иккинг, Беззубик, теперь еще и раненый Змеевик. Кивнув, она задумалась о том, насколько сильной он считал ее.