Wild Hearts/Дикие Сердца

В коленях Астрид пробудилась такая дрожь, которую она никогда не чувствовала даже в пылу битвы. Переливающиеся тени и едва слышный стук ее сапог по ступеням казались нереальными. Ее ногти впились в ладони от того, как сильно она сжала кулаки, но боли девушка не чувствовала. Они обсуждали дату. Успеет ли ее мама закончить приготовления к следующей пятнице? Нет. А как же Стоик... могли бы Слюнявый и ее отец попросить его отложить поход на несколько недель? Для свадьбы, может быть. Но от этого путешествие станет еще более опасным. Успеют ли они организовать к этому времени охоту? Скорее всего. Только ее мать заметила, что Астрид стояла у подножья лестницы. Мужчины сидели к ней спиной, не подозревая о холодном взгляде, которым она одарила всех. Сначала ее мама удивленно вскинула брови, но затем успокоилась. Должно быть, она знала, что ее дочь будет против и начнет спорить. Женщина нахмурилась, фыркнула и едва заметно кивнула в сторону Астрид. Это было предупреждение. Вот только жаль, что Астрид никогда не замечала очевидных намеков. — Вот поэтому Олух умирает, — тихо сказала она замогильным голосом. Мужчины развернулись, чтобы увидеть, как светловолосая девушка разрывалась от злости. По их виду, можно было понять, что те были сильно удивлены, особенно ее отец, в глазах которого виднелся еще и праведный гнев. — Потому что вы продолжаете цепляться за старые традиции. Ищите гнездо драконов, потому что всегда искали. Выдаете замуж дочерей даже не спросив их, потому что всегда так поступали. — Астрид, — резко сказала ее мать. Она встала и твердо подошла к своей дочери, пока та продолжала холодно смотреть на нее. — Ты извинишься и поднимешься обратно в свою комнату. Сейчас же. — Нет, — выплюнула она. — Я тебе не скот на базаре! Я могу говорить за себя! — она повернулась к мужчинам и резко махнула рукой в сторону двери. — Времена меняются. Даже сильнее, чем вы можете себе представить. Но вместо того, чтобы позволить людям думать за себя, вы лучше упрямо броситесь в бой и умрете. — Извини, Слюнявый, — прорычал ее отец, сжав плотно челюсть, но за густой бородой этого было почти не видно, и не отрывая от нее взгляда. — Она вбила себе в голову, что поход закончиться катастрофой. Ведет себя так с тех пор, как я рассказал ей о нем. — Бабские заморочки, — спокойно ответил викинг, хотя выражение его лица говорило об обратном. Он встал изо стола и поправил ремень. — Не существует мужчины, который бы не сталкивался с ними. Сморкала обмолвился, что такое может быть. С плохо сдерживаемым рычанием, она вскинула подбородок. — Может, он еще обмолвился о ткани, из которого я сошью себе траурное платье? — Астрид! — Все в порядке, — сказал Слюнявый, подняв руку, тем самым пресекая дальнейший спор. Он вновь повернулся к ее отцу. — Сами со всем разберетесь, вы же семья. Скажешь потом, когда будешь готов поговорить со Стоиком. Ее отец вновь сердито посмотрел на нее, после чего повернулся к своему старому другу. — Хорошо. Мы пойдем завтра и вместе с ним обсудим дату, — он поднял руку и мужчины пожали друг другу руки, напряженно кивнув. — Я передам Сморкале «привет» от тебя, — Слюнявый протиснулся плечом мимо Астрид и направился к двери. Девушка ощетинилась, понимая, что он провоцирует ее. Второй раз за вечер, она почувствовала мурашки на своей коже. — Я сама скоро ему передам, — прошипела девушка. Астрид с удовольствием ждала момента, когда найдет своего жениха и пообщается с ним своими кулаками. Слюнявый лишь слегка махнул рукой через плечо, после чего открыл дверь в дом Хофферсонов и выскользнул на улицу. Она тихо за ним закрылась, но это было единственное мгновение спокойствия в накаляющейся от напряжения атмосфере. Астрид поняла, что все это время скалилась. Она шагнула вперед, чтобы сделать что-то (она не была уверена что). Но до того, как она бы успела понять, что конкретно, ее мать крепко схватила ее за предплечье и резко развернула к себе. В следующую секунду Астрид щекой почувствовала резкую боль и от силы пощечины коса девушки хлестнула ее по плечу. От удара у нее выбило дух, но не боль ее так удивила. Ее кожа горела, и после того, как она языком провела по внутренней стороне щеки, Астрид резко выдохнула и подняла взгляд. Ее левый глаз заслезился, но это было ничем по сравнению со слезами матери. — Ты довольна? — грубо прошипела женщина. Отпихнув от себя руку Астрид, она махнула рукой в сторону входной двери. — Ты хоть понимаешь, насколько неблагодарна? Девушка сдержала желание потереть болевшее предплечье или прижать пальцы к горящей щеке. Едва ли она покажет им свои слабости. — Я понимаю, что неважно что скажу, ты все равно никогда не послушаешь меня. Обида все еще болезненно горела в ее груди. После всех мольб, бесчисленных ссор и бесконечных просьб расторгнуть помолвку... Сморкала просто щелкнул пальцами и свел все ее старания на нет. Предательство ударило по ней сильнее, чем все остальное, и напомнило ей о том, как легко ее жизнью расплачивались. — У нас нет такой роскоши, — выпалила ее мать. — Если бы не Йоргенсоны, у нас бы не было даже еды, — она замолчала на секунду, наблюдая, как Астрид начинает осознавать масштабы. — Теперь ты понимаешь? Девушка неверяще покачала головой. Она посмотрела на своего отца, в надежде, что он развеет ее страхи, исправит маму, но этого не произошло. Его взгляд был все таким же хмурым и непреклонным. У Йоргенсонов были деньги. У них были средства, которых не было у таких семей, как Хофферсон. Большие стада, обширные земли, выше статус. Поэтому Астрид хотели выдать за Сморкалу не только потому, что у него были права на правление Олухом, или из-за того что ее отец дружил со Слюнявым. Но даже зная обо всем этом, Астрид никогда не считала, что ее родители были бедными, поэтому она даже не представляла, что от денег Йоргенсонов может зависеть еда на их столе. От этого ей стало тошно. — Как давно? — выдохнула она, смотря на родителей. — Как давно это продолжается? — С хандсаля, — ответила ее мать. В голосе все еще слышалось напряжение, а с лица гнев так и не сошел. Одна рука Астрид зарылись в челку. Взгляд опустился вниз, а из-за адреналина ей никак не удавалось успокоить дрожь в теле. По какой-то причине в последнее время она не чувствовала петли помолвки на своей шее. Словно у нее почти получилось выпутаться из нее. Но это меняло все. Петля затянулась еще сильнее. Она практически могла чувствовать колючую веревку, которая болезненно впивалась ей в кожу. — М-мне нужно идти, — пробормотала она, опустив руку и шагая в сторону. Желание убежать быстро затмило все остальное, а ее легкие болели от ледяного воздуха. — Я не могу... — Ты никуда не пойдешь, пока не извинишься перед Слюнявым, — перебил ее отец. Его лицо все еще было нахмуренным и недовольным. — Иди в свою комнату, Астрид. Ты обесчестила меня даже больше, чем мой брат, — он отвел взгляд, словно больше не в силах был смотреть на нее. Астрид почувствовала, как в груди потяжелело. Где-то между ее ребер словно нож провертели. Она была лишь в силах закусить губу и кивнуть. Глаза ее матери наблюдали за ней, и девушка в последний раз бросила взгляд на обеденный стол. Пустые тарелки остались на своих местах. Все молчали, пока Астрид поднималась по ступеням. В этот раз она не осталась сидеть на последней. Она плотно закрыла за собой дверь и упала на кровать, боясь того, что может услышать. Мысли беспорядочно и хаотически вертелись в голове. Она отодвинулась к стене и прижала колени к груди. Стыд, обида и отчаяние всем скопом навалились на нее, перемалывая все внутри нее и вместо этого создавая нечто пустое и безнадежное. Наверное, не один час Астрид так сидела и смотрела в окно. И хотя девушка не двинулась с места, это делали тени – они удлинялись и наклонялись с восходящей луной. В какой-то момент она прижала лоб к коленям и поняла, что ее щеки намокли от слез. Когда она вытерла их, место, куда пришлась мамина пощечина, заныло. Астрид не помнила, как уснула, но когда скрип окна нарушил ночную тишину, она поняла что скрутилась калачиком. Она заморгала, пытаясь сбросить туман с глаз. В темноте Иккинг еще больше походил на дракона, но по какой-то причине эта странная деталь не напугала ее, пусть и должна была. Она подумала, что стоило бы поздороваться, но девушка не могла разжать челюстей. Ее руки крепко обнимали колени, а тело будто налилось свинцом. Дикий мальчик склонился над кучей шкур, на которых обычно спал, сбросил свой плащ и снял маску. Она наблюдала, как он потянулся за импровизированным лежаком, а затем застыл. В свете луны было проще разглядеть его бледное лицо. Он повернулся к ней, и их глаза встретились. Голова Иккинга резко наклонилась вправо. Он медленно встал с колен и потянулся рукой к краю ее постели. Кончики его пальцев легко коснулись ее щеки. Но парень быстро отпрянул, почти ошалело уставившись на нее. Астрид прикрыла глаза. Слишком многое нужно было объяснить, и ей слишком тяжело это давалось. У девушки просто не было на это сил, а его поток нескончаемых вопросов точно бы потребовал от нее многого. Иккинг, кажется, все понял. Не говоря ни слова, он взобрался на кровать. Немного замерзшие пальцы взяли ее за запястья и отвели их от колен. Он нежно потянул ее на себя, помогая девушке принять сидячую позу, а затем его руки перешли к наплечникам. Он отцепил их и затем потянул края рубахи вверх. Астрид слабо подняла руки, помогая ему снять одежду через голову. Затем он притянул ее к себе на колени, чтобы было удобнее снять с нее юбку. Ей должно было быть неуютно. Астрид должна была вздрогнуть от его холодных рук и упрекнуть за подобную наглость, но когда его кожа соприкасалась с ее, будто холодок щипал, ей казалось, что она медленно пробуждается от плохого сна. Он сбросил ее сапоги и остальную одежду с кровати, а затем нашел ночную сорочку, висящую на спинке стула. С той же нежностью, парень помог ей надеть тонкую ткань и опустил обратно на матрас и накрыл шкурами. После того, как он заправил края шкур ей под ноги, Иккинг прилег рядом и прижал девушку к своей груди. Астрид выдохнула, и не смогла сдержать желание прижать его руку к своим губам. Она благодарно поцеловала его ладонь и вместе переплела пальцы. — Не касаться рук, — приглушенно пробормотал Иккинг, зарывшись лицом ей в волосы. Она понимала, что он поддразнивал ее. Забавное напоминание о том разговоре о жестах для пар. Но после ссоры с родителями все, о чем она могла думать, что ее руки ей не принадлежат. Ее руки были куплены деньгами Йоргенсонов. Талия, которую мальчишка обнимал другой рукой, тоже ей не принадлежала. Она больше не человек, а товар на рынке, который медленно выкупали в обмен на постоянно накапливающийся долг. Ни одна часть тела не принадлежала ей. И поэтому она не могла отдать его Иккингу. Но она все равно в каком-то эгоистичном порыве крепче сжала его руку. Астрид позволила себе заснуть, прижавшись к размеренно вздымающейся груди. В своем сне она чувствовала мягкий бриз за спиной, который подталкивал ее вперед. Ей уже давно не снился бег, но она легко вошла в прежний ритм. Ее руки плавно двигались вместе с ней. Ноги легко, но мощно отталкивались от земли. Она была босая и едва касалась зеленой влажной травы. Шаг стал шире, поток ветра поднял ее вверх, и в одно мгновение она в воздушном вихре мчалась над землей. Всю жизнь ей снилось, как она бежит. Неосознанные фантазии о том, как она мчалась по окрестностям на грани силы притяжения. Один вдох, один шаг, один удар сердца отделял ее от падения. Но она никогда не выигрывала в этой гонке. До этого. Астрид заворочалась и медленно проснулась. До рассвета было еще несколько часов. Какой-то поток воздуха касался ее уха, и девушка не могла понять это ветер или чье-то дыхание. Мозолистые пальцы коснулись изгиба ее шеи. То, что во сне казалось приятными лучами солнца, согревающими спину, оказалось крепкой грудью Иккинга. Она задвигалась в его руках и едва слышно зашипела. Несмотря на все слоя их одежды, она чувствовала твердь его возбуждения. На место пальцев пришли губы, легко целуя ее за ухом. Выдохнув, Астрид двинула бедрами, желая найти более приятный угол. Иккинг подчинился. Продолжая ласкать ей шею, дикарь немного отодвинулся лишь для того, чтобы вновь прижаться к ее ягодицам. Астрид залилась краской от того, как сильно в ней вспыхнуло желание. Рукой она потянулась к его предплечью, которое крепко прижималось к ее груди. Схватив его за запястье, она прогнулась сильнее, поощряя парня медленными, томными движениями. Иккинг хрипло выдохнул, но ничего не сказал. Вместо этого в ответ он сильнее прижался к ней, и Астрид поняла, что он протолкнул между ее бедер свое, чтобы она сама могла направлять его движения так, как ей приятнее. Прошлой ночью ей казалось, что она просто товар. Пока Иккинг возился с подолом ее ночной сорочки, Астрид чувствовала себя, как Ужасное Чудовище в клетке. Юноша приподнял край достаточно, чтобы проскользнуть под него рукой. Ладонью он провел по гладкому животу, слегка царапая кожу своими ногтями. Затем он пошел дальше, сжимая ее грудь, укрытую повязками. Ее пальцы уже собирались помочь ему найти узел, когда Иккинг влажно поцеловал ее в шею там, где проходил пульс. Астрид вздрогнула и застонала. Судя по тому, как дернулся его член под штанами, звук ему понравился. Его язык вновь прошелся по тому самому месту, заставив Астрид снова издать подобный звук. Пытаясь совладать с собой, девушка нашла изгиб его руки под тканью и направила ее ниже под ребра, где и находился узел грудных повязок. После секунды поисков наощупь, Иккинг нашел его и удивительно ловко развязал. Натяжение на повязках ослабло. Не теряя времени зря, рука парня проскользнула под ними. Его рука неуклюже исследовала новые вершины. Сначала грубо проводя кончиками пальцев по местам, где крепко стискивала кожу ткань, затем – любопытно накрывая ладонью мягкие груди. Когда его большой палец случайно задел сосок, она дернулась и сильнее прижалась к нему. Ее бедра дрожали от влажного и болезненного желания. Иккинг что-то промычал, звук был похож на восхищенный вздох перешедший в чувственный стон. Она задрожала и извивалась, пока он мял, щипал и изучал, какие прикосновения заставляли ее ахать и сильнее прижиматься к нему. От чего ее пальцы впивались в ладонь, а бедра возбужденно терлись об его. Астрид не была уверена, что заставило ее сделать следующее. Но она взяла его за руку и направила еще ниже. Его рука проскользнула между ее бедер. Девушка прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон наслаждения. В этот раз он колебался. Иккинг замер, прежде чем провел костяшками пальцев по ее складкам. Он легко касался ее, очерчивая форму. Астрид чувствовала, как лежащий за ней юноша заинтересовано наклонил голову, когда кончики его пальцев обнаружили на ткани доказательство ее желания. Его любопытство буквально было осязаемо, и прежде чем она успела бы решить, хочет ли продолжать или нет, рука Иккинга скользнула под ее нижнее белье. Ее дыхание сбилось, сердце бешено забилось. Он медленно нашел источник влаги, и ее бедра бессознательно толкнулись вперед. Затем пальцы исчезли. Иккинг отодвинулся, и Астрид не могла понять – она была рада или расстроена. Она слегка повернула голову, и увидела, как Иккинг поднес руку к тусклому свету луны. Астрид покраснела до кончиков волос, когда поняла, что он осматривал блестящую влагу на своих пальцах. — Прекрати, — прошептала она, слегка шлепнув его по руке, которую он поднес к своему лицу. Если бы сейчас не было так темно, парень смог бы увидеть ее ярко-красные щеки. Как же унизительно. — Что это? — прошептал он в ответ. Увернувшись от очередного шлепка, он поднес пальцы ближе к носу и понюхал. Затем он провел по ним языком. Астрид застонала и попыталась выпутаться из его объятий, но Иккинг упрямо ее не отпускал. — Это для спаривания, — ответила она неохотно. Следующие слова дались ей тяжело. — Это поможет тебе... войти в меня, — под ним она, разумеется, имела ввиду мужчин, а под собой – женщин. Но у Астрид было чувство, что ее объяснения лишь вызовут больше расспросов, а у нее не было ментальных сил на это. Иккинг задумчиво замычал, и вновь опустил руку к ее бедрам, но Астрид отодвинулась и сжала вместе колени. — Входить в тебя будет трудно? Астрид нахмурилась. Ей было очень некомфортно. — Тебе, скорее всего, нет, — промычала она. — Но мне... — Я не понимаю, — он опустил руку и вновь обнял ее за талию, кажется, уловив, что больше ему сегодня ничего не перепадет. Какое облегчение. И разочарование. Она сжала губы и обратно прижалась к нему. Иккинг скоро уйдет, и по какой-то причине ей казалось, что это ценное время в ночной темноте им нужно использовать, пока была возможность. — Я невинна, Иккинг. — Что это значит? — Это не просто слово, которое можно написать на твоей дурацкой палке, — прорычала она. — Это красивое слово для девственницы. Внутри меня не был еще ни один мужчина. Иккинг ласково прижался к ее плечу. — И из-за этого будет трудно... — Мне должно быть больно, — перебила она его. Астрид пришлось сдержать желание зарыться лицом в подушку, чтобы спрятаться от этих унизительных вопросов. Иккинг замер. Спустя несколько секунд тишины, в которые он обдумывал новоприобретенное знание, он сказал: — Это нормально? Астрид пожал плечами. — Мне всегда говорили, что это происходит так. Забияка знает больше меня. Юноша вновь замолчал и затем сказал: — Спроси ее, как это сделать более безболезненно. Я не хочу навредить тебе. Тихо усмехнувшись, Астрид закатила глаза: — Ага, конечно. После этого дикарь не задавал новых вопросов. Уловил ли он ее сарказм или нет, но, кажется, Иккинг задумался. Они лежали в тишине; ее смущение постепенно исчезло, а Иккинг начал вникать тонкости человеческого спаривания. В конце концов, тепло чужого тела сморило ее, и Астрид заснула у него в руках. Она думала, что проснулась от поцелуя в лоб, но когда открыла глаза – он уже ушел. Хороший сон помог Астрид по новому взглянуть на старые вещи. Этим утром она проснулась с новой целью, новым стремлением. Она не остановилась, когда родители окликнули ее у входной двери. Она с легкостью провертела топор в руках, шагая через деревню со злобно опущенной головой. Пар из ее ноздрей делал ее похожей на дракона, готовящегося изрыгнуть пламя. Она нашла близнецов и своего жениха у загона для коз старушки Гирты Гилстрап, чинящих этот самый загон. Женская половина Торстонов увидела ее первой, помахав и пожелав доброе утро девушке. Услышав ее имя, Сморкала резко повернул голову в ее сторону. Он выглядел невероятно довольным, его кривоватая улыбка напомнила ей о похожей у Иккинга. Отбросив в сторону молоток, он встал с колен и пошел ей навстречу. — Детка! Я жду тебя весь день. Мой папа... Рукоятью топора она больно ударила его по лицу. Сморкала упал на колени. Шлем отлетел на траву, а близнецы пораженно ахнули у него за спиной. — Астрид! Боги! — Сморкала, что ты наделал? Она увидела, как парень открыл рот, собираясь что-то резко ответить, но девушка метнула топор в место, где он до этого работал и коленом ударила его в висок. Как только он полностью оказался на земле, Астрид склонилась над ним. Его скула и левый глаз уже начали опухать, и он зашипел от боли. Перекинув свою косу через плечо, Астрид схватила его за ворот туники и подняла над землей. — Не знаю, что заставило тебя сделать это, — выплюнула она. — Но надеюсь ты понимаешь, что это ничего не меняет. — Что? — простонал он, щурясь. Она заметила, как на его языке и зубах виднелись кровавые разводы. — Наши отцы могут хоть завтра устроить свадьбу, — продолжила Астрид. — Ты может заставить меня надеть любое ужасное платье и напиться в нашу первую брачную ночь. Но, клянусь Фригге, я никогда не стану тебе заботливой и любящей женой. Я потрачу всю свою жизнь на то, чтобы ты пожалел о том дне, когда купил меня. Я никогда не полюблю тебя, не позволю коснуться себя и, Хель возьми, никогда не рожу тебе детей. От ярости Астрид не потеряла рациональности. Она отпустила его, и викинг упал на пыльную землю. — Я не... — Сморкала задвигал челюстью и поморщился, прежде чем попробовать снова: — Я не понимаю. Ты... ты же хотела быть со мной. Он так сказал мне. Что ты просто боишься потерять меня. Разве не так? Астрид пристально посмотрела на него, прикусив верхнюю губу от злого замешательства. — Ты бредишь. Я никогда не хотела быть с тобой. Он молчал, в его глазах виднелась боль, которая, как подозревала девушка, не имела ничего общего с ее ударами. Его брови нахмурились, и он судорожно выдохнул. — Но он сказал... он сказал, что ты просто пыталась держать дистанцию. Ее глаза сузились. Астрид перевела взгляд на близнецов, которые наблюдали за происходящим с широко раскрытыми глазами, но те лишь пожали плечами, ошалело уставившись на них. Когда воительница вновь обратила внимание на побитого викинга, то увидела самое необычное, чтобы можно было увидеть на лице Сморкалы Йоргенсона – уязвимость. — Кто? — спросила она, придавив коленом его грудь. — Кто тебе это сказал? Викинг покачал головой и отвернулся, не желая смотреть ей в глаза. Мысленно она составила список возможных предателей. Кто мог соврать о чем-то настолько личном? И какая выгода ему от того, что Сморкала поверит, что она влюблена в него? Может, это его скользкий отец? Или ее? Или – она сглотнула от кошмарной догадки – вождь заметил ее подозрительное поведение и решил попробовать вмешаться? Астрид подумала, что сейчас придется выбивать из него ответ, но вдруг Сморкала поднял кулак и вытер кровь со своих губ. Он начал повторять чьи-то слова: — «Вся ее враждебность – это защитный механизм. Я точно знаю, что она влюблена в тебя». Вот, что сказал мне Рыбьеног.