***
— Ни холод злой, ни жаркий зной... меня не остановят... Слабый фрагмент песни пробивается сквозь беспамятство тихим шепотом возле уха. Голос Иккинга совсем не подходил для серенад, но смог легко вытащить ее из болезненных иллюзий и сонных картинок. — Отдашь ли сердце мое мне сейчас... тебе отдам свою любовь... Астрид вздрогнула, чувствуя, как его рука скользит по ее талии, и поняла в каком положении находится. Она лежала на кровати из шкур, все как в прошлый раз, но на левом боку, и Иккинг нежно прижимал ее к своей теплой перебинтованной груди. Попробовав снова пошевелить левой рукой, она проводит слабыми пальцами по кускам повязок. Кажется, к ней постепенно возвращался контроль. Она выдохнула ему в ключицу. А затем вдохнула и пробормотала: — Что это за песня? Иккинг напрягся, рука за ее спиной сильнее сжала шкуры. После он тяжело выдохнул и зарылся носом ей в волосы. — Колыбельная, которую раньше мне пела мама, — ответил он, целуя ее в челку. — Но я не помню всех слов. Астрид попыталась перекатиться на спину или хотя бы отодвинуться, чтобы посмотреть ему в глаза, но ее мышцам резко не понравилась эта идея. Она поморщилась и сглотнула плотный ком. Во рту было суше, чем в пустыне, язык то и дело искал хотя бы немного влаги. Она слышала, как где-то поблизости текла вода, и ее несчастное горло возжелало хотя бы каплю. — Осторожно, — сказал он ей, после чего последовала серия каких-то щелчков. Астрид не поняла, хотел ли он сказать что-то на нормальном языке, или на драконьем. Отодвинув шкуры, его рука прошлась по ее спине, и тут девушка поняла, что на ней не было рубахи. Он поправил повязку у нее на плече. — Не думаю, что рана откроется снова. Но давай не будем рисковать. Она заметила, что его плечо перебинтовано совсем не так, как она это делала... а когда это было? Прошлой ночью? Две ночи назад? Как долго она спала? Бинты растрепались настолько, что она могла бы под них просунуть палец. — А как твои? — Нормально. Швы чесались. Я их снял. Астрид недовольно замычала. — Они помогали ране зажить. — Слюна Ночной Фурии справляется лучше, — ответил Иккинг. Затем он приподнялся на локте и прижался лбом к ее, чтобы посмотреть ей в глаза. Даже в таком тусклом освещении она видела как огромны были его синяки под глазами. — Как ты себя чувствуешь? — Устала, — ответила она, вглядываясь в его глаза. — Хочу пить. Дикарь коротко кивнул, осторожно выпутал ноги из ее, отодвинулся, вылез из кровати и исчез из света огня. Кажется, звериная грация, которая медленно пропадала у него из-за жизни на Олухе, возвращалась. Он снова передвигался на руках и ногах, хотя до этого ходить, как человек, начало у него входить в привычку. Куда бы он не направился, это было недалеко, так как она слышала, как он что-то бормотал и звенел посудой. С каждой минутой ее чувства обострялись, и потому ей удалось услышать звук журчащей воды и какие-то щелкающие порыкивания. — Где я? — спросила она, когда Иккинг вернулся с небольшой миской. Сначала она подумала, что находится в убежище где-то возле оврага или в горах Олуха. Но характерного эха не было слышно, а ведь она исследовала почти весь Олух в детстве. Место было совершенно незнакомым. — В моем гнезде, — Иккинг отставил в сторону миску, и осторожно помог принять ей сидячее положение. Она захрипела от боли в плече, но та все же была терпимой. Затем он присел ей за спину и осторожно дал опереться себе на грудь. Она с радостью заметила, что несмотря на то, что он снял с нее рубаху и грудные повязки, бинты скрывали всю ее грудь и левое плечо. — В твоем гнезде? — пораженно повторила Астрид. И хотя она собиралась сказать больше, керамическая миска, которую Иккинг прижал к ее губам, не дала ей этого. Ее пальцы сжали запястье юноши, чтобы та не дергалась и с благодарностью выпила прохладной воды. Она была освежающей и невозможно чистой. Девушка так быстро пила, что чуть не вдохнула воды, от чего подавилась и закашлялась. Прежде чем Иккинг успел бы остановить ее и спросить все ли в порядке, она продолжила пить, не обращая внимания на боль в горле. Капли стекали с уголков рта и далее по шее. Она так и не отпустила его запястье, пока миска не опустела. — Прости, — пробормотал он. — Я пытался напоить тебя, пока ты спала. Плохо получалось. Покачав головой, она вытерла тыльной стороной руки мокрый подбородок. — Твое гнездо... почему я здесь? — Я принес тебя сюда, — слегка недоуменно сказал он. — Я спросил тебя, хочешь ли ты остаться с ними. Ты сказала нет. Астрид этого не помнила. Но с другой стороны она так плохо чувствовала себя тогда, что все было как в тумане. Все, что она помнила (все, что было важным) это что он вернулся. Он появился именно тогда, когда был больше всего нужен. — Почему я жива? — спросила она. Астрид снова прислонилась к его плечу и повернула голову, чтобы видеть его лицо. Иккинг большим пальцем вытер последнюю каплю с ее шеи. — Мы живем среди драконов почти двадцать лет. И если бы не научились изготавливать противоядие, то выжили бы с трудом. Когда он сказал «мы», девушка напряглась. Странное волнение закралось ей в грудь. — Твоя мама здесь? — Мм-мм, — он покачал головой и кончик его косы скользнул ей по лбу. — Я проверил. Улетела спасать драконов наверное. Что же, это немного успокоило ее волнение. Замешательство после пробуждения без понимания что и где слегка пугало ее, но мысль о том, что именно Валка заботилась о ее здоровье совершенно бы выбила ее из колеи. — Значит, ты не знаешь когда она вернется? — Нет. — Волшебно. Его размеренное дыхание дарило ей спокойствие. Биение его сердца чувствовалось даже сквозь все повязки. Оно не должно было быть таким успокаивающим, но нежные и размеренные движения его груди, словно приятные волны – нагоняли сон. В конце концов, она вновь оказалась в лежачем положении, и ее пальцы зарылись ему в волосы, а глаза закрылись. Она много спала. Так много, что даже не была уверена когда день сменялся ночью. Время превратилось в обрывки снов, мисок воды и полу приготовленной рыбы, которой Иккинг кормил ее с рук. Когда она просыпалась, то они обменивались небольшими разговорами. Иногда она спрашивала его об Олухе, например могли ли за ними погнаться. Иногда они просто молчали, легко проводя руками по телу друг друга, от чего по коже пробегали мурашки. Обычно, он будил ее поцелуем. Реже, вставал от приятного ощущения губ на собственном горле. На этот раз, ей не нужно было его прогонять, а ему – уходить. Они могли обмениваться историями из детства, ужасными шутками (в основном от Астрид) и неприятными воспоминаниями. Например, отсутствие рубахи сподвигло ее рассказать о том, как мама однажды села и решила обсудить с ней женские вопросы. Это произошло практически сразу после первой крови, и сидя на кухонном стуле, она сжимала до побеления его края, ужасно краснела и просто пыталась не умереть от смущения. Ей не хотелось знать как именно Сморкала, Рыбьеног и Задирака отличаются от нее и Забияки. Ей не хотелось знать о секретах мужского органа, как он работает и как однажды у нее будет муж, который просунет его между ее ног. В то самое загадочное место, которое, она только начинала это тогда понимать, имело ко всему этому непосредственное отношение. Ну а тот факт, что она должна будет родить от него ребенка? Боги, эта мысль совершенно ужасала девочку. От последнего Иккинг так расхохотался, что ему пришлось отодвинуться от нее, чтобы не задеть рану. Он рассказал о своем собственном опыте. Как-то раз, так давно, что он едва ли помнил это, его мама заметила, как он наблюдал за парой спаривающихся драконов. Тогда она объяснила чем отличаются самцы и самки, и как вместе они подходят друг к другу. А затем поставила его перед фактом, что однажды Иккинг встретит человека, с которым захочет спариться и на этом все. Его любопытство было удовлетворено, и он совершенно об этом не задумывался, пока ему не исполнилось то ли тринадцать, то ли четырнадцать, и внезапно его тело начало меняться. Когда он рассказал Астрид, как впервые коснулся себя, она покраснела и прикусила губу, чтобы не захихикать. Здесь было спокойно. Здесь было безопасно. Никто не осуждал их поведение и неприличные разговоры. Временами Беззубик приходил к ним и бодал мордочкой Иккинга, пока тот не брал его полетать. Но когда они были одни, то были открыты друг перед другом. Впервые, с тех пор как они встретились, у них было так много времени на двоих. Когда она уставала, то спала. Когда хотела есть, он кормил ее. А когда ей нужно было отойти в туалет, он приносил ей горшок и (к ее огромной благодарности) уходил проверить, как там «остальные». Он давал ей все, что она просила. То, что она не могла сделать сама, он делал за нее. На третий день, по подсчетам Иккинга, она сказала, что хочет искупаться. Это было необходимо. Да, Лаугардагур был два дня назад, но она была потная, в крови, какой-то непонятной лекарственной смеси, и в большом количестве слюны Ночной Фурии, большей, чем ей хотелось бы знать. Ее волосы были грязными и жирными. Ей казалось, что ее лицо было слишком противным для поцелуев. Она должна была снова почувствовать себя чистой. Его губы дергаются, он явно не был уверен в надобности, но, несмотря на все, кивнул. Она была все еще слишком слаба, чтобы ходить без помощи. Из-за этого Астрид чувствовала себя беспомощной, но так как такой ее видел только Иккинг, она это переживет. Он отбросил шкуры и помог ей встать. Затем он обнял ее за талию, чтобы она оперлась на него, и они вместе заковыляли. Пещера, в которой она лежала перешла в длинный тоннель, который вывел их в другую громадную пещеру. В ней горел еще один костер, но горел возле стены, словно печка. По углам лежали корзины, а возле огня грубо отесанные лавки. Вещи Иккинга лежали в другом тоннеле, а куда он вел, она не знала. Но в этой пещере было несколько отверстий, которые вели куда-то наружу в темноту и откуда она слышала порыкивание, гомон драконов и звук струящейся воды. Впервые Астрид поняла, что это в самом деле был дом Иккинга. Что он вырос вокруг этого самого кострища с мамой. Она моргнула и секунду осознавала все это. Сейчас все здесь было раскидано, а местами совсем пусто, но было видно, что здесь живут люди. Она не была уверена чего ожидала, но явно не такой домашней обстановки. Ее взгляд упал на небольшую пару ножниц и нож, что лежали на плоском камне. Похоже, последний здесь служил столом. — Возьми их с собой, — пробормотала она ему, и Иккинг без слов подчинился. Он оставил ее у стены, а сам сложил вещи за пояс и еще что-то, прежде чем вновь вернулся к ней. — Тут скользко, — предупредил он ее, когда они вышли на открытый воздух. Свет с неба был странным... лунный свет был каким-то молочным и рассеянным. Иккинг прочирикал что-то, Астрид тут же подумала, что у нее вряд ли когда-нибудь так получиться. Она поняла, что он звал дракона. Это ей подсказал здравый смысл, если не хлопанье крыльев. Но чего она не ожидала, так это летящего к ней знакомого Змеевика. Астрид ахнула. — Громгильда! — осторожно передвигаясь по поросшим мхом камням, она чуть ли не тащила Иккинга за собой. — Ты в порядке! Дикарь хихикнул. Змеевица счастливо закудахтала и нежно прижалась мордочкой к животу Астрид. Девушка через силу подняла левую руку и почесала теплые чешуйки Громгильды. Дракон заурчала от удовольствия, но затем, моргнув, подняла на девушку печальные и полные стыда глаза. Она боднула плечо Астрид. — А, это? — она махнула подбородком в сторону раны. — Пустяк. Погоди, я тебе потом покажу свое бедро. После нескольких минут воссоединения, Иккинг осторожно посадил Астрид на спину Змеевика, а затем сел за ней. Она никогда не летала на Громгильде с Иккингом. Ощущения были немного необычными, но не сказать, что неприятными – напротив. Вновь что-то прорычав, парень скомандовал дракону взлететь, и та послушно спустилась со скал вниз. Астрид думала, что они полетят дальше, но юноша направил дракона вглубь темного ущелья. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела источник журчащей воды – это был огромный водопад, который впадал в кристально чистое озеро. Даже в таком тусклом и необычном лунном свете, она видела маленьких плавающих драконов по его поверхности. — Вау, — выдохнула она, осматривая чудесный вид. И тут она поняла, почему свет здесь был таким необычно рассеянным: святилище находилось не под открытым небом. Вместо этого его покрывал гигантский купол изо льда. И это не имело никакого смысла, ведь температура здесь была настолько высокой, что повсюду росла разномастная зеленая растительность. А водопад... он брал свое начало где-то за ледяной крышей. — Это... поразительно, Иккинг. Юноша хихикнул, помогая ей слезть со спины Змеевика. Она тяжело оперлась на него, пока он вел ее к краю озера, после чего посадил. — Его Величество будет рад услышать это. — Его Величество? — недоуменно моргнула Астрид. Иккинг лишь загадочно усмехнулся. А затем кивнул ей за спину. Астрид ожидала увидеть в озере, возможно, человека. Возможно, с короной на голове. Но вдалеке лишь резвились детеныши на снежных сугробах и глыбах льда. Нахмурившись, она снова повернулась к нему. Дикарь кинул камень в воду. К удивлению Астрид, в толще воды ярко засветились множество драконов, а когда она увидела люминесцентные дерганные силуэты глубоководных видов, то ахнула. — О боги! — воскликнула она после восторженного вдоха. — Это... И сразу закрыла рот. Раздался усталый рык-стон, а за ним недовольные визги детенышей. Улыбка сползла с ее лица, когда она обернулась – что оказалось ошибкой, так как ее рана тут же ужасно заныла, но шок от увиденного заглушил боль. То, что, как она думала, было сугробом снега, двинулось и выдохнуло. А затем оно возвысилось над ними и повернулось. То, что казалось ей глыбами льда, оказалось челюстью и шипами. Пасть существа могла бы проглотить сотни человек, а его голос содрогал землю. Не осознавая своих действий, Астрид взвизгнула от ужаса. Иккинг рассмеялся, и девушка тяжело сглотнула, когда осознала, что привлекла внимание существа. Оно было невозможно гигантским, даже больше королевы на острове драконов. Узкие зрачки скользнули вниз и оценочно взглянули на двух человек у берега озера. После чего существо обратно погрузилось в воду, создав огромную волну, которая добралась аж до колен Астрид. — Что... это? — выдохнула она, страшась повышать голос. Краем глаза она увидела, как Иккинг низко поклонился. — Наш альфа, — ответил он без страха в голосе. — Великий Смутьян. Ее сердце бешено билось, пока она осматривала гиганта. Тот медленно моргнул, не сводя с нее взгляда. У нее было ощущение, что он заглядывал в самые потаенные уголки ее разума. А учитывая то немногое, что она знала о драконах, это вполне могло оказаться правдой. — Оно недовольно, что я здесь? — прошептала она. — Если бы он был недоволен, то тебя бы здесь не было, — пошутил Иккинг. — Скажи «привет». Что за глупости. Беззубик же не будет пожимать руку Стоику. Поэтому, тяжело сглотнув, она прижала руку к безумно колотящемуся сердцу и наклонила голову, опустив глаза. Когда же она подняла его, Иккинг как-то странно улыбался. Великий Смутьян выдохнул каким-то паром, и когда он дошел до берега, то девушка покрылась небольшим слоем инея. После чего тот отвернул взгляд. — Ты принята, — объяснил Иккинг, сев рядом с ней. — Он одобряет. — Не хотела бы я узнать, что бы случилось, если бы он не одобрил, — подумала Астрид вслух. Все еще не в себе, она заставила себя отвернуться от титана. — Если не злить его, он добрый, — кривовато улыбнулся он. — Не волнуйся. Ты же хотела помыться, да? Астрид заставила себя подавить опасение, ради своего несчастного сердца. Кивнув, она усаживается на колени, держась за плечо Иккинга, пока тот снимает с нее юбку. Ткань соскользнула с бедер, затем большие пальцы схватили край ее леггинсов вместе с нижним бельем. Она задержала дыхание и постаралась припомнить, что Иккинг ранее говорил ей о сексе и наготе. Что это естественно. Что он не знал, что этого можно стесняться, пока не встретил ее. Но сейчас все было совершенно иначе, ведь она чувствовала его жаждущий взгляд. Дело было не просто в наготе. — Ты так губу откусишь, — пробормотал он, помогая ей снять одежду. Разложив все, что ей нужно было для мытья на берегу, Иккинг встал и снял собственные штаны и повязки. Астрид снова прикусила губу, отводя взгляд. — Воды чище, чем здесь, во всем мире, скорее всего, не найти, — он наклонился и развязал ее повязки, осторожно снимая их с кожи. Освободившись от них, ей уже было не так противно от самой себя. — Возможно, она даже поможет заживлению, хотя, похоже слюна Беззубика и так хорошо справляется. Астрид поморщилась от услышанного. — Как скажешь, мальчик-дракон. Он метнул игривый взгляд. После чего зашел в воду и протянул ей руку. — Хорошо. Твоя ванна готова. Она фыркнула, и, слегка заваливаясь на право, поковыляла к краю берега и уставилась на сверкающую гладь. Страх вновь вернулся к ней, когда она подумала об источнике этой ледяной воды. Она будет настолько же мерзлой, насколько выглядит? Стоически опустив большой палец ноги в озеро, она тут же удивилась, поняв, что та определенно была бодрящей, но не ледяной. Подойдя ближе, девушка позволила Иккингу завести себя глубже. Один из сияющих драконов проплыл мимо них, когда девушка уперла колени ко дну. Прекрасно, вода прикрывала ее груди, а плечи оставила открытыми. Приятная благодать. Прикрыв глаза, Астрид вздохнула и наслаждалась восхитительным чувством прохладной свежести. Она была как раз достаточно холодной, чтобы расслабить ее ноющие мышцы, но не настолько ледяной, чтобы те задрожали. Астрид чувствовала, как недельная грязь и нечистоты смываются вместе с неприятным запахом ее потного тела. Она набрала в ладони воды и плеснула себе в лицо, пока Иккинг мылся куском мыла, который принес с собой. Астрид осознала, что нет да нет, а кидает взгляды на просторы бледной, веснушчатой кожи. Ей вспомнилась ночь их первого поцелуя, когда она застала его полуголым в озере оврага. Тогда она чувствовала вину, ну а сейчас лишь стыд. Из того, что ей было видно в полумраке, его раны и впрямь хорошо заживали и без швов. Сначала она занервничала, но так как края раны уже сошлись и порозовели, то успокоилась. И тут же ей стало интересно, как выглядит ее собственное увечье, если слюна Беззубика на самом деле была настолько эффективной, как утверждал его всадник. Кроме того, она заметила вокруг ран синяки, но те уже пожелтели и постепенно исчезали. Нахмурившись, она задумалась, что мучало его сильнее – смерть брата или же шрамы оставленные им. Должно быть, первое. Решив больше не думать об этом, она позволила глазам подняться выше, к изгибам плеч. Нельзя было сказать, что они были налиты сильными мышцами, как у Сморкалы, но зато оказались широкими и очерченными. Особенно ей нравились раскиданные, словно пыль, веснушки на его коже. Ее глаза скользнули выше, к гибким мускулам его рук и узким кистям. Он как раз намыливал живот, и Астрид оценила тени, что отбрасывали мышцы. Зубы вновь погрузились в нижнюю губу. Следуя за легкой полосой волос от пупка ниже, ее глаза встретили лишь водную гладь, и тут она услышала покашливание. Астрид тут же вернула себе самообладание и быстро отвернулась. Она вновь начала невинно обмываться, хотя и видела краем глаза, как Иккинг ухмылялся. С силой сжав губы, она решила игнорировать его. Иккинг что-то фыркнул, и через секунду Астрид поняла, что он говорил с ней. Увидев ее недоуменный взгляд, он покачал головой. — Извини. Иди сюда. Она позволила ему поднять себя на ноги и притянуть ближе. Астрид думала, что он будет дразнить ее за бесстыдное подглядывание, но юноша лишь начал намыливать ей руки и шею. Когда он перешел к спине, то стал очень осторожен, но пена так или иначе попадала на рану. Она зашипела и прижалась к его груди, ногтями вцепившись ему в торс от острой боли. — Прости, — выпалил он. — Прости, прости, — быстро смыв жгучую мыльную пену, он осторожно подул ей на плечо. По спине побежали мурашки. Астрид поежилась, но явно не от холода. Астрид прижала щеку к его теплой груди, стараясь не касаться ран. Она подумала о том, каким спокойным он тут был и как легко позволяла ему мыть себя твердыми руками. Словно до этого на него давило невидимое напряжение на Олухе, которое она доселе не замечала, пока не увидела его в собственном доме и не начала замечать определенные детали. Легкость в его поступи, уверенность с которой он себя здесь преподносил. Как он переходил на драконий язык даже не замечая этого. Она поняла, что он вел себя так, когда больше не нужно было притворятся никем другим. Где ему не нужно было страшиться своего дикарства. — Приятно вернутся домой? — пробормотала она, позволив ему развернуть себя, чтобы ему было легче мыть ее спереди. От нее не ускользнуло и то, как он задерживал ладони на ее грудях (что на самом деле послало волнующую дрожь в ее бедра), но он не делал ничего такого, лишь просто купал ее. — Мгм, — согласно промычал он. — Приятно, что ты у меня дома, — он обмыл ей талию, и начал большими кругами намыливать живот. — Слушай, Иккинг? — начала она. — М? Астрид кивнула в сторону берега, где лежали ножницы и нож, которые она просила захватить. — Ты побреешься для меня? Его руки замерли, но быстро возобновили работу. — Да. Зачем? Она сжала губы вместе, отбрасывая желание сказать, что хотела, чтобы он выглядел чуть больше по-человечески. Она уже совершила эту ошибку, и не собирается повторять ее. Все, что ей хотелось, это чтобы он выглядел хорошо. Ради себя, когда встретиться со своим отцом. И ради нее. — Ты доверяешь мне? — вместо этого спросила она, надеясь, что это не звучало, как какой-нибудь странный вопрос о жизни и смерти. Она просто не была готова объяснить все ему. — Конечно. — Тогда побрейся. Прошу. Я расскажу тебе позже. Иккинг молча согласился, передав ей скользкое и резко пахнущее мыло, прежде чем направится к берегу. Когда юноша оказался к ней спиной, Астрид быстро вымыла те части своего тела, которые еще стеснялась давать ему трогать. Затем она отклонила назад голову и намочила свою дурнопахнущую косу прохладной водой. Она быстро развязала ее, пока Иккинг не смотрел и начала намыливать локоны, пальцами распутывая непослушные колтуны. Она не сводила с него глаз, на случай если он повернется. Астрид наблюдала за тем, как он бреется, и находила это зрелище завораживающим и слегка тревожным. Каждый раз, когда лезвие касалось его шеи, она морщилась, пусть и пыталась не обращать на это особого внимания. Он как-то упоминал, что не особо хорош в этом, так что каждый раз, когда она слышала, как парень шипел, то чувствовала волну беспокойства и вины. По какой-то причине она чувствовала нужду взять нож и самой побрить его, но это просто ее внутренняя контролирующая часть хотела вырваться наружу. У нее, скорее всего, получится даже хуже. Поэтому она продолжила мыть волосы и наблюдать за ним. После того, как Иккинг убрал нож, то пошел в ее сторону (она заметила одну-две царапины на горле) и вложил в ее длинные пальцы ножницы. Астрид провела кончиком пальца, проверяя, чтобы на лезвиях не было грязи и пыли. Затем она тихо попросила его тоже помыть свою косу, прежде чем она превратит ее во что-то более или менее приличное. Его волосы слишком долго были сплетены, так что ей пришлось подрезать не только концы, но и колтуны, которые уже практически было невозможно распутать. Ей не удалось сделать все, что она задумала – левая рука слишком быстро устала, а права на время вышла из строя. Но ничего страшного. Она не хотела, чтобы он слишком сильно менялся. Просто слегка освежить его. В конце-концов, Астрид осталась довольна. Когда Иккинг обернулся и потянулся к остаткам своей шевелюры, выражение его лица было неуверенным. Он вскинул бровь, словно спрашивая как выглядит, и ее сердце затрепетало от вида его челюсти, которая доселе была скрыта щетиной. От увиденного она моргнула, а рот растянулся в гордой улыбке. Он выглядел красиво. Он cтал похож на Викинга.***
— Астрид, — прошептал дикарь той же ночью. Она вздрогнула, прижимая свое нагое тело к нему. — Хмм? Его большой палец рассеянно очертил контур ее шеи, но прикосновение было не настолько легким, чтобы пустить щекотку по телу. — Ты же... не стыдишься меня? Нет? Внезапно моргнув, она повернула голову, лежащую на импровизированной подушке из его руки, в его сторону. — Нет, — Астрид знала, что стрижка и бритье сбили его с толку. За весь вечер она заметила, как он несколько раз потирал свой подбородок. — Ты подумал так из-за того, что я попросила тебя побриться? Иккинг не ответил. Он переплел вместе их ноги. — Я бы понял. Ты хочешь, чтобы твои люди доверяли мне. Когда мы вернемся. — Отчасти это так. Он не колебался со следующим вопросом. — Тогда зачем еще? Свой следующий шаг она слегка решила продумать. Астрид хотела перевернуться и прямо посмотреть ему в лицо, но из-за плеча не могла улечься на левую сторону. Поэтому она решила сесть. Астрид прижала свой подбородок к ключице, чтобы смотреть прямо на него. — Я люблю тебя, — пробормотала она. Признание легко соскользнуло с ее губ. Даже если слова, сказанные на арене всего лишь были лихорадочных бредом из снов, он должен был знать сейчас, что она чувствовала. Иккинг приподнялся на локтях. — Я тоже тебя люблю, — в свете пламени костра было видно в его чертах замешательство, но она успела заметить небольшой проблеск удовольствия. Такие простые слова, а как приятно. Астрид облизнула губы. — Почему? Морщинка между его бровей стала глубже. В глазах заблестело раздражение, и он беспомощно взмахнул руками. — Я не... Любовь не так работает, Астрид, — он закачал головой. — Не бывает сочетаний черт, которые бы взрастили в тебе любовь к кому-то. Нет никаких правил, по которым бы люди сверялись, чтобы понравиться кому-то. Она ясно ощущала его недовольство, поэтому своей слабой рукой пригладила его плечо, чтобы заверить, что никуда не уйдет. — Я люблю тебя за то, какая ты есть, — продолжил он, так жестикулируя, что пришлось сесть. — И за то, какой не являешься. Я люблю тебя, потому что ты меня нашла. И люблю вопреки этому, — Иккинг нахмурился. — Ты Астрид. Храбрая. Слегка замкнутая, но сострадательная и заботливая. Ты... ты просто Астрид. И пока ты не поймешь, что я знаю тебя больше, чем ты думаешь, ты никогда не поверишь мне. — Я верю, — мягко ответила она. — Правда, — поджав под себя колени, она наклонилась к нему и прижала свои губы к его напряженным; он все еще был недовольным ее поведением. — Я просто хотела услышать это. — Для этого ты заставила меня побриться? — надуто спросил он. — Это какое-то викингское проявление любви? Слабая улыбка растянула ее губы. Опустив взгляд к его челюсти, она приласкала нежную кожу подушечками пальцев. В ее груди задрожало нечто сродни волнению. — Перед свадьбой мужчина всегда должен хорошо выглядеть, — сказала она, надеясь, что ее голос не дрожал так, как ей казалось. — Вряд ли в скором времени мы поженимся, но я подумала, что могли бы опробовать некоторые традиции. Исходящее от него недовольство уступило место нечто похожему на нетерпеливую растерянность. Его брови сильнее нахмурились, а сухожилия челюсти дернулись от напряжения. Астрид открыла рот, пытаясь найти понятное объяснение. Но в голову пришло лишь одно. Схватив его за плечи, чтобы не упасть, она уселась ему на колено и нежно провела ладонью по щеке. Затем она испустила судорожный вдох и осторожно наклонила его голову в сторону. Его рука обняла ее, когда девушка опустила губы к его шее. Астрид поцеловала его один раз. Второй. И провела языком по коже, прежде чем вонзить зубы в теплую плоть. Сидящий под ней Иккинг резко вдохнул. Его пальцы сильнее вцепились ей в талию. Боясь ранить его, и в то же время боясь обратного, она чуть сильнее сжала зубы, чем хотела, и вобрала губами больше кожи, зная, как место «укуса» постепенно нальется кровью. Ее зубы, конечно, не такие острые, как у самки дракона, но она тоже могла оставить свой след. Иккинг застонал, пока она продолжала грубо посасывать кожу. Своим бедром она почувствовала, как проснулась та самая часть его тела. Кажется, он, наконец, понял, что она имела ввиду. Когда она, наконец, отстранилась от его горла с громким чмокающим звуком, ее пальцы немедленно потянулись к закругленным меткам оставшимся от зубов. Подобное легкое прикосновение сбило ему дыхание, и другой рукой он тут же зарылся пальцами в ее косу. — Астрид, — выдохнул Иккинг ей в ключицу. — Ты моя? В ответ она притянула его лицо к себе и поцеловала. Из груди Иккинга вырвался рычащий звук. Он сильнее притянул ее к себе. Его руки слепо исследовали ее ничем неприкрытые изгибы, изучали округлости бедер и искали упругие груди под только наложенными повязками. Его рот был горячим и оголодавшим, язык скользил между ее губ, исследуя мягкие десна и тупые края зубов. Он держал ее, как жрец подношения. Дрожь его живота, прижатого к ее, заставляла ее собственные ноги подрагивать. Влажное возбуждение начало разливаться между ними. — Мои волосы, — пробормотала она. — Расплети их. В любой другой ситуации, она бы возмутилась тому, как быстро он оторвался от нее. Астрид почувствовала, как наливаются жаром щеки, когда он тут же снял с ее косы шнурок, который сразу не глядя отбросил. Его глаза потемнели, травяное кольцо радужки практически не было видно за бездонным зрачком. Он провел пальцами по светлым волнам ее волос, все еще слегка влажным от недавнего купания. Она почувствовала, как легко на плечи опустились локоны, и подумала о той первой ночи, когда он забрался к ней в окно. Тогда ее волосы тоже были свободными, но никто из них этого не заметил, пока она не принесла ему полотенце. Ее сердце чуть не остановилось, когда она подумала, что нежеланный мужчина увидел ее растрепанной. Но теперь он стал желанным, и смотрел на ее волосы, как на несметные сокровища. Иккинг взял в руку вьющиеся локоны, поднес к носу и глубоко вдохнул. Она почувствовала, как внизу пульсировало его желание. Через мгновение он отбросил волосы ей за спину и прижался ртом к горлу. Она ахнула от ощущения его мокрого языка скользящего по яремной вене, что очерчивал мускулы шеи. Желание бурлило в ее венах, заставляя сердце бешено стучать, а мысли путаться. Ее бедра сильнее сжали его. Его губы опустились ниже, он начал покусывать и посасывать кожу над повязками, которые так неожиданно стали тесными. Они начинали сводить с ума, ведь Астрид жаждала, чтобы он коснулся ее там. Чтобы его влажный рот накрыл ее соски. Все ее тело жаждало его. — Я хочу снова почувствовать твой вкус, — выдохнул он, и несколько туманно подумала, что он тоже недоволен наличием ее повязок. Но нет. Его руки обернулись вокруг ее талии и приподняли девушку с его колен. На секунду она оказалась в замешательстве и уже было собиралась возмущаться и забросать его вопросами. Но вдруг он опустил ее на шкуры и склонился на ней. Ее плечо заныло, но это было ничто с огнем, что разгорался от его поцелуев. Иккинг начал покрывать мелкими поцелуями ее ключицу, над краем повязок. Он очерчивал слабые линии ее ребер с каждым тяжелым вдохом. Чем дальше он продвигался, тем более беспомощной она становилась, вдохи превратились в волнительные постанывания, когда он опустил руки к ее бедрам, целуя кожу точно под пупком. Затем его руки раздвинули ее колени, пока она полностью не предстала перед ним. Астрид пыталась сопротивляться желанию прикрыть себя, вместо этого она сосредоточила взгляд на его лице, нервно прикусив щеку. Теплое дыхание Иккинга согревало внутреннюю часть бедра. Он наклонил голову в сторону, потеревшись гладкой челюстью о нежную кожу. — У тебя столько шрамов, — пробормотал он, целуя чуть выше, чуть ближе. На внешней стороне ее колена он пальцами исследовал грубую, изувеченную ужасным ожогом кожу. Чуть выше по бедру были места, еще не полностью вернувшие себе чувствительность. Но там, где касались его пальцы все было идеально, если не больше. — Они все от драконов? — Большинство, — ответила Астрид дрожащим голосом. — Некоторые от тренировок. Иккинг накрыл ладонью исчерченное шрамами бедро. Она думала, что он скажет что-то еще, но его взгляд сосредоточился на золотых завитках. Иккинг придвинулся, склонившись перед ней и пробно коснулся пальцем ее влажных складок. Астрид резко вздохнула Когда его язык раздвинул влажную плоть, Астрид изогнулась. Ее рот открылся от сочетания поразительного удовольствия и тупой боли в плече. Она шептала его имя, то ли желая, чтобы он остановился, то моля продолжать, но ее мысли не могли собраться воедино. Он исследовал ее своим ртом, языком и стонал от собственного удовольствия. Ее рука опустилась к лохматой копне его волос. Мышцы живота напрягались каждый раз, когда она извивалась. В ужаснейших мучениях, его губы накрыли чувствительный бугорок на пике ее блаженства, и крик раздался эхом в стенах пещеры. Ее бедра содрогались, толкаясь ему навстречу, и Иккинг крепче сжал их, не давая двигаться. Она подумала, что это ее погибель, что нежные посасывания самого чувствительного места уничтожат ее, и она рассыпется на кусочки. Но она уже давно усвоила, что любопытство Иккинга не знало границ. Он опустился ниже, лаская источник влаги. И тогда его язык погрузился внутрь, нежно, но решительно. Астрид застонала и дернула мягкие бронзовые локоны на его макушке. Сдерживать вздохи и мольбы больше не получалось, ее тело пыталось отскочить от опасного края желания, но при этом жаждало погрузиться в его омут. От его хватки на бедрах начали появляться синяки, а теплые ласки стали невыносимыми. Она дрожала под его ужасным, но в то же время прекрасными губами, и пыталась вспомнить, как правильно дышать. Иккинг что-то прошептал, но она была не в состоянии понять. Он положил руку ей на пупок, не давая девушке дергаться, и затем двумя пальцами, дразня, коснулся ее. Астрид попыталась пододвинуться и жадно принять утонченное удовольствие, но Иккинг не дал ей. Он продолжил мучительно медленно двигать пальцами. Ее губы двигались в тихой отчаянной молитве, жаждая больше, сильнее, быстрее. Он послушно повиновался, заставив ее всхлипнуть. И когда она уже думала, что больше не сможет, Иккинг снова опустился и безжалостно накрыл чувствительный бугорок. Астрид почувствовала, как мышцы сжались, и она сломалась. Экстаз накрыл ее, беспощадно протыкая кинжалами. Поток молитв и криков облегчения и Иккинг, да ммм да, Иккинг, прошу превратились в жаждущие всхлипы. Он не сбавлял темпа, пока мучительное удовольствие не превратило ее в слабую, тяжело дышащую лужицу из холодного пота. Когда он отстранился от ее бедер, она увидела в его глазах голод. Он не вытащил пальцы, до жестокого медленно продолжая двигать ими. — Скажи мне прекратить и я остановлюсь, — вымолвил он; его голос напряжен и сосредоточен. — Я-я не хочу ранить тебя. Ее взгляд опустился вниз, осматривая крепкую плоть между его бедер. Она хотела его. Сильнее, чем могла бы когда-либо представить. Она хотела, чтобы он взял ее и заклеймил. Астрид хотела принадлежать ему. И именно в этот момент она осознала, что по ее плечу струится тепло иного рода. Астрид поморщилась и повертела плечо, которое тут же отозвалось ноющей болью. — Думаю... думаю, рана открылась. Выражение лица Иккинга было нечитаемым. Его челюсть дернулась. Затем он нежно провел рукой по ее животу и кивнул, отводя взгляд в сторону. — Погоди, сейчас я... — Нет, — она приподнялась на локте и так сильно схватила его за предплечье, что, как она позже поняла, на коже остались раны полумесяцы от ногтей. Она умоляюще на него посмотрела. — Прошу. Мы еще не закончили. Астрид подняла руку с предплечья к шее, очерчивая засос, который ему поставила. Что-то неистовое промелькнуло в его глазах. Он переплел их пальцы и поднес к своим губам. После чего отстранился от слегка дрожащей девушки. — Перевернись, — прошептал он, сжав талию со здоровой стороны и грубовато дернув. Несмотря на то, что ее мышцы отозвались далеко не сразу, Астрид с великой радостью повиновалась. Встав на руки и колени, она почувствовала, как он проверял ее плечо, дергая за повязки. Затем его пальцы провели по спине. Тепло его тела накрыло ее, и она больше не была уверена, от чего возбуждалась больше – от того, как его горячая плоть касалась ее бедра, или от его мокрых поцелуев между лопатками. Его рука обняла ее за талию, чтобы ей было не так тяжело, и тогда она почувствовала, как он направил свою плоть туда, где она жаждала его больше всего. Иккинг, зашипев, скользнул между трепещущими складками, полностью покрывая себя вязким и липким соком. Астрид прижалась ближе в попытке контролировать направление его бедер. Непреклонное желание заставляло ее тянуться к нему, этот голод мог утолить только он. Она чувствовала какую-то пустоту, которую заполнить мог только он, и она жаждала этого больше, чем что-угодно до этого. Астрид уже готова была снова начать умолять, но тут она почувствовала, как он начал входить. Она подавилась несказанными словами от облегченного вдоха. И тут же осознала, что не чувствовала и толику волнений. Ласковые слова, что он шептал ей в спину, мягкая хватка его руки на талии – все это было правильным, и то, как он нежно и медленно вошел тоже было правильным. Ее глаза против воли закрылись. Легкие работали, разгоняя кислород по телу, и изгоняя остатки сквозь сжатые зубы. По какой-то причине она ожидала этого движения. Мышцы слегка неприятно напряглись от вторжения. Но чего она не ожидала, так это чувство наполненности. Ощущение было, будто он был во всем ее теле, заставив ее кровь бежать по всем системам, наполняя грудную клетку кислородом. Естественные женские циклы внезапно тут же обрели смысл. Пугающие мысли в детстве о том, что она просто сломается и страх, что мужчина может наполнить ее животворящим семенем... они больше не пугали ее. Она жаждала этого. Невозможный вихрь мыслей крутился в ее голове: идеи и открытия проносились так быстро, что ее совершенно сбило с толку, когда Иккинг медленно начал отстраняться. Необъяснимое отчаянье кулаком растоптало ей грудь. — Иккинг, что... — хотела спросить она. Астрид нахмурилась от разочарования. Затем она заглянула через плечо как раз в тот момент, когда на его лице было выражение крайнего сосредоточения, и в это же мгновение он резко двинул бедрами вперед. Астрид закричала, ее рот раскрылся от беспомощного удовольствия. Он оставил еще один поцелуй у основания ее шеи. Пробные толчки превратились в уверенные движения, ошеломляющие шлепки его бурного возбуждения выбивали из нее дух. Ее руки вновь задрожали, отбивая тот же ритм, что и ее мышцы внутри. С каждым толчком, она сильнее сжималась вокруг его. Когда он выходил, она всхлипывала и готовилась к следующей мощному движению его плоти. Ее бедра прижимались к его, пытаясь двигаться навстречу. Иккинг выстанывал смесь человеческих проклятий и драконьих порыкиваний у нее над ухом. Ее имя звучало в каждом приглушенном обещании, что он бормотал в ее кожу. — Моя Астрид, моя пара, ха... Хель и боги Асгарда, ты моя. Она пыталась устоять на руках от их неудержимой любви, но ее тело еще не полностью восстановилось. Первой сдалась левая рука, и тогда она упала на локти. Рука Иккинга проверила повязки на ее плече, после чего усилила хватку вокруг талии. Внезапно он приподнял ее и усадил себе на колени, прижав девушку к своей груди. Сменив угол, он стал входить глубже. Ее ногти вцепились в руку, что обернулась вокруг ее ребер. Он бормотал слова любви в ее повязки. Затем Астрид почувствовала, как он разом взял в кулак все ее локоны и отодвинул в сторону. Его грубые толчки стали легкими движениями, а вместе с чувством наполненности все это безумие заставляло видеть ее звезды. Иккинг провел влажным языком у основания ее шеи. Он прикусил кожу, лишь слегка сильнее положенного. Острая боль отвлекала, но в совокупности с приятным удовольствием от пульсирующей плоти, создавала удивительное сочетание. Действия Иккинга стали более жесткими. Он зарычал, посасывая кожу зубами. Пальцы одной руки сильнее натянули ей волосы, а другие вжались в талию. Он толкался в нее без мягкости, больше не обращая внимания на ее рану и состояние. Это его внутренняя дикая сторона... животная ярость, которая, она это сейчас понимала, выбивала стены самоконтроля, рычала и фыркала от понимая, что он обладает ею во всех смыслах. Ее слабые постанывания превратились в резкие вскрики неудобства и экстаза. На секунду она задумалась, останется ли на его клыках кровь. И тогда Иккинг отпустил ее. Облизывая раненую плоть и выдыхая горячий воздух ей в шею, он отпустил ее волосы и слепо нашел то самое место, где они соединялись и неуклюже потер чувствительный бугорок. Без всякого предупреждения он погрузил ее в пропасть блаженства, пока она извивалась и дрожала под ним, захлебываясь его именем. Было не идеально – его рука дрожала так же сильно, как и она, а сама девушка неуклюже извивалась от накрывающих волн оргазма. Но этого было достаточно. Она сломалась под его движениями, рассыпавшись на кусочки. Кончиками пальцев ощущала мелкие вспышки молний, как когда впервые коснулась его руки. Электричество струилось сквозь нее, пока он прижимал ее к себе и посасывал шею. Все в ее теле сосредоточилось катастрофическом, всепоглощающем удовольствии. — Астрид, — тяжело сглотнул Иккинг, прижавшись лбом к ее спине. — Астрид. И в это мгновение она поняла, что он за ней же погрузился в эту бездну. Его толчки потеряли всякий ритм, стали судорожными. Он сильно-сильно прижался к ней и, вздрогнув и зашипев, излился в нее. Она знала, что он ощущал ту же нить, которая чуть ли не до боли связала их души вместе. Звуки их судорожных вдохов отозвались тяжелым эхом в пещере. Он крепко прижимал ее истощенное тело к своему, покрывая поцелуями потную кожу и шепотом давая клятвы. Астрид знала, что пути назад больше нет. Никто из них, ни один человек или дракон, и даже боги Асгарда и Хельхейма не исправят это.