Wild Hearts/Дикие Сердца

Эхо ссоры раздалось в маленькой пещере. Оно было таким неестественным, что Астрид подумала, что все еще спит, когда внезапно очнулась. Укрывающие ее шкуры были теплыми и щекотали ее голую кожу. А еще они пахли Иккингом. Ее руки скользнули по самодельной кровати в поисках знакомого тела, но пальцы нащупали лишь мех. Смутно проморгавшись, она вздрогнула и села. Голоса содрогали стены, и тут она услышала недовольное рычание Иккинга. — Мне пришлось. Она умирала, а я не знал есть ли у них противоядие. Ворвался второй голос, злой, женский, зрелый. — Ты мог привести их сюда! Они могут появиться в любую минуту! — Не появятся! Драконы слишком быстрые, — его защитный тон заставил Астрид напрячься. Сонливость как рукой сняло, и она перемахнула одну ногу из постели. — Да откуда тебе знать, — продолжала женщина. Его мать. Погибшая жена вождя. Валка. — И ты не можешь просто забрать ее, Иккинг. Она человек, а не дракон! — Конечно, она человек! Именно поэтому я должен был принести ее сюда. Это о ней я тебе рассказывал – она та, кто помогала мне. — Невеста наследника? Иккинг! — Она не... — Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергаешь гнездо? Я говорила тебе, что никому из них нельзя верить — они живут жестокостью, убийствами и ненавистью! Астрид схватилась за стену. Опустив ноги на холодный камень, она с тихим стоном вылезла из кровати. В мышцах чувствовалась усталость, но нового характера, не как после яда Громгильды. Она исходила от низа живота, спины, бедер и ягодиц. Боль была исходом их страсти, и напоминала о том, что случилось накануне ночью. — Это не правда. Они могут измениться. Я видел. Астрид нахмурилась и прикусила губу, ища на полу одежду. Иккинг забрал ее, чтобы постирать после того, как они искупались, но она не знала куда он дел ее потом. Ее глаза разглядели какую-то скомканную тряпку в углу. Медленно продвигаясь, не отпуская стены, она обошла пещеру и подняла тряпку. Это была рубаха Иккинга – та самая, которую Бродяга разодрал своими когтями и пропитал кровью. Ее будет достаточно, чтобы скрыть повязки и бедра, но одевая ее, она поморщилась и сжала зубы от боли, потому как от таких движений ее плечо заныло. — Поверь мне, сынок, я тоже пыталась. Ты понятия не имеешь сколько раз я пыталась. Но даже твой отец меня не слушал. — Стоик? Сердце Астрид пропустило удар от услышанного. Она почти забыла, что он услышал, как она сказала Готти кто он и чей сын. Она заставила все еще слабые мышцы двигаться и пошла дальше. В голосе Валки появились удивленные нотки, что раздались эхом по всему тоннелю. — Ты... ты встретился с ним? Иккинг ответил не сразу. — Нет. Но встречусь. Как только Астрид поправиться, мы... — Что... — вдруг перебила его она. Новая волна дрожи появилась в ее тревожно-странном голосе. — Что это? У тебя на шее. Рука Астрид метнулась к скрытой волосами шее. Она больше не чувствовала отметин от зубов Иккинга, но место все еще было чувствительным. Поморщившись, девушка тут же поняла что именно заметила его мать. Она остановилась и попыталась набраться смелости, чтобы шагнуть дальше. Если Иккинг и смутился, то не показал этого. Но, разумеется, он не смутился. Он не видел ничего зазорного в том, что они сделали. — Ты знаешь, что это, — спокойно сказал он. — Это я и пытаюсь тебе объяснить. — Ты возлег с ней? — на место тихому недоумению, пришло острое неверие. — С девчонкой из племени викингов, которое убивает и мучает драконов? Сказанные слова заставили ноги двигаться дальше. Астрид фыркнула и направилась дальше, наконец видя перед собой утренний свет. — Возлег слишком простое слово, мам. О боги, может яд снова начнет действовать? А то она враз перехотела к ним идти. — Как можно быть таким легкомысленным, Иккинг! — Да послушай меня! — зарычала ее пара. — Я же сказал, она изменилась. Это... это она придумала протез для Беззубика, оберегала нас, а теперь летает на собственном драконе. Астрид остановилась перед входом в пещеру Карасиков. В свете дня она выглядела совершенно по-другому, солнечные лучи пробивались из-за угла, где был вход в пышущее зеленью святилище. Отсюда она видела проблески пролетающих мимо драконов, и кое-какие мелочи, например золу в углу, где-то какой-то огнедышащий ящер, скорее всего, спал. Несмотря на теплую температуру, лед все еще покрывал стены пещеры, и создавал причудливую звонкую мелодию от эха голосов Валки и Иккинга. Упомянутые стояли друг перед другом в центре пещеры и смотрели друг на друга. На Иккинге были (она пробормотала короткую благодарную молитву) штаны и чистая рубаха, а Валка стояла полностью в броне. У нее в руках был собственный посох, который она сжимала до побеления костяшек. — Она Викинг. Ее вырастили, чтобы убивать. Люди не способны меняться... некоторые из нас просто... — Рождаются другими, а некоторые нет, — закончил за нее Иккинг. Должно быть, эту фразу она повторяла много лет. Его руки сжались в кулаки. — Ты не права. Они могут измениться. Она смогла, а значит и остальные смогут. — Когда они узнают о тебе, то обернуться против тебя. И она тоже. Люди – не драконы. У них нет чести, — жена вождя выглядела невозможно пугающей, сильно нахмурившись, и метая глазами молнии. Астрид плохо было видно со своего места, но она заметила схожесть между женщиной и ее сыном. Цвет ее волос был немного светлее, чем у Иккинга, и те были сплетены в косу, а на висках была видна седина. У юноши был лоб Валки и нос Стоика. Челюсть отца и щеки матери. Сходство было поразительным. В этот момент в пещеру вприпрыжку вошла Ночная Фурия, игриво свернувшись вокруг Иккинга и подтолкнув того в сторону выхода. Очевидно, дракон хотел полетать. Когда на него не обратили должного внимания, флуоресцентные глаза опустились в сторону Астрид, и дракон радостно заурчал. После услышанного, девушка не могла выдавить из себя улыбку, но все же протянула руку. Беззубик подбежал к ней и с удовольствием принял почесывания. Семья Карасиков отвлеклась от спора и обернулась в ее сторону. Светловолосая убрала руку со стены и попыталась ненавязчиво опереться на Беззубика. Она не хотела показаться слабой перед ними. Глаза Валки скользнули по девушке, выражение ее лица было напряженным и совершенно неодобрительным. Ее губы сильнее сжимались, по мере того как та передвигалась по пещере. Астрид отметила, что в ее движениях была та же грация, что и у Иккинга. И, кажется, то же отсутствие такта и понимания о личном пространстве – она остановилась всего в нескольких дюймах от Астрид. Отдернув край рубахи Иккинга с ее плеча, она увидела серебряные шрамы, что исчерчивали ключицу девушки. Она наклонилась и заметила часть искаженного ожога у нее на бедре. Затем кончиком своего изогнутого посоха потыкала в нее, едва задевая повязки под рубахой. — Откуда это? — наконец, спросила Валка, отодвигая край разорванной ткани от тела Астрид. Судя по нотке пренебрежения в ее голосе, она явно обращалась к сыну. — Полагаю, от их оружия? Глаза Астрид метнулись к Иккингу. В его взгляде была боль, резкая и явная. Он только раскрыл губы, как за него ответила Астрид: — Это сделал дракон. Он находился под контролем Королевы, — стоящий рядом с ней Беззубик боднул мордочкой ей бедро, словно подтверждая ее слова. Губы женщины дернулись. Она отпустила рубаху и направилась к Иккингу. — Иди в сад, — коротко сказала она ему, — Принеси мне семена моркови и руту. На его лице появилось недоумение, и парень моргнул. — Что? Зачем? — Делай, что сказано, Иккинг, — коротко ответила Валка. Было ясно, что объясняться она не собиралась. — Только осторожно с семенами моркови. Юноша взглянул на Астрид, очевидно непонимающий, что ему делать: ослушаться или нет. У нее не было сил улыбаться, но она коротко кивнула ему, чтобы придать уверенности. Погибшая жена вождя пугала, но Астрид уже встречалась лицом к лицу с собственной злой матерью. Еще одну она сможет выдержать. — Пойдем, Беззубик, — проворчал Иккинг. Ночная Фурия привязалась к нему, вытянув изо рта свой слюнявый язык. Астрид тут же ощутила как сильно сказалось на ней отсутствие опоры в виде дракона, но она все же смогла твердо удержаться на ногах. Юноша в последний раз бросил, кажется, предупреждающий взгляд на свою мать, прежде чем сесть в седло дракона и полететь куда-то в другую сторону святилища. Тишину между двумя женщинами разделяли лишь множество длинных стуков сердца. Вместо слов, Валка развернулась и взяла со стола кувшин. Молчание было тяжелым, а ее напряженные плечи было видно невооруженным взглядом, когда она подошла к близвисящей сосульке и поднесла емкость, чтобы наполнить ту кристально-чистой водой. — Присядь, — наконец, сказала она Астрид. Даже не взглянув на девушку, она понесла кувшин то ли к простому костру, то ли печке, вылила жидкость в железный котел и поставила кипятиться на медленном огне. — Я в порядке, — соврала она. Ее колени дрожали не так сильно, как она думала, слава Одину, но у девушки начинало сбиваться дыхание. — Яд Змеевика убивал мужчин в три раза больше тебя, — ровно ответила Валка. Повернувшись спиной к Астрид, она подошла к небольшому сундуку возле стены и подняла его крышку. — Не притворяйся, будто не чувствуешь его. Сядь. Сжав губы в тонкую линию, Астрид все же присела. Она бы никогда не призналась, но почувствовала облегчение, когда опустилась на лавку возле костра. Прижав колени друг к другу, она попыталась не смущаться своей полунаготы возле мамы Иккинга. Поза была неловкой, но попробуй она сесть как-то по-другому, то бедра бы открылись еще сильнее. Она сложила пальцы вместе, неловко крутила ими и прикусила губу. Она наблюдала, как необычно изящно двигались плечи Валки, когда та зарылась в сундук и достала оттуда небольшую деревянную шкатулку. Открыв ее, она какое-то время смотрела на ее содержимое, после чего взяла несколько предметов. Закрыв ее вновь, женщина положила ту обратно. Встав и вернувшись к костру, Астрид заметила, что женщина держала в руке смутно знакомые травы. Нахмурившись, Валка бросила листья и стебли в кипящую воду. — Для чего это? — спросила Астрид. Дурная мысль в голове подсказала ей, что, возможно, живя в дали от цивилизации столь долго, жена вождя многое узнала об всяком оккультном и мистическом. Возможно, она даже баловалась настоящей магией, как Готти. Ответом ей был громкий стук. Стянув через голову свой тяжелый нагрудник, Валка бросила его рядом с корзинами. А затем сказала: — Лунный чай. Но не могу сказать, насколько он будет эффективным, — последнее она пробормотала скорее себе. — Пить его уже поздно, рецепт полностью я не помню... И тут по спине Астрид пробежали унизительные и негодующие мурашки. Щеки тут же налились кровью, а сама она отвернула взгляд. — Мы с Иккингом не дети. И сами можем принимать решения. Краем глаза она увидела, как Валка несколько раз дергано кивнула. — Может ты не считаешь себя ребенком. Но Иккинг другой, не такой как остальные, — сняв с себя оставшуюся броню, она села рядом со светловолосой и сложила руки перед собой. — Сделанного не воротишь. Но советую тебе не вскармливать симпатию моего сына. Для вашего же блага. Астрид подняла голову и встретила напряженный взгляд женщины обидой. — Что вам может быть известно о том, что мы сделали? Вы же только что меня встретили. Снаружи проскрежетал дракон и пролетел мимо, послав легкий бриз в пещеру. В отличии от вспыльчивой девушки, Валка сдерживала свои порывы. — Я знаю, что ты нарушила свой контракт, когда возлегла с ним. Знаю, что в лучшем случае обманываешь пустыми надеждами, а в худшем – собираешься предать. И знаю, что ты оставила ему метку даже без должного понимания о том, что она значит. — Укус? — рука Астрид рефлекторно потянулась к задней части шеи. Это не осталось без внимания. — Да. Укус, — коротко ответила женщина. — Это больше, чем просто выражение страсти Иккинга. Это... — Клеймо, — закончила за нее девушка. — Знак того, что он – мой, а я – его. Удивление на лице Валки принесло Астрид гору удовольствия, и она решила воспользоваться им, чтобы вселить в следующие слова больше уверенности: — Я знаю, что драконы метят свою пару. И что формируют пару на всю жизнь, — и решила вдогонку раздраженно добавить: — И я расторгла свой контракт до того, как сделала это с Иккиннгом. В глазах Валки промелькнула заинтересованная искра. — И как же Йоргенсоны восприняли эту новость? Когда ты рассказала им, что бросаешь их ради мальчика, который считает себя драконом? Астрид сжала зубы. — Иккинг намного больше, и вы это знаете. Он прекрасно понимает, что он человек, не благодаря вам, — последние слова вылетели ненамеренно, прежде чем она бы успела их осознать. Но после, девушка подумала, что хотя бы честно высказалась. Брови Валки взлетели вверх. — Ты думаешь, что я поступила неправильно, вырастив его не на Олухе. Астрид не ответила. Она сжала губы и позволила своему виду говорить за себя. Мать Иккинга кивнула. — Я знала, что остальные тоже так подумают. Всю жизнь знала, — рядом послышалось похожее на Змеевика кудахктанье. — Но пока у тебя не появится собственный ребенок, и тебе не придется вытаскивать его, кричащего из горящей люльки, тебе никогда не понять, насколько по-настоящему опасен Олух. — Уж я-то прекрасно знаю! — резко холодно рассмеялась Астрид. Отклонив колено в сторону, она приподняла край рубахи Иккинга и показала ожог, который обычно был запрятан под слоем леггинсов. Этого же места Иккинг нежно касался прошлой ночью. — Видите... думаете, я считаю, что Олух самая безопасная деревня во всем Мидгарде? — отбросив ткань с большей силой, чем должно́, она продолжила: — Я бы лучше прожила жизнь с постоянными ожогами, укусами и рваными ранами, чем бы росла без отца... без места, которому принадлежу. — Потому что тебе повезло выжить, — прошипела Валка. Впервые Астрид увидела характер женщины под слоем спокойствия. Она заметила, что когда та разозлилась, то немного оскалила зубы, прямо как Иккинг. — Большинство лишено такой роскоши. А я не собиралась рисковать жизнью своего сына. Не после того, как узнала, что есть другой путь. — И даже сейчас, когда он вырос? Вы и дальше будете пытаться спрятать его от остального мира? — Астрид была рада, что, кажется, наконец смогла вывести ее из себя. — Отсутствие социальных навыков не делает из него ребенка. Он зрелый мужчина. Ему не нужно, чтобы вы его защищали. — Я никогда не прятала его! Лишь давала советы. Направляла его. И держала подальше от людей, что, как его отец, скорее убьют, чем поверят, что драконы – не злобные монстры. — Вождь бы не убил его! — прорычала она, хотя и помнила болезненную хватку мужчины на собственной руке. — Если бы он узнал, что Иккинг жив... что вы живы... Он бы сделал все, чтобы вы остались рядом. — Мужчина, за которого я вышла, никогда бы не понял меня, — Валка вскинула подбородок. Ее зеленые глаза, отдававшие серым, напомнили Астрид о поросших травой верхушках гор, что походили на облака – чистые и невинные. — Он хороший человек. Любящий муж и храбрый вождь. Но он бы не знал, что делать с таким мальчиком, как Иккинг. Когти царапнули камень. Черная тень влетела в пещеру и Беззубик тут же свернулся вокруг мерцающего огня. И подарил двум женщинам нелепую беззубую улыбку. И как раз в этот момент они увидели, как к ним подполз на четвереньках его всадник. Выражение его лица было каменным. Он пересек пещеру и бросил травы, что держал меж пальцев, в котел. Затем встал. И посмотрел в глаза своей матери, и только тогда Астрид поняла, что он с силой сжимал челюсть. — Мой отец... Стоик... — резко выдохнул Иккинг и покачал головой. — Он вождь? Валка тут же пришла в себя. Вопрос застал ее врасплох. Возможно, даже заставил нервничать. — Да, — тихо ответила она. — Твой отец – Стоик Обширный. Вождь Олуха. Его брови тут же нахмурились, и Астрид почувствовала, как у нее что-то заныло в груди, разделяя его боль. Но отчасти это что-то было сожалением – ей не хотелось, чтобы он узнал об этом так. Иккинг отступил, зарывшись пальцами себе в волосы. — Ты не... Ты никогда... Почему ты мне не сказала? — Потому что это ничего не меняет, Иккинг, — Валка встала, и вытянула перед собой ладони. — Ты видел какие они. И сам сказал, что они тут же обернулись против Астрид, как только обо всем узнали. — Это все меняет, — зарычал он. — Он мой отец... и их лидер... мы могли изменить все, мам! — Иккинг, нет, — Валка покачала головой. — Я не хочу, чтобы ты думал, будто Стоик сделает для тебя исключение только потому, что ты его сын. Я была его женой, и он все равно меня никогда не слушал. Иккинг тоже ее не слушал. Вместо этого он уже представлял то, что могло бы быть. — Все было бы по-другому! Мы бы могли вернуться, показать, что драконам можно верить. И все бы в деревне это поняли, а потом мы бы победили королеву и Олух стал бы безопасным! Для викингов и драконов! — Даже если бы мы смогли поговорить с ним, остальные бы не пошли за ним просто потому, что он вождь, — Валка сделала шаг вперед и схватила Иккинга за руки. — А когда бы ты вернулся, они бы не отпустили тебя просто потому, что ты их наследник. Они бы пошли против тебя... как случилось и с Астрид. Астрид хотела поспорить. Хотела сказать, что они бы были в безопасности. Но будучи готовой отдать в руки Стоика свою жизнь, она не была уверена в том, как он отреагирует на Иккинга. Возможно, мальчик был именно тем, в чем Олух нуждался, чтобы увидеть свет. А возможно, он тот, кто разрушит все, хочет ли того Стоик или нет. Но на лице Иккинга появилось кое-что иное. Его губы двигались в попытке сказать слова. Ошалелыми от шока глазами он уставился на свою мать. — Я наследник? Не Сморкала? — Сморкала твой двоюродный брат, — прошептала Астрид, и затем поморщилась, когда юноша обернулся в ее сторону. — Его род наследует трон, так как у твоего отца больше нет других сыновей. — Нет сыновей? — выпалила Валка, а в это мгновение Иккинг спросил: — Трон? Не обращая внимания на его мать, Астрид посмотрела на свою пару полными сожаления глазами. Даже если он просил ее не рассказывать о своем отце... она должна это сделать. — Вот почему я сказала, что его личность может спасти твою жизнь. Если что-то пойдет не так. Иккинг отвернулся и выхватил руки из хватки Валки. Его грудь наполнилась воздухом и тяжело опустилась, словно новость о его отце физически повлияла на него. Отвернувшись от них, он вышел из пещеры. Солнечные лучи освещали его силуэт даруя облегчение, обрамляя его очертания золотым светом. А затем он вновь опустился на четвереньки и уполз из-виду.

***

Когда Громгильда помогла Астрид слезть со своей спины на траву, девушка поняла, что оказалась без сил. Ее ноги тут же подкосились, но через секунду она смогла восстановить равновесие. После чего ласково погладила Змеевика и медленно пошла к краю озера. Иккинг не слышал, как она подошла. Мелкий драконий детеныш, вида которого Астрид не знала, петлял между его ног, забрался на колени и игриво зарычал. Не отводя взгляда от воды, он отстраненно потрепал малыша. Тот заскрежетал и начал ластиться к его руке. Девушка остановилась, не зная что сказать. Иккинг сидел здесь уже несколько часов, угрюмо и молчаливо. В какой-то момент Валка спустилась к нему, но даже с высоты одной из поросших травой скал, Астрид все равно видела, как те лишь сильнее разругивались. Она наблюдала, как мать и сын ссорились, но не слышала их, а те бешено размахивали руками и злобно хмурились. Когда Валка вернулась в пещеры, то бормотала под нос что-то про упрямство. — Твоя мама приготовила ужин, — наконец, сказала она, неловко потирая руку. Ужин, наверное, слишком сильное слово. Приготовленное конечно было съедобным, но Астрид не была уверенна, что это можно было назвать едой. — Какая жалость, — проворчал в ответ Иккинг. Когда он взглянул на нее через плечо, его глаза слегка расширились, прежде чем он снова фыркнул. — Ты должна отдыхать. Еще несколько дней пройдет, прежде чем ты полностью поправишься. Астрид неуверенно улыбнулась. — Джентльмен предложил бы леди присесть. — Что такое джентльмен? — он моргнул, но его обычное любопытство едва ли проявилось. Черты его лица были нейтральными, совершенно никакими. — Кто-то, кто не позволяет раненым девушкам стоять, пока сам дуется, — намекнула Астрид, надеясь подтолкнуть его к их обычной непринужденной беседе. Вместо ответа, Иккинг махнул на место рядом. Она устроилась возле него и подогнула под себя колени. Разрабатывая свои ноющие плечи, Астрид хихикнула, когда дракончик с его колен перекатился и посмотрел на нее, часто задышав. Иккинг подвинулся, из-за чего малыш отбежал, и положил голову ей на колени. А затем выдохнул ей в кожу. — Ты злишься на меня за то, что я не рассказала о твоем отце? — спросила девушка. И хотя она на самом деле неприятно чувствовала себя из-за этого, Астрид не думала, что он вправе винить ее, ведь он сам это просил. Но вина все равно съедала ее изнутри. А возможно это был просто дискомфорт от того, что она видела его таким расстроенным. Иккинг покачал головой. Его рука оказалась у нее на колене и парень начал вырисовывать круги большим пальцем у нее на леггинсах, уже чистых и зашитых, все благодаря хмурой Валке. — Думаешь, она была неправа? Астрид провела кончиками пальцев по его косе и пожала плечами. — Да. Но я рада, что она делала из желание уберечь тебя. — Если бы она вернулась, после того как узнала, что драконы хорошие... — он затих на секунду, но кажется все же понял, что хотел спросить. — Ты бы тогда подписала свадебный контракт со мной? И ненавидела бы меня так же сильно, как Сморкалу? — Я не ненавижу Сморкалу, — поправила его Астрид. — Мне не нравиться его отец, но Сморкала... заботится обо мне. По своему, — это было очевидно после того, как он запаниковал, когда шип Громгильды пробил ей плечо. — И я не... я была обручена с ним не просто потому, что он наследник. Это конечно помогло, но главным образом у него были деньги. Даже если бы ты жил на Олухе, мои родители все равно в итоге могли бы договориться с Йоргенсонами. — А если бы я пришел первым? — его голос был, как у недовольного ребенка, и Астрид улыбнулась. Она клялась и божилась Валке, что Иккинг больше не ребенок, но он определенно был наивным, когда дело касалось обычаев викингов. И судя по всему, весьма решительным. — Не знаю. Может, ты мне нравишься только потому, что ты дикий. Весь этот драконий шарм. Может, викинг-Иккинг ужасно бы меня раздражал. Юноша повернул голову и слабо посмотрел на нее. — Викинг-Астрид тоже не так хороша. Ты пинаешься во сне. — Факт, который викинг-Иккинг мог бы и не узнать, — она из-за всех сил пыталась держать серьезную мину. — Викингу-Иккингу пришлось бы следовать правилам викингов. Нельзя было бы спать в одной кровати, мыться вместе и точно нельзя было бы спариваться... — Только если бы я не женился на тебе, — ворчливо напомнил он. — И теперь я пытаюсь понять что такого в тебе нашел Сморкала. В наказание она ему слегка врезала. А после вновь вернулась к прошлому занятию, а именно – зарылась пальцами в его волосы. Шевелюра Иккинга была мягкой, и когда она слегка провела ногтями по его коже, он вздохнул. Долгое время они молчали. Вокруг них какие-то драконы ложились спать, а другие только пробуждались. В основании водопада виднелась голова Великого Смутьяна, что наполовину была погружена в воду. Огромные пузыри вырывались из-под воды и лопались вокруг его шипастой короны. Вокруг царило спокойствие. — Я волнуюсь, что мой отец будет ненавидеть меня, — признался Иккинг. Его теплое дыхание коснулось ее ног. Астрид подумала об устрашающем вожде. О каменном молчании, которое он носил с собой всю жизнь, словно щит. О том, как он смотрел на нее в тот день, когда ушел ее дядя. И о ненависти в его глазах, когда он увидел Грозокрыла на Олухе. Она помнила, как он обошелся с ней всего несколько дней назад, но ведь этот человек думал, что его жена и сын мертвы. Столько, сколько она себя помнила, Астрид хотела быть, как Стоик. И она знала – неважно, что сделал ее Дядя Финн, если он когда-то вновь появится живым у нее на пороге, она крепко обнимет его и больше никогда не отпустит. — Не думаю, — сказала она, даже понимая, насколько опасны ее слова. Все, что могло дать кому-то надежду на Олухе, было опасным, но подобного правила не было в убежище драконов. — Вождь хороший человек. Раньше люди говорили о том, как он изменился, когда его семья погибла, — она дернула его за косичку, как бы говоря я про тебя говорю. — Раз уж он смог измениться однажды, сможет снова. — Мама так не думает, — оптимизм и уверенность, которые он до этого показывал утром Валке, пропали. Астрид еще никогда не видела его таким поникшим. Наклонившись, она поцеловала его в лоб. — Она волнуется. Твоя мама не может предсказать, как все обернется, поэтому и считает, что лучше даже не пытаться. Иккинг вновь замолчал. Время от времени он несчастно вздыхал или ворочался у нее на коленях, но большую часть пристально смотрел на водную рябь, пока она гладила ему волосы. На минуту она даже начала думать, что он заснул, но затем парень вновь посмотрел на нее. — Астрид? — Да, детка? Его губы дернулись от какой-то мысли. — Почему у тебя так странно пахнет изо рта? От возмущения Астрид вся раскраснелась. Ее челюсть полетела вниз, но затем она прикрыла ее рукой. — Ты... я... — смесь ярости и смущения затмила ей глаза. — Я выпила противный чай, понятно? Мне тоже было неприятно! — Зачем ты пила противный чай? Его мама сделала? — Мы не будем говорить об этом. — Почему? Травы, которые я принес, как-то связаны с этим? — Иккинг... — Я тоже хочу. Мне она никогда чай не делала. — Нет.