***
Целовать тебя в шею, Целовать тебя всласть. «Нежный вампир»
Шура пытается читать книгу и не обращать внимания на грустно вздыхающего Лёву, у которого началась сессия. Он совсем недавно вернулся из университета, но уже успел сделать Шуре все мозги. Лёва ничего не говорит, а только демонстративно страдает в ожидании, когда его заметят. Говорить с Лёвой Шура не хочет. Во-первых, сюжет книги слишком интересный, чтобы отрываться от него. Во-вторых, Лёва же наверняка будет жаловаться на весь мир. В-третьих, Шура, как бы Лёва сам не был виноват в случившихся с ним бедах, всегда будет на его стороне. Последнее рискует обернуться тем, что Лёве придётся отговаривать Шуру от того, чтобы тот высосал всю кровь из обидчиков Лёвы. Тот лишь на словах хочет, чтобы все его «враги» отбросили коньки, на деле же Лёва готов закатить Шуре жуткую истерику, если тот даже заикнётся об убийстве. Молчание давит на Шуру. Он так и не смог привыкнуть к той напряжённой тишине, которую с лёгкостью может создать Лёва. Тот совершенно не походил ни на одного человека из долгой жизни Шуры. Он существовал не один век, но впервые столкнулся с таким вихрем эмоций и противоречий. Они смогли развеять скуку Шуры и заинтересовать его. Он банально не успевал погрузиться в рутину, потому что Лёва периодически творит такие вещи, от которых потом уснуть не получается. — Мне грустно, — Лёва жалобно смотрит на Шуру, нарушая молчание. — Меня несправедливо отправили на пересдачу… Лёва сейчас напоминает побитого, облитого с головы до ног котёнка. Шура бы обязательно пожалел такое «чудо», если бы не знал, чем Лёва обычно занимается на «бесполезных» парах. Он и рисует, и пишет, и предлагает новые идеи для альбомов в переписках. Но только не слушает лектора. Так что Лёва целиком и полностью сам виноват в том, что не смог ничего намяукать даже на тройку. — Это по предмету, который ты прогуливаешь и игнорируешь? — Шура поднимает бровь. — Мне напомнить, чем ты обычно занимаешься на лекциях по философии? Это разве не ты прячешься в туалете, чтобы «не слушать бубнёж старого маразматика»? Или я тебя с кем-то путаю? Глазам Шуры предстаёт вид обиженного Лёвы. Тот явно сам понимает, что в его незачёте нет ничьей вины. В конце концов, никто перед парами кровь ему не сосал, так что сваливать на это невозможно. Вообще, Шура не так уж и часто пьёт кровь Лёвы, ведь очень сильно боится не рассчитать и ненароком высосать больше, чем нужно. Вот и приходится Шуре хлестать различные заменители, грызть мясо животных и лишь изредка, раз в несколько месяцев, кусать Лёву. Тот непонятно как относится к подобному. То он сам подставляет шею, то грозится запихать килограмм чеснока Шуре в рот. Невозможно определить, когда Лёва шутит, а когда говорит серьёзно. — Ну, Шура! Я же тебе тут душу пытаюсь излить, а ты обо мне так плохо говоришь! — Лёва закатывает глаза. Очевидно, что он ждёт, когда Шура встанет на его сторону. Подобное происходит постоянно. Рано или поздно Шура всё равно примет позицию Лёвы, пусть и перед этим зачитает долгую нудную лекцию о том, что «это всё твоя вина и только твоя, Лёвчик, вот кто мешал тебе раньше подумать головой?». — Я бы на месте всех твоих преподавателей давно бы отчислил тебя. Ты же в университет ходишь не учиться, а строчить мне смс-ки и рисовать всяких уродцев, — Шура перелистывает страницу. Он едва сдерживает широкую довольную улыбку. Краем глаза он наблюдает за тем, как на лице Лёвы проносится целый ураган самых разных эмоций. Там есть и гнев, и страх, и обида, и даже какая-никакая радость. Последнее вызвано тем, что Лёва знаком с чувством юмора Шуры. — Успокоился? — Шура вновь переворачивает страницу и поднимает взгляд на собеседника, развалившегося на диване. Лёва глядит в потолок и молчит. Шура, наученный опытом, знает, когда Лёва вот так просто втыкает в никуда, то в его голове происходит настоящий кавардак. В ходе последнего может случится многое: как и хорошее, так и по-настоящему ужасное. Однажды после такого «мыслительного процесса» Лёва сел и написал прекрасный текст для песни. А в другой раз вышвырнул цветочный горшок в окно. Лёва никак не смог объяснить свой поступок и лишь сказал, что ему просто захотелось так сделать. Ещё как-то Лёва, вынырнув из своих размышлений, подошёл к Шуре и со всей силы укусил того в шею. Получил тогда Бортник тяжёлым томом по голове. — Нет, мне плохо, а ты меня не поддерживаешь и обижаешь, — спустя долгое молчание произносит Лёва. Он не сводит взгляда с потолка и, кажется, почти не моргает. Лёва снова пребывает в своём странном состоянии, граничащим между сном и реальностью. Шура всё ещё не может привыкнуть к такому и постоянно думает, будто Лёва либо издевается над всеми стереотипными вампирами, либо просто перебрал с выпивкой. Сейчас же Лёва явно что-то задумал. — Я тебя не обижаю, а просто говорю правду. Ну вот разве ты записал хотя бы одну лекцию по философии? — Шура потирает переносицу и откладывает книгу в сторону, понимая, что разговор с Лёвой затянется. — Да знаю я всё! И говорю тебе не для того, чтобы ты осуждал. Просто обними меня и скажи, что я всё смогу вытянуть и не париться! — Лёва не кричит, а просто делает акцент на определённых словах. Шура встаёт с кресла, садится рядом с Лёвой и ждёт, когда тот тоже поменяет положение с лежачего. — Ну иди сюда, пожалею тебя, студент ты мой, — Шура раскрывает руки, намекая на крепкие объятия. Уже через несколько секунд Лёва обнимает Щуру и продолжает тому жаловаться на преподавателя «маразматика». Слушать этот монолог не очень-то и интересно, но Шура терпит, просто гладит говорящего по волосам и нюхает его. Будучи вампиром, Шура тонко чувствует запахи и знает, что у каждого человека есть свой, особенный. От многих тошнит, но не от Лёвы. Его Шура любит, откровенно говоря, обнюхивать, как обычные люди — какие-то цветы. В какой-то момент Шура перестаёт слушать Лёву и просто утыкается тому носом в шею, после чего слегка прикусывает её. От своеобразного транса помогает выйти недовольный вопль Лёвы и его сильный удар кулаком по спине. От такого Шура быстро разжимает челюсти. — Не смей меня кусать! Не смей! — Недовольно вопит Лёва, после чего отстраняется и со странной улыбкой смотрит на Шуру. — Не гляди на меня так. Ты сам хотел отвлечься, вот я тебе и помог, — Шура потирает место удара.***