***
Я провожу тебя до лифта и обниму Я твоей матери не нравлюсь, по-моему Придумай, где ты была все четыре дня Засосы замаскируй, не сдавай меня Дайте танк (!)
Они случайно сталкиваются в книжном магазине, где один выбирает для друга книгу на день рождение, а второй пытается расслабиться и при этом «с пользой провести» время, чтобы родители на уши не сели потом. Цели разные, как и сами молодые люди, которые вряд ли бы стали общаться при иных обстоятельствах. Одного зовут Шурой Уманом, говорят о нём «способный, но ленивый», а ещё, что он «не туда мозги свои использует». Он при желании мог бы стать доктором каких-нибудь важных наук или ещё кем-то важным. Но желания у Шуры не было (и вряд ли оно появится), потому он кое-как закончил школу, никуда не поступил и стал работать, заниматься музыкой и наслаждаться жизнью. Для одних он опозорил семью. Для вторых он бездарь и лентяй. Для третьих кумир, чьей свободной жизнью хочется жить. Второго зовут Егором Бортником, говорят, что он гордость родителей, его впереди ждёт огромное будущее доктора наук, как и его отца. Правда, сам Егор не уверен в желании связывать жизнь с физикой, но родителям не перечит, слушается их, ходит по «струнке» и идёт на красный аттестат. Его любят одни. Вторые ненавидят. Третьи завидуют по-чёрному, смотрят, как на врага народа, но жить его жизнью никто не хочет. Шура и Лёва разные, но всё равно между ними завязывается непринуждённый диалог, когда Шура, лениво перебирает классическую литературу, смотрит на неё и что-то бубнит себе под нос. Тогда Лёва замечает его, нагло рассматривает косуху, на которой криво расположены нашивки, и чувствует эту недосягаемую свободу. Шпионом Лёва оказывается паршивым, потому Шура его легко замечает, усмехается и «затягивает» в диалог, из которого не выбраться. Да и Лёве не очень-то и хочется, на самом деле. Он забывает о книгах, родителях и скорой контрольной и «растворяется» в сладком мурлыкающем голосе, отдающем хрипотцой. Это напоминает гипноз, иначе не объяснить, почему «гордость родителей» позволяет «разгильдяю-хулигану» пошло шутить и советовать, какие сигареты лучше купить. Лёва, как примерный мальчишка, не курит и не пьёт, но всё равно внимает каждое слово Шуры и позволяет тому касаться себя. Они обмениваются номерами и договариваются встретиться на днях. Наверное, именно с этого момента жизнь обоих меняется. Лёва говорит родителям, что идёт гулять с Ваней из параллельного класса, а на деле тащится в сторону магазина, где ждёт Шура, одеты в косуху и широкие рваные джинсы. Он радостно улыбается, по-хозяйски треплет Лёву по волосам, а потом ведёт знакомить с прелестями свободной жизни, где нет правил. Шура называет это «уроками жизни», а Лёва стремится учиться на «отлично», потому шастает по городу, врёт родителям и медленно, но верно знакомится с прелестями курения, алкоголя и ночных прогулок. Родители продолжают слепо верить в существование некого друга физика, потому смело отпускают свою «гордость» гулять. А она не задачки по математике решает, а курит самодельный кальян в компании «ленивых бездарей». Их общество помогает Лёве раскрыться. Он показывает Шуре свои стихи, рисунки и наброски песен и слышит не насмешку, не пожелания «заниматься чем-то полезным», а искреннюю похвалу и восторг. Шура снова треплет по волосам, довольно присвистывает, затягивается пахучей сигаретой и сообщает, что теперь Лёва занимает должность текстовика в группе, а отвертеться от этого нельзя и невозможно. И Лёва не против. Он пишет, его хвалят, ему советуют выбрать профессию, связанную не с точными формулами, а с творчеством. «Это не серьёзно» – говорит Лёва, попивая дешёвое пиво, кутаясь в кожанку Шуры и глядя куда-то за горизонт. «Ты сам в это веришь?» – спрашивает Шура, выгибая бровь и прижимаясь плечом к чужому. А ответа так и не получает, потому самодовольно усмехается, протягивает призадумавшемуся Лёве сигарету. Тот впервые серьёзно думает о том, чего сам хочет, и приходит к выводу, что физика его никогда по-настоящему не интересовала. Она была страстью отца, мостом, который связывал с ним, но никак не делом всей жизни. Чтобы разобраться в формулах Лёве приходится часами напролёт зубрить, а вот писать он может легко, почти в любых условиях и обстоятельствах. И удовольствия это приносит больше, чем решение однотипных задач, где постоянно нужно что-то искать. А разве можно найти тот же X, если ты сам потерян? Шура помогает направить силы в нужное русло и по сути ничего для этого не делает. Просто хвалит, показывает, как стихи нужны, и доказывает, насколько Лёва важен и без идеальных оценок за контрольные. Они перестают Лёву волновать, он направляет все силы в творчество и забывает о мечте родителей о идеальном аттестате. Чем хуже становятся оценки, тем счастливее делается Лёва. Он учится петь, играть на гитаре рок-музыку и наслаждаться каждым мгновением, проведённым бок о бок с Шурой. Тот тащит на импровизированные концерты, водит по выступлениям чужих групп, нагло обнимает рукой, шепчет на ухо: «Однажды стадионы будут скандировать наши имена!» И Лёва верит, не потому что пьяный, а потому что влюблённый. К сожалению, это не является аргументом для родителей, которым звонит классная руководительница и жалуется на плохие оценки «гордости школы». Лёва выслушивает много всего неприятного, получает запрет на прогулки и встречи с друзьями и... ...и этой же ночью он сбегает из дома к Шуре, с которым гуляет до рассвета, горланит песни и строит планы на будущее. В них нет места идеальным оценкам и университету с углублённым изучением физики. Там есть мечты Лёвы. Так получается, что все они плотно связаны с Шурой, с тем самым Шурой, которого никогда не поставят в пример, но с которым, оказывается, невероятно приятно целоваться. Шура целует требовательно, страстно, кусает нижнюю губу, притягивает к себе за затылок, и Лёва не сопротивляется, отвечает, пусть и неумело, но с особой нежностью. Это его первый поцелуй, о котором он не пожалеет. Крыша, гитара, любимый человек, что ещё нужно для счастья? Наверное, только поддержка родителей. Её нет. Родители против общения с Шурой, давят на необходимость учиться идеально, отказываются слушать. А Лёва, узнавший, чего он сам хочет, впервые даёт отпор, говорит, как ненавидит физику и заявляет о желании поступить на творческую профессию. Дома скандалы, от них приходится сбегать к тёплому Шуре. Ближе к весне он сообщает о намерении переехать в Израиль и зовёт Лёву с собой, обещая, что там будет лучше. А Лёва... ...не соглашается, упирается, по-детски обижается и старается убедить Шуру остаться, но из этого ничего дельного не выходит. Он улетает в апреле, ведёт скупую переписку с Лёвой, а тот чувствует себя самым одиноким и несчастным. Его радость живёт в жарком и чужом Израиле, где никого Лёва не знает. Он долго думает, оканчивает школу и решается на самый безумный и отчаянный поступок в своей жизни. Лёва узнаёт всё об эмиграции, копит деньги, продаёт коллекцию машинок, а в свои восемнадцать сбегает из дома, оставляет родителям записку и отправляется в жаркий Израиль, где есть тот самый Шура, подающий плохой пример и... ...дающий счастье.***