***
1993 год Знаете, что самое худшее в том, что ты из богатой и влиятельной семьи? А то, что твой папаша, скорее всего, окажется уродом, которому абсолютно плевать на вас, ваши интересы и так далее. Так и случилось со мной. Я родился в богатой семье, о которой все мечтают. Казалось, мой отец был счастлив в тот день, но на деле ему было всё равно. Свой бизнес он любил намного больше. И даже в детстве я это чувствовал. Каждый свой пропущенный день рождения. Всегда были причины для его отсутствия. И всегда разные! Я даже завёл «Дневник пропуска бати», так я его назвал. Туда я записывал все причины, когда родного отца не было рядом. Чаще всего стояла запись о его работе. Как я и говорил, бизнес превыше всего. Но всё-таки, кое-что ему от меня было нужно. А именно, чтобы я окончил юрфак. Стал настоящей гордостью семьи! Без этого ведь своим ребёнком гордиться нельзя, правда? Мне было глубоко плевать на всё это. Я сам хотел выбирать свой путь. Не поверите, мечтал стать музыкантом. У нас даже своя собственная группа с пацанами была. «Взрывные орехи» — так мы назывались! Глупое название, знаю, да и было нас всего трое, но я был так счастлив! Казалось, что это то, чем я хочу заниматься по жизни. Призвание, ну, или как там говорят. Только вот моим мечтам не суждено было сбыться. На горизонте возникло препятствие под названием «отец». Навсегда запомнил, как вернулся от репетитора, а дома лежат осколки моей драгоценной гитары. Ладно там, я понимаю, мог бы просто объяснить, что для него важно моё образование. Но он всегда действовал наперекор моим желаниям, будто их и не существовало вовсе. Какой скандал я тогда устроил! Но ничего не помогло. Из дома уйти я не мог, всё же не в сериале про подростков снимался. Пришлось смириться и распустить группу. «Всё же карма, может, и не всегда, но срабатывает», — думал я в тот момент, когда все хвалёные связи отца не смогли помочь пропихнуть меня на юридический. Тогда я обрадовался, решил, что теперь-то от меня все отстанут. Но не тут-то было! Батя решил, что раз уж не юрист, то пусть будет историк. Тоже солидно, да? Так я и поступил на исторический факультет МГУ, тогда я не знал, что это будет судьбоносно. Как бы трудно ни было с этим смириться, но постепенно я привык. Человек может привыкнуть абсолютно ко всему, такова уж наша природа. И мне даже начала нравиться учёба. Хотя, если правильно выразиться, то мне нравился досуг, который появился благодаря университету. К примеру, никогда бы не подумал, что стану заниматься волейболом. Я ведь туда от скуки пошёл. Вся моя жизнь была сосредоточена на музыке, но перестав заниматься ей, я ощутил пустоту в душе, поэтому и решил заполнить её чем-то другим. И как оказалось, я был очень хорош в спорте. Меня приняли в университетскую команду. Всё было чудесно: тренировки, ребята, общие интересы и выплеск всех негативных эмоций, которые накапливались за день на скучнейших парах. До первых соревнований всё правда шло гладко. Я сильно нервничал. Целый день как на иголках, сам не помню, как добрёл до дома своего друга. Хотел попросить отвезти меня в другой город, потому что команде транспорт не предоставили (у большинства уже были свои машины или возможность добраться самостоятельно). Помню только, как зашёл в открытую дверь, даже не постучавшись. Там я и встретил его. — Роберт, — потянул руку этот странный парень в потрёпанном свитере. Не знает, что такое нитки с иголкой? — Ну и имечко, — я не хотел его обидеть, просто сказал, что думал, — Где Юра? — Он уехал, — ответил, как отрезал, ни единого пояснения. — Куда? Когда вернётся? Он почесал подбородок, явно думая, стоит ли мне рассказывать. Что за общие секреты с Юркой? — У них с девушкой что-то срочное произошло, думаю, сегодня не вернётся, — я сник, это очень сильно усложнило сложившуюся ситуацию. — А ты что тут делаешь тогда? — о, этот непонимающий взгляд. Как будто я спросил формулу дискриминанта. — Кормлю Кренделька, — Роберт указал в угол комнаты, где вальяжно расселся толстый рыжий кот. Да, уж, тот ещё крендель. — А, понятно, — тут мне ловить нечего. Жалко, что так получилось с соревнованиями, но ничего не поделаешь. Я развернулся, чтобы уйти. — А ты что хотел? — внезапно раздалось у меня за спиной. Я обернулся. — У Юрки просто машина есть, я думал, он сможет отвезти меня на соревнования, — Роберт поправил очки, явно раздумывая над моими словами. — А что за соревнования? Я выдержал многозначительную паузу. Не ему же одному проворачивать такое. — Волейбол, взяли в университетскую команду. — И когда ты должен там быть? Я посмотрел на часы. Времени оставалось ничтожно мало. — Через час, — сказал я, нервно хохотнув. — Успеем. Я не понял, что этот странный с виду ботаник имеет в виду. Что успеем? Куда успеем? Это он мне? Мы? — Что? — На соревнования, говорю, успеем, у меня есть машина. Я отвезу тебя, — я расплылся в улыбке. Вот уж не ожидал такого порыва доброты от незнакомца, но, кажется, удача ещё не отвернулась от меня. Теперь я протянул ему ладонь: — А меня Марк зовут. Он фыркнул. — Ну и имечко. Но руку пожал. Время шло, узы знакомства затягивались. И как-то дышать стало проще. Самым положительным качеством моего нового знакомого было то, что Роберт не хвастался, вообще. Он больше слушал, и чтобы узнать что-то о нём самом, приходилось долго и упорно спрашивать, пока он не понял, что в действительности интересен мне. Правда, желание соединить Роба и мою прошлую жизнь с пацанами не оправдалось. Единственный раз, когда я притащил его на тусовку, закончился, ну, откровенно ужасно. — Тебе не обязательно что-то делать с волосами, — я потянулся за телефоном, чтобы проверить, не написали ли ещё парни о том, что подъехали к общаге. — Это у тебя они всегда идеально лежат, — буркнул Роберт. Он сразу сказал, что уйдёт раньше одиннадцати, пить будет только то, что сам себе купит, и если я его там кину, то больше не пойдёт на подобное мероприятие. Какой был толк брать его к Васе? Да просто показать, что жизнь не ограничивается парами и сессией. Есть девчонки, мальчишки, танцы, всякое-разное, что ни капли не уступает учёбе по интересности. — Всё, поехали. Бери давай уже паспорт, идём, — я хлопнул Роба по спине и поспешил обуться. Витовский и правда постарался выглядеть хорошо в этот день. Мою олимпийку он взял просто так, но именно она послужила их с Машей знакомству! Хорошо, конечно, но шмотки мне так никто и не вернул. Когда мы приехали на квартиру, народу было, как в банке селёдки. Я пытался что-то сделать, чтобы быть рядом с ним, но то пацаны утащат, то Наташка, ей явно не хватало моего внимания. Хотя, если бы тогда я наседкой над Робом сидел, то не вышло бы у них с Маней. Поэтому я не плохой друг, а проектировщик семейного будущего. Плохо эта тусовка закончилась, потому что Робу сломали нос. Я даже не знаю, кто, но мы разбудили всю общагу и получили выговор вплоть чуть не до выселения. Нос сейчас его цел, с женой он развёлся, поэтому я записываю тот день в приятное воспоминание прошлого.***
1994 год Наша первая археологическая экспедиция случилась, когда я уже и забыл о мечтах перестать сидеть в учебниках, вырваться на волю, оторваться, так сказать. Правда, «оторваться» — громко сказано. Ехали мы в Сибирь, к Уральским горам, что звучало, несомненно, шикарно. Только вот в первые же сутки я понял, что лучше посидел бы в библиотеке с книжкой. Сказать, что поездка на раскопки в Сибирь обернулась сущим кошмаром, значит ничего не сказать. Роберт был в отличном настроении, гордился тем, что наконец-то мы проявим себя на полях, за неделю до экспедиции у него не закрывался рот, что было совсем несвойственно его спокойному характеру. Обычно я много разговаривал, а он молчал. Но не в этот раз. — Марк, ты готов? — он спрашивает это уже в двадцатый раз. Только за сегодня! — Некуда спешить, Роб, мы туда только на следующей неделе поедем. Зачем ты заранее собрал чемодан? И он замолкал. Думаете, надолго? Если да, то вы совсем не знаете моего друга. Но к счастью Роба и моему огромному сожалению, мы приехали на раскопки в отвратительную погоду. Ничего серьёзного не было, просто обнаружили какое-то военное захоронение, никаких особо ценных реликвий. Нас бы к ним даже не пусти, всё же мы были новичками. Начальник на раскопках нас сразу невзлюбил. Особенно меня. Сам не понимаю, что такого я ему сделал, может он позавидовал, что я симпатичнее? Сам-то он был похож на старую сморщенную картошку. Даже хуже. «Не могли кого-то поопытнее прислать?» — ворчал этот усатый дед. Но деваться было некуда ни ему, ни нам. Пришлось работать даже в таких доброжелательных условиях. Да и Роберт заметно поутих. Тут либо было разочарование от суровой реальности раскопок, либо он был настолько увлечён работой, что ушёл в себя. До сих пор не знаю, о чём он тогда думал. Больше всего мне запомнилась сама природа. Спустя пару дней собственного занудства я понял — как же было хорошо! Мы находились вдали от цивилизации, и я не жалел об этом ни на секунду. Я столько зелени не видел никогда в жизни. Недалеко от нашего лагеря находилось озеро. Вода в нём была такая чистая, что можно было пить её, не задумываясь о качестве. Я часто приходил туда за время экспедиции один и просто сидел на берегу. Было так тихо и спокойно, только пение птиц слышно из чащи леса. Жаль, что я не разбираюсь в орнитологии. Мне хотелось знать, кому принадлежали эти голоса. А какой там стоял хвойный запах! Он исцелил каждую клеточку моей души, поэтому я часто просто сидел там в свободное от раскопок время и исцелялся. — Марк, иди сюда, я тут что-то нашёл интересное! — я спешу к своему другу. Роберт сидит, весь выпачканный в земле. Я намного чище внешне, совсем не любил пачкать руки, тем более из-за работы. — Смотри, это скелет какого-то животного, — нас не учили различать кости животных, но отличить от человеческих мы точно могли. — Тут только два варианта, кто-то либо похоронил любимца с собой, либо принёс его в жертву. Роберт серьёзно на меня смотрит. — Надеюсь на первый вариант, — я задорно смеюсь. Ох уж этот Роберт Витовский. Добрая душа. Всё было сносно. Не то, чтобы я насладился ежедневными пререканиями с начальством и вознёй в грязи, но свой урок из первой экспедиции вынес. И ещё кое-что, что совсем не понравилось Роберту. Я уже упаковывал вещи, когда пришёл Роб, держа в руках мою вчерашнюю находку. — Что это? — поинтересовался я, так как вчера этот кусок глины отправился в мусор. — Просто камушек с отпечатком лапы, подумал, что нужно забрать с собой что-то на память. Это же всё-таки наши первые раскопки. — Тогда пусть это будет что-то покруче камушка, — я прошёл вглубь палатки, где висела потрёпаная куртка нашего начальника. Опустив руку в карман, я вытащил оттуда крупную монету, — наш славный начальник, решил прикарманить себе эту находку. Буквально прикарманить, — я хмыкнул от собственного остроумия, — даже от земли не успел её очистить. И тут лёгок на помине начальник вошёл в палатку. У меня сердце ушло в пятки. Завидую тем людям, которые в стрессовой ситуации могут принимать решения быстро с холодной головой. Я не из таких, поэтому ничего другого не придумал, кроме как засунуть эту монету себе в рот. О, этот великолепный вкус земли… Роберт еле сдерживался от смеха, пока начальник с подозрением на нас смотрел. — Что с вами? — Ничего, просто грустно уезжать отсюда, — сказал Роберт, справившись с приступом смеха. Да по нему театральный ВУЗ плачет! — А ты что молчишь, как воды в рот набрал? — спросил неприятный дед. — Ну, может, и не совсем воды, — тихо сказал Витовский. — Что? — Да просто у Марка горло болит, говорю, простудился вчера ночью. Связки беречь надо. Начальник кивнул и после этого вышел. Монету мы так и не забрали, я решил положить её обратно в карман вместе со своими слюнями в подарок.***
В самом деле, большинство из этого я помню отрывками, поверхностно цепляюсь за ниточки и, возможно, в чём-то даже привираю, но такова уж судьба слушателя. Мотайте на ус и делайте свои выводы. А вот тот день, о котором сейчас расскажу, я помню настолько чётко, что даже сейчас в нос забивается запах наступающей весны. Птички поют, грязь липнет к штанинам сзади, а я иду к Роберту, не подозревая, что после этого дня всё пойдёт под откос со скоростью света. Уже хорошей традицией стало ездить на выходные к ним с Машей в Ногинск. Долго, правда, ужасно, но зато хоть какое-то спокойствие по сравнению с Москвой. Мария мне правда нравилась, но каждый раз, когда я смотрел на неё, такую яркую и заводную, я совершенно не мог понять, зачем ей мой друг, которого даже отношения толком не интересуют. Я как-то пытался у него выведать, что у них там и как клеится, в итоге мы вновь говорили про чашки и ложки, найденные под Ростовом. В общем, настоящая загадка — эта Машка. Но блины у неё были офигенные. 1997 год — Ого, ты один что ли? — открыв дверь своими ключами, я бросил ботинки в коридоре и сразу прошёл в кабинет Витовского. Он обернулся на меня, и я чуть не сел на пол от того, насколько счастливым он выглядел. Пришлось перевести дух, чтобы что-то сказать, но Роберт начал сам. Он прочитал мне целую лекцию, на которую я не рассчитывал. Рассказал про то, что узнал совсем недавно. Ещё на первом курсе среди банальных источников, по которым можно изучать древние религии, мы читали «Тибетскую Книгу мёртвых». Так вот, Роб наткнулся на анализ некоторых моментов в ней. Его зацепило, что после того, как человека покидают жизненные силы, перед ним появляется Бог Смерти, и всегда он держит в руках Зеркало Кармы. В это Зеркало смотрят умершие прежде, чем будет предопределено, в кого они переродятся. Чист — останешься человеком, путь к Нирване тебе открыт, и ты просто умничка. Грешен — прости, Демон или животное твоя новая жизнь. Такой вот счётчик грехов. И, почему-то, показалось, что вся эта информация мне известна, ничего особого я не услышал, поэтому я попробовал прервать Роберта, но он усадил меня на край кровати и дал стопку бумаг. Многие учёные, также как и Роб, зацепились мыслью за это Зеркало. И один такой дядечка перерыл кучу информации, пока не нашёл в одной из древнейших библиотек, расположившейся в монастыре Лабранг, свиток, в котором чёрным по белому было сказано, что некогда давно-давно рядом с новым монастырём был возведен ещё один храм. Когда Буддизма в Тибете и в помине не было! А после природа — земля и камни, решила полностью спрятать этот храм от глаз людских. Так и стал храм погребённым. А вместе с ним и Зеркало Кармы, которое хранилось там. — Вот так анекдот, — фыркнул я, сложив листки вместе. — Это Зеркало, оно… в посмертии исполняет свою стандартную функцию, но в жизни, знаешь, это может показаться сумасшедствием, — взволнованно продолжал он, усевшись рядом со мной и забрав бумаги. — Мне и до этого история здоровой не казалась. — Посмотревший в это Зеркало может искупить свои грехи. Не знаю, как именно, но в том свитке было сказано, что тибетцы, китайцы и даже прознавшие европейцы буквально охотились за Зеркалом, потому что знали о его силе. — У тебя, что, грехи есть? — я посмотрел на Роба, улыбнувшись уголком рта. — Да нет. Я просто не хочу, чтобы оно лежало там, под завалом! Ты представляешь, какой резонанс случится, когда станет известно, что русские археологи нашли такую вещь. Как думаешь, в какой музей его можно будет поместить? Кажется, у нас слишком мало постоянных экспозиций, посвещённых Тибету или Буддизму. — Серьёзно, ты рехнулся? Ты хочешь потратить кучу денег, раскопать огромную гору, найти стекляшку, чтобы в нашей стране кто-то пару раз сказал: «Витовский Роберт молодец, сожрал солёный огурец»? Во мне действительно закипела злоба. Я всегда уважал неподдельный интерес Роберта к археологии, но чтобы вот так тратить силы на пустое дело — это больная голова. — А что тебе не нравится? Мы этим занимаемся уже несколько лет, но ты хоть раз слышал, чтобы хоть кому-то было нужно то, что мы нашли после Второй мировой? Марк, это правда ужасно интересно. Разве ты не согласен? — Да. Это правда интересно, но я не могу срастить в голове то, сколько ты затратишь на это сил, и то, что получишь на выходе. — Так и не должно всё в жизни равняться на конечный итог, — урезонил меня Витовский. — Нет, Роб, должно. Ты отличный археолог, потрясающий учёный, но в музее, взглянув на это Зеркало, никто даже не подумает о том, что его нашёл Роберт Витовский. — И что ты предлагаешь? Продолжить копаться в полях близ Рязани, когда есть такая возможность? — Мы можем продать его, — ляпнул я. На самом деле, не такой и ужасной казалась эта мысль. Хоть какой-то смысл. — И сесть, — сухо ответил Роберт. Я поднялся, поправил задравшиеся рукава, хмыкнул, распрямил плечи, а затем сказал: — Тогда без меня. — Что без тебя? — удивлённо спросил друг. — Тибет. Я не буду участвовать в этой экспедиции. Я знал, что это будет ударом для Роберта. Как бы он не доверял другим людям, которые обычно были в нашей команде, я считался незаменимым звеном, без которого шестерёнки Роба просто не могли двигаться слаженно. — Здорово, раз так. Думаешь, я без тебя не справлюсь? Хочешь барыжить, будь добр, не порочь моё имя, — сказал он, поднимаясь и уходя, чтобы положить бумаги на стол. — Не справишься, — сказал я, ведь детское самолюбие было затронуто. И очень хотелось, чтобы он не справился. Я не был героем кинофильма, за мной никто не бежал, чтобы остановить. Покидая его квартиру, я уходил в тёплую весну и одиночество. Потому что у меня, кроме Роберта, никого не было. И я знал, что это я не справлюсь. Не он. Всю ночь пришлось вытягивать из себя мысли клещами. Я не нашёл себя в этой жизни, и без Роберта я вряд ли буду получать должное удовольствие от археологии. И тогда я подумал: «А чем я хуже его?» Где Зеркало — я знаю, а остальное явно дело наживное. Поэтому мне ничего не стоит просто найти его раньше, чем это сделает экспедиция Роберта. К слову, зачем мне Зеркало? Совсем не для того, чтобы нажиться за счёт продажи артефакта, хотя, думаю, там была бы баснословная сумма денег. Этой ночью я вообразил, что сказка, которую где-то услышал мой друг, на самом деле абсолютно правдива. Зеркало сможет изменить моё прошлое. Оно изменит меня. 1991 год Бывает погода такая дряная, что из кровати вылезать не хочется. Помните такие деньки в своей жизни? Парни в моей команде всегда решали эту проблему по-своему. Бухали. Ладно, давайте назовём это «тусовками». Не знаю, какой чёрт дёрнул нас в тот вечер выехать за пределы МКАДа, но настрой был огненный. Я совсем точно не горжусь тем, что был за рулём, гнал, как сумасшедший, и совсем не замечал, какую отметку показывает спидометр. Музыка гремела, кто-то пел, кто-то спал на заднем, а я горел. Внутри было так жарко, что хотелось стянуть с себя всю одежду вплоть до нижнего белья. — Марк, давай уже… ну это, тормози, — раздался чей-то голос, но меня это только подзавело. Я вдавил педаль газа, сворачивая с трассы. И вдруг руль вылетел из-под моей хватки. Я ломанулся грудной клеткой об него, нажимая на тормоз кроссовком, но было уже поздно. На плохо освещённой улице, посреди пешеходного лежало тело. В зеркало я разглядел только кровавое месиво. Кажется, парни протрезвели сразу же. Правда, какое-то время я не слышал, что они говорили. А затем крикнул на Лёху, чтобы он закрыл дверь, и продавил газ. Дома, смывая в ванной с ладоней мягкое мыло, я чувствовал, что меня душат чужие руки. Они сжимают шею смертельной хваткой, а я даже не вырываюсь. Это уже даже не то, что может перечернуть всё. Это надгробная плита. Моя, фотка с довольным лицом клеем пришпиленная. Ну, хоть молодой, красивый. Твою же… И если я думал, что эта ночь станет самой тяжёлой, вы подумать не сможете, как сильно я ошибался. На языке словно что-то мешалось. Проведя им по зубам, я почувствовал нечто мерзкое. Это была грязь. Грязь с дорогущих ботинок моего отца, которые я вылизывал. Не по-настоящему, но морально явно ощущалось именно так. — Камеры почистили, свидетелей нет. Этот Алексей мне всегда не нравился. Ты говорил, он из неблагополучной семьи? Ну, так и пусть… Он сидел на кухне, пил свой чёрный кофе, словно это было то самое обыденное утро, когда мы прощались и шли по своим делам. Словно я не убил человека. — Отец… — Что? Тебя ждёт карьера юриста. Его — завод или подворотня. Или, хочешь сказать, что готов отсидеть весь срок? — Но ведь я был за рулём, — чёрт, кажется, на руке останется шрам от того, насколько сильно я её сжимаю. — В нашем мире главное не то, кто был за рулём, а то, кого легче привлечь к ответственности. Запомни, Марк. Ты не был с ними в ту ночь. Ты поехал домой сразу же. Лёшина машина, ему и отвечать. Я не был с ними. Я сразу поехал домой. Лёшина машина, ему и отвечать. Алексей Родионов скончался в СИЗО через три года. У него была астма, а условия не позволяли должно ухаживать за ним. О деле забыли быстро. Очень быстро. В универе Лёшу никто не вспоминал. Семью его я не знал, но знал, что у него была сестрёнка младшая. Почему-то о ней я думал чаще всего. Ведь ей всю жизнь придётся жить с иллюзией. Ужасной, пугающей ложной действительностью, в которой её пьяный брат сбил человека насмерть. Но ведь это я сбил. Был порыв. Признаюсь, слабый. Я пробрался в кабинет отца, чтобы забрать бумаги, хотя даже не знал, что мне нужно. Он вернулся домой раньше, будто бы чувствовал, что я собираюсь сделать. Разумеется, мне пришлось молча выйти. Мне пришлось молча жить, чтобы он хоть немного ценил меня. И, знаете, со временем стало проще. Это как понять, что у тебя на щеке есть уродливая родинка. Вроде бы она тебе не нравится, а вроде и живёшь с ней, и привык. Она ведь часть тебя. Так и та ночь стала частью меня. Пока я не узнал про Зеркало Кармы. Очищение — это именно то, чего я был достоин всю жизнь. Мои решения были совсем не моими. И только Зеркало смогло бы мне помочь. Сможет. Явно сможет, когда Роберт найдёт его.***
1998 год Я даже не помню, с чего именно началось моё «исследование» длиною в десять лет. Мало спал, портил глаза в ночи, добивался встречи с людьми, о которых даже и помыслить не мог. И ни на день не переставал думать о том, что может ждать меня в погребённом тибетском храме. Тем временем экспедиция сдвигалась в запланированных временных рамках. Необходимость собрать горы информации теперь шла об руку с действительно необычайным событием — у Роберта родился ребёнок. Я почти не осознавал, что это правда происходит, пока Манька не позвала меня на крестины. И тогда я увидел картину, которая всю мою жизнь была самым светлым пятном, озаряющим чёрные полосы. В их квартирке, сидя на стареньком диване, с которого всё время падало покрывало, Роберт держал на руках свёрток, который ещё не успели распаковать с улицы. Очки буквально держались на кончике его носа, но это не заботило молодого отца. Он смотрел на маленькое чудо с такой любовью, с какой может сравниться лишь его любовь к археологии. Знаю, многие не хотели бы, чтобы я сравнивал подобные вещи. Но только я видел моего друга в эти моменты, и я знаю, что он никогда не чувствовал себя счастливее, чем в них. — Мама Маши сказала, что от неё там и капли нет — твоя копия, — полушёпотом и с улыбкой сказал я, проходя в комнату. Роберт улыбнулся, внутри стало так тепло и приятно. Всё ведь можно вернуть, Я думал так и ошибался. К сожалению, уже тогда всё было разбито в осколки. 2001 год Вот он я, стою напротив серой пятиэтажки. Адрес на листке вроде верный. Район, конечно, жуткий. Площадка детская заржавела и в землю вросла, а дому лет пятьдесят, не меньше. По бокам ещё подпирают «Магнит» и «Пятёрочка». То ещё зрелище. Я решил не останавливаться здесь надолго и поспешил к подъезду. На лавочке сидели бабульки. Отличное средство для получения информации. — Добрый день, — сказал я, улыбаясь, главное, чтобы они не подумали, что я какой-то подозрительный. Хотя, чего мне переживать? — Добрый, милок, — ответила мне одна из них, тоже улыбнувшись. Кажется, неплохое начало. — Я ищу профессора Багрова. Мне сказали, что он живёт в этом доме. — А на кой он тебе нужен? — подозрительно сощурилась другая в чёрном платочке. Я сохранял спокойствие, оступаться в таких мелочах не было в моих планах. — Я его бывший студент с археологического, пришёл повидаться, — соврал я, хотя ложь была наполовину. Этого деда я не видел ни разу в жизни. — Что-то зачастили к нему бывшие студенты, рассказывал он, что тут ещё один к нему приходил недавно, — она говорила о Роберте, и я это прекрасно знал. — Ну, а как иначе? День рождения факультета всё же, — я показал им пакет, который предусмотрительно взял с собой, — вот, конфет к чаю купил, надо же как-то отметить. Бабушки улыбнулись, видимо, тоже очень любили пить чай со сластями. — А, ну, это дело хорошее. — Так, не подскажите в какой он квартире живёт? — В двенадцатой, на четвёртом этаже. Я машинально поднял голову и увидел, как в одном из окон на четвёртом этаже закрылась шторка. — Спасибо большое, что подсказали, хорошего вам дня. И попрощавшись со старушками, зашёл в подъезд, чтобы подняться в квартиру профессора Багрова. И вот я уже стою около деревянной двери. Вроде, нужная. Я нажал на звонок. Такого отвратительного звонка я в жизни не слышал. Как будто кричала какая-то умирающая ворона. Никто не открыл, я нажал ещё раз. Услышав, приближающиеся шаги за дверью, я поблагодарил Бога, что не придётся больше слушать эти отвратительные звуки. Дверь открыл взъерошенный дед в отвратительном халате с ярко-оранжевыми цветами. — Добрый день, — начал я, но он меня перебил. — Знаю я, зачем ты пришёл, что-то часто ко мне гости стали захаживать. Дед отступил и пропустил меня внутрь, ну я и вошёл. Слишком просто. Внутри квартиры был целый склад книг. Я столько даже у Роберта не видел, а у него их было предостаточно, хоть соли и в банки закрывай. Книги были везде, во всех комнатах: в шкафах, на полу, на подоконнике вместо цветов, даже на кухне. У кого в здравом уме будут книги на кухне? Если это, конечно, не поваренные книги. Но сомневаюсь, что дед увлекается рецептами приготовления борща. — Я вам тут конфеты к чаю принёс, — сказал я, надеясь разрядить обстановку. — Тоже хочешь знать о Зеркале, — мою фразу он проигнорировал. — Эм, ну, если не возражаете. Я сел на табуретку, Багров сел напротив. Похоже он не был настроен негативно. — И что тебе рассказал твой друг? — Зеркало в древнем храме Тибета. Зеркало Кармы. Что-то про Тибетскую Книгу мёртвых. Старик усмехнулся. — Если тебе неинтересно, то зачем ты здесь? Я вздохнул. — В том-то и дело, сам не знаю почему, но мне интересно, поэтому я здесь. Что такого особенного в этом Зеркале, ради чего стоит собирать экспедиции и отправляться в Тибет? Багров подошёл к плите и поставил чайник. А после вернулся и снова сел напротив. Минуту он просто смотрел на меня, словно сканировал. — Зеркало Кармы может очистить грехи человека. Его душа станет чиста, что бы он не сделал в своей жизни. Не знаю, сколько я сидел в оцепенении после этих слов, даже не заметил, как чайник на плите начал свистеть. Вот она. Сказка, в которую хочется верить. Но теперь о ней мне говорит не мой друг-ботаник, а профессор. Или они оба «того»?***
2007 год Не поверите, но мы виделись перед экспедицией с Робертом ещё раз. Это было, когда он вернулся в Москву и забрал с собой сына. Да, у них родился прекрасный мальчуган, и я искренне жалею, что из-за нашей ссоры с Робертом, мне не удалось провести достаточно времени с этим парнишкой, потому что в редкие встречи я понимал, что Альф рос весёлым и ужасно умным. Честно сказать, я так и не узнал, что у них с Маней произошло. То ли время своё взяло, то ли ещё что. Вроде как, она ушла, а Альфред не был против остаться с отцом, потому что мальчик уже взрослый, почти одиннадцать лет, поэтому и решать может сам. Уже одиннадцать! Столько воды утекло… Эта встреча была странной. Вроде как мы не вспоминали, что было в нашем последнем разговоре, но явно что-то тянуло за душу. К тому времени я уже много узнал про Зеркало Кармы, но явно не столько, сколько было известно Роберту. Целая стена в его комнате была посвящена тибетскому храму. Куча записей, фото монастыря рядом с горами, деревушки, к которой спускается дорога. Там было всё. Всё из теории. — А если не выйдет? — спросил я. — Ну, как не выйдет? Думаю, даже ты в жизни не поверишь, что у меня может подобное не получится. Конечно, это было так. Правда, теперь я уже не хотел, чтобы у Роберта хоть что-то получилось. Он казался мне чудаком с манией величия. Я же славы не хотел и точно знал, зачем мне нужно это Зеркало. В ту встречу я не застал Альфреда. Кажется, парень был в школе или гулял. Почему-то стало жаль ребёнка, у которого отец так жестоко отобрал детство. Кому захочется всё детство слушать про лысых монахов и пещеры? Тем временем у меня уже были куплены билеты в Тибет. Лабранг ждал меня. 2008 год В любом плане, даже если он гениален, всё равно бывают промахи. Сильная сторона человека — в нужное время их замечать и преобразовывать в успехи. Так я и поступил, когда приехал в Тибет. Конечно же, я не смог бы пройти незамеченным в пещеру, забрать Зеркало и спокойно ехать себе восвояси. Поэтому логично было вновь установить контакт со своими людьми. Вы скажете, что глупо сначала выяснять отношения, а потом делать вид, что всё в порядке. Пути Марковы неисповедимы. Как мне сказали в храме, мои друзья уже успели уйти в горы. Члены экспедиции расположились на высоком уступе, изучающе рассматривая соседнюю, ту самую, где предстояло провести раскопки. Я добирался туда своим ходом и заметно вымотался, потому что вещи не успел ещё оставить в монастыре. Рюкзак весил достаточно, чтобы спина стала мокрой. — Одни здесь отдыхаете? — громко и с широкой улыбкой поинтересовался я, остановившись возле котелка, который вовсю дымил, предвкушая добрый обед. — Какими судьбами, Марк Андреевич! — весело поприветствовал Олег, хлопая меня крепкой ладонью по плечу. Сначала Роберта не было видно, но стоило только повернуть голову, как я заметил серые глаза, серёзно смотрящие на меня. Да, характер у него тот ещё. В тихом омуте всякой дряни по паре. Нужно сделать всё, чтобы Роб меня принял. — Я подумал, что вам без моих чудесных навыков далеко не уйти, — пошутил я, подходя ближе. — Ты же был против этой поездки. — Да? Ну, времена меняются. Я очень рад видеть тебя, Роб. Как успехи? — я старался выдавить из себя максимум дружелюбия, но Витовский ломался. — Что с лицом? Как будто умер кто-то, — попытался пошутить я, лицо моего друга не изменилось. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но к нам впритык подбежал Юрец. — Смотрите, какой закат, давайте сфоткаемся, грех не оставить такую красоту на память! — Хорошая идея, давайте я вас сфоткаю, — предложил я, чтобы сгладить напряжённую обстановку. Юрий подошёл к своему рюкзаку и достал фотоаппарат. Роберт продолжал сверлить меня взглядом, но что-то подсказывало, что это не продолжится слишком долго. — Ну, а ты Марк, давай с нами, часть команды всё-таки! — не унимался Юра, который явно был рад мне. Ещё бы, самой грязной работой чаще всего занимались мы вдвоём. Бедный, как же туго ему пришлось бы. — Ну, нет, делать мне больше нечего, как фоточки для выпускного фотоальбома собирать, — сказал я, а Юра громко засмеялся. — Как знаешь, красавчик, у тебя есть время, чтобы передумать. Пока я всех собираю. Нас было восемь. И год был 2008. Восьмеричный благородный путь, всё на нём завязано. Я покачал головой. Ребята встали спиной к заходящему солнцу, было так ярко, что я думал, фото не получится. Только Роберт остался на месте, как изваяние. Я ещё ничего не сделал, а он уже подозревает. Витовский в своём репертуаре. — Иди вставай, чего ждёшь. Он нехотя присоединился к нашим друзьям. Я нажал на кнопку затвора. После ужина, на закате для разговора Роб сам нашёл меня. Выглядел он весьма недружелюбно. Я попытался улыбнуться ему, как только заметил его расположение духа. Всё-таки моя улыбка часто помогала выйти из затруднительных ситуаций. Вот только на моего друга это не подействовало. — Что ты здесь делаешь, Марк? — Ого, сразу с наезда начинаешь? Роб фыркнул. — А что, я должен быть рад тому, что ты приехал ни сказав ни слова, после того, как бросил нас? Он был прав, но звучало это всё равно больно. Его слова, словно выбили весь воздух из моих лёгких. Я бросил? Это он не захотел найти компромисс! — Я передумал, представь себе. Одна ссора, Роб, а ты меня уже ни во что не ставишь. Ты думаешь, я мог вот так просто бросить вас в такой сложной экспедиции? Бросить тебя? Он внимательно смотрел на меня своими большими карими глазами. Очки были в разводах, он давно их не протирал. Клетчатая рубашка помята. Странно, но тогда мне показалось это невероятно важным. Я как будто запоминал его образ. Мне казалось, что он будет невероятно счастливым, когда окажется здесь. Что-то пошло не так. Он чувствовал. — Да, Марк. В том-то и дело, что я так думаю. Сколько прошло? Лет десять? — Если уж так, то не стану тебя переубеждать, — парировал я, — в любом случае, я здесь и приехал сюда для дела. И для тебя. Так мы собираемся войти в эти развалины? — Мы? Ты не участвуешь в экспедиции. Он вёл себя как обиженный подросток и портил мои планы. Только вот я никуда уже не денусь. — Перестань, мы же профессионалы, не обязательно себя так вести. Роберт молчал. Я не мог вытащить из него ни грамма полезной информации. На все мои расспросы о пещере он отвечал хмурым взглядом. Я уже начал думать, что ничего у меня не получится. Выхода не оставалось. Я просто лёг спать в метре от человека, который считал, что я предал его. Но я же вернулся, чего ему ещё нужно? Даже тогда я понимал, что действительно ценил его. Ценил, когда он бросил всё и решил жить семейной жизнью. Ценил, когда у него не вышло, и он вернулся, но уже с сыном. Ценил, когда Роберт не видел граней, не слушал, не понимал, что мы люди, а не машины, которые могут найти всё, что только ему в голову взбрело. Экспедиции — это не поездочка в летний лагерь, хотя некоторые и от такого устают. Я видел, как истощал Роберт за то лето, когда они проводили каждый день в полях. Роб не умел останавливаться. Если вдруг мы что-то находили — он сразу же рылся во всех бумагах, которые только мог найти. И это занимало ещё больше времени, чем раскопки. Я хотел, чтобы в нашей работе была душа. Хотел, чтобы время распределялось не только на труд. Хотел, чёрт возьми, быть человеком. Но спустя годы, спустя время я понял, что Витовского не изменить. Он не будет другим, он не станет слушать. И эта ссора… Дорога в Тибет, эти годы, которые он потратил на сбор информации, казались невыносимо долгими, и он чувствовал, что конец его пути изменит многое. Так и произошло. Мысли были мрачнее некуда, но мне всё же удалось уснуть. Проснулся я от резкого звука. Роберт что-то уронил, иногда он был ужасно неуклюжий. Я открыл глаза и потянулся. Мой друг положил в рюкзак какую-то книжку. Кажется, это был его дневник. Он всегда делал в нём много записей как ответственный учёный. — Доброе утро, — услышал я. После чего в мою сторону полетело что-то большое. Хорошо, что реакция меня ещё не подводила, не зря бывший волейболист. Это оказался походный рюкзак со всеми необходимыми вещами для экспедиции. — Собирайся, время не резиновое. Он передумал. Всё-таки я смог привести свой план в действие.***
Солнце в тот день было обжигающим. Невозможно остановить взгляд, на закрытых веках сразу же бегают яркие блики. Убийственно. Ветер решил подыграть, стих и, казалось, что дышать нечем стало. Правда, дело было не в природе, не в высокогорье, а во мне. Что будет, когда я возьму Зеркало и посмотрю в него? Сработает ли? Каким образом я узнаю, что чист? Вопросы мучили, пытали, вязали верёвками, но ни на минуту я не думал отступить. И Роберт тоже. Мы давно не разговаривали по душам, мне больше и не хотелось. Я разочаровался в нём, точнее, осознал, что о пользе в общении с этим человеком я и не могу думать. Пустое. Ранним утром, умывшись ледяной водой, я снова попытался вдохнуть полной грудью, но ничего не вышло. Тибет испытывал меня на прочность. — Часам к пяти откроют проход, — звонко оповестил меня Юрец. — И тебе доброе утро! — улыбнулся я по-настоящему счастливо. Кто из вас не хотел бы начать жизнь с чистого листа? Попробовать исправить сломанную игрушку или воскресить близкого? Вот именно, это априори в мечтах каждого человека. И сделать ради этого вы готовы, что угодно. Вход в пещеру казался совсем крохотным, но вот то, что открывалось за ним, повергло меня в шок. Роберт заметил моё выражение лица и улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и кивнул. Думаю, он действительно хотел бы оказаться в этом месте со мной. Не благодари, друг, за исполненную мечту. — Непочатый край работы, — подметил кто-то из ребят. Так мы и начали поиски секретов погребённого храма. Я не считал, сколько времени прошло, но возились мы там сутками. Камни, грязь, полнейшая безысходность, будто вы роете обычные горные породы, в которых ничего не скрыто. Повторюсь, мы знали лишь теорию, на практике всё оказалось куда сложнее. Но низкий поклон Роберту, в его мыслях и не было капли жалости к нам, он не собирался сдаваться. Как-то, спустя пару дней точно, нам удалось найти проход. Была вероятность обвала, поэтому мы действовали максимально осторожно. — Альфред начал увлекаться археологией, читает мои книги, только расстроился, что я один уехал. Я бы хотел ему показать эти масштабы, с которыми мы работаем, — сказал мне Роберт. — Придёт время, и цветы распустятся сами, — ответил я одной китайской цитатой, которую недавно где-то вычитал. Хоть в воспитании детей я мыслил мало, мне казалось, что поиски себя для человека — самое важное в жизни, и только сам Альфред, да вообще любой ребёнок на планете может понять, что ему нравится. Мне вот так и не удалось. Из тяжёлых мыслей о моём отце меня вытянул радостный вскрик Роберта. Я подоспел к нему и увидел помещение в скале, по углам которого располагались четыре статуи Будды. Внутри было темно, но мы отчётливо видели, что в центре поверхность, на которую мы наступали, возвышалась. — Давай, Марк. Копаем, — приказал Роб, вытаскивая из поясной сумки кирку. Кажется, прошло больше пары часов, работа предстояла кропотливая. Мой мозг иногда отключался от усталости и нехватки банального воздуха, но отступить я себе не позволил. — Там что-то есть, — мои пальцы коснулись металла, но вытащить так просто найденное не представлялось возможности. — Сейчас, — Роберт достал кисти. Сначала я помогал, счищал засохшую землю, смотрел за действиями Роба и повторял, но в момент, когда я понял, что это то, что мы искали, внутри у меня оборвалась единственная нить, которая хоть как-то связывала с реальностью. Я поднялся. Смотрел сквозь дымчатую пелену. Руки Роберта доставали из земли настоящее Зеркало Кармы. Я не дышал. Кружилась голова. Меня уже не было в этой пещере. Марк никогда не приезжал в Тибет. Последнее человеческое, что было во мне, исчезло несколько лет назад. — Вот оно! Марк, ты тоже это видишь? Я склонился, схватил кирку, лежавшую рядом с Робертом. Я должен был забрать Зеркало и уйти. Точнее, это был уже не я. Вскрика я не слышал. Его тело мягко упало на землю рядом с великой находкой, самой драгоценной в его жизни. Мои руки тряслись, я наблюдал, как брызги крови смешивались с грязью на зеркале. Внезапно кирка из моих рук выскользнула, кажется, я просто не удержал её. Она рухнула вниз, на Зеркало. В ушах зазвенело, я ощутил сильный порыв воздуха и молниеносную боль. Я не мог закрыть глаза, чтобы песчинки не летели в глазницы. Тело не слушалось, я был в ужасе, замерев посреди пещеры. Через непродолжительное время всё стихло. Я увидел Его, и меня поглотил мрак. Нам всегда кажется, что потусторонние, ирреальные сущности невообразимо страшны. Буквально один взгляд на них может лишить рассудка или убить. Но когда действительно встречаешь подобное, первое, что испытываешь, точно не страх. Меня обуял интерес. Я не бежал и не прятался, стоял гордо и смотрел перед собой. В сумрачном свете пещеры по стенам и потолку сгустками поднимался синий дым. Он забивался во все маленькие щёлки, под камни, стараясь заполнить каждый миллиметр собой. Он появился не внезапно. Я знал, что у Зеркала должен быть хозяин, но, и подумать не мог, что его можно увидеть в наземном мире. Выше человеческого роста, Он величественно разливался по пещере, материализуясь в сущность, подготовленную для человеческой мысли. Мои глаза не видели Его, я только ощущал, но фантазия рисовала исключительный образ. Образ Шиндже* — тибетского Бога Смерти, владыки и царя закона. Тёмно-синяя кожа, гигантская нечеловеческая голова с тремя глазами, которые грозно осматривали человека перед собой. На фоне Него я казался маленькой пылинкой в этой пещере, стоит наступить — исчезнешь. Не сразу его синяя кожа начала искриться, а затем зажглась. Яркие огонёчки бежали по ней, пока не вспыхнуло пламя. Мне пришлось зажмуриться, но он не отвернулся. Стоит только на мгновение забыться, и столь желанное Зеркало, осколки которого были разбросаны у его ног, пропадёт. Устрашающий вид Демона дополнял жезл, верхушкой которого красовался человеческий череп с пустыми глазницами, а рядом с ним в землю был воткнут меч размером с мой рост. Ветер стих, стены пещеры стали разрушаться, пока не осыпались вовсе, оставив лишь темноту за собой. Четыре статуи Будды, располагающиеся по краям пещеры, стали отделяться от камня, распрямляться, и вскоре окружили меня, но не подходили близко. Также изучающе смотрели, как Шиндже. «Его помощники, стороны света. Дух восточной мудрости, северные земли храбрости, юг дерзкой пылкости и запад железной стойкости», — понял я. — Лейчжи Мелонг*. Голос Бога Смерти массивно прогремел внутри, склоняя меня к земле. Я не смог держаться и рухнул на колени, опустив голову. Взгляд вонзился в разбитое Зеркало. Это было похоже на сон, зловещий кошмар, которому было невозможно сопротивляться. Правда, я не чувствовал ничего. Упал на землю, взгляд коснулся лежащего тела Роберта. Внутри было пусто, но мне, правда, хотелось наскрести хотя бы горсть сожаления. Конечно, я заслужил всего, что происходило дальше. Ко мне обращался Бог Смерти изнутри, пока кровь в теле замедлялась, кожа сужалась, а кости гнили. Я больше никогда не увижу солнце, не сделаю вдох. Теперь я был во власти круга Сансары, и перерождение придётся заслужить. — Отныне ты будешь хранителем Зеркала, осколки его скроют мои помощники. Собери их все. Чтобы выбраться, ты должен пролить кровь, которой омыто сейчас Зеркало. Я закрыл глаза, а когда открыл, потянулся кончиками пальцев к руке Роберта. Его кровью были омыты осколки Зеркала. Сделать это вновь невозможно, вряд ли я вообще смогу стать частью того, о чём говорит Демон. Я коснулся холодной кожи друга. И как только это произошло, ощутил, как земля подо мной провалилась. Падал недолго и рухнул где-то недалеко от храма. Сил подняться не было, и я уснул прямо на выжженной солнцем траве. Так крепко, что голос пожилого монаха разбудил меня не сразу. Поднявшись на ноги, я огляделся. Тело подрагивало, как на утро после хорошей пробежки. Я усмехнулся и сжал кулаки. Монах передо мной набрал воздуха и вдруг — перестал дышать. Меня позабавил этот факт. Разжав кулаки, я наступил на упавшее тело и ощутил, что внутри меня было гораздо больше силы, чем за всю мою жизнь. Зеркало Кармы не просто стёрло моё прошлое, оно дало мне будущее. И я знал, что нужно делать, чтобы вернуться в мир живых. Первым делом нужно было добыть информацию. Сказать, что я обезумел — плевок в небо. Я не помню себя, кем я был «до». Будто бы с носителя стёрли мою копию, а старый файл выдаёт ошибку. Единственное, что я знал, это то, что во мне сила. Она не сидит где-то в глубине. Разожми кулак, и всё вокруг превратится в пепел. В ушах всё ещё звучал шум сломанных костей. Это был, кажется, семнадцатый монах. Никогда не понимал, почему одни люди настолько религиозны, а другие даже и рядом не стояли. Напрягает. — Где осколки? — рычу, цепляясь пальцами за кожу на шее человека. Да нет, какой это человек? Просто атрибут храма. — Ты не… сможешь… собрать… — шипит он, заранее понимая, что его ждёт. — Хорошо, если есть проблемы со слухом, я повторю: «Где осколки Зеркала Кармы?» Очень быстро мне удалось подчинить себе всех монахов. Если пояснять вам на пальцах, они уже не были живыми. Просто существовали и действовали, как хотелось мне. Только вот не было возможности приказать им искать осколки Зеркала, они не могли покидать стены монастыря надолго — рассыпались в прах за пределами земли, где скончались. Оставалось самому попытаться найти их. Долгое время я старался долбить пещеру сам, перешагивая в ней трупы моих друзей. В один из таких дней, обессилев, я попытался сбежать. Я сел на поезд до Китая, я купил билеты, я правда уже был близок к тому, чтобы стереть из памяти всё, что произошло. Стереть себя из этого места. Я стоял в аэропорту, смотрел на табло рейсов. Мне стоило закрыть глаза лишь на мгновение. Открыв их, я понял, что снова стою в пещере. Это шутка какая-то? Сначала показалось, что уснул. Устал, с кем не бывает. Но, пошевелившись, повертев головой, я понял, что это совсем не похоже на сон. Выбежав на улицу, набрав в грудь воздуха, я схватился за волосы, с силой дёрнув их. — Твою…!***
Старая глупая сказка о любви бедной старушки, которая продала душу за чувства к тому, кому она не нужна, ну, совершенно не вынудила меня сострадать. Я так устал за три месяца различных попыток, поисков информации, допроса монахов, что эта ниточка к Демону, что прячет артефакт, была просто целью. Плевать, кто там, что было с этим человеком когда-то. Я просто хотел избавиться от собственной тяжёлой ноши. Чайную лавку в городке неподалёку от храма найти было несложно, но та пустовала. Я вошёл внутрь, закрыв за собой дверь, огляделся. Много утвари, ненужных штук, явно для отвлечения внимания. Надо было обыскать помещение, и я начал с ящиков, выворачивая из них всё, бросая на пол. Оно с треском и скрежетом падало, а я продолжал и продолжал, пока не почувствовал сильный порыв ветра, залетевший в окно без стёкол. Я вскинул голову, обернулся и увидел немолодую женщину. Она сурово смотрела на меня, готовая разразиться бранью. Я вскинул руку и ветер стих. Глаза старухи округлились, она попятилась назад, цепляя на своём пути бутыли и глиняные небольшие баночки с полки. — Мелонг, — произнёс я и не узнал собственного голоса. Звучал он остро и низко. — Я не имею дел с русскими, — ответила она, а сама стала изгибаться, словно ей стало невыносимо больно. До этого момента я не видел Демонов вживую, а фантазийный образ Бога Смерти преследовал меня лишь во снах. Но она не напугала меня, однако, поговорить нам не удалось, потому что… Сложно сказать вам, что именно было дальше, ведь я вновь оказался в пещере. Как понял я после, старушка Ханда бросила в меня острый ножичек, которым нарезала травы и фрукты для чая. Лезвие угодило куда-то в шею, и, похоже, я умер. Представляете? Точнее, оказался на начальной точке. Вот об этом и говорил Бог Смерти. Так выглядит круг Перерождений. Неправильный круг, который не приведёт меня ни к чему толковому, пока я не соберу Зеркало. Бесчисленное количество попыток, за каждой из которых скрывается поражение… На пятидесятый раз посещение чайной лавки обернулось для меня неожиданно другим поворотом событий. Вместо того, чтобы нападать или действовать агрессивно, я разговорил тибетскую бабушку, а она показала мне своё прошлое — мысленно перенесла на зелёную поляну. Пока она была увлечен воспоминаниями, я с лёгкостью забрал осколок, спрятав его в сумку. Было странно уходить в монастырь на своих двоих, а не переноситься в пещеру со стуком молоточков в голове и криком «Game over». Было интересно, обнулится ли результат, если я вновь оступлюсь. Однако теперь во мне появился дух соревнований. Если один смог добыть — остальные тоже выйдет. Я решил не вести дневников или календарей, но иногда обращал внимание на то, как это делают монахи, или на простые изменения в природе. К моменту получения первого осколка я был в Тибете уже два года. Правда, никаких внутренних изменений не ощущал. Жил в монастыре, питался пищей монахов, много гулял и читал. Заставил, чтобы меня обучили языку и знал его в идеале. А также знал, что Лама через время расколется и даст мне подсказку о том, куда попал второй осколок Зеркала, и кто его охраняет. Так и получилось. Добираться в глухую тибетскую деревушку на яках было весьма забавно. Местные развлечения доставляли мне даже какое-то странное удовольствие. Извозом на яках занимались уже глубокие старички. Может, это было у них такое хобби? Дорога казалась ужасно длинной, но я ничего особо не запомнил, просто лежал в повозке и смотрел в небо. К счастью, мне было где полежать, в повозке хранилось много сена, поэтому поездка была достаточно мягкой, не считая витиеватой медленной дороги. Больше никогда не буду ругаться на наши российские. В тот момент, я чертовски по ним скучал. Деревня, до которой меня довезли, тоже выглядела не лучшим образом. Она была заброшена, даже грустно стало, но с другой стороны, у вымирающих деревенек есть особый шарм. Я знал, с кем придётся иметь дело. Существует местная легенда про двух генералов. Знаете, такая исконно китайская, я бы сказал. Вообще не понимаю, почему люди ставят подобные истории в почёт, но это их дело. Солнце и Луна. Очень драматично, более слезливой истории я ещё не слышал. Солнце потерял свою Луну, вернее тот исчез, как говорилось в легенде. К моему счастью, эти двое стали чем-то вроде местных знаменитостей, поэтому я просто зашёл в ближайший сувенирный и купил браслет из камней красивой огранки. По моей задумке он был нужен, чтобы передать весточку Демону, охраняющему осколок. Если всё пойдёт по плану, то Тхэян не отличит его от настоящего. Он клюнет, а я получу осколок. Я прибыл на место к вечеру. Если честно, то кроме названия деревни, я не знал, куда именно мне нужно идти. Деревня не выглядела пугающей, несмотря на запустение. Я бы не выдержал дополнительного напряжения. Казалось, что я обошёл всё, что только можно. Генерала нигде не было. Настрой постепенно уходил в минус. Я спустился к реке. Природа всегда вдохновляла меня и давала покой, поэтому радость, что в этой глухомани нашлась река, заполнила всего меня изнутри. Воздух был такой чистый, я закрыл глаза и опустил руку в воду. Прохладная. Самое то, чтобы остудить разум и сердце. Если они ещё во мне были. За спиной послышались шаги. Я медленно обернулся. Генерал стоял и осматривал меня своими чёрными глазами. Выглядел он незыблемо. Красивая крепкая фигура была облачена в древние доспехи. Тут рукопашкой не отмажешься точно. Сердце рухнуло в пятки. Сотню раз я мысленно репетировал эту встречу, но к реальности оказался не готов. — Я знаю, где твой друг, — я решил начать первым, чтобы генерал не успел обнулить мой первый осколок, вонзив в меня своё оружие. Генерал скептически поднял бровь, его рука сжалась на висящем мече. Ещё секунда и он снесёт мне башку. — Юэлян просил передать, что ему очень жаль, — продолжал я. Как славно, что я примерно представлял себе, на что нужно давить. Я увидел проблеск эмоций на его лице. Сентиментальный глупец. — Я не верю твоим словам, — прогремел он. Я ощутил прохладный воздух, который шёл от реки. — Думаешь, ты один такой. Ему тоже было плохо всё это время. Предать тебя — худшая ошибка его жизни, — и почему я не пошёл в актёры? Генерал молчал, но уходить не собирался, как и убирать руку с рукояти меча. Я аккуратно снял рюкзак, достал оттуда липовый браслет Юэляна и также аккуратно протянул его Тхэяну. Его глаза расширились от удивления. — Нет ничего крепче вашей связи, за это вы продали душу, — я говорил тихо, почти шёпотом. А Демон стоял и смотрел на этот браслет, как завороженный. В глубине души, мне даже было жаль его немного. Разве можно так убиваться за человека, которому на тебя всё равно? — Вы не Тхэян и Юэлян. Вы просто Намган и Чунта. Просто мальчики, у которых впереди была жизнь рука об руку. Он хочет вернуться к вам. Вернуть вас, — всю информацию, которую я смог найти, вешал ему на уши и видел, что оно действительно работает. Интересно. купился бы на такое Роберт? Хотя… у нас совсем другая история. — Куда мне нужно идти? — неожиданно спросил он. Я даже растерялся, думал, это будет куда сложнее. Всё-таки глубину людских чувств и привязанностей мне не дано понять. — Он будет ждать на другом берегу реки Хан. Наконец он оторвал взгляд от браслета и посмотрел прямо на меня. — Я не могу покинуть это место. Я изобразил растерянность. О том, что он не может просто так уйти, я тоже знал. — Оу, ну, я здесь, чтобы подменить тебя и сохранить осколок. Вы слишком долго носили это бремя. — Ты прав, мне совершенно ни к чему эта бесконечная жизнь, если он на том берегу реки, — он протянул мне руку, и в его ладони появился осколок зеркала, светясь ярким белым светом. У меня перехватило дыхание. Даже жаль, что на том берегу его никто не ждёт. Я забрал осколок в сумку и кивнул ему. Сможет ли он потом настигнуть меня, желая отомстить? Будем надеяться, что нет. Как забавно получилось. Тхэян отдал Зеркало за друга, а я ради него убил Роберта. У каждого свой обмен, но мой явно значит намного больше, чем глупая слепая преданность прошлому. Возвращался в Лабранг я таким же способом. Поднимаясь на гору, чтобы оказаться в монастыре, я напевал себе под нос какую-то попсу. Солнце вновь решило выжечь мои глаза. Шёл я больше часа, и под конец, на вершине мне показалось, что я услышал голос. Голос Роберта. Это было так странно, я ведь знал, что этого быть не может. Он обвинял меня, безумие в голове трещало. Я остановился и зажмурился, прижав сжатый кулак к груди.«Ты так хотел побед — так забирай свой приз!»*
— Нет. Не хотел! — закричал я в тибетских просторах. Себе закричал, потому что тело Роберта осталось там, в пещере. И ему явно уже не до моих оправданий. Я медленно сел на землю, силой сжимая ладонью своё лицо. Мне нужно продолжать свой путь. Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно найти все осколки.***
Без шуток, у меня всё было просто отлично. Отлично до того момента, пока я не узнал о чёртовой принцессе с её чёртовыми загадками. Я был так близок к тому, чтобы забрать третий осколок! Но обо всём этом стоит рассказать по порядку. Информацию о принцессе ВэньЧэн я нашёл в местной библиотеке. Стишки о бедной девушке, так горячо любившей свою родину, но насильно выданной замуж за правителя другой страны, чтобы обрести мир между государствами и бла-бла-бла. Это даже тронуло меня, в самом деле. Не было никакой уверенности, что именно она Демон, но выбора у меня не оставалось. Хотелось проверить всё, чтобы дальше уже топать проторенной дорожкой. «Юг дерзкой пылкости», судя по тому, что я знал, это могла быть только она. К сожалению, путь к осколку лежал неблизкий. Мне пришлось сесть на поезд до Китая, на котором я уже несколько раз пытался сбежать. Всю дорогу, я обдумывал план, которого у меня толком не было. За годы в Тибете я понял, что импровизация, ну, прямо-таки моё. Чем дальше ехал поезд по тибетской местности, тем тревожнее мне становилось. Мрачные мысли не покидали голову. Я очень устал. Мне хотелось бы я вернуться назад во времени, жаль, что в мире, где существуют Демоны, не существует Джинна, который исполняет желания. Но у меня ещё был шанс, чтобы искупить грехи. Мой последний шанс, который держал меня на плаву. Поезд ехал мимо полей, казалось, что это и не трава вовсе, а океан насыщенного зелёного цвета. Встречались даже одиноко стоящие домишки, если в них кто-то жил, то я преклоняюсь перед этими людьми. Нужно иметь немалую храбрость, чтобы встретиться лицом к лицу с вымиранием собственной деревни. Ну, а возможно, они изначально решили вести отшельнический образ жизни. Я бы так не смог, слишком зависим был от общения с людьми. Хотя, если так подумать, хорошего из этого мало вышло. От кружки с чаем вверх поднимался пар. Хорошо, что в этом поезде нашёлся кипяток. Я прихватил с собой пару пакетиков чая, никогда не знаешь, когда захочется согреть горло. Когда я прибыл к месту назначения, был уже глубокий вечер. По-хорошему, нужно найти ночлег и дождаться утра, но времени было катастрофически мало, я и так задержался с Хандой. Да и я был так взволнован, что вряд ли бы смог уснуть даже на пару часов. Найти нужную пагоду не составило труда. Я заранее перерисовал её из книжки. Художник из меня, конечно, никакой, но общие черты точно смог уловить. Потом я, правда, понял, что это было достаточно известное место для китайцев, но в моём деле лучше не привлекать лишнего внимания. Зайти в пагоду просто было невозможно — она, чёрт её, не имела обычных дверей, ведь была построена как защитное сооружение. Поэтому я потратил половину ночи лишь на то, чтобы понять, как туда залезть. Внутри было темно, я достал фонарик. Каменные стены украшали различные рисунки. Наверняка в них скрывалась история, по-другому и быть не могло. Я сделал глубокий вдох. Почувствовав запах сырости и плесени, поморщился, но улыбнулся. Пахло как в нашей родной общаге! Чувство ностальгии захлестнуло мощным потоком. Пришлось подавить эти воспоминания, потому что вместе с приятным пришло осознание того, почему я вообще оказался здесь. И тут я заметил небольшой стол. Делать было нечего, я с опаской подошёл. На нём лежало три свитка. Их туда явно положили не случайно. Пробежавшись глазами, я понял, что это были какие-то стишки. Я усмехнулся. Только китайского народного творчества тут не хватало.«Первое дело — начало опасное,
Комната слева — преграда прекрасная.
Ступить туда можешь только один,
О, благоверный мой господин.»
Смысла спорить не было, раз путь очерчен. Я вошёл в первую комнату и понял, что оказался посреди поля. К слову, это меня не удивило. После всего, что пришлось пережить, удивляться было нечему. — Доброго здравия, — я обернулся на голос и увидел старика. — Да уж, и вам того же. — Вы пришли разгадать мою загадку, — я не подал вида, что не понимаю, о чём он говорит. Нужно держать всё под контролем. — Иначе бы меня здесь не было. Дед улыбнулся. За его спиной словно из воздуха появилось целое стадо лошадей. Я, вообще-то, принцессу ожидал увидеть, но, похоже, до неё ещё нужно дойти. Как объяснил старик, мне предстояло соединить жеребят с их матерями. Больше не было никаких подсказок. Ни одной. Я не знаю, сколько времени провёл в раздумьях, а в действии и того больше. Лошади пугались меня, разбегались, путались, и приходилось начинать сначала. Но здесь при проигрыше я не возвращался в пещеру, я просто медленно сходил с ума от потраченного времени на тупую загадку принцессы. Нестерпимо хотелось пить. Как ни странно, но меня спасла именно жажда. В голову сам вбился образ озера, к которому я ходил, когда мы с Робертом отправились на наши первые раскопки. Оно появилось передо мной с лёгкостью, как и это чёртово стадо лошадей. Из воздуха. И тут я понял, что это мир, в котором я могу представить, что угодно. Так первая загадка была решена. Я оказался на дворцовой площади. Передо мной стояла сама принцесса. Прекрасная как ночь и опасная как смерть. Принцесса ВэньЧэн. Я заворожённо смотрел в её чёрные глаза, полные ненависти и отвращения. Тогда я ликовал, что справился с заданием и получу осколок прямо сейчас. — Что ярче молнии и страшнее грома, но живое? Вопрос прогремел в тишине, как смертельный приговор. Я должен был что-то ответить, но не мог отвести взгляд. Ладони взмокли и похолодели. Что страшнее молнии и грома для двенадцатилетнего меня, прячущегося под одеялом в ненастную погоду? Ответ на этот вопрос стоял прямо передо мной. Мне казалось, что она воплощение смерти. Секунды тянулись мучительно долго. Последнее, что я видел в тот момент, это мелькнувшие чёрные волосы перед моим лицом. А дальше только мрак. Как оказалось, два других свитка хранили в себе задания, которые я мог попытаться выполнить в одиночку, но толку не было бы никакого, ведь они должны решаться параллельно. Каждый раз после выполнения первого задания я оказывался перед Принцессой. Никакие уговоры не действовали на неё, она не разрешала мне проходить другие задания, а если я пытался навредить ей, то сразу же оказывался в пещере. Такова была моя участь. Но самое отвратительное, что осколки в сумке исчезали. Повезло мне, согласны? Приходилось вновь идти в чайную лавку, а затем ехать в деревню к генералу. Никакой обман не действовал! Спасибо, что хотя бы диалоги с Демонами не менялись, стоило лишь подгадать время и вспомнить детально всё, что я делал до этого. — Скажи, как я могу пройти это? Зачем ты изводишь меня? — молил я в пещере, но Бог Смерти больше не появлялся передо мной. И тогда я стал просто жить в монастыре, продумывая, как выполнить три задания Принцессы. Пока не ударил гром. Мне казалось, мои монахи сошли с ума в то утро. Носились, красили парадный вход в храм, собирали травы и даже спешили состричь побольше шерсти с яков. Мои попытки узнать, что происходит, увенчались успехом только при встрече с Ламой. В храм направляются Альфред Витовский и Елизавета Кирилина. Сколько я здесь лет?! Как долго я пытаюсь найти выход из этого круга, в который утянул меня Бог Смерти?! Одно было верно — приедет сын Роберта. И, как вы правильно понимаете, мне больше не нужно собирать осколки. Прольётся кровь, которой омыто сейчас Зеркало.***
Наше время Подняться на ноги Альфреду удалось не с первого раза. Руки тряслись, возможно, так выглядела паническая атака, но у него не было времени, чтобы точно подметить своё состояние. В мрачном помещении вдруг зажёгся кружок белого света. Быстро загорелся и быстро потух, а из него с громким рыком появился Демон. Он не был похож на тех, кого они встречали до этого момента. Это был Фэй* с устрашающей бычьей головой и змеиным хвостом. Альф еле держался на ногах, вокруг начали трястись стены пещеры, осыпаясь мелкой крошкой. — Здравствуй, Альфред. Голос Демона не был подобен изменённым голосам разъярённых Демонов. Это был обычный голос Марка, наигранно приятный. Витовский не знал, что хотело ему сказать это существо. Оно решило не церемонится с диалогами. Демон приблизился и сжал в сильных лапах голову археолога, нависая над ним сверху. Альфред закричал. В зал пещеры вбежали Лиза и Сакья. Страх Альфа отступил, и он расслабился, потому что был уверен — оружие охотника на Демонов поможет и в этот раз. Нужно всего лишь уступить Сакье дорогу. Витовский попытался выбраться, дёрнувшись вниз, к земле. И вдруг его сознание отключилось. Змеиный хвост Демона пронзил его грудь насквозь. Джара-марана* — не конечное. Это лишь одно из звеньев круга Сансары. И ему нужно подчиниться. Лиза рухнула на колени, закрыв ладонью рот, чтобы не закричать. На широкой бычьей морде появилась усмешка, а затем Демон исчез. В пещере вновь стало необычайно темно. Сакья подбежал к бездыханному телу археолога, опустился рядом, положив ладонь в центр раны. Мужчина задержал дыхание, закрыл глаза, пытаясь понять, какой этап из пройденных ими можно изменить. Он склонил голову и прикоснулся лбом ко лбу Альфреда. Так охотник на Демонов вошёл в чужой круг Сансары, чтобы изменить нарушенный порядок жизни Альфреда Витовского.