Внезапное перерождение Аллена или семейная идиллия!

— Мана, Мана, смотри! Снег! — Аллен подбежал к окну, упираясь на него ладошками и прислоняясь носом к запотевшему стеклу. Странно было увидеть хлопковый снег в конце апреля. Впрочем, последнюю неделю было действительно морозно холодно. — Да? Мана чуть наклонил голову в сторону окна, и боковым зрением провожал взглядом уже убежавшего мальчишку. — Куда это ты собрался? Аллен у входа пытался одной рукой надеть ботинки, а второй продеть руку в рукав. В спешке накинутая тёмная кофта, цеплялась за не стриженые ногти левой руки. Непослушная конечность запуталась в нитках, и Аллен с «нечеловеческими» усилиями пытался напрочь порвать одежду. — Аллен, подожди. Яркие светло-серые глаза поблескивали огоньком счастья и детского веселья. Аллену не терпелось выйти на улицу и побегать под снегом, а не под ливнем. Да, снег был лучше. Собрать их в ладошку, наблюдать, как узорчатые снежинки таят от тёплых прикосновений. Аллен заулыбался ещё сильнее и чуть ли не подпрыгивал. Мана, отыскавший в шкафу зимнюю курточку, и задержавший за плечо мальчишку, накинул на Аллена тёплую одежду. — Мана, на улице не холодно, — недовольно засопел Аллен, скидывая ненужную вещь, но в ответ Мана завязал на рыжую голову шапку. — Нет. Без тёплой одежды ты не пойдёшь. Мана с особым усердием завязывал шнурки на маленькой обуви, конечно, Аллен был уже большим мальчиком для таких дел, но из-за неповоротливой руки это было в разы сложнее. Когда с ботинками, шапкой и курткой было закончено, Аллен с радостным воплем выбежал из квартиры. Приглушённые шаги эхом отражались по подъезду, оповещая всех жителей об уходе младшего Уолкера. Когда Мана вышел из подъезда, Аллен уже вовсю ловил снежинки языком, а куртка на мальчишке была расстегнута. — Аллен, немедленно застегни куртку! Оторвавшись от причудливого занятия, мальчик игриво посмотрел на злого Ману и, показав ему язык, убежал в конец улицы. Аллен, конечно не хотел сбегать от Маны и покинать тёплое место, нет. Ему нравилось играть с Маной в прятки в доме или в догонялки. Скорее всего, он просто хотел внимания полюбившего его человека. Потому как, переехав в другой город, Мана всё больше проводил время именно в цирке, а Аллена оставлял дома. На все претензии Аллена и его рьяной помощи хоть как-то облегчить работу Мане, тот только утверждал, что использование детского труда не гуманно. Пояснить ребёнку, жившему только таким способом, было невозможно, так как сам Аллен считал это обычным делом. И то, что это неправильно, бесчеловечно и жестоко по отношению к юному созданию… Аллен не понимал. Не понимал, почему он не может чуть больше проводить время с этим человеком. Мана совсем избаловал его вниманием. Пригрел под своим крылышком, закрыл от злого мира, а Аллен через упрямство с «неохотой» принимал доброту новоявленного опекуна. К хорошему привыкаешь быстро. Вот и Аллен не готов так просто отпустить Ману, хоть и знает, что это всего лишь работа. И мальчик хотел играть, а не сидеть в каменной коробке целыми днями. (он с Маной гулял каждый день, но Аллен за гулянки не считал) Но не желал заблудиться через 10 минут после игры в догонялки. В почти незнакомом городе, в котором они пробыли всего лишь неделю. Снег хлопьями падал на бледное лицо, а руки начинали мёрзнуть. Без варежек было действительно холодно. Аллен хотел было вернуться назад, но, обернувшись, увидел только голую стенку большого дома. Незнакомого дома. На незнакомой и безлюдной улицы. Главное правило «оставаться на месте» Аллен благополучно позабыл. Рванув куда глаза глядят, мальчишка пытался беглым испуганным взглядом найти знакомую большую фигуру. Большая фигура, которая должна была догнать. Он не брал в счёт свой маленький рост и юркость тела. Аллен совсем не понимал, что он быстрее Маны. Что Мана не сможет его так быстро догнать или… найти. День постепенно переходил в вечер. Света с каждой минутой становилось всё меньше. Из-за холода Аллен начал запинаться об воздух, а ноги и руки понемногу начали неметь. Та же голая стенка смотрела на него вновь, дома казались одинаковыми, а Аллен посчитал, что ходит кругами. Только повернувшись в противоположную сторону, Аллена схватили за руку. Стальная хватка не дала ему вывернуться и отскочить. Образовавшийся ком в горле не давал нормально дышать, а из глаз потекли слезы. Он не хотел убегать. Он смог бы сейчас огрызнулся и начать шипеть, но такой способ Мана не одобрил бы. Аллен слишком быстро привык к тёплому отношению, и совсем позабыл, как это быть одному на улице. — Нашёлся. Тяжёлый выдох Маны и тёплые большие руки облегченно держали в объятиях Аллена. — Нельзя же так, Аллен. Страх в сердце постепенно утих. Аллен смог увидеть не холодные однотипные стены, а темно бежевое пальто. Мягкое и до жути знакомое. — Я хотел поиграть. Я не хотел сбегать, прости, Мана, — шмыгнув носом, продолжил. — Ты всегда чем-то занял или в цирке пропадаешь, а я хотел побыть с тобой, хотел, чтобы Мана тоже радовался. — Я рад, только когда ты в тепле и безопасности, а не на улице один вечером, — грустно хмыкнул Мана, поднимая Аллена. — А теперь домой, а то простыне… — громкий чих был ему ответом.

***

— Прости, Мана. Я буду послушным, только не… — Это был бред усталого мозга. Аллен знает, что его не бросят, но всё равно повторял одну фразу, как мантру. Иммунитет видимо ушёл в «отпуск» после нескольких лет в цирке, оставив больной организм справляться Мане. На утро жар спадать не хотел, даже после горькой микстуры, которую Аллен с такой силой воли выпил. Было холодно, несмотря на то, что в комнате было тепло. Укрытый одеялами, больной прижимался к Мане, хватаясь руками за домашнюю футболку. — Никуда я не уйду, ни сегодня, ни завтра. Если Аллен поспит, ему станет лучше, — усмехнулся Мана, смотря на градусник, который постепенно переходил за отметку 38-ми. — Аллену станет лучше, если Мана никуда не пойдёт, — мальчик устало закрыл воспалённые глаза, потому как любой свет и даже обычный воздух приносил дискомфорт. — Если только Аллен выпьет таблетку. — А она сладкая? Если нет, Аллен не будет её пить. — Тогда я уйду… — Нет, — привстал он, хватаясь дрожащей рукой за чужой рукав, и с недоверием смотря на «белую гадость» и тёплую воду в стакане. — Только выпить? А проглотить тоже нужно? — Да. Когда с таблеткой было покончено, Аллен снова свернулся в одеяльный куль и прижался к теплу. В глазах всё плыло, поэтому больной ориентировался только на ближайшее тепло, зная, что это Мана. — Мана никуда не уйдёт, он обещал! — под конец фразы он снова хрипло кашлянул и пристроил неподъёмную голову на чужую руку. — А Аллен обещал быть послушным. Когда рыжие волосы были приглашены, а тяжёлое дыхание переменилось на более лёгкое, Мана с облегчением смог уснуть, мысленно надеясь на честность мальчика. Завтра Аллену станет лучше. Мана прислушается к мальчику и больше не будет оставлять его одного дома. Благодарный зритель будет смотреть на репетиции цирковой труппы, но по указу Маны участвовать в ней не будет. Аллен искренне радовался новыми фокусами, трюками с обручем и мячами. Как положено ребёнку радоваться обычными, вроде изученными мелочами.