Очень шляпные дела

Ничто не могло оправдать бывших проступков Странника, лишь объяснить причины начала его скольжения по наклонной. Люмин четко выдерживала свою позицию здравого смысла, но старалась не подливать масла в огонь своим мнением, ведь у бывшего предвестника обнаружился зародыш исправления. Он мог у некоторых вызвать чувство жалости, ведь есть люди, которые тоже боятся с кем-то сблизиться, когда их предали, однако не стоит считать, что все вокруг плохие, как и не стоило доказывать притянутые из упадческой глубины фантазии. У Акиры была другая природа, потому он ошибочно полагал, что сильно отличался от людей, но он глубоко заблуждался. Он был зависим от социальных взаимодействий точно так же, как и обычный человек, и его долгая продолжительность жизни с переплетением отчуждения сыграли добивающий удар в гонг несчастья. Нельзя убегать от собственных желаний, омрачив тех, кто может их исполнить, дабы продолжать жить в привычном ритме фальшивого превосходства. Дотторе мастерски играл на хрупких струнах когда-то чистой души, вовлекая Странника в водоворот тяжелых событий, неизбежно ведущих к окончательному краху его сути. Каким был Странник на самом деле? Действительно ли он хотел всеми возможными способами назло Эи заполучить то, ради чего она его создала, или же это была попытка доказать ей свою важность, обратив на себя внимание? Он так долго бежал от истинного голоса своего разума, что забыл даже имя, данное когда-то создательницами. Он так настойчиво превращал фрагменты прошлого в рваное полотно, дабы небрежно его выбросить, что не знал, где искать лоскуты ради переосмысления всего, над чем стоило поработать после полученной правды. Акира понимал, что Люмин была во многом права, и она вполне справедливо относилась к нему, будучи начеку всякий раз, стоило увидеть его в поле зрения. Смелая, бесшабашная, необычайно сильная телом и духом девушка его восхищала, и он соврет, если скажет, что не смотрел на Люмин дольше дозволенного во время ее битв, которые ему посчастливилось увидеть. Она не дарила жалости, но и не втаптывала его стимул стать лучше, в успехе которого даже он сам не был уверен, постоянно проводя черту между ними, без устали повторяя, что он из числа плохих парней. Боялся ли он впускать в свою жизнь кого-то, или заботился о той, что была с ним честна? Интерес к ответу на данный вопрос поселился в его разуме на долгие дни, недели, месяца, летая в голове, как настойчивые мотыльки, мельтешащие перед глазами в вечерних сумерках, стоит всколыхнуть какие-нибудь кусты. Сравнивая интерес с насекомыми, Акира нашел одного, похожего одновременно как на Люмин, так и на Нахиду, - светлячка. Обе девушки зачем-то нормально относились к нему даже после невежества, совершенным им же, и если с Нахидой всё было понятно, ведь она, вероятно, списала ему некоторые сдвиги на затянувшийся юношеский максимализм (малышка старалась считаться со всеми или была просто наивна), то закаленная боями путешественница не давала покоя загадочным поведением. Особенно поразительным было то, что Люмин по просьбе Нахиды таки согласилась взять Странника с собой на поручения. В прошлом он был относительно честен с ней, постоянно подкалывал, даже пытался вывести из себя и чуть не сгубил, но она согласилась сражаться с ним плечом к плечу, не переживая о предательстве. Мог ли тот, кто полагал, что ему нанесут удар в спину, совершить такое же? Наверное, да, раз жил с подобным восприятием в бурном ритме, однако Нахида могла предугадывать его поведение и точно присматривала за ними через Аранар, которых Странник не видел, но был наслышан. Акире было нечего терять, но и было, что можно приобрести. Это что-то находилось на расстоянии вытянутой руки, бдительно держа руку на ножнах меча на случай битвы с бандитами. На чувство любви и привязанности когда-то было наложено табу, но бывший предвестник оттого и бывший, если хотя бы не попробует. Оптимистично, глупо, наивно, - новогодней мишурой рассыпались все наложенные запреты, стоило выросшему среди суровых песков мужчине нацелить орудие на Люмин, когда она была отвлечена на его дружков, отбиваясь комбинацией элементов. Резкими ветряными полосами, острыми, как клинки, орудие было выбито из рук врага, а сам он был отправлен обратно в пустыню импровизированным анемо-умением, и Странник удивился самому себе, что способен на такое. К слову, побочные эффекты не заставили себя ждать, выявленные в скорой усталости из-за слишком объемного использования элементальных сил. Но он умел сражаться и звонкой сталью, потому, не побрезговав взять на временное использование клинок улетевшего на родину пустынника, Акира с особым пылом помог разделаться Люмин с врагами, и буквально припал на подкосившихся коленях к земле, когда битва завершилась их победой. Разумеется, Люмин к такому не была готова, и полагала, что он ее оттолкнет, когда она, опустившись к нему на колени и пачкая платье, посмела приподнять его шляпу, обращая пусть и усталый, но безгранично глубокий взгляд синих глаз на себя. Он тяжело дышал, выглядел скверно, похожим на кожицу выжатого лимона, - такого же кислого, как и его скверное поведение иногда. - Глупый, что ли? – путешественница, со всей строгостью, подчеркнутой у Архонтов в серьезные периоды их жизни, опустила ладони на плечи парня, одновременно благодаря его в мыслях за помощь и мечтая обругать так, чтоб он и думать забыл о подобных выкрутасах. – Сгинуть решил? У Тартальи научился пафосным штучкам, поэтому выделываешься перед врагами, впечатляя их? - А может, - Акира дал себе волю наклониться к лицу девушки, застав ту врасплох, - впечатлить тебя хочу? – и, поддавшись неописуемой радости за своеобразную заботу девушки, засмеялся. Он отчетливо видел, как в желтых глазах напротив бурлит огонь, похожий на лаву в жерлах вулканов Натлана, и, пользуясь ее отстраненностью, переместил ее ладони с плеч вниз, заключая в крепко-крепкий замок. – Спасибо, что ты у меня есть, - многозначительно поблагодарил блондинку Странник, глядя на нее с нежным теплом, унесшим всякую усталость, и Люмин, подавляя в себе желание смотреть в омуты его глаз, таки отвела взгляд, пытаясь вырвать ладони. – Поздно пытаться сбежать, - продолжил смущать девушку бывший предвестник, позволяя ей вырвать лишь одну руку, играясь. На самом деле, он просто не хотел разрушать чарующий момент, собираясь с силами для более искреннего разговора, но смелость испарялась, как утренний туман, скользящий по росистой траве. - Раз ты начал разрушать личные границы, не возмущайся, - наплевала на внутренние запреты путешественница, обнимая Странника так, как это вообще возможно с одной свободной рукой, ведь вторую он жадно не отпускал, будто от этого зависела вся его жизнь (в каком-то смысле так оно и было). Люмин жалела, что не видит глаз спутника, парня и по совместительству человека, пускающего ее сердце в резвый пляс всякий раз, стоит ему отчебучить что-нибудь невозмутимо милое. Она дико перепугалась за Аки, когда он на пределе возможностей сражался с пустынниками, и даже пропустила удар противника, заработав синяк на запястье, - том самом, которое находилось в руках парня. Блондинка, устраивая подбородок на плече напарника, сдавленно шикнула. - Больно? – обводя подушечками пальцев проявившийся синяк, спросил Странник, ощущая, как приобнимающая его девушка напряглась, не желая отвечать. Он грозно блеснул глазами, всё ещё злясь на поверженных противников и жалея, что не отправил их с ветерком своими авиалиниями в «Пустынляндию» всех разом. – А так? – спросил он перед тем, как робко поцеловать ранку и задержать губы на нежной коже чуть больше пяти секунд, которых Люмин даже не хватило на переваривание произошедшего. Девушка отстранилась лишь через секунд тридцать, удивленно встречаясь с мягким взором Акиры, дарящим тепло и окрыляющее чувство нежной любви, обволакивающей сознание с необъяснимой легкостью и притяжением. Хотелось смотреть в его глаза столько, сколько вообще возможно, а еще бы лучше – всегда. К слову, бывший предвестник испытывал аналогичные чувства, желая быть более смелым в выражении симпатии, но внутренние запреты слегка тормозили процесс. – Люмин, я… - Ничего не говори, - испугалась девушка, не зная, куда себя деть. И не убежать, ведь парень всё еще держал ее за руку. Странник очаровательно улыбнулся и, пользуясь замешательством спутницы, неохотно отпустил ее ладонь, снял с себя шляпу и опустил ее на голову девушке. - Люблю тебя, - таки решился на продолжение Акира, запоминая, как расширяются глаза Люмин перед тем, как она прячется под шляпой, опуская в смущении голову. Странник беззлобно хохочет, понимая по реакции, что его чувства взаимны, и он готов по крупицам возвращать каждое положительное качество, дабы пусть и неуклюжими шажками идти рядом с любимой девушкой, держа ее за руку. После нескольких долгих, но приятных секунд осознания, Люмин набралась смелости, но та улетучилась, когда Странник забрался к ней под шляпу, прямо как она недавно, обнимая ее крепко, но бережно, и внимая каждый шорох перед тем, как ее руки медленно, но осознанно обнимут его в ответ. И не нужно лишних слов, суеты или движений для того, чтобы понять, что окрыляющее их легкостью и счастьем чувство является взаимной любовью, которую они нашли друг в друге спустя долгие годы скитаний по хладным землям Тейвата.