Несмотря ни на что я буду счастлив

      Четверг       — Давай доделывай документы, которые не доделал вчера, и приступим к одному из самых сложных моментов, — сказал Лир, как только я вошёл в офис.       — И тебе привет, — улыбнулся я.       — Прости, сейчас некогда, но, думаю, ты не в обиде, — проговорил он, не отрываясь от компьютера.       — Конечно, я всё понимаю. Работай. А я пойду разбираться с документами, — Лир кивнул и продолжил работать, а я подошёл к своему месту и приступил к переделыванию бумаг.       По истечении четырех часов я всё сделал, перепроверив каждое слово несколько раз, после чего отнёс бумаги, и они наконец-то были приняты. Я немного нервничал, потому положил листы на ладони, чтобы точно не помять.       — Ну наконец-то! Я уж думал не дождусь, — усмехнулся Герман Владимирович, забрав бумаги. — Иди давай, что стоишь? Или работы нет? Так я подкину, — и так ехидненько протянул, что я понял: он просто издевается надо мной. Смешно ему. Ну-ну. А вот стану отличным работником ещё посмотрим кто смеяться будет.       — Закончил? — спросил Лир, подняв глаза от экрана компьютера, когда я вышел от начальника.       — Ага. Можно праздновать, — с улыбкой произнёс я.       — Рано ещё. Но обед ты заслужил. Пойдём. Как раз время, — поднявшись из-за стола, омега пошёл на выход, а я за ним. Наверное, единственная приятная часть рабочего дня — вкусный обед длиной в час. Что может быть лучше?       Спокойно пообедав, мы решили немного отдохнуть в комнате отдыха.       Сама комната была довольно большая и светлая. Панорамные окна, тёмные кожаные диваны, приятного мятного цвета стены, большой стеклянный стол по середине. Всё было очень красиво, элегантно и со вкусом обустроено. Сейчас в комнате было занято два дивана. Один тремя омежками, которых знал Лир, а другой двумя альфами, которые бурно обсуждали спорт. Мы заняли третий диван, ведя непринуждённую беседу.       — Так что насчёт кафе? — решил спросить я. Всё же обещал. Тем более Лир мне так помог... Я просто обязан его отблагодарить.       — Ммм... Я думал, что ты несерьёзно, — протянул он, внимательно смотря на меня своими голубыми, немного искристыми, словно лёд, глазами.       — Очень даже серьёзно.       — Алик, у тебя есть муж. К чему это? — устало вздохнув, спросил он.       — Простая благодарность. Это не свидание. Скорее дружеская встреча, — улыбнулся я, и Лир весь оттаял, переставая быть холодной глыбой.       — Хорошо. Когда?       — Может... Завтра? Сразу после работы. Немного пораньше освободимся и сходим, — предложил я, на что омега кивнул.       — Я согласен.       После мы ещё немного отдохнули и вновь приступили у работе.       — Сегодня ты должен будешь следить за работой подчинённых. Ты, как главный помощник, должен приходить за отчётами рабочих, следить, чтобы они всё выполняли, ну и, конечно, исполнять приказы начальника. В основном он будет говорить к кому подойти и что сделать. Так что сегодня ты должен постараться всех запомнить и забрать у каждого отчёт, — вещал Лир о моих обязанностях.       — А сколько у нас сотрудников? — спросил я, будучи уверенным, что ответ мне не понравится.       — Около пятисот, — улыбнулся он. Я ещё не приступил, а он уже смеётся.       — Неплохо, — сдержанно ответил я, не желая доставлять Лиру удовольствие посмеяться над моей удивлённой мордашкой. — Что ж, тогда нельзя терять время.       И я приступил к работе.       Поначалу было не очень сложно. С омегами было довольно легко и комфортно. Они вели себя сдержанно, но при этом мягко. Улыбались, спрашивали как проходит мой день, спокойно отдавали отчёты, желали хорошего дня. А я всё умилялся с них. Были конечно те, которые предлагали познакомиться поближе, звали куда-то, интересовались моей жизнью. Я всем показывал кольцо, которое они почему-то особо не замечали, и мягко отказывал им. Все были понимающими, кроме одного, однако, очень наглого омеги. Он с лёгкостью мог бы посоревноваться в наглости с моим мужем.       — Не хотите сходить куда-нибудь сегодня вечером? — невинно спросил Сол, кокетливо погладив меня по руке и похлопав ресничками.       Омега был симпатичным: короткие, до плеч, светлые волосы, немного завивающиеся на концах, мягкие черты лица, пухлые губки, бирюзового с зелёным отливом глаза. Сам невысокого роста и немного пухленький с небольшими щёчками. Он был милым, но таких омег много. Где сейчас встретить немилого? Таких почти нет, а у меня один дома уже есть.       — Я не свободен, — проговорил я, показав ладонь с золотым обручальным кольцом. — Поэтому извини, но...       — И что? — нагло перебил меня омега, накручивая порядку волос на пальчик.       — Я не изменяю любимым, — невозмутимо проговорил я, стараясь выбраться из его длинных цепких пальчиков.       — Да ладно тебе, многие изменяют и ничего, живут себе припеваючи и всё у таких людей прекрасно, — не собирался сдаваться тот.       — Я не изменяю своим принципам и ценностям.       — Омег полно. Также как и альф. Думаешь он не изменяет? Наверняка да! Все мы одинаковые. Природа такая. Не можем быть однолюбами. Вечно нужно трахаться, а наши любимые порой не могут нас удовлетворить. Более того, любви нет. Есть лишь привязанность и желание секса. Более ничего, — развязно продолжал он, удивляя меня своей откровенностью.       — Вот и найди себе такого партнёра. А я занят.       — Какой же ты скучный! Я тебе предлагаю себя бесплатно, а ты ещё упрямишься. Не удивлюсь, если не удовлетворяешь свою омегу, и он ходит налево. Мудак, — взмахнув волосами, омега ушёл, оставив меня одного. Да, бывают же такие люди. Но я тебя запомнил, Сол. Теперь хоть буду знать от кого держаться подальше.       Кроме этого конфуза был ещё один. Когда я подходил уже к сто тридцать восьмому омеге. Как оказалось, у нас триста пятьдесят шесть омег работает, поэтому я и решил начать с них, кроме того с ними проблем оказалось меньше, не считая отдельных личностей.       — Отвали, — пробурчал омега, которого звали Уильям. Этот омега был высоким и худощавым с тёмными, заплетенными в косу волосами и глазами цвета пшеницы. Не только наглый, но ещё и агрессивный.       — Мне велено собрать отчёты, не мои проблемы...       — Я сказал отъебись! — прикрикнул на меня, перебивая. Не отрываясь от компьютера, он продолжил делать то, что делал, стараясь игнорировать меня. Вот только игнор не получился, потому что нервы у него ни к черту.       — Не стоит так волноваться... — попытался я успокоить омегу, но тот и слушать меня не желал.       — Блять, да отвали ты! Мне поебать что ты там говоришь! Я отдам отчёт тогда, когда доделаю. Ступай лесом!       — Тогда у меня будут проблемы...       — Мне похуй, веришь, нет? У меня нет отчёта и отдам только тогда, когда доделаю! Вали отсюда! — как он успевал и кричать и что-то печатать я только диву давался.       Не зная что сказать, я продолжал стоять, пока на меня вновь не прикрикнули.       — Я сказал проваливай! Глухой или как?       Этот самоуверенный омега в край разозлил меня. И, наверное, впервые я проявил себя: свой голос, характер и лидерские качества.       — Слушай сюда, — спокойно, но при этом строго говорил я. Омега поднял на меня глаза, молча слушая. — То, что ты не сделал отчёт это не мои проблемы. Я могу спокойно рассказать начальнику об одном очень безответственном работнике, и тебя могут уволить. Работая здесь, да и вообще в любом другом месте, ты должен принимать во внимание сроки и предоставлять всё вовремя без всяких глупых отговорок и отмазок. А если ты некомпетентен, то что ты тогда здесь делаешь, а? — задал я вопрос, внимательно наблюдая за эмоциями Уильяма. Тот весь покраснел, а взгляд был злой и уничтожающий, но он ничего не сказал. — Я пойду тебе навстречу, но только в этот раз. Больше шансов не будет. Когда я обойду всех альф, то вернусь к тебе и всё должно быть готово. Ты меня понял? — тот кивнул, не смея даже пошевелиться. — И ещё, не пристало омеге материться. Некрасиво, да и за это тоже могут выгнать с работы. Всё же ты в таком месте работаешь! Сюда хотят попасть миллионы! Дорожи своим местом и следи за словами. Это совет на будущее, — и с этими словами я покинул кабинет. Надеюсь он понял. Всё же я очень спокойно и доходчиво всё объяснил.       После пошли альфы.       С ними было сложнее. Были конечно те, которые нормально себя вели: ответственно и уважительно. А были те, которые как и тот омега решили, что раз я новичок, то пустое место. Но не тут-то было. Я поставил каждого на место, напомнив о том, что могу поспособствовать их увольнению. В итоге, я смог спокойно у всех забрать отчёты, стараясь попутно запоминать их имена. Конечно, всех не запомнил, но кого-то да. И потом я вернулся к тому омеге, которому дал время.       — Доделал? — спросил я, зайдя в его кабинет. Омега нахмурился, предоставляя отчёт. — Молодец, — улыбнулся я, а тот засмущался.       — Я... Вы... Мгхх... Не хоти...те...чешь... То есть... — омега что-то невнятное замямлил, отчаянно краснея.       — Что такое, Уильям?       — Ну... Э-это... — и куда пропал весь тот запал, который был ещё час назад?       — Я тебя слушаю, — мягко проговорил я, подойдя к омеге ближе. Тот вновь покраснел, отведя взгляд. Кажется, я понял в чём дело.       — Вы... Ты...       — У меня есть муж, — сказал я, показывая руку с кольцом. Омега заметно расстроился и приуныл. — И мы истинные, — услышав последнее, он понятливо кивнул.       — Простите, — тихо выдохнул Уил. Было видно, что ему очень нелегко дался этот шаг, а сейчас ему за него стыдно.       — Всё хорошо. Ты очень красивый и милый парень и обязательно найдёшь свою пару. Главное будь решительнее, — я ему подмигнул, и тот вновь зарделся.       — Ты... Алик, ты просто замечательный альфа, — искренне выдохнул он и замялся. Я и сам немного покраснел от его слов. — М-можно тебя... ммм... обнять?       Без слов я подошёл к худенькому пареньку и обнял его. Так как я был не особо высоким мы были почти одного роста. Положив голову мне на плечо, он вздохнул и вцепился пальчиками в пиджак на спине. Я гладил его по спине и макушке, давая парню частичку тепла.       — Всё хорошо?       — Да, — тихо ответил тот, отстранившись. — Но... Можно будет... Если вдруг что... Ну... Подойти и поделиться... Проблемами?       — Конечно. В любое время, — тепло улыбнулся ему и заметил, как засияли его глазки.       — Спасибо тебе. И прости... За моё поведение. Я... Просто, ну, рассеянный немного по личным причинам, а тут ты... И такой красивый... Я растерялся, — от откровенности парня я аж подавился воздухом. — Не хотел грубить, честно. Просто день сегодня ещё неудачный... Обычно я более сдержан, но сегодня сорвался. Прости.       — Ничего страшного. Ты очень милый паренёк и я верю, что ты не со зла. И всё же постарайся не смешивать работу и личное.       — Постараюсь.       — Можешь приходить ко мне в любое время, — улыбнулся я, и омега засиял.       — Спасибо.       Немного странный был сегодня день, но... Медленно, но верно я начинаю приобретать новых друзей. Это не те наглые альфы и высокомерные омеги. Здесь работают действительно хорошие, умные, а главное добрые люди. Такой приятный коллектив. Я тут всего неделю, а мне уже нравится, несмотря на начальника. Думаю, теперь моя жизнь точно изменится.       С этими мыслями я пошёл к начальнику, отдал отчёты, попрощался с Лиром и отправился домой. Завтра обучение завершается, потом ужин с родителями Ника на выходных, наконец увижу своих любимых мальчиков, ну а после снова работа — дом, дом — работа.       Придя домой вечером с работы, я первым делом решил проверить Ника, а заодно и количество еды. Он обещал, что будет есть.       Зайдя в комнату моего омеги, я увидел, что он лежит на кровати с прикрытыми глазами. Спал он или нет я не понял, но, когда вошёл внутрь, тот ничего не ответил и даже не шелохнулся, продолжая спокойно лежать. Может действительно спит?       Подойдя к кровати, я аккуратно присел поближе к нему, рассматривая моего любимого. Он лежал поверх одеяла, одну ладошку подложив под щёчку. Длинные серебристо-пепельные волосы растрепались по всей подушке, обволакивая его. Сам он был одет в какую-то маечку, лямка которой сползла с одного плечика, открывая вид на тонкие ключицы, хрупкое, нежное плечико и парочку маленьких аккуратных родинок. А внизу короткие шортики, не скрывающие не очень длинных, но худеньких и изящных ножек. Округлые бёдра, чуть выглядывающие икры, маленькая стопка и пальчики. Он был божеством. Такой милый, хрупкий и очень красивый. Как же я его люблю. Несмотря ни на что люблю. У нас с ним не было близости два месяца. Вообще никакой. А так хочется прижать хрупкое тело к своей груди, провести пальцами по шелковистым волосам, наслаждаясь их мягкостью, ласкать любимое тело, оглаживая и изучая каждый миллиметр кожи, коснуться пухлых влажных губок, почувствовать их сладость, увидеть в любимых фиолетово-розовых глазах любовь.       Думая о своём, я сам не заметил, как начал гладить омегу по руке, что покоилась на бедре. Нежно лаская её, я перешёл к шее, а потом к щеке, мягко огладив. Так хочется коснуться, поцеловать, насладиться! Как же тяжело быть рядом и не иметь возможности притронуться к такому божеству.       Закусив губу, я попытался остановиться, но не смог. Так хотелось почувствовать вкус его губ, что я, не контролируя себя, наклонился ближе, едва коснувшись чуть приоткрытых губ.       — Ты что творишь? — тут же заверещал омега, с силой оттолкнув меня, из-за чего я свалился с кровати, растерянно смотря на него. Не ожидал, что он меня поймает. Я думал, что он спит, но, как оказалось, нет, либо это я его разбудил. Идиот. — Совсем кукухой поехал, ущербный? — он начал яростно вытирать губы, смотря на меня с нескрываемой ненавистью. — Кто тебе, сука, дал право меня трогать? Кто? — закричал Ник, сжимая пальцы в кулаки.       — Ник, успокойся... — попытался я успокоить омегу, поднимаясь с пола.       — Не смей, блять, называть меня так! Для тебя я Никита и никак иначе! — он спрыгнул с кровати и, подойдя ко мне, со всей силы влепил пощёчину. Я от удивления распахнул глаза, а рука интуитивно потянулась к горящей щеке.       — Только посмей ещё хоть раз притронуться ко мне, мразь, особенно, когда я буду спать! Только посмей ещё хоть раз, ты меня понял? — он уже не кричал, а твёрдо и холодно проговаривал, удовлетворённо наблюдая за тем, как на моей щеке расцветает след от его ладони.       Слов у меня никаких не было. Я просто стоял столбом, приложив ладонь к щеке, и смотрел на Ника, который прожигал меня уничтожающим взглядом.       — Убирайся отсюда.       — Ник...       — Я сказал: убирайся! — крикнул он так, что я, дабы его больше не нервировать, вышел из комнаты, прикрыв дверь, и решил заглянуть на кухню.       Зайдя на кухню, заметил небольшой беспорядок. Пусть. Если ему так удобно, то пусть делает что хочет. Погрев ужин, поставил тарелки на стол и заварил чай. Надо будет снова что-то приготовить. И в магазин сходить. Пусть при мне омега почти не ест, но вот когда меня нет, он объедает холодильник на раз два. Хотя это наоборот хорошо. А ещё уборку надо сделать и постирать, ведь кроме меня этим больше никто не займётся.       Тяжело вздохнув, я заглянул в окно, отпив чая. Зима. Начало декабря. Казалось, только недавно я ходил в школу, а сейчас... Всё так изменилось, так быстро переменилось. Даже сложно в это поверить. Ощущение, будто то, каким я был и каким становлюсь — два разных человека. Ощущение, будто я начинаю взрослеть, хотя я и так умом обделён не был. Становлюсь более уверенным, при этом сохраняя спокойствие; более решительным и твёрдым, оставаясь всё таким же ответственным и добрым; завожу новые знакомства, новых друзей; наконец-то спокойно живу, без страха, что меня могут избить до полусмерти, что с моими братишками может без меня что-то случиться, что нам не хватает денег и мы голодаем.       Сейчас жизнь стала лучше, но при этом чего-то не хватает: чего-то тёплого, родного и близкого, любимого; не хватает того, кто любил бы меня и также заботился, как и я. Понимаю, что я альфа, но это не значит, что я робот и не нуждаюсь в заботе и поддержке. Нуждаюсь. Ещё как нуждаюсь, но не получаю. А получу ли когда-то?       — Вы посмотрите на него... Сидит, ест, чаи распивает, а меня позвать? Или я никто в этом доме? Почему я должен приходить сюда сам, гадая, погрели ли мне еду? — и снова истерики. Истерики на пустом месте.       Детский сад просто, а сам избалованный ребёнок, не знающий, что такое беднота; какого это, когда есть только кусок хлеба, когда ты пашешь на нескольких работах и при этом учишься, пытаясь один содержать свою семью; когда есть нечего, одеваться не во что; когда рядом нет никого: ни родных, ни друзей, ни того, кто поддержал бы тебя и помог и всё что ты можешь — надеяться на себя, только на себя.       Он, выросший в богатой семье, родившийся с золотой ложкой во рту и никогда ни в чём не нуждающийся, не сможет никогда понять какого это. Ему проще всех осуждать, считая мусором и даже не понимая, что не мы выбираем такую жизнь, не понимая насколько это тяжелое испытание. Мы такими родились и вынуждены выдержать то, что подготовила нам эта жизнь.       Вот и что я вообще нашёл в Нике? В нём нет ничего светлого и хорошего, он эгоистичный и высокомерный, холодный и жестокий, ему никто не нужен, кроме себя любимого и беспорядочных половых связей. На что я вообще надеюсь? Что он изменится? Что ребёнок его изменит? Да он сам ещё дитя. Мне кажется, что должно произойти что-то совсем глобальное, чтобы до него дошло хоть что-то. Хотя, судя по его словам, даже моя смерть его не сломит и не изменит.       — Ешь, — кинул я, продолжая смотреть в окно и пить чай. Тот злобно запыхтел, желая что-то сказать, но промолчал и уселся за стол, принимаясь ужинать.       — Ещё хоть раз ты меня не позовешь!.. — угрожающе начал он, а я повернулся к омеге, внимательно того слушая.       — Что? Что ты можешь сделать? Ты не готовишь, не убираешь, ты уже миллион раз пожелал мне сдохнуть. Что ещё ты можешь сделать? — устало спросил я, а тот подавился от моих слов и ещё больше разошёлся, вновь краснея от злости.       — Я убью ребёнка!       — Уже слышал, — спокойно ответил я, заставив омегу заткнуться. Тот смотрел на меня глазами полными ненависти, а его губы дрожали от злости. — И твой взгляд тоже не в новинку для меня. Более того, зная твоего отца, я могу быть уверен, что ты ничего не сделаешь с ребенком.       — С чего такая уверенность? — задрожал его голос.       — С того, что даже мне страшно представить что он с тобой сделает в случае чего, а ты знаешь, потому боишься его. А раз боишься, то не станешь делать то, что разозлит твоего папочку, — на полной уверенности проговорил я, не отрывая от него взгляда. Тот весь задрожал, всё больше краснея от гнева.       — Как же я тебя ненавижу! Я ничего плохого не сделал в этой жизни! Ничего! За что со мной так поступили? Почему именно ты мой истинный? — и снова крики и ор. Совсем ничего не меняется.       — Вот именно, ты ничего не сделал. Ничего. Ты не любишь детей, не заботишься о своих родных; ты ни разу нигде не работал; ты даже не учился! Всё что ты делал — прожигал жизнь в алкоголе и сексе. И сейчас спрашиваешь почему жизнь так жестока с тобой?       — Заткнись, — процедил он сквозь зубы, подняв на меня голову.       — Странный вопрос, — продолжил я, не слушая его. — А ты сам подумай. Маленький, избалованный, высокомерный ребёнок, плюющий на всех и думающий только о себе. Тебя никто не заботит. Ты даже не знаешь какого это, когда нет родных, когда нет денег, когда нет ничего. Но у тебя есть всё, а ты ещё чем-то недоволен!       — Я сказал заткнись! — выкрикнул он, стукнув кулаками по столу. Губы его задрожали, а глаза наполнились слезами. Это был первый раз, когда я видел его слёзы. Зря я так. Хотел показать ему какой жизнью тот живёт, а сам... Сижу и обвиняю, делая ему больно.       — Ник, я...       — Отъебись от меня, — он вскочил из-за стола и умчался в свою комнату, хлопнув дверью так, что я испугался за её сохранность.       Я решил не сидеть на месте и пошёл за ним. Что же я наделал? Просто накипело. Он сам ничего не понимает, требует от меня чего-то и не видит, как живёт сам и каким является человеком! Но, наверное, надо было помягче это преподнести, а не так резко. Но у каждого человека есть терпение! И моё тоже не выдержало. Если бы он меня слушал...       — Ник... — я приоткрыл дверь, зайдя внутрь, и увидел того на постели. Он лежал, отвернувшись к стене, и, кажется, беззвучно плакал. — Ник...       — Пошёл вон отсюда! — крикнул он и, вскочив с кровати, схватил стакан с водой и кинул в мою сторону. Ловко увернувшись, я наблюдал за тем, как стакан вдребезги разбился рядом с моей головой. Ещё бы чуть-чуть... — Я тебя ненавижу-уу! Не смей сю-сюда заходить, иначе уб-убью голыми руками! Уходи!       Я понимал, что ему сейчас нельзя волноваться, он же в положении, иначе станет только хуже, а потому покорно вышел, прикрыв дверь, чтобы не бесить его ещё больше. Прислонившись спиной к двери, я слышал его тихие завывания и неразборчивый шёпот, а после вновь пожелания моей смерти. И что мне теперь делать?