Несмотря ни на что я буду счастлив

      — Ему уже намного лучше. Внешние показатели хорошие, он потихоньку приходит в себя. Стал кушать, выходить по делам, прогуливаться, на коляске, естественно. Около него всё время был медбрат, так что вам не о чем переживать, — говорил врач с лёгкой улыбкой на губах.       Из-за того, что Тимофея нужно было пристраивать в садик, я не смог часто приходить, а если и приходил, то надолго не задерживался. Из-за этого я очень сильно переживал, постоянно думая о том, что же там с Аликом делают. Как он? В порядке ли? Заботятся ли о нём в моё отсутствие? Как оказалось, зря переживал.       — Я могу его уже забрать? — с нетерпением спросил я, надеясь на положительный ответ. Я так скучал по своему альфе! Так скучал! Семь месяцев без него, семь! Это было просто невыносимо. И несмотря на то, что нам предстояла ещё долгая реабилитация — я был безумно счастлив уже тому, что скоро мы будем вместе.       — Можете. Только вам надо коляску для него купить. Свою предоставить не можем, у нас ещё другие пациенты, — развёл руками. — Ну и следить, чтобы всё было хорошо. Ухаживать за ним, заботиться, помогать в любых вопросах, касающихся, кхм, гигиены и прочего. Вы точно к этому готовы? — я только хотел вставить своё слово, но бета продолжил: — Я понимаю, что вопрос не совсем корректный. Всё же он ваш муж, и я даже не должен сомневаться в вашем желании помочь ему, но, сами понимаете, когда узнаю́т о таких, как бы корректно выразиться... ммм... о таких тяжёлых проблемах со здоровьем, то в большинстве случаев бросают на произвол судьбы не только пары, даже истинные, но и родные. Отказываются, в общем. Поэтому я должен быть уверен, что вы не только возьмёте на себя всю ответственность, но и справитесь с ней. Ему же больнее будет, если вы вдруг решите его бросить со временем...       — Я вас понял, — перебил я врача. — Ещё никогда и ни в чём я не был так уверен.       Не знаю что в моих глазах увидел бета, но он заметно расслабился и непринуждённо, так по-доброму, улыбнулся.       — Я верю вам. Идёмте.       Мы зашли в палату. На койке полулежал Алик, читая какую-то книгу. Но взгляд был всё такой же пустой и отрешенный, что не могло не пугать. Особенно учитывая то, что я Алика таким ещё никогда не видел. Никогда! Всегда радостный, улыбчивый, скромный и добрый, иногда показывающий свой характер и даже холодный, как в наш последний разговор перед всеми событиями, но чтобы такой безразличный ко всему...       Это действительно пугало, но я не собирался сдаваться. Сейчас как никогда я понимал, что безумно люблю его и просто не смогу без него жить. И я готов был всё сделать ради него.       — Доброго дня, пациент, как себя чувствуете?       Алик лишь кивнул, не поднимая взгляд от книги.       — Вас сегодня выписывают и вы наконец-то поедете домой.       Опять никакой реакции. И тишина.       — Что ж, тогда мы оформим документы на выписку, а вы, — обратился ко мне. — Приходите через часик-два. И постарайтесь за это время купить коляску.       — А где они продаются? — поинтересовался я, так как понятия не имел где можно купить.       — В ортопедических салонах.       — Спасибо. ***       Через два часа я уже был в палате и заказывал такси, пока медбрат-альфа помогал Алику сесть в инвалидную коляску. И хотя Алик за время комы очень сильно похудел, всё же я бы не смог его поднять. Как и любой другой омега.       По словам врача, нужно разработать руки Алику, привести в работу мышцы, укрепить их и тогда он сам сможет выбираться из коляски и садиться в неё. Но всё же я надеялся, что это не понадобится, и он уже будет ходить. Я знал, что всё будет не очень легко и не так быстро, как хотелось бы, но я был твёрдо уверен в том, что альфа обязательно поднимется на ноги.       Твердости духа ему не занимать. А я помогу укрепить веру в себя, буду его моральной поддержкой.       — Такси будет через семь минут, — сообщил я, обхватив руками коляску. Алик, сидя в ней, всё также безучастно смотрел на нас всех, показывая своё полное безразличие к происходящему. Ничего, мы обязательно тебя поднимем и вернём к жизни.       — Пойдёмте я вас провожу, — предложил врач. — Следуйте за мной.       Врач шёл непонятными путями, а я следом за ним катил коляску, стараясь не отставать. Иногда поглядывал на Алика, замечая нездоровую болезненность альфы.       — Скоро мы будем дома. Всё будет хорошо, — нежно шептал я, надеясь, что альфа меня слышит. Я действительно очень сильно переживал за него и хотел вернуть прежнего Алика.       Тот вновь промолчал.       Оказавшись на улице, мы две минуты подождали такси. Когда машина приехала, я попрощался с врачом, поблагодарив за всё, а тот пожелал удачного выздоровления Алику. Потом таксист помог сесть Алику на заднее сиденье, закинув коляску в багажник. Я сел рядом с любимым, обняв того. Альфа не сопротивлялся и всё так же молчал, смотря в окно. Я же не мог сдержать радости, потому всю дорогу не отлипал от любимого человека, обнимая его и поглаживая ладонями спину. И хотя внешне альфа показывал полное безразличие, но я ощутил его напряженное состояние в моих руках. Вот только я не знал хорошее это напряжение или плохое.       Доехали мы быстро. Таксист откликнулся на мою просьбу и помог поднять Алика на нужный этаж, донеся до квартиры, в то время как я нес коляску. Естественно, пришлось доплачивать, но зато проблем меньше.       Оказавшись в квартире, я отвёз Алика в гостиную, оставив там, пока сам, отойдя к кухне, позвонил родителям с просьбой поговорить с братьями Алика и убедить их подождать окончательного выздоровления последнего.       Я знал, что мальчишки безумно по нему соскучились и наверняка захотят увидеть, но я не хотел, чтобы они видели его в столь плачевном состоянии. И дело вовсе не в коляске, а именно в проблеме с эмоциями. Возможно, они бы наоборот помогли ему, но почему-то я сильно в этом сомневался. По крайней мере не сейчас. Сначала он должен немного расслабиться, отойти от больницы, привыкнуть к своей квартире, а уже потом можно будет договариваться о встрече.       Также попросил их забрать моих малышей из детского сада и пока оставить у себя. Тоже временно. Я очень надеялся, что хуже не станет и я принял верное решение.       Поговорив с родителями, я вернулся к Алику, заметив, что тот даже не сдвинулся с места. Коляска стояла там, где я её оставил. Альфа же пустым взглядом уставился в стену, совершенно не обращая на меня внимание. Что ж, никто не говорил, что будет легко.       — Ты голоден? — с улыбкой спросил я, подойдя к Алику. Тот продолжал смотреть в одну точку, даже не взглянув на меня. — Что ж, тогда сейчас что-нибудь разогрею тебе.       Я отправился на кухню и поставил еду разогреваться. Пока еда грелась, я переоделся в домашнюю одежду, собрав волосы в хвост, чтобы не мешались. Послышался щелчок, и я достал еду.       — Поешь, — попросил я Алика, поставив тарелку с ленивыми голубцами ему на колени. Парень никак не отреагировал. — Если ты не поешь сам, то с этим помогу тебе я.       И снова тишина. Совершенно безобидная угроза никак не повлияла на хоть какое-то движение со стороны Алика.       — Хорошо.       Я, пододвинув коляску к дивану, сел на него и взял тарелку, ложкой зачерпывая еду. Понимая, что со стороны Алика я вряд ли дождусь какой-либо реакции, я, нежно прикоснувшись к его подбородку, постарался мягко приоткрыть рот и заметил направленный на меня взгляд. Более осознанный, непонимающий, но явно не равнодушный.       — Что тебе нужно? — кое-как прохрипел тот, не отрывая от меня медовых глаз.       — Тебе нужно поесть, — с улыбкой произнёс я, показывая на тарелку с едой. Может, он, наконец, начнёт приходить в себя, если с ним взаимодействовать?       Алик лишь помотал головой, вновь вернув взгляд на стену. Нет, так дело не пойдёт.       — На меня посмотри, — попросил я, но, не добившись нужного результата, сам повернул голову Алика к себе, крепко держа за подбородок. — Тебе надо поесть и либо это делаешь ты, либо кормлю я.       Алик явно был в замешательстве, но, тяжело вздохнув, принял тарелку и начал потихоньку есть.       — Воды принести? Или может ещё чего?       — Воды.       — Хорошо.       Я был просто неимоверно рад тому, что хоть какой-то диалог у нас складывается и хоть что-то начинает получаться. Всего пару дней и он вернётся в своё осмысленное состояние. Я был в этом уверен.       После того, как Алик кое-как поел, всё же в больнице ему не до конца разработали руки, я дал ему почитать книгу, так как не знал чем занять. Альфа был не против и принялся читать.       До самого вечера мы занимались своими делами: Алик читал, я готовил и убирал в квартире. Потом мы поужинали. Алик уже не сопротивлялся и спокойно ел. А после наступило время ложиться спать. И вот тут появилась проблема. Я не знал как перетащить Алика на кровать, так как поднять не мог, а тот не мог сделать это в силу слабых рук.       — Что же делать... — бормотал я себе под нос, ходя из стороны в сторону. Не хотелось, чтобы Алик спал в коляске. Всё же я понимал насколько это неудобно. Но и сам поднять его не мог. Можно, конечно, попробовать сделать так, чтобы он облокотился на меня и как-то залез на кровать. Вот только как? Я чуть ли волосы у себя на голове не рвал из-за незнания что же делать дальше.       — Я посплю здесь, — глухо отозвался Алик, устраиваясь в коляске.       — Нет! — воскликнул я. — У тебя будут проблемы со спиной, а может и не только. Ты разве этого не понимаешь? Это тебе даже не кресло.       — Я устал.       — Подожди, сейчас все будет.       Я понимал, что поднять его на кровать не смогу, но уложить на полу вполне. Сбегав в свою комнату, я вытащил собственный матрас и свои спальные принадлежности и отправился в гостиную.       — Будем спать на полу, — произнёс я, раскладывая матрас, застилая его простынёй и кидая свою подушку. Подушку Алика я нашёл в его диване вместе с одеялом.       Кое-как приподняв Алика, я дал ему возможность облокотиться на себя, аккуратно кладя на пол. Дальше альфа сам перекатился на матрас, при этом руки у него тряслись нещадно. Я же прилёг рядом, накрыв и себя и парня одеялом.       — Будешь спать здесь? — с каким-то недоверием спросил Алик.       — Да, — легко ответил я и придвинулся к любимому альфе, утыкаясь лицом в его грудь.       Так мы и заснули. ***       На следующий день я кое-как помог Алику сесть в коляску, покормил любимого и отправился в больницу за кое-какими советами по восстановлению движения рук и ног. Врач не только объяснил что нужно делать, но и даже показал на пациентах.       Я же, примерно поняв что нужно будет делать, съездил к родителям домой, навестив своих малышей, которые были дома в выходной день, и успокоив братишек Алика, сходил в магазин, накупив еды, а после заказав такси, потому что сам бы два тяжёлых пакета не донёс, зашёл в пекарню, после того, как занёс пакеты, и в книжный магазин, купив пару книг и кое-каких письменных принадлежностей, чтобы занять альфу.       Алик вёл себя сегодня также отстраненно, но хотя бы иногда разговаривал, соглашался есть и очень охотно читал и что-то писал, превозмогая дрожь в руках. Я действительно им гордился.       Около трёх раз за день я разминал руки альфы, массируя их, сжимая и разгибая. Алик никак не комментировал мои действия, лишь наблюдая за ними. Если он думал, что мне скоро всё это надоест, то он очень сильно ошибался.       Я без проблем возил его по всей квартире, хотя чаще всего Алик предпочитал быть в гостиной, занимая себя книгами. Я спокойно готовил ему и следил за тем, чтобы альфа всё съедал, я массировал его руки, разминая и плечи с шеей. Проблем с туалетом тоже не было.       Алик ходил не часто, но когда ему нужно было, я спокойно отвозил его, снимал штаны, совершенно не стесняясь интимной части тела, но видя лёгкий румянец на щеках альфы, который не мог не умилять, помогал забраться на седушку, что было отнюдь не легко и иногда даже помогал придерживать половой орган.       Хоть у Алика руки и работали, но иногда из-за волнения они очень сильно тряслись, и потому я спокойно помогал ему с туалетом, не ощущая никакой брезгливости. Я любил его и всё, что было связано с ним не вызывало во мне отвращения, даже его походы в туалет.       Я сам не понимал когда во мне возникла эта решимость, уверенность в своих силах, да и вообще все эти чувства. Я ощущал тепло в груди. Мне хотелось заботиться об Алике, сделать всё, чтобы ему было комфортно, чтобы он ни в чём не нуждался. Я переживал за него и во всём помогал.       Я действительно его любил. Самой искренней и настоящей любовь. И хотя он этого пока не замечал, но я был уверен, что со временем он заметит мои старания и простит, ведь я не хотел больше быть в разлуке. Я хотел, чтобы мы наконец-то были вместе и жили друг для друга. Чтобы наконец-то были счастливы.       Каждый из нас всё также занимался своими делами, а ночью мы спали вместе. ***       А вот мытьё Алика вышло отнюдь не лёгким делом.       Я никак не мог уговорить альфу помыться. Тот отнекивался, явно стесняясь, хоть и не признаваясь в этом. Я убеждал его в том, что он неизвестно когда встанет на ноги и грязным быть нельзя. Во всех красках расписывал болезни и проблемы, о которых мне поведал врач. Нехотя, но Алик согласился, стараясь казаться равнодушным, но я видел, как тот нервничает.       — Всё будет хорошо, — успокаивал я Алика, пока катил коляску к ванной, настраивая на нужный лад. — Я не сделаю ничего лишнего. Доверься мне.       Алик промолчал, сжав губы с такой силой, что те побелели, но согласно кивнул, отвернув голову в другую сторону, лишь бы на меня не смотреть. Я прекрасно понимал его нежелание показывать своё тело, потому ничего не сказал, останавливая коляску в ванной комнате.       Сначала я потянулся к футболке альфы, взяв её края, и начал аккуратно тянуть вверх, потихоньку снимая её. Алик поднял дрожащие руки, прикрыв глаза и — я был уверен — крепко стиснув зубы. Нежно касаясь его, но при этом не позволяя себе лишнего, я снял футболку, положив её в корзину для белья. Далее я потянулся к штанам, но неожиданно Алик остановил мои руки. Я видел, как дрожали его губы. Он хотел что-то сказать, но не мог, всё ещё держа мои ладони.       — Не бойся, — мягко прошептал я, поглаживая большими пальцами его шершавые ладони. — Всё будет хорошо. Я не сделаю ничего лишнего. Я просто хочу помочь.       — Это мерзко, — вдруг произнёс Алик, и я выпал в осадок от его слов. Что мерзко? Мои действия или... Или он считает мерзким себя?       — Что мерзко?       — Моё тело, — глухо ответил альфа, прикрыв одной дрожащей рукой лицо.       Я смотрел на его бледную грудь, заросшую тёмными волосками, и не чувствовал ни капли отвращения. Да, он был настолько худой, что торчали косточки ключиц и рёбра; да, тело было ужасно бледным, а кожа сероватого, нездорового оттенка; да, на плечах, руках и груди красовались многочисленные шрамы, которые бугрились и сильно бросались в глаза; да, на руках совсем не было мышц и кожа, вся помятая и неказистая, просто висела. Картина была удручающая и любой другой, увидев это, точно не сдержал бы рвотных позывов. Но мне было плевать. Я спокойно прикасался к Алику, спокойно смотрел на его кожу, спокойно со всем помогал. Ведь это Алик! Мой Алик!       — Мне не мерзко, — уверенно ответил я, мягко отведя ладонь от лица Алика и положив обе его руки на подлокотники коляски.       Увидев, что Алик, вроде как, больше не собирается сопротивляться, я снова потянулся к его штанам, прижавшись своим телом к телу альфы.       — Приподнимись чуть-чуть. Пожалуйста, — попросил я, и Алик, на дрожащих руках приподнял попу, дав мне возможность захватить штаны с трусами и снять их с пятой точки.       Далее я уже сам, придерживая то одну ногу, то другую, снимал с него штаны, в конце кинув их к футболке в корзину.       Нижняя часть тела тоже имела неприглядный вид: худые, заросшие волосами ноги, шрамы и глубокие порезы на бёдрах. Такая же бледная кожа сероватого оттенка.       Но почему-то у меня это не вызывало ни отвращения, ни брезгливости. Мне было приятно смотреть на Алика, ведь он мой альфа, мой истинный. Как он может вызывать во мне чувство отвращения, если это он? Если это мой Алик? И все его "изъяны", всё самое, казалось бы, неприглядное — это всё моё. Это и есть я сам.       Решившись всё же оторваться от разглядывания, дабы не смущать ещё сильнее, я помог Алику выбраться из коляски, придерживая за туловище. Алик, держась дрожащими руками за бортики ванны, дал мне возможность поднять, перекинуть и опустить его ноги в ванну, после чего я помог принять ему удобное положение.       Устроив Алика, я стал настраивать воду, сидя на бортике.       — Так хорошо?       Алик помотал головой.       — А так? — вновь спросил, делая воду более прохладной.       — Теплее, — попросил альфа, и я вновь принялся настраивать воду, пока не настроил так, чтобы тому было комфортно и приятно.       Алик просто сидел в воде, не двигаясь и ничего не делая, пока я доставал необходимые для мытья средства: гель, шампунь, пену для бритья.       Сначала я налил гель в воду и взбил её, образовав пену. Далее я, налив гель в мочалку, стал водить ею по коже Алика, намывая всё его тело. Альфа сидел ровно и неподвижно, не шевелясь, ничего не говоря и не смотря на меня.       Намылив всё тело, я аккуратно стал смывать пену, проходясь ладонью по коже Алика. Мне было невероятно приятно касаться его, ощущая мурашки у того на коже. Добравшись до низа, я хотел помыть и там, но Алик резко перехватил мою руку, и я почувствовал его дрожь, просто дикую дрожь во всём теле.       — Не надо, — попросил альфа, отводя мою ладонь.       — Хорошо, — спокойно проговорил я. — Я отвернусь, а ты помой себя там.       Алик ничего не ответил. Я отвернулся и услышал плеск воды. Когда он затих, я повернул голову обратно, продолжая намывать альфу.       Помыв всё тело, я перешёл к голове, аккуратно моя волосы, массируя кожу. После головы я взялся за бритьё.       Вообще, я собирался побрить только лицо альфы, уже обросшее щетиной, но тот вдруг задергался и забрыкался, пытаясь то ли остраниться, то ли выбраться из ванны.       — Тише... тише, — пытался успокоить я парня, перехватывая его трепещущиеся руки. — Я только побрею лицо. Больше ничего. Всё хорошо. Доверься мне, пожалуйста.       Алик успокоился и, кажется, внял моим словам, давая себя аккуратно побрить. Закончив процедуру, я оставил альфу на двадцать минут, давая тому возможность немного побыть одному. Но, услышав грохот, пришлось вернуться раньше обещанного времени. Я так сильно испугался за Алика, что просто влетел в ванную, заметив, как тело того в какой-то непонятной позе лежало на перевёрнутой коляске.       — Алик! — взволнованно воскликнул я и тут же подбежал к нему, аккуратно приподнимая и помогая сесть в коляску.       — Я... Я хотел... — нервно пытался что-то сказать, но я и так всё понял.       — Всё хорошо, не волнуйся, — попытался успокоить дрожащего парня и принялся вытирать его полотенцами.       — Я просто хотел...       — Я понял. Не переживай. Всё в порядке.       Алик явно был напуган, а его тело пробила крупная дрожь.       — Не бойся, пожалуйста, не бойся так. Я же здесь, рядом, — вывезя коляску из ванной, я присел на колени перед Аликом, взяв его ладони в свои, притираясь к ним щекой.       — Я рядом. Я всегда буду рядом. Я люблю тебя. Не бойся, пожалуйста, — беспорядочно шептал я, целуя любимые ладони любимого альфы. — Всё сделаю для тебя. Только доверься, прошу, — нежно проведя ладонью по мокрым волосам, я посмотрел Алику прямо в глаза, осторожно приподнявшись и легко поцеловав того в губы. — Люблю.       Алик ничего не ответил, но в глазах появилась какая-то осознанность, мелькнула искра к жизни.       — Ты вернёшься к прежней жизни, я обещаю, — шептал я, расцеловывая лицо любимого и самого дорого человека. — Я тебе во всём помогу, буду рядом. Я люблю тебя и ни за что не брошу. Ты встанешь на ноги и будешь самым счастливым человеком на планете. Я сделаю тебя счастливым.