Несмотря ни на что я буду счастлив

      Домой мы с Аликом вернулись под вечер. Алекс уже накормил наших детей, поиграл с ними и положил спать. Я был очень этому рад, потому что сильно уставал. Всё же помощь никогда не бывает лишней.       После ухода Алекса я отправился на кухню разогревать еду, всё же мы не ужинали, а Алика отвёз в гостиную, он сказал, что будет тренировать руки. Что ж, пусть тренирует, я ему мешать не буду.       Пока я был на кухне, я всё думал о нашем с Лиром разговоре. Я понимал, что нужно поговорить с Аликом о его переживаниях, но... Боялся. Сам не знаю почему. Может из-за того, что ещё слишком рано? Вдруг он снова закроется в себе? Или будет зол на меня за то, что я лезу куда не нужно? Но мы ведь всё-таки семья... Как же тяжело, когда ты не знаешь что на душе у другого человека и о чём он думает. А так хотелось бы просто подойти, обнять и спокойно всё обсудить, зная, что он тоже этого хочет.       И всё же Лир прав, так не может долго продолжаться. Вдруг после этого всё изменится? Вдруг он начнёт мне доверять? Нужно что-то делать, а не сидеть сложа руки. Может ему просто не хватает решимости? Надо сделать первый шаг. Всё же мы уже и обнимались и целовались. И всё благодаря мне. Алик ведь не возражал, значит и сегодня не должен. Нам обоим пойдёт на пользу этот разговор.       — Алик, мы можем поговорить после ужина? — спросил я, когда мы сидели за столом и ели. Если честно, то мне было ужасно неловко думать о предстоящем разговоре. Неловко и страшно. Если всё пойдёт не так, как я хотел... Надеюсь, наше дальнейшее общение не станет хуже.       — Да, конечно, — спокойно ответил альфа, но я заметил, как дрогнули его руки. Хм, может он не хочет говорить? Или боится темы разговора?       — Я уже давно хотел поговорить на самом деле, — вздохнул я и положил вилку. Есть расхотелось от слова совсем.       — И о чём? — видимо, у Алика тоже был настрой поговорить об этом сейчас, а не после ужина. Да и какой ужин, если я затронул такую тему? Надо было держать язык за зубами.       — Ты... Ну... С тобой что-то происходило, но я не знал. Боялся говорить об этом, а ты первый не начинал. Не хотел давить на тебя, думал, что ты сам расскажешь, когда посчитаешь нужным...       — Да, я...       — Лир мне посоветовал поговорить с тобой сегодня и решить всё. Сказал, что нам обоим будет легче после разговора. Так что если ты готов... Готов поговорить... То я готов выслушать.       Я положил свою ладонь поверх ладони Алика и поднял до этого опущенную голову, посмотрев в глаза альфы.       — Мы же одна семья. Я люблю тебя и очень переживаю. Мне важно знать, что ты доверяешь мне, что хочешь дать шанс, что ты готов начать новую жизнь...       — Ник...       — Дослушай. Я же рядом. И если мы хотим чего-то в дальнейшем, нужно начинать с малого. Но если ты не готов, то я пойму. Только... Только, если ты всё же расскажешь что тебя тревожит, это будет означать, что ты вновь мне доверился. Что даёшь шанс. Ты готов к этому?       Я поднял нерешительный взгляд на Алика. Тот явно обдумывал мои слова, но на лице была лёгкая улыбка.       — Знаешь, я действительно боялся говорить с тобой о своих тревогах, но... Сегодня я говорил об этом с Нером...       — Вот как, — удивился я. Неужели парни специально решили отделить нас друг от друга и поговорить? Надо будет потом поблагодарить их за это.       — И если до этого разговора я сомневался, то сегодня я всё для себя решил.       Алик вдруг замолчал, и я было подумал, что он пока не готов, но он с улыбкой проговорил:       — Для нас решил.       И я всё понял. Объяснения никакие не нужны были. Я бросился к нему в объятия, забравшись на колени.       — Спасибо тебе.       — Мы же одна семья теперь. Я должен доверять своему любимому человеку.       Я поднял глаза на Алика. В его взгляде я всё ещё видел некую нерешительность. Всё же он пока не может до конца, окончательно и бесповоротно довериться мне, но это нормально. Всего лишь вопрос времени. После всего того, что было, его эмоции сейчас нормальны. И пусть по глазам было видно, что ему это далось нелегко, что он не до конца простил и что пока сам не может толком определиться со своими чувствами по отношению ко мне, но я уже был благодарен за предоставленный шанс. Всё же тот факт, что он идёт навстречу нашим отношениям, уже говорит о многом.       Я нежно приник к губам Алика, чувствуя, как его губы двигаются, также мягко ласкают мои. Чувствовал, как он погружается в этот поцелуй, как позволяет любить себя, как полностью отдаёт всё самое дорогое мне.       — Давай я отвезу тебя в спальню, уберусь здесь, а после мы поговорим. Хорошо?       — Да.       Мы коснулись носами друг друга и это было так невероятно приятно и мило, что я изо всех сил прижался к альфе, не желая его отпускать. Как же я его люблю! ***       — Можешь не торопиться. Я знаю, что нелегко говорить о своих переживаниях, особенно когда ты альфа, поэтому я тебя не подгоняю. Мы можем просто полежать в тишине рядом друг с другом. Ты можешь ничего не рассказывать, если не готов.       — Ник, — Алик повернул мою голову к себе, заглядывая в глаза. — Ты опять всякого надумал. Я же сказал, что готов...       — Я просто переживаю, — вздохнул я, отведя взгляд.       — Посмотри на меня, — попросил любимый, и я вновь вернул взгляд на него, увидев на губах нежную улыбку. — Спасибо, что заботишься обо мне.       — Ну а как иначе? Я ведь люблю тебя, хочу быть рядом, помогать во всём, поддерживать. Ты самый важный человек для меня. Ты и наши дети. Я люблю вас.       — Спасибо тебе за это, — прошептал альфа и коснулся моих губ в лёгком поцелуе.       — Ещё, — попросил я, положив свою ладонь на щёку Алика. Тот вновь приник к моим губам в лёгком поцелуе. А когда я попытался раздвинуть его губы и проникнуть внутрь языком, он вдруг отстранился, проведя большим пальцем по моим влажным губам. — Что-то не так? Ты не хочешь?       — Мы же собирались поговорить.       — Но...       — Давай поговорим, пока мы оба готовы к этому. Поцелуи никуда от нас не денутся.       — Знаю, но когда я не ощущаю твоих губ на своих, я не чувствую себя счастливым, — смущённо признался я.       — Так мне всё время целовать тебя? — игриво спросил Алик, придвинув меня ближе к себе, обхватив руками талию.       — Не всё время целовать, а приклеиться своими губами к моим, чтобы мы не могли отлипнуть, — хихикнул я. — Будем как сиамские близнецы.       — И как же мы будем жить с приклеенными губами?       — А как я буду жить без них?       — Ну ты фантазёр, — ласково протянул Алик.       — Если бы я мог, я бы действительно приклеил твои губы к моим. Я люблю тебя.       Я смотрел на Алика глазами полными любви, нежности и заботы. Словами не выразить насколько сильно я его люблю и насколько сильно в нём нуждаюсь, но вот показать всё, что чувствую, могу одним лишь взглядом. И, судя по ответному, Алик всё видит и понимает.       — Ты же знаешь, что после всего произошедшего... Мне было тяжело, — начал говорить Алик, и я понял, что он наконец-то говорит о наболевшем. Я ещё ближе придвинулся к нему, внимательно вслушиваясь в каждое слово. — Не хочу давить на раны, но ты много раз делал мне больно.       Я ничего не ответил на это. Взял его руку в свои ладони и сжал её, опустив глаза от стыда и вины.       — Я тебе не рассказывал про свою семью, да и в принципе про себя не рассказывал. Ты не интересовался, а меня всё устраивало. Думал, время придёт. Пришло, — судя по голосу, Алик улыбался.       Я всё же поднял голову и посмотрел на него, заметив, как тёплая улыбка сменилась грустной.       — Я благодарен родителям за то, что на свет появился я и мои любимые братики. Но на этом их родительский долг заканчивался. Не помню особо своего детства, мне пришлось рано повзрослеть, но, по моим детским воспоминаниям, они всегда были такими. Им не нужны были дети, мы были нежеланными, но почему-то аборт папа не сделал ни разу. Причин я не знаю... Быть может, в нём была толика человечности, раз он не убил нас...       Алик вздохнул и продолжил:       — Мне пришлось рано повзрослеть, заботиться о моих братиках, работать по ночам, а днём учиться. Отец бил, папа был полностью безразличен к нам, своим собственным сыновьям. Так и жили. Я заботился о Лени и Эрни, стал для них целым миром, стал родителем, в котором они нуждались. Много работал. В основном таскал какие-то коробки. Была физическая работа. Больше никуда устроиться не мог. Позже и листовки раздавал, и заказы развозил, и в клубе том работал. Полностью обеспечивал себя и своих малышей. Родителям просто было наплевать на нас и нашу дальнейшую жизнь. Они не кормили нас, не заботились о нас, даже не интересовались нами. Холодное, пустое равнодушие. Вот, что мы получали от них. Я защищал Лени и Эрни, принимал все удары отца на себя. Так и жили. А потом появился ты.       На этих словах Алик перевёл взгляд с потолка на меня. Он ласково мне улыбнулся, а взгляд был влюблённым.       — Такой красивый, хрупкий, маленький. А какой аромат от тебя исходил...       — Чем я пахну для тебя?       — Лёгкий аромат ромашек.       — Ромашки? — улыбнулся я.       — Да. Те самые, что я постоянно выращивал. Те самые, что я подарил тебе в тот день. Я делал много разных подарков, пытался привлечь твоё внимание, но ты все их отвергал. И мне вдруг в голову пришла идея: а почему бы не вырастить свои собственные цветы и подарить тебе? Это было глупо, но я почему-то решил, что тогда ты примешь подарок. Тогда ещё я не знал, что ты настолько...       — Избалован, — закончил я за Алика, отведя взгляд.       — Я думал, что тебе не нравились подарки, потому что я их покупал. Тогда я решил сделать что-то своими руками, вырастить свои цветы, вложить в них труд. Но, как оказалось, подарки должны были быть очень дорогими. Вот только денег у меня не было.       Моё сердце болезненно сжалось. Сколько же этот мир принёс ему боли. Сначала родители, потом сверстники, а после и я. А он держался. Когда весь мир был против него, он находил поддержку в своих любимых людях и продолжал бороться со всеми тяготами.       — Ты мало зарабатывал и всё равно тратился на меня...       — Я ведь любил тебя. С первой нашей встречи полюбил. Я знал, что мы истинные, и поначалу думал, что это не любовь, а скорее... Судьба, что ли. Но постепенно я всё больше и больше влюблялся в тебя.       — Как ты мог в меня влюбиться? В такую мразь, какой я был? — со слезами на глазах спросил я.       — Сам не знаю. Сердце не спрашивает кого любить, оно просто любит.       Алик коснулся моей щеки, стирая мокрые дорожки. Я обнял его, спрятав лицо на груди. Мне было ужасно стыдно, я чувствовал себя таким виноватым за всё, что произошло, что даже не мог поднять головы, боясь посмотреть на моего альфу.       — Я не терял надежды, — вдруг продолжил Алик. — Несмотря на все твои попытки избавиться от меня, я всё равно пытался добиться тебя, пытался показать как ты мне дорог, как сильно нужен и как я тебя люблю. А потом всё так быстро случилось: твоя течка, беременность, свадьба, наша совместная жизнь. Всё изменилось буквально в одночасье. И я благодарен небесам за то, что они подарили мне тебя, дали шанс на новую жизнь. Ведь у меня появился кров, появилась работа, братья были в безопасности, а рядом был любимый человек с малышом. О чём ещё можно мечтать?       — О любви, — прошептал я.       — Я готов был оставаться с тобой, даже если бы ты не любил меня. Если бы ты помогал мне, воспитывал наших детей, не ходил по мужикам, то я бы прожил рядом с тобой и без твоей любви. Моей хватило бы на нас двоих.       — Ты знаешь, что это неправда. Рано или поздно всё бы разладилось. Один человек не может нести на себе всё, любви не хватило бы и ты это прекрасно знаешь.       — Возможно, всё могло быть.       — И как ты только терпел мой отвратительный характер? Я же столько гадостей наговорил! Столько времени не помогал тебе и ничего не делал! А как я чуть тогда не убил тебя! А ты позаботился обо мне после всего... — по щекам вновь потекли слёзы. Я просто не мог сдерживать внутри себя эмоции, вспоминая о тех кошмарах, которые Алик пережил из-за меня.       — Не думай об этом, теперь всё в прошлом.       Алик крепче прижал меня к себе, поцеловав в макушку.       — Я лишь боюсь, что ты решишь уйти от меня. Это не даёт мне покоя. Очень сложно начать доверять тебе после всего, что было. Один раз я уже попытался, и ты сам знаешь чем всё закончилось.       — Алик, я...       — Мне каждую ночь снятся сны, в которых ты уходишь от меня к другому альфе и забираешь наших детей. Просто невыносимо каждую ночь видеть такие сны. Поэтому я закрываюсь в себе, поэтому мне тяжело довериться тебе.       — Алик, я... — я просто не знал что сказать на такое признание.       Я и подумать не мог, что все тревоги складываются из нашего прошлого. Он боится того повторения, боится, что станет ненужным мне или я кого-нибудь найду себе, боится за наших детей. И я его понимаю.       — Помнишь, я рассказывал о своих переживаниях? Я ведь тоже раньше боялся, что если найду истинного альфу, то со временем у нас может всё разладиться. Во всех красках представлял, как он уйдёт от меня к другому, заберёт детей и вся моя жизнь будет разрушена. И я боялся этого. Очень долго. Ты и сам это уже знаешь.       — Знаю.       — Но сейчас я так не думаю. Я полностью доверяю тебе, доверяю, как самому себе. И я знаю, что меня предаст кто угодно, но только не ты. Ты всегда будешь на моей стороне. Даже если я убью человека.       — Даже если ты убьёшь человека, — с улыбкой подтвердил он. Я приблизил своё лицо к его, едва касаясь губ.       — И я очень хочу, чтобы ты также доверился мне. Я тебя не предам, не изменю, не уйду, детей не отберу. Я буду рядом с тобой. Столько, сколько нужно. И даже если ты кого-то убьёшь — я буду на твоей стороне.       Алик тихо рассмеялся, а по щеке его потекла слеза.       — Ты же от счастья, да? — сам едва сдерживая слезы, спросил я, мягко стирая солёную каплю языком.       — Я безумно счастлив.       И мы снова слились в мягком, нежном, томном поцелуе, растягивая столь головокружительное удовольствие. Сладко ласкаясь, мы забирали боль друг друга, оставляя лишь свет и тепло.       — Теперь всё будет по-другому. Ты мне веришь?       — Верю.