Несмотря ни на что я буду счастлив

      — Ах, Алик! Мхах... — протяжно простонал Ник, прогнувшись в спине.       — Давно хотел это сделать, — удовлетворённо проговорил я, продолжая ласкать языком сжатое колечко мышц.       — Акх... Ммм...       Крепко держа Ника за бёдра, чтобы он не отполз, я вылизывал истекающий смазкой анус, погружаясь кончиком языка вглубь. Стоны Ника были музыкой для моих ушей. Руки будто жили своей жизнью, оглаживая мягкую упругую попку, разводя половинки в стороны. Языком я прошёлся по всей ложбинке, спустившись к маленьким аккуратным яичкам, лаская их по очереди.       — Как хорошо! — простонал Ник, ещё сильнее прогнувшись в спине. — Алик, мои ноги... Ноги... — колени омеги разъехались в стороны, и он упал на кровать, оторвав меня от столь желанного занятия.       — Ты у меня такой чувствительный, — улыбнулся я и, приподняв омегу, усадил его спиной к себе на колени.       — Войди уже. Пожалуйста... — простонал Ник, потеревшись о мою грудь своей спиной. Руки омеги ухватились за мои ноги, после чего он прогнулся в пояснице, положив голову мне на плечо. — Давай, Алик. Войди.       И я вошёл: плавно и нежно. За эти несколько дней мы столько занимались любовью, что я уже мог беспрепятственно проникать в Ника и ему совсем не было больно.       Омега громко застонал, самостоятельно насаживаясь на моё достоинство. Я же целовал его тонкую шею, вылизывая свою метку, ласкал пальцами твёрдые соски, иногда пощипывая и оттягивая розовые горошины, рисовал узоры на подрагивающем животе, переходя на плавные мягкие бока. Ник хватался пальчиками за меня и громко выстанывал мое имя, говорил как ему хорошо, всё быстрее и быстрее двигаясь.       Наш марафон продолжался четыре дня. И мы отлично провели эти четыре дня вместе, даже несмотря на то, что процессом руководил только Ник. Под конец четвёртого дня мы, уставшие, но довольные, нежились в объятиях друг друга, наслаждаясь любимыми ароматами, которые успокаивали и дарили покой. *** Ник       — Это ромашки? — удивлённо спросил Алик, только под конец четвёртого дня заметив на подоконнике небольшой горшок с растущими в нём ромашками. Я прятал цветы и не хотел показывать Алику раньше времени, а потом и вовсе забыл про них. Они стояли в дальнем углу подоконника, который был неприметным, но Алик всё же заметил, пусть и не сразу.       — Да. Я выращивал их с того дня, когда узнал о том, что ты их любишь. Для тебя выращивал, — смущённо ответил я.       — Почему не рассказал об этом? — с улыбкой спросил Алик, нежно поглаживая мои плечи и спину.       — Сначала хотел сюрприз сделать, а потом и вовсе забыл. Я помню, как четыре года назад, когда ты подарил мне букет, я растоптал его, а вместе с ним твои чувства. Я тогда не знал, что ты любишь ромашки, да и вообще ничего о тебе не знал. А когда я увидел в твоих вещах засохшие лепестки ромашки и записку, в которой говорилось, что именно так пахну я для тебя, я понял, что в тот день, когда ты подарил мне букет, ты хотел показать всю глубину своих чувств, но я тогда не понял. А сейчас понимаю. И эти цветы для тебя. В них заключается вся моя глубина чувств к тебе. Я люблю тебя, Алик.       Я взглянул на альфу, заметив в глазах того слёзы.       — Спасибо, что делаешь меня счастливым, — с тёплой улыбкой произнёс он, приластившись щекой к моей ладони. Я приподнялся над ним, заглядывая в родные, до безумия красивые глаза.       — Это тебе спасибо за то, что ты есть. ***       — Сегодня у Тимофея первый день в садике, так что я пойду отведу его, поговорю с воспитателями, по пути домой зайду в магазин и вернусь. У тебя есть на сегодня какие-то планы? Не будешь скучать? — спросил я, целуя своего альфу в щёку. Алик лучисто улыбнулся, обняв меня за талию, ближе прижимая к себе.       — Реми хотел заглянуть в гости, мы с ним давно не виделись, так что один я не заскучаю, не волнуйся.       — Хорошо. Я приду где-то в обед. Покушать есть что, Реми тоже покорми, если он придёт раньше меня. Не скучай.       — Ты же знаешь, что это невозможно, — нежно протянул мой любимый альфа и поцеловал меня, проникая в рот языком. Я прикрыл глаза от удовольствия, отвечая на столь желанный поцелуй.       Мы целовались так до тех пор, пока нас не прервал Тимофей, который весело что-то кричал, разбрасывая игрушки.       — Нам уже пора. Я тоже буду скучать. Присмотри за Лёлем, хорошо?       — Конечно.       Мы ещё раз обнялись, поцеловались, и только после этого я со спокойной душой пошёл собирать Тимофея, который, к слову, не хотел никуда идти, перенёс Лёля к его папе, чтобы, если вдруг что случится, Алик был рядом, написал необходимый список продуктов и собрался сам.       С Тимофеем мы вышли вовремя. Добираться до детского сада нужно было двадцать минут. К сожалению, рядом ничего толкового не было, а ходить моему малышу абы куда я бы не позволил.       Всю дорогу малыш весело о чем-то щебетал, задавал мне много разных вопросов, но был весёлым. Я же переживал из-за того, что он может устроить истерику, когда поймёт, куда мы пришли, и что ему придётся какое-то время побыть без папы. Я очень не хотел видеть его слёзы, но понимал, что истерики будет не избежать. Всё же он ещё совсем маленький и это естественно быть привязанным к своим родителям. Но несмотря на это ему придётся привыкать уже к какой-то самостоятельности. Все мы через это проходили.       — Папа! Там собака! Хотю собаку! Собаку! Собака! — весело кричал Тимофей, а я вдруг задумался.       А почему бы нам не завести домашнего питомца, когда Алик встанет на ноги? И детям будет весело, и мы будем, так сказать, расслабляться. Настроение будет хорошим, больше счастья будет в доме. Надо будет поговорить об этом с Аликом. Единственной проблемой может стать вопрос о выгуле собаки. Всё же альфа собирается вновь работать на моего отца, других вариантов у него пока что нет, а я хотел где-то подрабатывать, но если мы возьмём собаку... Надо будет подумать обо всём и обсудить это с Аликом. Хотя, думаю, он был бы не против. Даже за. Лишь бы всем было хорошо.       — Папа! Папа! — активно дёргал меня за руку маленький альфочка.       — Что такое? — с нежной улыбкой спросил я и поднял малыша на руки.       — Бабочка! Там бабочка!       Я посмотрел туда, куда указывал мой сын, увидев какого-то непонятного летающего жука. Это точно не бабочка.       — Она красивая! — продолжал восхищаться малыш.       — Ага. Очень.       Всю дорогу Тимофейка не закрывал рот, болтая обо всём подряд. Я умиленно слушал сына, по большей части не отвечая и стараясь не отвлекаться. Всё же опаздывать в первый день не хотелось!       И, как я и думал, когда мы пришли, я оставил сына, чтобы поговорить с его воспитателем, но Тимофей не хотел меня отпускать и начал истерику. Даже отойти поговорить не дал!       — Тимофей, малыш, папа тебя не оставит. Ты проиграешь тут с детишками, этот замечательный молодой человек присмотрит за тобой, — успокаивал я сына, обнимая его. Воспитатель стоял рядом и тепло улыбался.       — Тимофей, да? — спросил он, присев на корточки перед альфочкой. — Какое красивое имя.       Тимофей перестал плакать и во все глаза уставился на воспитателя. Парень, надо заметить, был очень милым и хорошо ладил с детьми. Я ещё в первый день, когда приехал сюда, чтобы устроить сына, обратил внимание на особую манеру речи воспитателя, его добрые глаза и мягкий голос. А ещё заметил, что малыши не отлипали от него, ходили по пятам за ним, даже истерики устраивали, если его не было рядом. Поэтому я был уверен, что Тимофею здесь понравится.       — Ты класивый, — смущённо проговорил мой сын, продолжая разглядывать парня. А потом и вовсе подошёл ближе, обняв того.       — Какой у вас хороший сын, — проговорил омега и поднял моего сына на руки. Тот радостно заулыбался.       — Папа! Папа! Смотли! Я с дядей!       — Видишь, ты не один, — нежно улыбнулся я Тимофею и поцеловал того в щёчку. — Ты же не хочешь сейчас уйти и оставить этого дядю совсем одного, да?       — Не хотю! Он холоший!       — Вот и молодец. Я приду через пару часиков. Рядом будет дядя, — я ещё раз поцеловал сына, после чего обратился уже к омеге: — Спасибо вам. Просмотрите за ним, хорошо?       — Не волнуйтесь, — улыбнулся омега. — Всё будет хорошо. Меня зовут Рэй. Если что — обращайтесь.       — Ещё раз спасибо. Я побежал.       Со спокойной душой я оставил сына и пошёл в магазин. Накупив много разных вкусняшек, я отправился домой, где меня ждал любимый муж.       — Может, нам съездить отдохнуть, когда Алик встанет на ноги? — говорил себе под нос я. — Всё же медового месяца у нас не было и это большое упущение. Отдохнуть нам не помешает, да и Алику пойдёт на пользу. Надо будет спросить его. Хотя бы на недельку. Так хочется полежать на песочке вместе с ним. ***       Дома я был через два часа после того, как ушёл. В прихожей стояла обувь, и я понял, что Реми ещё здесь, а может только пришел. На кухне послышались голоса, которые затихли.       — Ник, это ты, да? — крикнул Алик, а я рассмеялся.       — А ты ещё кого-то ждёшь?       Из кухни вышел Реми с улыбкой на губах. Всё такой же красивый. Хотя в нашу первую встречу его волосы доходили до талии, а сейчас они едва касались плеч, а на глаза спадала рваная чёлка.       — Что за смена имиджа? — спросил я, любуясь омегой.       — Нравится? — покрутился передо мной. Одежда на нём была, как влитая, да ещё и совершенно новая! Узкие тёмные джинсы, чёрная водолазка, а сверху тёплых цветов клетчатый кардиган. Ну просто красавец!       — Очень. В честь чего?       — Познакомился с парнем! Теперь он от меня никуда не убежит!       Мы с Реми рассмеялись. Я, конечно, особо не знал омегу, но уже мог сказать, что он довольно настойчивый и за своё будет бороться.       — А я тортик купил! — показал я омеге миндальный торт. Мой любимый.       — Как вкусно он выглядит! Я пошёл ставить чайник и резать торт, а ты пока переоденься и приходи. Алик уже соскучился. Только о тебе и говорит.       Реми закатил глаза, а я рассмеялся. И как я вообще мог ревновать своего альфу к этому омеге, если Алик смотрит только на меня? Да и в принципе для него существую только я.       С улыбкой на лице я зашёл в нашу комнату и переоделся, после чего отправился на кухню. Алик и Реми что-то весело обсуждали, пока Алик, держа на руках Лёля, пытался накормить его пюрешкой, а Реми смеялся, заваривая чай.       — Не хочет кушать? — с улыбкой спросил я. Алик также тепло улыбнулся мне.       — Не слушается меня.       Альфа, держа омежку одной рукой, второй пытался кормить малыша с ложки, но тот отворачивал свою маленькую мордашку, не желая открывать рот, измазав всё личико в пюре.       — И в кого он такой вредина?       — В меня, — рассмеялся я. — Папа рассказывал, что в детстве я тоже всё время капризничал и мало ел. Давай его мне.       Алик передал мне малыша. Я, подхватив омежку на руки, присел на диван, умиляясь его большим глазкам и испачканному в пюре личику.       — Кто у нас тут такой капризный? Кто не хочет кушать?       — Я сам! — вдруг заявил малыш. Я лишь улыбнулся и дал ему ложку, которой он, криво её держа, зачерпнул пюре, неумело отправляя в рот.       — Ну какая лапочка! — с умилением воскликнул Реми, разливая по чашкам чай. — Такой уже большой и самостоятельный!       — Весь в своего папу, — с нежностью сказал я, глядя влюблёнными глазами на Алика. Альфа же смотрел на меня также влюбленно, делая самым счастливым на свете. ***       Прошло несколько недель. Тимофей более-менее привык к детскому саду и уже не так много и часто плакал. Лёль потихоньку рос, ему исполнилось уже два годика. Наши отношения с Аликом становились всё лучше и лучше с каждым днём. Мы не представляли нашу дальнейшую жизнь друг без друга, всё время говорили о любви и старались быть рядом. Алик продолжал реабилитацию и благодаря моим массажам даже стал что-то чувствовать.       Сегодня мы решили впервые попробовать встать на ноги. Я не знал, насколько выросла его чувствительность и сможет ли он вообще встать, но очень хотелось попробовать. Столько времени прошло! Пора уже двигаться вперёд, иначе мы так и застопоримся на массажах. Тем более Алик сильный. Я был уверен, что он справится.       — Ты точно готов сделать это сегодня? — в который раз переспросил я Алика. Альфа посмотрел на меня и уверенно кивнул.       — Давно пора. Я уже начинаю что-то чувствовать, мне нужно учиться заново ходить, а это дело нелёгкое. Хочу попробовать.       — Хорошо. Я в тебя верю.       Я улыбнулся своему альфе, получив такую же тёплую улыбку в ответ.       — Тогда давай потихоньку. Не будем торопиться. Крепко держись за меня и попробуй подвигать ногами.       — Ага.       Алик обхватил меня за талию. Я старался крепко придерживать его за спину одной рукой, второй держа его левую руку. Хоть альфа и был всё ещё худым, тем не менее он был тяжелее меня.       — Нет. Давай не так. Так у нас не получится.       Я помог Алику опуститься на кровать, после чего подвинул ему коляску.       — Хватайся за спинку и старайся встать. Я буду держать коляску за ручки, чтобы ты вместе с ней не завалился.       — Давай попробуем.       Алик крепко ухватился за спинку, я же держал ручки, наблюдая за ним. Альфа тяжело дышал и пытался приподняться, опираясь весом на ноги, но вдруг завалился и упал, ударившись об коляску.       — Алик! Ты в порядке? — сдвинув коляску, я рванул к нему, осматривая.       — Рукой ударился. А так всё в порядке.       Я осмотрел его руку, не заметив никаких внешних повреждений.       — Болит?       — Да.       — Давай сначала поднимем тебя, а потом я за чем-нибудь холодным сбегаю, — предложил я. Алик, натянув улыбку на лицо, лишь кивнул, растирая руку. — Потерпи немного. Давай попробуем встать. Я крепко держу тебя под руку. Давай, Алик, ты сможешь.       Альфа, стиснув зубы, крепко ухватился за меня и за кровать, после чего, не без моей помощи, кое-как поднялся на не держащие его ноги и тут же плюхнулся на кровать.       — Молодец. Я быстро.       Сбегав за замороженным куском мяса, я завернул его в полотенце и приложил к той части руки, где болело сильнее всего.       — Полежи пока так, придержи вот это. В детской Лёль разбушевался. Успокою его и вернусь.       — Спасибо.       Алик приподнялся на локте и нежно меня поцеловал.       — Люблю тебя.       — А я тебя. ***       Рука Алика прошла довольно быстро. Ничего серьезного не было, всего лишь синяк. После этого дня так и повелось: я делал Алику массаж, после чего помогал ему встать на ноги, мы так стояли вместе, а потом я шёл к Лёлю, который всегда не вовремя просыпался. Тимофей же был в это время в садике, поэтому мне было немного легче. Всё же с одним ребёнком справиться проще. Первое время Алику было очень больно и тяжело стоять. Он почти ничего не чувствовал, но при этом упорно продолжал хоть что-то делать. Сначала он поднимался на ноги один раз в день, потом два, потом три и так по мере увеличения. Я всё время был рядом и конечно же помогал ему. Спустя две недели он уже мог более-менее стоять, чувствительность потихоньку возвращалась, вот только ходить он до сих пор не мог.       Когда он смог уже стоять, я решил, что пора идти дальше. И мы начали учиться ходить. ***       — Держись за коляску, а я буду переставлять твои ноги, — сказал я и присел на колени, мягко обхватывая стопу левой ноги. — Приподними ногу, а я помогу её сдвинуть.       Алик слушал меня и делал все, что я говорил. Он слегка приподнял ногу, при этом я почувствовал его дрожь. Я и представить себе не мог, насколько же ему тяжело, поэтому старался как можно быстрее помочь. Немного передвинув ногу вперёд, я пересел на другую сторону, и мы повторили те же действия с правой ногой, потом с левой и снова с правой. Всего несколько шагов.       Несмотря на то, что я ежедневно разминал ноги альфы и помогал ему выполнять разные упражнения, в том числе разгибать и сгибать ноги в коленях, ему всё равно было тяжело и ноги неохотно сгибались, когда он стоял.       После помощи снизу, я поднялся и, взяв Алика за руку, уже пытался помочь с ходьбой таким образом: он опирался на меня и пытался сам переставить ноги, я же крепко его держал, не давая упасть.       — Ты такой молодец, Алик! Давай, у тебя всё получится!       Я, как мог, подбадривал любимого и видел, что после слов поддержки он расцветает и ещё усерднее старается. Как же я его люблю! Просто нереально! ***       Конечно, первое время было очень тяжело и получалось плохо. Алик кое-как переставлял ноги и часто падал, но мягко приземлялся, потому что я старался его удерживать. Он даже повредил мне руку, когда пытался удержаться и не упасть. У меня оказалось растяжение и пришлось ходить с повязкой. Дети на это время переехали к родителям, потому что левой я почти ничего делать не мог, еду нам приносила моя мама. Алик ещё долго извинялся, но я его успокаивал и шептал слова любви, после чего он действительно успокаивался. Всё же это была не его вина. Я слишком много взял на себя, зная, что довольно слаб. Но мы с этим справились.       Спустя эти мучительные две недели Алик наконец-то стал потихоньку переставлять ноги, держась за меня или за коляску. Я смотрел на его успехи и радовался, словно ребёнок. Он уже мог сам забираться на кровать, хотя и тут я помогал, но меньше, сам переодевался, иногда даже доходил до туалета или кухни, хоть это происходило не часто.       Постепенно мы стали увеличивать нагрузку. Алик определённое количество времени в день должен был проходить по квартире и это было обязательно. Я всё время был рядом, придерживал его за руку, считал с ним шаги. Мы улыбались, смеялись над неуклюжестью альфы, рассказывали друг о друге, чтобы лучше узнать, целовались. Это было просто невероятно!       И вот так, потихоньку, Алик учился ходить, а я не отходил от него ни на шаг. Алик       Как же я благодарен судьбе за Ника. Если бы не он... Боюсь представить, что со мной было бы. За эти два месяца он не отходил от меня ни на шаг. Всё время был рядом, со всем помогал, поддерживал, не давал упасть духом. Он вдохнул в меня жизнь, вернул мне уверенность и силу. Я понял, что ради него готов на всё, что я вновь хочу заняться спортом, привести тело в форму и защищать моего любимого Ника. Я окончательно убедился в том, что этот невероятный омега изменился и по-настоящему любит меня. Он не бросил меня, был рядом, терпел мои депрессивные мысли. Как же я ему за это благодарен и как же сильно люблю его! Никогда не отпущу! Буду бороться за него до последнего!       За это время мы так сблизились, что просто не могли представить нашу жизнь друг без друга. Каждый день рядом, в любви и тепле, в поддержке и ласке, в заботе и преданности. Мы обязательно всё преодолеем вместе. Ник, любовь моя, жизнь моя. Знал бы ты, насколько дорог мне, насколько сильно нужен. Я не представляю свою жизнь без тебя. Ты мой лучик света, моё сокровище, моя судьба. Будь всегда рядом, люби меня и делай счастливым. ***       За ноябрь Алик стал ещё лучше ходить, чему я был безумно рад. Он уже без моей помощи мог медленно передвигаться по квартире. Я же наблюдал за ним, радуясь его успехам, и не мог сдержать счастливой улыбки. Вот что значит истинное счастье: когда твой любимый человек здоров и находится рядом. Другого мне и не нужно.       Приближался конец ноября и день нашей годовщины. Ровно год назад этот день стал худшим днём из всех. Но благодаря этому, благодаря всему, что было и что случилось я понял, как же сильно ошибался, не разглядев своё счастье, которое всё это время было рядом. Я мог бы жалеть, но не буду этого делать, ведь, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Я очень рад, что этот день открыл мне глаза на многое, в особенности на все мои ошибки. Я вырос, повзрослел, многое осознал и теперь ни за что не упущу собственное счастье. ***       Стоя перед любимым человеком на коленях, я держал в ладонях небольшую бархатную коробочку красного цвета. Ладони сильно вспотели, а сердце бешено билось в груди. Это был очень волнительный момент, который я боялся испортить. Хотелось сказать, как сильно я люблю его, как нуждаюсь в нём, не представляю свою жизнь без него. Хотелось рассказать о своих чувствах, переживаниях, сомнениях. Показать, что этот момент очень важен для меня, поделившись своими чувствами. Но все слова вылетели из головы и всё, что я смог сказать:       — Алик, выходи за меня!