Так получилось

      Поднятые с постели Грейнджеры не удивились, зато удивился Кощей, заметивший остатки чар на доме. Внимательно посмотрев на подругу, некромант вздохнул и полез в мозги замершим под чарами людям.       — Не предадут, — сделал он вывод. — И мальчишку возьмут… Странно.       — Ничего странного, — вздохнула Яга. — Они хорошие, только увлекающиеся.       — Лохматой только на пользу, — добавил Баюн, и Грейнджеры отмерли.       — Что случилось? — поинтересовался мистер Грейнджер.       — Проверяем мы, — сообщила нечисть. — Что будет, когда я снова тихой стану. Шоколада мне хочется, а вот того, что за этим следует — нет.       — Ладно, — вздохнула миссис Грейнджер. — Кушай свой шоколад… Раз без него ты так звереешь.       — А еще Гарри будет с нами жить, — проинформировала родителей ведьма. — Потому что я с ним расставаться не согласная.       — Хорошо, — улыбнулся мистер Грейнджер. — Будет у нас и сыночек.       — Не поняла, — призналась Яга. — Вы чего такие добрые?       — Мы тут подумали… — задумчиво проговорила мама девочки. — И решили, что с таким котом тебя можно не так строго воспитывать.       — А что это значит? — не поняла Гермиона.       — Попу бить не будут, — проинформировала ее Тринадцатая. — Ты готова возвращаться в свое тело?       — А Гарри? — тихо спросила девочка, держась за руку ставшего таким близким мальчика.       — И Гарри, — кивнула малышка. — Вы будете жить вместе, но вот если ты еще раз попробуешь умереть, то тебе тетя Смерть по попе даст!       Смерть тяжело вздохнула, но слова демиуржки подтвердила.       Выяснив, что Грейнджеры хорошие, по мнению Баюна, а по мнению Кощея — адекватные, легендарная нечисть решила вернуться в Хогвартс. Напугать напоследок всех тех, кого не напугали до сих пор. Но пугать оказалось некого. От пары порскнули все с такой скоростью, что только профессор МакГонагалл и успела снять пару десятков баллов с тех, кого увидела. Так как профессор в кошачьей форме ходила тихо, то испугала женскую часть школьниц. Сила звукового удара была такой, что кошка каким-то образом оказалась на вершине дуба в самом центре запретного леса, где потерянно пару раз мяукнула, а потом громко выразила свое мнение, собрав всех окрестных оборотней, которым и принялась читать лекцию по Трансфигурации. Оборотни, подвывая, внимали.       Кощей понял, что ему становится скучно. Рыженькую и беленькую приняли Лавгуды, поклявшись заботиться, лохматых примут родители лохматой, все бяки были разбякнуты, небяки запуганы, пора было и почивать. Баюну тоже было скучно, потому что окучивать местных кошек он не хотел, а вся история несколько коту приелась.       И вот в тот момент, когда нечисть счастливо уснула, чтобы проснуться на лесной полянке, Тринадцатая весело улыбалась, ожидая вторую серию. Кощей вздохнул и присел рядом с девочкой, рядом устроилась и Яга с Баюном, тактично поинтересовавшись у ребенка:       — А силы ты им свои дала или наши?       — Ой… — глаза Тринадцатой сделались большими-пребольшими, а руки сразу же пришли в движение, прикрывая соответствующее место.       — Маленькая ты у меня еще, — улыбнулась Мия, прижав ребенка к себе. — Силы у них свои. Почти.       — А почти — это как? — поинтересовался волшебный кот.       — Кот у Гермионы теперь говорящий, — заулыбавшаяся девочка в сверкающем платье, уверившаяся в отсутствии карательных мер, принялась перечислять. — Лохматые неубиваемые, совсем, тетя Смерть обещала их не трогать, а еще мозги теперь защищать умеют, вот.       Смерть думала о том, что лохматых вообще лучше не трогать, а то будет «вя-я-я-я». А от «вя» Тринадцатой и мир разрушиться может. Поэтому, лучше пусть живут. Тем более, что врагов у них уже нет, а от воспитания еще никто не умирал.

***

      — Ой, — сказала Гермиона, проснувшись в своей факультетской постели.       — Ну что ой? — раздался баритон с мурлыкающими интонациями. — Мы опять живые.       — Глотик? — сделала большие глаза девочка. — Ты говоришь… — констатировала она.       — Ну а кто тебя еще на путь истинный наставит? — ответил ей кот, готовясь зануживать Гермиону, отчего та вскочила и убежала в душ.       Но вот просто выскочить, едва одевшись, кот ей не позволил. Он нудел о внешнем виде, напоминая об опасности для попы, поэтому Гермиона смирилась. Глотик в живом варианте оказался очень занудливым, просто очень! Поэтому девочка расчесалась, внезапно вспомнив чары, но применять их сходу не решилась. Тот факт, что она снова жива, полностью до мозга не дошел.       В абсолютно пустой гостиной Гермиону ждал Гарри. Мальчик смотрел на девочку влюбленными глазами. Гермионе это нравилось, поэтому она улыбнулась Гарри. Запомнивший, как это делал Кощей, мальчик предложил руку девочке, после чего они проследовали на завтрак.       Явление Поттера и Грейнджер внесло некоторую сумятицу в процесс завтрака. Слизеринцы сразу же громко завизжали, чтобы убежать, за ними последовали умники, и только барсуки решили напоследок поесть. Факультета Гриффиндор за столом не наблюдалось.       — Поттер! Поттер! Грейнджер! А-а-а-а! — неслось по коридорам. — Спасайся, кто может!       — Чего это они? — поинтересовался Гарри.       — Не знаю, — пожала плечами Гермиона. — Может, ну его, этот Хогвартс? Давай в обычную школу пойдем, видишь же: одни психи вокруг.       — Да, дядя Вернон был не так уж и не прав, — кивнул мальчик, полностью со своей девочкой соглашаясь.       — И что теперь? — поинтересовалась Яга, наблюдая за тем, как двое школяров идут к поезду, а в противоположную от них сторону разбегаются школьники.       — А все, — улыбнулась Тринадцатая, — будут жить долго и счастливо… пусть попробуют только не быть счастливыми!       — Ну, тогда можно расходиться, — резюмировал Кощей. — Больше ничего интересного не будет.       — Ага, — вздохнула маленькая девочка в сверкающем платье.       — А кого-то обед заждался… — намекнула Мия.       Лесная полянка опустела. Только Смерть задумчиво смотрела в проекцию, где микродамблдоры пытались выступить на заседании Визенгамота. Члены этого органа были шокированы. Кроме того, представители древних и благородных были согласны на что угодно, только бы не Хогвартс. Потеряв большую часть преподавателей и директора, школа временно закрылась на долгосрочные каникулы.       А потом как-то внезапно оказалось, что погибшие в Первой Магической живы…

***

      Гарри привили от всего, включая оспу и чуму, поэтому некоторое время мальчику было невесело, но привычно. Зато не били. И Гермиону, что характерно, тоже не били, и даже клизмой в нее не тыкали, потому что она вовремя кушала. А вот Гарри бил. Сначала отметелил всех в школе, кто косо смотрел на девочку, потом тех, взгляд кого ему показался косым, потом не успел остановить кулак, ну… Применять к нему методы физического воздействия опасались и учителя. Определив, что сделать так, чтобы осмелевший Гарри никого не бил, можно только методом Гермионы, эту пару обходили стороной.       Маги о Поттере и Грейнджер старались не вспоминать, а Луна и Джинни Лавгуд забегали к ним в гости. Так прошло время. Закончив школу, лохматики создали ячейку общества, а потом поступили в университет, где отъевшийся Поттер был уже готов бить всех, но в Университете Гермиону хвалили, а на него поглядывали с уважением, потому бить стало некого, пришлось учиться.       Кот Живоглот был доволен своими методами воспитания, поэтому обрюхачивал необрюхаченных кошек. Некоторых по нескольку раз. Кошкам очень нравились пространные речи кота о кораблях, бороздящих банку с мясным бульоном, поэтому брюхатились они охотно. Рыжий выводок все увеличивался в размерах, потому что конкуренции у него не было.       Ну, а история Северуса Снейпа и Лили Поттер великая тайна есть.       — Гарри, я вот о чем думаю, — выглядевшая тридцатилетней Гермиона задумчиво листала паспорт. — Нам скоро по сто пятьдесят стукнет…       — Платье, шляпу, побить кого? — сразу поинтересовался мужчина, возившийся с правнуками.       — А сколько нам жить осталось? — спросила женщина.       — Пифия сказала, что до тех пор, пока не надоест, но не уточнила, кому, — ответил ей Гарри Поттер. — Так что просто наслаждаемся.       И они наслаждались, шокируя местную вариацию пенсионного фонда. Все было хорошо, и все оказались счастливыми, потому что обижать Тринадцатую чревато.