Облепиховый чай

      Сохель не знал, как долго он проспал. Впрочем, это было не так уж и важно. Куда важнее было то, что второй день подряд первым, что он видел перед собой, проснувшись, было лицо спокойно дремавшего юноши. Князь Хвори, прикрыв на мгновение глаза, протяжно тяжело вздохнул, после чего опустил взгляд на свои руки, которые явно находились не на своём месте. Одна спокойно устроилась в руках у обхватившего её юноши, а вторая отчего-то с силой вцепилась в светлую ученическую рубашку Иасона. Сохелю понадобилась приложить немало сил, чтобы разжать одеревеневшие пальцы. Немного размяв онемевшую руку, он одним быстрым движением вынул и вторую свою ладонь, после чего задумчиво посмотрел на неё. Прежде нежившаяся в тепле ладонь сжалась и разжалась, ощущая подступивший к ней холод. Мужчина покачал головой, после чего с внутренним содроганием резко перевёл взгляд на свою грудь.       Впрочем, практически сразу с его губ сорвался вздох радостного облегчения. На коже его груди не было видно ни следа самой болезни, ни следа вчерашней «экзекуции», которую по какой-то непонятной причине решили назвать «лечением». Однако причины отсутствия у него шрамов были ему понятны. Вероятнее всего, не последнюю роль в этом сыграла его врождённая регенерация, но не одну её следовало за это благодарить. В этом ей точно помогала высококлассная мазь из лунного барвинка, стойкий запах которого исходил от его тела. Интересно, как много Владыка Целительства потратил на него этого удивительного средства, раз он буквально пропах им?       В поисках ответа на свой вопрос Сохель посмотрел в сторону обозначенного им Владыки, но тут же отчего-то отвёл взгляд в сторону. И вот теперь объясните, что с ним не так? Да всё, на самом деле, не так. Князь Хвори невольно поднял руку и коснулся кончиками пальцев своих губ, однако в следующий же миг отдёрнул руку и, будто даже стыдливо спрятав её за спину, прошипел под нос проклятья. Может, его кто-то проклял? Нет, знак вопроса в конце явно был лишним, его точно прокляли. Но вот кто мог это сделать? Этот вопрос было решено оставить открытым. Подходящих кандидатур было так много, что один только их пересчёт, без указания мотивов, мог занять приличное количество времени.       …Нет, какое ещё проклятье? Глупости. Сохель нахмурился. В обычное время он не накидывался на первых встречных, если, конечно, того не требовала от него ситуация. Тогда, может быть, его странное поведение было следствием выпитых им лекарств? Но он сомневался в том, что Иасон из чистого любопытства или из злого умысла решил ему что-то подсыпать. Какой в этом смысл? Правильно, никакого. По этой причине Князь Хвори был вынужден придерживаться другой менее приятной, но более вероятной версии.       Далеко не раз и не два Амэнтиус с насмешливым выражением лица интересовался у того, как у здорового полного жизненных сил мужчины, ни разу не возникло желания уединиться с одной или несколькими девицами-работницами борделя и не выпускать их из спальни денёк-другой? Тот всегда отмахивался от Тэу, а теперь задумался. Могло ли произойти такое, что то, что годами копилось в нём, не находя при этом выхода, решило проявить себя в момент его наибольшей слабости, потери контроля? В тот момент он и правда пребывал в крайне расшатанных чувствах. Доказательством этого являлось хотя бы то, как позорно он разревелся на глазах у Иасона.       В любом случае, чем дольше он раздумывал над причинами произошедшего, тем больше уверялся в той мысли, что ему всё-таки стоит согласиться на предложение какой-нибудь из девушек, работавших под управлением Авины в Саду Алых Азалий. Князь Хвори бросил быстрый взгляд в сторону Владыки Целительства. Или, может, не совсем девушки…       Пока Сохель всерьёз задумывался над тем, чтобы всё бросить и немедленно отправиться в бордель, дабы проверить посетившие его мысли догадки, юноша тем временем наконец-то проснулся. В первое мгновение после пробуждения он был немного растерян, однако уже в следующий миг его лицо приобрело уже ставшую привычной серьёзность, посещавшую его каждый раз, когда тот приступал к лечению. Приподнявшись со своего места и неожиданно резко приблизившись к Сохелю, он протянул к нему руку и коснулся его груди. Лишь на мгновение ощутив приятное тепло, исходившее от неё, Князь Хвори невольно отшатнулся, уйдя от его прикосновения, после чего со сложным взглядом уставился на его руку, силясь понять, что он сам, собственно, только что сделал. Иасон же поднял на него удивлённый взгляд.       На лице Князя Хвори появилась слабая, немного кривоватая улыбка. Что за удивлённые взгляды, уважаемый? Кое-кто в этой комнате имеет куда больше прав на то, чтобы быть удивлённым. Да и вообще, почему у этого смелого «мальчишки», который накануне каким-то чудом умудрился придавить его к кровати и до онемения в губах зацеловать его, такое… Такое «простое» и даже невинное выражение лица? Или для него в произошедшем между ними не было ничего необычного? Он уже не раз и не два проходил через такое, когда лечил кого-то?       Резко выдохнув, Сохель отвернулся, в его глазах отразилась лёгкая растерянность. В какой-то момент его мысли потекли в настолько неправильное русло, что их направление начало пугать его самого.       Отбросив все эти странные размышления в сторону, Князь Хвори сделал глубокий вдох и выдох, стараясь вернуть себе привычное состояние спокойствия и уверенности. И почему только он из-за какого-то пустяка так сильно разволновался? Да, всего лишь из-за какого-то случайного, произошедшего в состоянии полубреда поцелуя?       Сохель не смог сдержать насмешливой улыбки. Он и не заметил, как начал вести себя так, словно был «скромной» деревенской девицей, у которой «наглый воришка» украл её драгоценный первый поцелуй. Она громко топала ногами и сильно била того по спине, требуя для себя справедливости, однако постыдная для девушки правда заключалась в том, что та уже давно не была невинной. Это был далеко не первый его поцелуй. Но прежде сердце Князя Хвори никогда не испытывало подобного волнения, так что изменилось? Что не так в случае с Владыкой Целительства? Сохель, старательно уверяя в том, в первую очередь, самого себя, мысленно сказал, что ничего не изменилось. - Знаешь, а ведь это твоё «лечение» действительно оказалось жутко неприятным, - запустив пальцы сквозь свои растрёпанные после сна волосы, произнёс Сохель, отведя взгляд в сторону. Растерянность в глазах Иасона стала ещё более заметной, и тот опустил взгляд. – Почему ты не предупредил меня, что будет настолько…       Князь Хвори замолк, не в силах подобрать правильное слово для описания того, что он в те мгновения испытал. Он не мог заявить тому, что ему было больно, потому что он не мог испытывать боль. Однако в тот момент его голова буквально разрывалась изнутри от переполнявших её надрывающихся голосов. По этой причине тишина, которая заполонила его мысли сейчас, казалась для него наивысшей благодатью. Удивительно, но он всё-таки излечился. - Но всё равно позволь мне поблагодарить тебя за помощь, Милосерднейший, - растянув губы в улыбке, искренне поблагодарил его Сохель, наконец-то подняв взгляд и посмотрев на того. - С тобой точно всё хорошо? Никаких голосов или других странных, непривычных ощущений? Позволь мне… Мне нужно проверить, что болезнь удалось полностью вывести из твоего тела, – будто разговаривая с капризным ребёнком, принялся объяснять ему свои действия Иасон, после чего вновь приподнял руку, на этот раз попытавшись коснуться его щеки.       В первое мгновение Сохель на уровне инстинктов попытался было вновь отшатнуться от него, но в последний момент, крепко сжав руку в кулак и пересилив себя, остановился и с внешним спокойствием позволил тому прикоснуться к себе. С осторожностью дотронувшись до его щеки своей тёплой ладонью, Иасон слегка наклонил голову к плечу и прикрыл глаза. В следующий миг Князь Хвори почувствовал лёгкий, но всё ещё довольно ощутимый импульс, который покинул кончики пальцев Владыки и приятной волной прошёл по всему телу Князя Хвори, после чего вернулся обратно, сконцентрировавшись на его щеке. Когда юноша открыл глаза, в них была видна лёгкая растерянность. Не зная, что могло послужить её причиной, Сохель поднял руку и перехватил его ладонь, отодвинув её в сторону от себя. Если тому каким-то образом удалось заметить в его теле нечто действительно «необычное», то Князю Хвори придётся немедленно решать, как с ним поступить. И это решение явно будет для него не из простых. - …И правда, не осталось ни единого следа болезни, – Иасон лишь на мгновение посмотрел в сторону своей руки, которую с чуть большей силой, чем следовало бы, сжимал заметно напрягшийся Сохель, после чего перевёл взгляд обратно на его щеку. - Я даже не знаю, как реагировать на твоё удивление. На самом деле ты настолько не был уверен в своих собственных силах? – удостоверившись, что тот ничего не заметил, Сохель посмотрел на их руки, после чего выпустил ладонь Иасона. - Прежде считалось, что от Кистны не существует лечения, не мне тебе об этом говорить, - уверенно произнёс Владыка Целительства, опуская свою руку на колени. – Тот способ, который мне удалось придумать, мог как сработать, так и не возыметь никакого эффекта. Нужно было быть готовым ко всему, но результат неожиданно оказался куда лучше, чем я даже смел на то надеяться.       Сохель внимательно слушал его, после чего чуть приподнял тёмные брови. Значит, вот как на самом деле обстояли дела? Что же, Иасон действительно мастер своего дела. Чтобы лишний раз не волновать больного, он умолчал об этом, создав иллюзию полнейшей уверенности в благоприятном исходе лечения. В следующий миг Князь Хвори кривовато улыбнулся, а потом и вовсе усмехнулся. В его руках появилась светлая рубашка, которая ничем не отличалась от его предыдущей льняной рубашки. Принявшись за переодевание, он, не теряя времени, заговорил: - Знаешь, в таком случае один мой хороший знакомый… Ты о нём наверняка не раз и не два слышал, правда, навряд ли что-нибудь хорошее. Я говорю о Князе-покровителе Тёмных чар, Бадре. Так вот, этот негодяй с радостным видом заявил бы что-нибудь по типу «испытания прошли успешно». «Конечно, как они не могли пройти успешно? Они ведь проводились под моим личным руководством! Хо-хо-хо», - явно попытался сделать свой голос похожим на чей-то ещё Сохель. - Бадре? – при упоминании Князя-покровителя Тёмных чар взгляд юноши стал заметно тяжелее.       Заметив это, Сохель еле заметно улыбнулся. Хотя Князем Хвори, то есть, по словам смертных, прямым противником Владыки Целительства, являлся он сам, однако именно Бадре доставлял больше всего проблем Иасону и его ученикам. Взять, к примеру, хотя бы ту ужасную эпидемию, которая охватила земли смертных, когда «чудодейственные таблетки Бадре для изменения внешности» словно мор распространились по ним. К слову, о тех самых таблетках.       Сохель быстрым движением собрал тёмные волосы в короткий неряшливый хвост и с явно читающимся интересом во взгляде неожиданно приблизил своё лицо к лицу юноши, после чего внимательно осмотрел его. Целых полгода? Эффект таблеток Бадре не мог продержаться в течение столь длительного времени. Иасон точно должен был принять следующую таблетку, но в таком случае его внешность немедленно претерпела бы изменения, однако перед ним всё ещё сидел тот же самый юноша, что и тогда в Акте. Очень растерянный, к слову, юноша, который, впрочем, даже и не подумал о том, чтобы сдвинуться со своего места, когда мужчина неожиданно приблизился к нему. - Если не секрет, то как тебе удалось сохранить это лицо на протяжении целого полугода? – с искренним любопытством в голосе спросил у него Сохель, на самом деле и не надеясь услышать от него полноценный ответ. Иасон же посмотрел на него, после чего еле заметно прищурился, будто задумавшись над чем-то. - Не секрет, что во время той ужасной эпидемии я был тем, кто руководил лечением пострадавших. В первое время, не зная ни истинных причин заболевания, ни то, как оно протекает, я и мои ученики были вынуждены использовать уже известные нам способы лечения схожих по симптомам недугов. Иногда лекарства помогали, иногда никакого заметного эффекта заметно не было. Все понимали, что продолжать так и дальше было нельзя. Естественно, чтобы понять, как вылечить людей, нужно было изучить, какие именно процессы в теле человека оказались нарушены, что привело к... К возникшему уродству. Только осознав это, можно приступать к поиску, а также предпринимать первые попытки использовать различные лекарства, которые могли бы либо заблокировать действие таблеток, либо восстановить нарушенные процессы, - сделав глубокий вдох, принялся терпеливо объяснять ему Владыка Целительства.       Когда тот начал подробно ему всё объяснять, Сохель, возможно, в первый раз в полной мере осознал, что перед ним находился именно Милосерднейший из Владык. Серьёзное выражение его молодого лица и холодный тон голоса, которому не придавали ни яркости, ни теплоты даже пробивающиеся юношеские нотки.       Не только средь смертных, но также среди Владык с Князьями ходили слухи, что по прошествии многих лет жизни сердце Владыки Целительства остыло, а «Милосерднейший» осталось лишь громким титулом, в большей степени став насмешкой над тем, каким он, по итогу, стал. Да и как можно было сохранить своё сердце горячим, когда в течение стольких лет видишь умирающих, которым не всегда в силах помочь? Ведь сколько бы чудодейственных свойств ни приписывали лунному барвинку, каким бы могущественным ни считали Иасона, на деле даже они были не в силах пойти против законов мирозданья. Смерть, в конце концов, забирала тех, кому уготовано было умереть.       Глядя на Владыку, Сохель задумался над тем, что за всё то время, которое они провели бок о бок, ему довелось увидеть так много самых разных эмоций на его лице, а это совершенно не соответствовало всему тому, что он раньше о том слышал. Тот специально притворялся, будучи рядом с ним? Или же эти слухи были сколь близки столь же далеки от правды? - …В процессе изучения действия таблеток было обнаружено, что если поддерживать определённую постоянную концентрацию крови Амэнтиуса, из которой и были получены таблетки, в теле человека, то возвращение внешности к изначальной ровно, как и изменение её на новую, можно значительно замедлить. Однако это требует большого внимания, таблетки необходимо принимать строгое количество штук раз в определённый, чётко высчитанный для каждого человека промежуток времени, - продолжил пояснять ему Иасон, после чего его взгляд сфокусировался на лице Князя Хвори. – …Тебе нужны подробности этого? Если необходимо, то я могу расписать где-нибудь полную схему приёма.       Предложив, тот принялся оглядываться по сторонам, вероятно, подыскивая что-нибудь, на чём можно было бы её расписать. Задумчиво глядевший на него Сохель несколько раз растерянно моргнул, после чего, отказываясь, мотнул головой. - Да нет, зачем мне это? Мне самому эти сведения ни к чему, - честно признался тот. – Обмануть тебя и передать схему Бадре? – вслух задумчиво пробормотал тот, после чего покачал головой, отбрасывая мысль об этом в сторону. – Конечно, узнай он о такой возможности, тут же загорелся бы идеей устроить очередные испытания. Думаешь, кто-то сможет его от этого удержать? Навряд ли, ой как навряд ли. По их итогу, он либо уверится в работе твоей схемы, отчего сильно разочаруется в собственных силах, так как не он оказался тем, кто её придумал, либо схема не сработает, в чём лично я сильно сомневаюсь, и он лишь зря потеряет время. В любом случае пострадают обычные смертные, и потому тебе и твоим ученикам прибавится лишней работёнки, - Сохель лёг на кровать и убрал руки за голову. – …Теперь мы, вроде как, знакомы с тобой лично. Ты даже помог мне излечиться от Кистны, хотя твои мотивы мне до конца и не ясны, поэтому я не хочу, чтобы на твою голову неожиданно сваливался такой «подарочек». К слову, раз заговорили о мотивах. Когда же ты мне наконец-то расскажешь, что такого особенного тебе от меня понадобилось?       Князь Хвори перевернулся на бок и подпёр голову рукой. Его губы растянулись в улыбке, которая, впрочем, не находила своего отражения в его глазах. Его взгляд был тяжёлым, но Иасон смог его выдержать, спокойно посмотрев на него в ответ. - Да, думаю, теперь можно перейти к моей просьбе. Мне нужно, чтобы ты… - заговорил Владыка Целительства, а Сохель принялся внимательно его слушать.       Между ними воцарилась самая настоящая идиллия, которую грубо нарушила неожиданно распахнувшаяся дверь комнаты. Услышав шум, идущий со стороны двери, Сохель удивлённо приподнялся с постели и посмотрел на вошедшего. И кто же столь неожиданно и, главное, весьма «вовремя» решил навестить его?       На пороге его комнаты появился невысокий юноша, выражение бледного худощавого лица которого казалось в высшей степени растерянным. Сделав один шаг внутрь комнаты, он тут же сделал два шага назад, а затем вновь один вперёд. Так он повторил несколько раз, пока снова не остановился на пороге комнаты. Князь Хвори, который в первое мгновение казался хмурым, невольно слабо улыбнулся, увидев его нерешительные действия, после чего опять нахмурился. Сложившая ситуация была явно из ряда вон выходящей. Тот ведь никогда прежде не наведывался к нему в дом лично, так что же произошло с Фотисом, Князем Голода, раз тот без предупреждения ворвался в его дом?       Внешне Фотис выглядел как невысокий слегка худощавый подросток. У него были чуть достающие до плеч светлые волосы, которые тот часто за работой собирал в низкий хвост, однако в этот раз они не были собраны, да и сам Фотис выглядел так, словно особенно-то и не тратил время на выбор одежды перед выходом из дома. Он тяжело дышал, будто до этого обежал весь дом, пока не заглянул в эту комнату, однако, увидев в ней постороннего, смутился и тут же отступил. Но всё же то дело, которое привело его к Сохелю, оказалось столь важным, что он не ушёл, вместо этого заставив себя остаться стоять на месте. Этот факт заставил Князя Хвори волноваться ещё больше. Стоило заметить, что Фотис был в высшей степени нелюдим и поддерживал постоянную связь только лишь с ним и Нейрином, Князем Жадности. Присутствие малознакомых ему людей сильно угнетало юношу, и потому он редко, когда покидал свой личный дворец. - Что-то произошло? – опустив все приветствия, прямо спросил у него Сохель, нахмурившись.       Фотис взволнованно посмотрел на него в ответ, после чего приоткрыл рот, однако ни единый звук так и не покинул его. Вместо этого юноша стушевался и перевёл неуверенный взгляд в сторону Иасона, будучи явно неуверенным в том, что в его присутствии ему можно говорить. - Его зовут Лукас, он нам не враг, - кратко представил его Князь Хвори, и этого короткого представления, данного Сохелем, оказалось достаточно, чтобы тот стал немного более уверенным. – Не волнуйся о нём и говори всё, как есть. - Хорошо, - у юноши оказался негромкий голос, от звучания которого создавалось странное, немного неуютное ощущение, хотя и тени угрозы в нём не присутствовало.       Продолжая смотреть, однако, на одного только Сохеля, Фотис начал немного сбивчиво объяснять ему причину своего неожиданного визита. Мысли его пребывали в растерянности, по этой причине начало его истории было весьма далеко от сути его появления в доме Князя Хвори. Впрочем, Сохель и не думал о том, чтобы его перебить, зная, что тот от волнения и вовсе может перестать говорить. Так что лучше уж так, чем никак.       В ходе его рассказа выяснилось, что в течение уже нескольких сотен лет каждую неделю во дворец Фотиса в один и тот же день всегда заглядывал в гости Князь Жадности, Нейрин, чтобы проведать. Каждый раз образцовый гость обязательно приносил с собой какие-нибудь небольшие, но в то же время необычные безделушки, после чего за чаем рассказывал ему о своих путешествиях. Уже ближе к вечеру, когда большая часть историй подходила к своему концу, тот отправлялся готовить для них двоих ужин из…       На этом моменте Фотис неожиданно резко замолк и неуверенно посмотрел в сторону другого юноши. Он явно всё ещё смущался из-за присутствия постороннего в комнате, но выражение поддержки на лице Сохеля, а также важность собственной проблемы придали ему сил, чтобы продолжить говорить. Немного смутившись, он признался в том, что к его дворцу примыкает небольшой зимний сад, в котором он… Некогда решил разбить личный огород.       Услышав об этом, Иасон еле заметно приподнял в удивлении брови, после чего посмотрел в сторону Сохеля. Тот, тем временем, продолжал внимательно слушать его рассказ, особо не вмешиваясь и не давая никаких пояснений к тому, что тот говорил. Да, у Фотиса, Князя Голода, действительно существовало одно небольшое увлечение. Он очень любил ухаживать за своим небольшим огородом. По весне он с любовью сажал семена, потом до самого конца лета с трепетом ухаживал за всходами, в конце концов с довольной улыбкой на лице собирая взращённый собственными руками урожай. Это было, пожалуй, его самым любимым занятием, о котором, однако, мало кто знал. Как может, подумать только, Князь Голода ухаживать за огородом? Это даже звучит, как чьи-то глупые выдумки.       Вынужденно признавшись в своём маленьком увлечении и не увидев в глазах другого ни намёка на смех, Фотис беззвучно вздохнул, после чего куда увереннее и бодрее продолжил свой рассказ. Его хороший друг, Князь Жадности, Нейрин, большой любитель что-нибудь приготовить и, как истинный мастер своего дела, большое внимание уделяет ингредиентам для своих будущих блюд. Он всегда очень щедро нахваливал овощи, выращенные Фотисом, приготавливая из них невероятно вкусные блюда, которыми они всегда после вдвоём ужинали.       Поняв собственные, только что сказанные слова, Фотис слегка покраснел и часто замахал руками. Конечно же, они не всегда ели только лишь вдвоём. Довольно часто они приглашали к себе на ужин того же Сохеля, который также приходится ему близким другом.       На этих словах Иасон вновь бросил короткий взгляд в сторону Сохеля. В его глазах ясно читался вопрос. Значит, тот самый «хороший знакомый», который говорил Князю Хвори о том, что «готовка – это искусство», был никто иной, как Князь Жадности? Нейрин? Заметив этот невысказанный вслух вопрос в его глазах, Сохель согласно кивнул. Этот небольшой кивок вызвал у Милосерднейшего явную растерянность, и Князь Хвори прекрасно понимал его реакцию.       Нейрин являл собой само воплощение жадности. В его руках были собраны все самые драгоценные вещи этого мира, а о принадлежащих ему сокровищницах смертные слагали легенды. Каждый человек мечтал хотя бы раз в своей жизни оказаться в одной из его сокровищниц. И эта мечта были присуща как беднякам, в руках которых никогда не бывало больше нескольких медяков, так и правителям целых стран, казна которых исчислялась десятками тысяч золотых монет. И те, и другие никогда в жизни не видывали богатств, которыми владел Нейрин. Его имя было синонимом богатства, но ничего более ни о его интересах, ни о его личных качествах слышно никогда не было. Оттого было особенно странно услышать, что Князь Жадности любил заниматься чем-либо, кроме увеличения собственного богатства. Путешествия? Безделушки в подарок? Готовка? Близкий сердцу человек… - Где-то около двух недель назад он впервые за долгое время не пришёл ко мне, - в конце концов очень тихо произнёс Фотис. Сохель в тот же миг нахмурился.       Это не было подозрительно, вовсе нет. Как может считаться «подозрительным» прямое сообщение о том, что с Князем Жадности что-то произошло? Нет, это было даже не сообщение, это был громкий крик, возвещавший о том, что у Нейрина возникли крупные проблемы. Сохель прекрасно знал Князя Жадности, возможно, в некоторых аспектах даже лучше, чем ему следовало. И он мог с уверенностью заявить, что даже если бы тому обрубили по локти руки и по колени ноги, он бы всё равно в назначенное время приполз бы на встречу к Фотису. Смог бы он, будучи в таком неприглядном виде, готовить, это, конечно, был уже совсем другой вопрос. - Я начал волноваться, - честно признался Князь Голода. – Но, в конце концов, я успокоил себя тем, что решил, будто бы тот просто оказался слишком занят. В нашу последнюю с ним встречу он предупредил меня, что в скором времени у него могут возникнуть очень важные дела, из-за которых его визиты могут стать немного реже, но он всё равно обязательно будет навещать меня. Я подумал, что его отсутствие связанно с этими самыми делами, однако даже спустя ещё одну неделю он так и не заглянул ко мне. Понимаете, - еле заметно покраснев лицом, он немного замялся, - когда-то он пообещал мне, что обязательно каждую неделю будет заходить ко мне. Он пообещал мне, а Нейрин всегда держит свои обещания, - он перевёл взгляд с Сохеля на Лукаса и обратно. Князь Хвори, зная об обстоятельствах ситуации заметно больше, чем Лукас, согласно кивнул. – Наконец, я не выдержал и сегодняшним утром решил отправиться в его дворец, - на этих словах Сохель с лёгким удивлением приподнял брови. Фотис собрался с силами и решил отправиться во дворец Нейрина? Для него, предпочитавшего лишний раз не выходить из своего дворца, это было действительно довольно смелое и даже волевое решение. – Но когда я уже собирался выйти из дворца, мне неожиданно пришло письмо от Нейрина, - в следующее мгновение в его руках оказалось самое обычное, незапечатанное письмо. Подумав немного, Фотис всё же вошёл в комнату и быстрым шагом подошёл к Сохелю, вручив ему письмо, после чего отошёл на два шага назад от них. – Прочти его. Мне кажется… Мне кажется, что автор этого письма… Вовсе не Рин, - Сохель кивнул, посмотрев на нахмурившегося Фотиса, после чего вынул письмо из конверта и приступил к чтению.       В этом письме Нейрин выражал свои искренние извинения за то, что он не навещал того на протяжении последних нескольких недель. Князь всё ещё был немного занят, поэтому не мог прийти к нему лично. В конце он предложил Фотису альтернативу – прийти к нему во дворец самому. Таким образом, письмо с извинениями плавно перешло в приглашение посетить резиденцию Князя Жадности. Сохель внимательно прочитал письмо, слабо качая при этом головой. Да, это письмо явно не могло выйти из-под пера Рина. - Рин… Нейрин прежде никогда не приглашал меня к себе, но всегда с радостью приходил ко мне в гости, - принялся терпеливо объяснять странность содержания письма Фотис. – Каждый раз, когда я пытался напроситься к нему в гости, он очень мягко, но всё-таки отказывал мне. Эта ситуация повторялась не раз и не два, на самом деле это было довольно частой ситуацией. Он всегда отказывал мне, после чего просил меня не обижаться. Да я и не обижался, просто не понимал, почему он так поступает. И вот теперь это странное приглашение. Оно… Я перечитывал это письмо несколько раз, после чего уверился в том, что Рин не мог его написать. Это не его стиль письма. Теперь я боюсь, как бы с ним чего не случилось. - Прекрасно понимаю причину твоих волнений, - согласно кивнул в ответ на его слова Сохель. Прочитав письмо, он пришёл к точно такому же выводу. Оно не могло принадлежать руке Нейрина. – Нужно немедленно отправиться в его дворец и проверить, в порядке ли он, - Сохель поднялся на ноги и, натянув спрятанные под кроватью сапоги, хлопнул в ладоши, в следующий миг накидывая сверху свой тёплый зимний плащ, появившийся буквально из неоткуда. – Да, я сейчас же пойду и проверю, всё ли с ним хорошо, а вы вдвоём пока что… - Я пойду с тобой, - сделав шаг к нему, неожиданно твёрдым тоном перебил его Фотис, после чего тут же немного смутился и заговорил куда более мягким голосом. – Он ведь и мой друг тоже. Я хорошо понимаю, что письмо предназначалось мне и что, если это и правда ловушка, то расставлена она, вероятнее всего, для меня. Прошу, пойми меня, Сохель, я не могу сидеть и ждать, когда ты вернёшься. Я слишком волнуюсь за него, я просто не смогу усидеть на месте. Если ты оставишь меня здесь, то я рано или поздно не выдержу и отправлюсь вслед за тобой. Думаю, так я вызову лишь ещё больше проблем, поэтому просто возьми меня с собой сразу.       Сохель с сомнением во взгляде несколько мгновений наблюдал за ним. Увидев не присущий этим серо-голубым глазам яркий огонёк уверенности, он вынужденно согласно кивнул. Что-то ему подсказывало, что он говорил ему в тот момент чистую правду. Если Сохель откажется взять его с собой, то тот просто подождёт немного, после чего отправится следом за ним. Князь Хвори вздохнул, после чего посмотрел в сторону второго юноши. Хоть этот послушается его и не пойдёт с ним, так ведь? Но и с этой стороны он неожиданно встретил уверенный отпор: - Я тоже пойду с вами. Вдруг вам понадобится моя помощь?       Сохель собирался было закатить глаза, чтобы после этого с нескрываемым сомнением в голосе поинтересоваться, чем этот птенец собирался им помочь, но вовремя успел прикусить свой слишком длинный язык. Иасон всё же являлся Владыкой Целительства. О его боевой мощи, конечно, говорить не приходилось, она была, возможно, одной из его наиболее слабых сторон, однако он всё ещё являлся поистине поразительным врачевателем, который, в конце концов, смог излечить его от прежде казавшейся ему самому «неизлечимой» Кистны. Его умения в этой сфере оказались куда более выдающимися, чем Сохель даже мог себе представить.       Князь Хвори лишь смутно представлял, что могло произойти во дворце Нейрина и кто их там мог ожидать, однако, если они неожиданно попадут в беду, то он сможет им помочь. Единственное, что волновало Сохеля, так это причина, по которой он внезапно захотел им помочь. Нет, причина, по которой тот на протяжении всего этого времени стремился ему помогать. А причина должна была быть. Сохель не верил в то, что это было сделано только лишь по велению требующего справедливости сердца. Было ли это как-то связано с дальнейшей просьбой Иасона? - Ты точно уверен, что хочешь пойти вместе с нами? – чуть приподнял Сохель брови.       Тот тут же уверенно кивнул. Князь Хвори слегка прищурился, в его глазах всё ещё чётко читалось сомнение в правильности его поспешного решения сопроводить их. - Ты… Ты ведь ученик Иасона, да? – тем временем осторожно поинтересовался у него Фотис, явно заметивший брошку-цветок на рубашке у юноши, который тут же принялся собираться в дорогу. - Да, Владыка Целительства Иасон - мой Наставник, - сразу подтвердил он.       Эти слова были сказаны настолько искренне, без единой капли лжи в тоне, что Сохель даже немного поразился, всем сердцем восхитившись его актёрской игре. Не знай он правды, то ни на мгновение не усомнился бы в его словах. - Так тебе удалось завести знакомство с учеником Иасона? – на этот раз удивлённый взгляд Фотиса оказался направлен в сторону Сохеля. – Впрочем, в этом, наверно, нет ничего удивительного, - уже куда более уверенно добавил Князь Голода спустя несколько мгновений. - Что ты имеешь под этим в виду? – наконец пришла очередь Сохеля задавать вопросы. - Ничего такого, - тут же замахал руками юноша. – Просто тебе в своё время удалось поладить с Бадре. Понимаете, мне кажется, что те, кто смог поладить с Бадре, могут поладить абсолютно со всеми, - глубокомысленно изрёк тот.       Сохель немного помолчал, пребывая в состоянии лёгкой задумчивости, после чего согласно кивнул. Это действительно было правдой. Бадре, возможно, был одним из наиболее сложных для налаживания отношений людей в целом мире. Неудивительно, что у Фотиса сложилось такое мнение о Сохеле. В глазах не знающих особенности их отношений людей Князь Хвори и правда мог выглядеть почти что героем. - Раз все, вроде как, готовы, - Сохель посмотрел в сторону Иасона, который за время их короткого разговора и правда успел собраться, - то мы можем выдвигаться.       Подняв руки, Князь Хвори прикоснулся к плечам юношей. Уже в следующее мгновение обстановка комнаты сменилась опушкой леса. Князь Хвори тут же спрятал свои руки поглубже в плащ, после чего поплотнее запахнул его. Вблизи этого необычного во всех отношениях леса всегда было гораздо холоднее, неважно, зимой или летом ты по воле злой судьбы оказывался рядом с ним. И это был вовсе не тот холод, который ощущаешь кожей, это был холод, который мог прикоснуться к твоей душе. С ним невозможно бороться обычными, доступными всем способами: ни тёплая одежда, ни пламя костра не могли защитить от него. По этой причине действия Сохеля по своей сути были совершенно бесполезными, однако каждый, кто оказывался рядом с лесом, невольно делал то же самое. Желание спрятаться от этого холода было слишком сильным, почти неконтролируемым. - Вы тут в первый раз, поэтому позвольте мне представить вам сие чудесное место. Пред вашим взором раскинулся знаменитый «лес голубых елей», - не зная, как много знал об этом месте Иасон, всё же решил объяснить им обоим Сохель. – Когда-то очень давно, возможно, даже несколько тысячелетий назад, на этом месте произрастал самый обыкновенный лес, однако после всем известных событий это место стало могилой Отвергнутого. Во время их легендарной битвы с Величайшим это место оказалось полностью сровнено с землёй. Кроме того, местную почву, - слегка притопнул тот носком сапога, - щедро напитали кровью, льющимися из его ран. В конце концов прах Отвергнутого после почти столетия непрерывного горения стал чудесной подкормкой для растущих на этом месте «голубых елей», которые, правда, не имеют ничего общего с настоящими голубыми елями. Да и кстати, другие растения с тех самых времён в этих лесах не растут.       Сохель запрокинул голову, посмотрев на верхушки высоких пушистых елей. Погода в тот день была безветренной, однако они всё равно еле заметно покачивались, издавая неприятный скрипучий звук. Этот звук не мог не вызвать у человека невольную дрожь. Даже не находясь непосредственно в лесу, Князь Хвори уже начал ощущать это неясное, но безусловно угнетающее чувство. Что говорить о том, что будет поджидать их в глубине леса, где находился дворец Нейрина? - На данный момент времени силами подчинённых Рина мы понемногу срубаем деревья у опушки, делаем из них монеты, которые после используем в обиходе вместо серебра и золота на территориях, которые нам принадлежат. В рамках своего небольшого обучающего рассказа напомню, что ими может воспользоваться любая нечисть, однако для людей они предоставляют определённую опасность, - продолжил он говорить. – А к чему я, собственно, это всё рассказывать начал? От нечего делать? Нет, нет и нет. Наша с вами главная проблема заключается в том, что не вырубленная и уж тем более должным образом не обработанная древесина в таком большом количестве может быть опасна даже для нас, - скривив лицо, объяснил им положение дел Сохель и тяжело вздохнул. – Это место – концентрация тяжёлой предсмертной энергии, которую испускало горящее тело Отвергнутого на протяжении почти что ста лет. Чувство подавляющей ненависти и гнева здесь настолько плотное, что, проникнув в ваши мысли, с лёгкостью может выдавить ваши собственные чувства и ощущения. Помимо этого, часть этой тёмной энергии по прошествии времени преобразовалась в… Определённого вида сущности, которые любят играть с попавшими в лес людьми и нелюдями. Я не буду вам говорить «вероятно», потому что мои слова окажутся ложью. Лучше я скажу вам «точно». Мы точно попадём под их влияние, и дальнейшее продолжение нашего с вами пути будет целиком и полностью зависеть только от нас самих. Будучи под их влиянием, мы, вероятнее всего, столкнёмся с тем, с чем сталкиваться бы не хотели… Нам придётся пройти весь путь пешком до самого центра леса. Именно там находится дворец Нейрина. Вы ещё не передумали пойти со мной? – спросил он их в самом конце. - Мы смогли переместиться к опушке леса, почему не можем оказаться сразу во дворце Князя Жадности? – задал свой вопрос Иасон, задумчиво глядя в непроглядную темноту раскинувшегося перед ним зимнего леса. - Как я и говорил вам прежде, в этом месте всё ещё хранится сильная остаточная энергия, испускаемая телом Отвергнутого в процессе его смерти. Она-то и подвергает «искривлению» любые попытки свободно перемещаться по лесу. Если попытаешься очутиться во дворце Нейрина, можешь не по своему желанию неожиданно оказаться насаженным на вершину одной из елей или же и вовсе оказаться под землёй без возможности выбраться наружу, - пояснил ему Сохель, после чего невесело усмехнулся. – Мне приходилось пару раз бывать свидетелем подобного. Не самое приятное зрелище, хочу я вам сказать. Так что для нас же лучшим решением станет пойти пешком. Не волнуйтесь, хоть я и сам бывал у него в гостях довольно давно, однако всё ещё неплохо помню дорогу. Так что мы с вами не потеряемся, по крайней мере, не должны, - с улыбкой на лице закончил он. - Интересно, по этой ли причине Нейрин никогда не пускал меня к себе? Из-за опасности, которая преграждает проход в его дворец? – негромко задал свой вопрос Фотис, задумчиво глядя в сторону леса. Сохель посмотрел сначала на юношу, после чего вновь продолжил смотреть на тёмный еловый лес. - Всё может быть, - неопределённо ответил он, хотя на самом деле прекрасно знал ответ на этот вопрос. – Дорога будет отнюдь не простой, поэтому у меня есть для вас одно небольшое предложение, как не только развлечь самих себя во время дороги, но и почувствовать, в какой момент мы попадёмся под влияние сущностей. Поверьте, этот момент и правда довольно тяжело уловить, однако это очень важно сделать. С иллюзиями гораздо проще бороться, когда ты знаешь, что ты уже у них в плену, - назидательным тоном заговорил тот. - И что же ты предлагаешь? – поинтересовался у него Лукас. - Вы когда-нибудь слышали об игре «что делать, если»? – спросил он у них. Не увидев в их глазах и следа понимания, он усмехнулся. Понятно, с детьми эти двое дел давно не имели. – Эта игра, в которую очень часто играют маленькие дети в деревнях. Ведущий игрок выбирает какую-то тему, например, лес. Каждый ребёнок придумывает опасную ситуацию, в которую он может попасть в лесу, после чего начинает приводить объяснение, что нужно делать в такой ситуации. Выигрывает тот, кто не только приведёт как можно больше примеров возможных опасностей, но и наиболее правильно объяснит, как в этих опасных ситуациях следует поступить. Победитель выбирает следующую тему, после чего всё повторяется снова. Касаемо того, почему я выбрал именно эту игру. Сущности не обладают разумом. Они всего лишь скопившаяся энергия, которая проникает в твоё тело и выворачивает душу, чтобы вынуть из неё наиболее болезненные и неприятные тебе воспоминания, которые использует в дальнейшем против тебя же. Соответственно, по этой причине они и не способны играть в игру. Они не могут задавать вопросы на заданную тему, не могут давать осмысленные ответы. Они в первую же очередь начнут задавать вам вопросы, связанные с вами самими. - И что нам тогда нужно делать? Как справиться с сущностями? – нахмурив светлые брови, обратился к нему Владыка Целительства. - Постараться честно ответить на них, - кратко ответил на его вопрос Сохель. – Или хотя бы постараться это сделать. Какими бы болезненными или постыдными ни были бы их вопросы, вы должны изо всех своих сил постараться это сделать. Как я и сказал, у сущностей нет разума, нет памяти, нет чувств. Ваши ответы на все эти вопросы никто не услышит, поэтому можете не волноваться о том, что ваши секреты сможет услышать кто-то посторонний. Однако если вы решите молчать, то звуковые иллюзии постепенно перейдут в визуальные. Вас погрузят в ваши худшие воспоминания, и чем яростнее вы будете бороться с ними, тем глубже они будут вас затягивать. Так что лучше честно рассказать им о своих страхах и горестях, чем оказаться в темнице, сотканной из своих же воспоминаний, - он слегка нахмурился. – Я в последний раз спрашиваю вас, вы точно хотите это сделать? Я могу перенести вас обратно в свой дом, разрешаю вам заняться там всем, чем угодно. Главное, горшок с деревом не переворачивайте, я его буквально на днях пересаживал, - со слабой улыбкой на лице предложил Сохель юношам, однако они оба ответили на его предложение категоричным отказом. Князь Хвори тяжело вздохнул. – Чтобы не потеряться, возьмёмся-ка за руки. Я пойду первым, буду держать Фотиса. Лукас, ты замыкаешь, договорились? - Хорошо, - после небольшого промедления согласился с ним Владыка Целительства. - Тогда я, как идущий самым первым, выбираю тему, - Сохель задумчиво посмотрел на юношей, после чего повернулся в сторону леса. – От темы леса нам ведь никуда не удастся уйти, да? Ха, нашей первой темой и правда будет «лес».