Цветы дикой сливы и незрелая полынь

Мэй Ханьсюэ невольно вздрогнул от боли и зажмурился, когда небольшой кусочек ваты, пропитанный целебной мазью коснулся ссадины на его щеке. Жжение усилилось, но совсем скоро сменилось успокаивающей прохладой. Из лёгких вырвался облегчённый вздох и мальчик открыл свои влажные голубые глаза. Вокруг уже не пахло пылью, старыми книжными листами и засохшими чернилами. Сейчас его окружал лишь аромат лекарственных трав и слабый запах "Шао Чжу", исходивший от одежды, которой тот великодушно поделился с ним. — Тц, какие же вы все странные на своей горе Куньлунь. Разве нападать на своих это нормально? — проворчал Сюэ Мэн, обрабатывая раны мальчика, которого успел вызволить из лап обидчиков. Задумчивый взгляд Мэй Ханьсюэ был устремлён на лицо своего спасителя. Даже удивительно, что жизнь уже второй раз посылает ему на помощь кого-то из Сюэ. Может, это судьба? Однако его воспоминания омрачили события вчерашнего дня. Разве не этот самый Сюэ, что сегодня заступился за него, унизил его брата самым возмутительным способом, заставив носить женскую одежду? Не могло ведь Мэй Ханьсюэ показаться? Мальчик прищурился, ища в фигуре напротив ответ на свои вопросы и Сюэ Мэн, почувствовав этот взгляд, ощутил себя по-странному неловко. — Эй, что случилось? Разве теперь тебе лучше? — Спасибо… — с запинанием произнёс Мэй Ханьсюэ. Плохое произношение могло сыграть с ним злую шутку, особенно сейчас, поэтому он долго думал прежде чем ответить. Сюэ Мэн воспринял это за согласие и тут же гордо выкатил грудь, не упуская возможности похвастаться: — Эту мазь сделала моя мама, она у меня самая лучшая! Мэй Ханьсюэ хорошо помнил тот день, когда они с братом в последний раз увидели маму. Рядом с Сюэ Чжэнъюном, который нёс её худое тело на спине, шла мадам Ван. Она держала зонтик прямо над головой их матери, чтобы её болезнь не усугубилась. Всё это производило на него неизгладимое впечатление. Да, Сюэ Мэн был прав. И Сюэ Чжэнъюн, и мадам Ван были просто удивительными. Его сердце переполняли чувства, когда он собирался сказать нечто хорошее о своих спасителях и, после долгих сомнений о том, как это произнести, неуверенно пробормотал: — Да, я восхищаюсь твоей мамой. — … — Сюэ Мэн странно посмотрел на него, опешив от такого заявления, после чего неуверенно протянул. — Что?.. К сожалению, попытки Мэй Ханьсюэ не увенчались успехом. Пока он мысленно подбирал слова, которые лучшим образом опишут его собственные чувства, все иероглифы в голове смешались и в конечном счёте получилось: "Да, я люблю твою маму". Сюэ Мэн уже успел заметить то, что этот странный ученик говорит со странным акцентом и путаницей в словах. Его необычная внешность и этот факт позволяли сделать вывод, что он попросту не местный и ему требуется время, чтобы уметь всё, как это умеет любимец небес. В комнате повисла тишина, от которой Мэй Ханьсюэ становилось не по себе. Как же сложно привыкнуть к этому языку… — Хм, не переживай! — неожиданно Сюэ Мэн по-дружески ударил его по плечу, прижав к себе и торжественно заявив. — Я ведь не такой, как те хулиганы! Пока ты на пике Сышен, тебя никто не обидит! — насчёт этого Мэй Ханьсюэ сильно сомневался, но всё же кивнул, не давая шаочжу лишнего повода для злости. Сюэ Мэн заметил его реакцию и рассмеялся, подражая смеху своего отца, после чего беззаботно поднялся, потягиваясь и медленно шагая в направлении двери. — Тогда ещё увидимся. Громко зови меня, если понадобится помощь! — Одежда… вещи… — неуверенно проговорил Мэй Ханьсюэ, вновь обратив на себя внимание. Он указал на форму Сюэ Мэна, которую тот накинул на него, когда его прошлый комплект разорвали на клочки жестокие ученики в пылу драки. Шаочжу задумчиво осмотрел его и улыбнулся. — Не ходить же тебе раздетым. Вернёшь, когда получишь свою форму обратно. Думаешь у меня нет шкафа набитого одеждой? — не упустив ещё одной возможности похвастаться, он махнул на прощание рукой и скрылся, оставив Мэй Ханьсюэ в замешательстве.