After we die

      В зале было людно и шумно, разодетые в платья женщины мелькали яркими пятнами на фоне одетых в чёрно-белое мужчин. Люди группировались небольшими коллективами, беседовали, на секунду даже послышался громкий смех, пробившийся сквозь всеобщий гул. Но он так же быстро и потонул: людей было слишком много для зала этого двухэтажного особняка, слишком много даже для того, чтобы слышать отрывки фраз.       Яркий свет, бьющий в лицо, пафосная торжественность, длинные столы, устланные белоснежными скатертями, — всё это было, конечно, безупречно. Но обратная сторона торжественности кипела как раз за дверями, ведущими из зала на кухню, где духота препятствовала нормальному дыханию, а пар оседал на поверхностях. Несколько девушек сновали по кухне, они были опрятно одеты и приятны на вид. Но волосы, собранные в пучки и покрытые косынками, понемногу стали растрёпываться, а фартуки покрылись за время готовки жирными отметинами. Вдвоём они едва справлялись с десертом. Однако суета внезапно затихла, когда дверь чёрного входа тихонько приоткрылась и в помещение почти бесшумно вошли двое… мужчин? За тёмными одеждами: пальто, прямыми брюками, перчатками — едва ли можно было рассмотреть особенности фигуры. Лица закрывали белые маски, подражающие очертаниям лица человека, и даже головы их были покрыты шляпами.       Служанки замерли на местах. Высокий человек с тревожно-возбуждёнными глазами, окинул их взглядом сквозь узкие щёлки отверстий для глаз, и, когда это произошло, девушки продолжили свои дела, как будто дверь на секунду приоткрыл сквозняк, и ничего больше. Глаза высокого чуть сузились, улыбаясь, и он указал своему спутнику на дверь. Низкий кивнул, и вдвоём они продолжили свой путь. Следующей комнатой оказалась пустая столовая, и именно там находилась лестница на второй этаж, при подъёме прикрытая стеной, но в холле переходящая в узкую дорожку, огороженную лишь перилами. Там двое ускорились, ближе прижимаясь к стене, чтобы не стать замеченными. Никому не было дела, что происходит наверху, когда внизу играл оркестр, а столы пестрели блюдами и напитками на любой вкус. Но если бы и было, то дело это пресеклось бы на его корню: второй этаж был запретным для гостей. Особенно сейчас.       Пара охранников неподвижно стояла по обе стороны от двойных дубовых дверей с прямоугольными вставками абстрактных витражей. Оба выцепили взглядом две приближающиеся подозрительные фигуры, но не спешили сходить с места. А когда те самые фигуры подошли ко входу в комнату, и вовсе отворили перед ними двери. Низкий проводил одного из мужчин у входа сверлящим взглядом, следуя за своим спутником, — двери закрылись позади незнакомцев.       — Никого не пускайте, сейчас я выйду сам, — сказал мужчина в смокинге, дёргаными и поспешными движениями поправляя перед зеркалом бабочку.       — Уже нет.       Мужчина замедлил свои движения, утихомирил в себе суету и поглядел в зеркало, перевёл свой взгляд чуть влево, где должна была отражаться дверь. Но у неё он не обнаружил никого знакомого. Два человека, замуровавшие себя с головы до ног в чёрное одеяние, стояли там, и их лица, по очертаниям напоминающие человеческие, были бездвижны. Мужчина спохватился обернуться и попросить их выйти, но этот вариант быстро был отметён приступом страха. Сегодня у него в доме отнюдь не бал-маскарад.       Охрана ничего не спросила и не забила тревогу по поводу того, что два подозрительных господина в странном наряде разгуливают по его дому. Это мало назвать странным. Эти двое не выглядели как гости, они вообще никак не выглядели.       Первым заговорил тот же самый человек, что несколько секунд назад бросил реплику:       — Мы желаем вам доброго вечера, почтеннейший, — произнёс он, и его тон уже не соответствовал прежнему, стал приподнято-торжественным. Даже излишне пафосным. Он снял шляпу и низко поклонился. Спутник продолжал стоять как окаменелый чуть позади.       Мужчина у зеркала пересилил себя и обернулся, и только тогда странный гость резко разогнулся, снял маску. Его растрёпанные чёрные волосы упали на лицо.       — Томми, что тут происходит? Кто эти люди? — закричал бизнесмен одному из охраны, не обращая внимания на двух незваных гостей.       Снявший маску закатил глаза.       — Зачем так шуметь? — произнёс он неприятным шёпотом, сделав шаг вперёд. — Слабоуменький, да? — Парень покрутил пальцем у виска.       — Ещё шаг — я позову охрану, — прозвучала угроза в ответ, хотя голос мужчины явно подрагивал.       — Я позову охрану, — передразнили его следом.       — Уруха, быстрее.       — Не мешай работать профессионалу, — полушёпотом произнёс высокий, смахнул невидимую пыль с плеча бизнесмена, которого припёр к кожаному дивану в центре комнаты. Лезвие ножа всего на секунду мелькнуло в руках парня, перед тем как оказаться в самом сердце жертвы. Едва успев ухватиться за руку своего убийцы, мужчина обмяк и сполз вниз — его пульс мгновенно остановился.       Сам же убийца не спешил, не глядя протянул нож своему спутнику, до этого молчаливо наблюдавшему. Он обхватил рукоятку такой же обтянутой чёрной перчаткой рукой.       — Ты не можешь стоять тут тенью, — сказал Уруха и отошёл в сторону, обратно закрывая своё лицо маской и надевая шляпу.       Низкий сел на корточки перед телом, протянул руку Урухе, и тот вручил ему небольшой полиэтиленовый пакет.       — Не испачкайся, — хохотнул брюнет.       — Закройся, — ответили ему. — Зачем это?       — У него и спроси. Может, много болтал не того, а может, наш так щедро раскошелившийся клиент просто больной. Не имеет значения. Наслаждайся своей работой. — Такашима положил ладони на плечи напарника, склоняясь над ним, чтобы рассмотреть процесс.       — Не мешай, Такашима, — дёрнул плечом тот.       — Это не скучное сидение в офисе. Ты должен быть рад, ты ведь рад? — улыбающиеся глаза издевательски блестели из прорезей маски, Уруха только крепче сжал пальцы на плечах парня. — Матсумото?       — Пошёл вон, — прорычал низкий и яростнее дёрнулся, пытаясь отцепить от себя Такашиму. Непродуктивно.       — Что ты хочешь на ужин? Лапша быстрого приготовления или… лапша быстр…       Уруха едва успел поймать нож, брошенный ему, и, посмотрев на холодное оружие с несколько секунд, перевёл взгляд на своего удаляющегося спутника. Он распахнул приоткрытую дверь, ведущую на балкончик, ногой и проскользнул под надоедливым тюлем. Холодный поток воздуха ворвался в комнату, снова подбрасывая лёгкий материал кверху. Уруха увидел, как парень снимает перчатки с рук.       — Ничего здесь не касайся. — Уруха в несколько шагов преодолел расстояние до балкона, хватая низкого парня за запястье.       — Знаю, — ответил тот, выдёргивая руку. — Просто... руки в крови.       — А сюда какого лешего идёшь? Говорил же, не испачкайся, — усмехнулся Кою, перегибаясь через белое ограждение с балясинами.       — Сам попробуй, умник.       Таканори сунул перчатки в карман, обнадёжив себя тем, что дома всё вымоет, и прикрыл глаза, вдохнул воздух полной грудью. Он был будто мокрым. Как будто и он был кровавым.       — Пора. Обратно. Через чёрный ход. С такими путями отхода у тебя явные проблемы, Матсумото.       — И не собирался. Не любитель заниматься ерундой.       — Ты любитель ломать себе кости.       — За меня не беспокойся.       — Это без проблем, друг. — Уруха похлопал парня по напряжённому плечу. — Только если в следующий раз сломаешь ногу, то… прости.       Уже давно не было ничего увлекательного в таких приключениях для Таканори. Он твёрдо продефилировал по обратному пути и исчез в саду, откуда пробрался в небольшой лесопарк, отодвигая палки забора. Такашима последовал за ним, двигаясь непринуждённо и легко. Уходили тем же путём, что и пришли. Растительность сада со стороны заднего двора была более чем подходящей для укрытия.       Они вышли в безлюдную местность. Перебравшись через брешь в заборе, Уруха презентабельно отряхнул пальто и снял маску. Лицо его было на удивление апатично и скучающе.       — Не рановато? — обратился к нему Матсумото.       — В темноте они светятся, как новогодние ёлки. Снимай. — Брюнет коснулся его фальшивого лица, но Таканори увернулся.       — Сам разберусь, — прокомментировал он и не спеша пошёл в глубь лесопарка.       Пройдя несколько метров, Матсумото всё же содрал ненавистный пластик. Около минуты шли молча. Таканори слушал шуршание листвы под ботинками и ветер… он застревал в обглоданных поздней осенью ветках и приглушался, оттого становился похожим на шёпот откуда-то издалека. Шатен не понимал, о чём этот шёпот, и тому был рад. Его было просто приятно слышать.       — Мало, — чуть хрипло произнёс Такашима и свернул на тропинку слева.       — Что, — лениво сказал Таканори, даже не потрудившись изобразить интонацию.       — Иногда я думаю, Матсумото, — с внезапно возникшей воодушевлённостью проговорил Уруха, — если бы какой-нибудь шизофреник принёс мне сто йен и сказал: «Пойди и устрой там мясорубку», я бы… я бы даже не успел подумать, прежде чем мои губы произнесли бы согласие. О, да!       — Почему бы тебе не сделать это бесплатно? — сипловато хмыкнул Таканори. — Пойди в дом по соседству и рубай на здоровье.       — Э, нет… Слишком… слишком просто. У меня нет причины.       — Убивай всех детей из счастливых и благополучных семей, и тогда ты сможешь убивать их по причине собственной ущербности. Зацени драму, — всё так же бесцветно говорил шатен.       — Ха, Матсумото! А это было смешно, ты учишься на лету.       — Только не говори, что у тебя.       — Это слишком заезжено, скучно. Скучно, — повторил Кою со вздохом. — Чем дороже заказ, тем больше вероятность, что делать ни черта не придётся. Вот эта бумажка… — Брюнет достал из внутреннего кармана купюру, ценность которой тяжело было рассмотреть в темноте, и сложил её пополам, примял место сгиба двумя пальцами, а затем аккуратно разорвал её на две части. Матсумото обернулся на звук, но ничего не сказал. Две части стали четырьмя, затем восьмью, и Кою просто выбросил бесполезные кусочки на землю. Собственные действия понравились Такашиме настолько, что следом он достал уже не одну, а несколько купюр, вероятно, всё, что только было в кармане. Однако осуществить задуманное ему так и не удалось: крошечный радиоприёмник на ухе пошипел и начал говорить. Чуть надорвав край, Уруха остановился и сунул деньги обратно в карман.       — Плохо слышно, я бы вам советовал выключить телевизор, — усмехнулся брюнет, прикладывая пальцы к уху, словно это спасло бы ситуацию. — Сейчас просто превосходно. Да, уже. Да, конечно. Да, да, без него никуда. — Уруха бросил смеющийся взгляд на Матсумото.       Таканори знал, с кем щебечет его придурковатый напарник, потому что именно этот человек выходил с ними на связь подавляющее большинство раз. А остальные разы другие люди передавали его слова. То, что он «выходил с ними за связь», было не совсем правдой, правдой лишь наполовину, потому что связывался он только с Такашимой. И это было вполне понятно.       Отношения с Рейтой у Матсумото не ладились. Можно было даже сказать, это была тихая вражда, но лишь со стороны Лидера, потому что Таканори не знал, за что может ненавидеть. Да и не положено ему было ненавидеть, если, конечно, он желал оставаться на плаву. Не сказать чтобы он усиленно желал этого, но и ненавидеть — так по-детски глупо, поэтому Матсумото отмалчивался и был бы рад, если бы Акира делал то же самое. Но тот был не из таких.       — Сказал, чтобы мы, цитирую: «Тащили свои бесполезные туши на базу», — произнёс Уруха, когда закончил своё поддакивание.       — Эти бесполезные туши только что заработали кучу денег, — цыкнул Таканори, шаркнув ботинком по земле. На горизонте показалась полупустая проезжая часть и периодически сменяющийся свет светофоров.       — Тебе они нужны, Матсумото? — рассмеялся Уруха. — Кому они нужны, так это «низам», тем, кто увяз в этом только по щиколотку, а не по горло, Матсумото. Ты же можешь разжечь костёр и погреть руки. Уверен, купюр у тебя хватит.       — Мне не холодно.       — А мне — да! Давай, давай уже что-нибудь подожжём! Матсумото закатил глаза.       — Я думаю, если поджечь кого-то, то будет веселее, чем просто всадить нож в сердце. Крики, экспрессия, страдания…       — Говори тише, сейчас будем спускаться в метро, — произнёс Таканори и вышел вперёд. Иногда желание с кем-то поговорить толкало его на странные вещи, но разговоры и поведение Такашимы утомили бы любого. Раздражение поджигало энтузиазм Урухи, как искра фитиль самодельной бомбы. Поэтому Матсумото научился выдержке. Люди, рядом с которыми он находился изо дня в день, не терпели просветов в стальной обороне. И единственное, за что Таканори был благодарен Урухе: тому было плевать на всё это, для него главной ценностью являлось удовольствие — всё теряло смысл, если удовольствия не было. В то же время вторым принципом для него являлась сила. Наверное, именно поэтому Таканори ни разу не видел его, употребляющего какую-то дурь. Однако ему хватало игрушек и без этого. Он игрался со своей жизнью, давно шатающейся на тонком канате, как цирковой гимнаст.       Всё для него потеряло своё первоначальное значение, как и для большинства в «Чёрной Лилии». Когда в сигнал проскальзывают помехи, изображение начинает становиться мелкими, никак не связанными между собой цветными полосками. Но момент, когда можно было подойти и поправить антенну, был упущен. И помехи стали хроническими.       В кабинете Акиры сильно пахло кожей. Недавно он заказал себе новую мебель, и теперь в душном помещении нельзя было даже втянуть воздух: слизистую оболочку носа колол этот мерзкий искусственный запах. У Матсумото появилась ещё одна причина попытаться ненавидеть Рейту.       Новый «штаб» снова находился под землёй, на этот раз для этого была оборудована подвальная комната жилого дома, а не общественного заведения. Приступ неясной паранойи заставил Лидера сделать смену обстановки. В подвале было сыро и не сказать чтобы приятно пахло, но эта комната кардинально отличалась от остальных, была меблирована и хорошо освещена. Однако голые стены и пол выдавали всё. Весьма забавным казалось то, что в это небольшое, но дорого обставленное помещение вела полуразвалившаяся деревянная дверь. Конечно же, Акира не мог поставить сюда железную или дорогую дубовую дверь. Но излишняя осмотрительность и ни к чему иногда, всё дело было в хитрости, ведь немногие захотят заглядывать сюда, если не будут знать, что именно хотят здесь найти. А если будут знать, то и железная дверь не станет помехой. Утечка информации — вот страшнейшее оружие для Организации. Так всегда говорил Рейта, и сложно было поспорить с ним на этот счёт.       Если старое помещение оборудовалось долго, то это стало спонтанным убежищем и, вполне возможно, временным. Однако Рейта не скупился на дорогую удобную мебель.       Когда двое вошли, им пришлось наколоться на взгляд блондина. Его стол был абсолютно голым, сам Лидер выглядел до предела напряжённым. Он не работал, не связывался ни с кем из подчинённых по телефону или радиопередатчику — просто ждал, барабаня пальцами по столешнице. Отсутствие у Акиры работы или занятия — вот что было главной странностью. Даже когда он был не занят, он находил себе развлечение: частенько играл в карты или шахматы сам с собой и уж точно никогда не сидел вот так, уткнувшись взглядом в дверь.       — Он убил наших, — сказал Акира даже раньше, чем Таканори успел притворить дверь.       — Уоу, отличное начало, — произнёс Такашима, припираясь плечом к дверному косяку и скрещивая ноги. Но Матсумото, проходя, толкнул его плечом — Урухе пришлось принять прежнюю позицию и в ответ бросить несколько ругательств.       — Кто? — спросил Таканори — тот, кто никогда не начинал разговор с Рейтой первым. Но обстановка вокруг блондина была странно накалённой, и это сильно настораживало Таканори, вопрос сорвался с его губ сам собой.       Лидер посмотрел на парня недоверительно, чуть прищурился, а затем отвёл взгляд и всё-таки решил оставить свою иронию на иной случай, более подходящий. «Холодная война» между ними была на секунду приостановлена, и Рейта заговорил снова:       — Тот, кого мы «усиленно ищем».       Матсумото не сразу понял, о чём говорит Акира, поэтому молчаливо нахмурился. Но Уруха не дремал, широкая улыбка расползлась на его лице.       — Да неужто, — с лёгким недоверием проговорил он и наморщил лоб в удивлении.       — Буквально несколько часов назад. Наши агенты в полиции слили информацию: убили двоих «низов», у них на теле обнаружили характерные татуировки. По описанию я сразу узнал их — новички, ещё не так много опыта за их спиной. Если я не ошибаюсь… — Акира начал копаться в тумбочках и шелестеть бумагой. — Чёрт, ну ничего здесь не найти! — вспылил он спустя минуту. — Пусть будет третье, насрать. Это было их третье задание, убили их прямо при его выполнении. Поражающая наглость, браво. — Акира поднял руки со стола, и в тишине раздались звонкие и редкие хлопки.       — Широяма всё тот же Широяма, — улыбнулся Такашима одним уголком губ, — всё так же лезет туда, куда ему не следует.       — А наша цель между тем мертва. И похоже на то, что всех троих уложил поспать наш старый друг. — Раздражение наряду с изумлением возрастало в голосе Рейты с каждым новом словом. — Я бы сказал, что это наглость, но это… нет... Он просто больной.       — Есть от сумасшествия одно лекарство, — смеясь произнёс Уруха, крутящий в руках нож с уже свернувшейся кровью на лезвии. — Свинец в тело мелкими, но множественными дозами.       Смущающая Матсумото растерянность была в глазах Рейты во время монолога, хотя он хмурился и слова его были злостными и громкими. Это была не ярость, а досада, Таканори видел это отчётливо. Такая же досада, как и два года назад.       — Ищите, способ не волнует. Труп мне на опознание лично. Пошли вон!