Герой, Злодей, Оливия.

Итак, мой новоприобретённый, — и единственный, — ребёнок был маленьким, голубеньким и тёплым, словно внутри у Слизи оказался встроена никогда не остывающая грелка. Вообще, мы с Анхеллом как-то за все годы супружества даже не говорили про детей. Он, видимо, не хотел наследников, — да и, если подумать, его и дома не было, чтобы как-то взаимодействовать с предполагаемыми потомками, — а я иногда ловила себя на мысли, что банально боюсь беременеть от Сверхчеловека. Что если его дети будут супер-сильными? Не уверена, что переживу не по-человечески мощные удары изнутри. Поэтому Слизя оказался идеальным ребёнком для меня: ни беременности, ни родов. Практически полная безопасность, если мы забываем про неясную природу монстрика. Плюс, Слизя был очень красивым… кусочком желе. Он мерцал и переливался разными цветами, когда испытывал какие-то эмоции. Не знаю, почему так выходило и какие химические реакции протекали в маленьком блестящем тельце, но выглядело это интересно. Цветовая палитра, правда, оказалась достаточно убогой: голубой цвет говорил о спокойствии и доброжелательности, розовый с яркими блёстками о любопытстве, серо-чёрный матовый о том, что слизь-переросток чувствует себя плохо или что ему больно. Льюис отдал мне бумаги, где было подробно расписано, что он делал с ожившей слизью и как та на него реагировала. Проще говоря, Льюис отдал мне лабораторный журнал, оформленный по всем правилам учёного-педанта. Там были указаны дни недели и время проведения экспериментов, какие использовались вещества и оборудование, состояние исследуемого, — моего, получается, почти-ребёнка! — до-во время-после, реакции на раздражители и прочее, прочее, прочее… толщиной этот журнал был с две фаланги моего указательного пальца, что меня серьёзно смутило. Когда мне это всё читать-то? Льюис на моё удивление ухмыльнулся. — Ты что, правда думала, что я отдам тебе потенциально опасное и неизученное существо? — спросил он с явно различимым неудовольствием в голосе. — Ну… Признаться честно, именно так я и думала. Льюис, конечно, не производил впечатление беспечного балабола, не думающего о последствиях своих действий… да, совсем не производил; теперь, думая об этом и воскрешая в памяти все упоминания Злодея Номер Один, я могла точно сказать: каждое своё движение Льюис обдумывал, а потом учитывал все возможные от него последствия. Настолько, насколько это было реально для его гениального мозга. Естественно, такой человек не отдаст другому человеку опасное существо! Ну только если этот «другой человек» ещё нужен первому… для чего-то. Я, вроде как, была нужна. Учитывая всё произошедшее, я предполагала, что Льюис собирается меня использовать как приманку, чтобы заманить в своё злодейское логово, — во имя интернета, этот почти сказочный замок было очень сложно воспринимать таким образом, даже несмотря на Уборщиков и потайные стрёмные ходы, — своего врага и нацедить из Анхелла, наконец, так нужных злодею «биологических материалов». Или «телесных жидкостей», что, на мой взгляд, звучало даже хуже. В принципе, судя по увиденному мной, для Анхелла это было вполне безопасно и даже в чём-то полезно. Если Сверхчеловек на самом деле является дальним родственником Льюиса и, более того, обладает генами, увеличивающими продолжительность жизни… разве не было бы хорошо, если бы эти двое хотя бы просто поговорили друг с другом? И, в будущем, стали бы поддерживать друг друга… потому что на дистанции для долгожителя, видимо, оказывается очень сложно поддерживать близкие связи. За ужином я спросила Льюиса, почему же, собственно, он не решил просто поговорить с Анхеллом и по-человечески попросить пару капель крови. Мужчина нахмурился, — тема ему почему-то оказалась неприятна, — поджал губы и опустил взгляд на свою тарелку. Ужин снова был выше всяких похвал, хотя, видят пиксели, я ни за что бы не стала раздавать комплименты Уборщикам. Несмотря на кажущуюся безопасность, слова Льюиса и Бадди, всё остальное, я продолжала побаиваться этих микророботов. А ведь они ещё и внутри меня были! Вот где ужас-то. Слизя во время ужина сидел на моей стороне стола, по левую руку, чтобы не мешаться. Перед ним поставили тарелку с каким-то фруктовым пюре, и Слизя просто на свой ужин наполз, запихивая посуду с едой внутрь себя. Не уверена, но, кажется, голубая мелочь реально решил, что тарелку тоже обязательно нужно переварить. Интересно, получится ли у него. — Это немного личное, — медленно начал говорить Льюис, так и не поднимая взгляда от своей порции, — и, наверное, я не смогу рассказать тебе всё… — Хотя бы в общих чертах, — попросила я. О том, что бывают слишком неудобные для обсуждения темы, я и сама знала. В подростковом возрасте я очень страдала из-за того, что не была ни Нормалем, ни супером — и, естественно, старалась ни с кем не говорить про свои ощущения. Пусть я себя вела более или менее расслабленно, если тема вдруг всплывала в разговорах, это не значило, что я не ощущала себя… неудобно, пожалуй. Хотя в подростковом возрасте нет просто «неудобно». Вместо него есть моменты, когда ты хочешь провалиться под землю или исчезнуть, стереть себя из Вселенной вместе с памятью о своём существовании и всеми физическими его доказательства. Гормоны серьёзно бьют по голове в сложные для любого человека годы, преувеличивая любую проблему и насыщая голову слишком сильными чувствами. — В общих чертах — я пытался наладить с ним общение, когда он был моложе, — Льюис принялся резать овощи на тарелке, словно несчастная брокколи была его заклятым врагом. — Неудачно. К тому же, у нас был конфликт на почве… нет, это всё-таки очень личное. Я отпила какой-то сок и пододвинула к Слизе новую порцию пюре на крошечном блюдечке. У монстрика не было ни рта, ни глаз — ничего антропоморфного, из-за чего было сложно понимать, где у него перед и зад. Возможно, вместе с глазами у Слизи отсутствовала ориентация в теле. Есть он, к примеру, мог любой частью, хоть спереди, хоть слева, хоть сверху или снизу. И маленькие щупальца выращивал с той стороны, где ему было нужно. Странное создание. Но миленькое. И, надеюсь, я так считаю не из-за того, что Слизя влияет на моё восприятие или копается у меня в голове — по словам Льюиса, желеха это мог. — Если общение не заладилось с самого начала, то почему ты продолжаешь гоняться за Сверхчеловеком? — спросила я. — Это как минимум нелогично… — Возможно. — Мне казалось, что ты человек логики и смысла. Вон, по словам Бадди, даже на еду время раньше не тратил, жил на энергетических смузи и батончиках. Льюис улыбнулся и наконец посмотрел на меня. Глаза у него — два чёрных колодца, совсем как мои, без разделения на зрачок и радужку. Интересно, можем ли мы с ним быть родственниками… даже если и дальними. Никогда и ни у кого я ещё не видела таких же глаз, как у меня. — Есть одному — не самое большое удовольствие в мире, Оливия, — тихо сказал он, отчего-то звуча крайне интимно. — Один раз, два, три… ими ещё можно наслаждаться. Но когда ты ешь в одиночестве сотню лет? Нет. — Вообще-то, Хозяин… — Бадди, я имел в виду компанию моего вида. — Хм. Я намотала на вилку спагетти. Посмотрела на них и поняла, что, в принципе, есть уже не хочу. Протянула еду Слизе — и мелкий голубой монстрик с довольным чавканьем втянул в себя спагетти, чуть было не отсосав вилку из моих рук. Честное слово, прибор остался у меня в ладони исключительно по велению удачи. — И всё-таки, странно выходит, — заметила я, наблюдая за тем, как в глубине голубого монстрика начинаются пищеварительные процессы. — Ты раз за разом нападаешь на Анхелла, что явно не улучшает ваши отношения. Он тебе не нравится, но ты продолжаешь нападать на него, пытаясь взять пробу крови или чего-либо ещё. Ты даже меня украл из-за него… Я остановилась. Льюис, кивающий на мои слова, замер с занесёнными над тарелками приборами. В глубине голубого тельца Слизи макароны медленно расщеплялись, не оставляя после себя даже напоминания. — Зачем ты украл меня? — спросила я, хмуря брови. Мысль у меня одна появилась… но как-то странно тогда всё выходит. Не сходится у меня картинка, не встраиваются в пазл ситуации объяснения Льюиса. Возможно, он действительно одинок, — в этом-то я практически не сомневалась, — однако при чём тут тогда Анхелл? На нём свет клином не сошёлся, верно? Есть куча других супергероев… на которых Льюис, конечно, нападал, но по разу или по два. Потом — практически игнорирование. На Анхелла его роботы и слизевые монстры охотятся, как на утку в разрешённые для отстрела периоды. Да, не убивают. И не ранят. Но при этом треплют так, что Анхелл подолгу, бывает, не может восстановиться после этих сражений. Всё его тело в эти моменты — один большой синяк, который даже не видно. Просто боль, распространяющаяся по всему организму. Льюис вернулся к еде, словно потеряв всякий интерес к разговору. — У тебя есть теория? — спросил он. Вообще-то, появлялась одна. И она несколько противоречила тому, что я думала о происходящем раньше. — Ты хочешь использовать меня, как живую приманку для Сверхчеловека, — невинно сказала я совсем не то, что думала. Льюис вскинулся, его брови были высоко подняты, рот приоткрылся. Быстро проглотив еду, мужчина вытер рот салфеткой и отбросил бумажный комочек в сторону. Мусор сразу же подняло тёмное облачко нано-Уборщиков, не принявших какую-либо определённую форму. Казалось, что моё предположение не только ошеломило Льюиса — оно словно его оскорбило. Нанесло сильнейшую душевную рану, что было довольно странно. Так не реагируют на невинное, в общем-то, замечание… к тому же, я знала, что Льюис не имеет ничего против заложников: не раз и не два он и его роботы захватывали разные фирмы и здания, чтобы получить что-то от государства через шантаж. Естественно, в процессе никто никогда не страдал. Но было же? Было. Так что дело не в том, что я подумала про вариант с собой-наживкой. В другом. — Не знаю, с чего у тебя такие мысли, Оливия, но это не так, — Льюис встал из-за стола и мрачно посмотрел на меня. — Доедай. Мне нужно уйти. Доброй ночи. — Угу. Ночи. Он широким шагом вышел, — практически выбежал! — из столовой, разве что дверью за собой не хлопнул. Мы с Бадди, лежащем неподалёку от стола, проследили за этим эффектным уходом. Молча. Слизя переполз на сторону Льюиса и принялся подчищать стол, заглатывая не только остатки еды, но и посуду, и приборы, и даже ту самую грязную салфетку, которую Уборщики положили на краешек скатерти. Я отпила ещё сока и нахмурилась. Интересная реакция. Злость, непонимание… при этом дело не касается «заложников», как я уже говорила, так что здесь мы переходим к тому, что Льюис упоминал про «личное». Побарабанив пальцами по столу, я откинулась на спинку стула и посмотрела на свой единственный источник информации — на Бадди. Пёс мой взгляд, естественно, сразу почувствовал. Даже не сомневаюсь, что в этом ему помогли какие-нибудь супер-сенсоры, установленные его Хозяином. — Согласно протоколу… — Покороче. Бадди вывалил язык и тяжело вздохнул. — Мне нельзя разглашать личную информацию, — сказал робот. — А, учитывая произошедшее и тему вашего разговора, ты, Оливия Хейл, хотела спросить именно про личное. Слизя наконец понял, что не всё в этом мире съедобно, и отрыгнул из себя все тарелки с приборами, которые успел заглотнуть. Уборщики подхватили идеально вычищенную от остатков пищи посуду до того, как она попадала бы на пол. Если Льюиса волновало не то, что я предположила о заложниках… если его не волнует отношение Сверхчеловека к нему, как к противнику… если они в плохих отношениях… Возможно ли, что Льюиса волновала… я? Я потёрла лоб, чувствуя приближение новой волны мигрени. — Ох, с этим определённо нужно переспать, — пробормотала я. Слизя, успевший подчистить и мою тарелку, выпустил из себя кучку звонко лопнувших на поверхности голубого тельца пузыриков. Так, стоп. Вот о чём я не подумала, так это о том, что монстрик, видимо, будет спать со мной. А я, хоть и гордая почти-мать, как-то пока своему почти-ребёнку не доверяю. Видела я, как он всасывает и перерабатывает макароны! А если ему мясо по вкусу? Человеческое! — Надеюсь, ты наелся, — я пригрозила Слизе пальцем, — потому что, если ты вдруг решишь перекусить мною ночью… — Не волнуйся, Оливия Хейл, — Бадди зевнул во всю пасть. — Хозяин приказал мне спать с тобой сегодня. Я тебя защищу. …ну конечно. Льюис и его предусмотрительность. Это даже… мило. Я подхватила Слизю на руки и, сопровождаемая Бадди, добрела до своей башни. Голова у меня просто пухла от мыслей и намекала, что, если они не прекратятся — жди, Оливия, новых приступов мигрени. Но я просто не могла отбросить всё произошедшее, словно ничего не было. Внезапно, поведение Льюиса стало меня интересовать больше, чем могли напугать молоточки в висках. К тому же, как по секрету сказал Бадди, Льюис снабдил пса-робота шприцами с сильнодействующим обезболивающим. Опять же: Лу и его предусмотрительность. И забота, пожалуй — как ещё можно назвать такое поведение? Пока я принимала душ, Слизя успел облазить всю комнату, а Бадди принёс парочку пушистых белых тапочек. На мой закономерный вопрос, зачем они нужны, пёс недоумённо склонил голову: — В смысле «зачем», Оливия Хейл? Я же пёс! Я видел в интернете, что для собак это одна из рабочих обязанностей — приносить тапочки! «Рабочая обязанность». Непосредственность Бадди и его искажённое восприятие статей и видео в интернете продолжали веселить и изумлять меня. Интересно, что ещё входило в «обязанности» добропорядочного, среднестатистического пса? Когда я легла в кровать и Бадди выключил свет, оказалось, что Слизя в темноте сияет. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы это могло помешать заснуть. А ещё очень красиво, словно рядом со мной не была внезапно ожившая желешка, а кусочек яркого мультяшного океана. Лёжа в кровати, я думала о произошедшем разговоре и пыталась сделать выводы… для чего-то. Не знаю, мне почему-то казалось, что сегодня что-то произошло; будто приоткрылся шлюз или распахнулась форточка, через которую я могу узнать что-то по-настоящему важное. Если Льюис разозлился из-за мысли обо мне-заложнице… не значит ли это, что мы родственники? Глаза у нас не просто похожие, они одинаковые. Или же Льюис знал меня раньше? Ох, конечно, он знал меня раньше: он же следил за мной, выловил меня на «раненного» Бадди, заговорил в роли диспетчера Лу и украл. Но, секундочку. Это же всё было спланировано. И планы такие не делаются на коленке, для них, как мне кажется, нужна подготовка… значит, он следил за мной не одну неделю! И, выходит, точно меня знал, раз уж имела место длительная слежка. А раз он за мной следил, то что ему мешало, к примеру, подловить Анхелла раньше? Ведь супруг у меня каждый вечер стандартно возвращался домой в виде себя-«бухгалтера», проделывая при этом один и тот же маршрут день за днём, день за днём… зачем Льюису, предпочитавшему эффективность эффектности, заморачиваться с моим похищением, если можно по-плебейски ранить Анхелла по пути домой? Я села на кровати, взбила подушку, снова легла. Укрылась одеялом. Слизя, видимо, уснул; по крайней мере, сияние его желешки поутихло, и теперь комнату наполняло едва заметное голубое свечение. Тогда точно выходит, что не в Анхелле дело. А во мне. Но где же, скажите-ка мне, мы со Злодеем номер Один успели не просто пересечься, — этого всё-таки маловато для привязанности, — а ещё и хотя бы пообщаться? Хоть что-то успели? Я ведь практически никуда не выходила после замужества с Анхеллом. Тихо и мирно превратилась в домохозяйку, которая, словно выловленная рыба, продолжала трепыхаться в попытках сохранить свою самодостаточность благодаря тому же фрилансу… не совсем успешно, но я хотя бы навык работать не теряла, как это иногда происходит с людьми. Да, деньги я зарабатывала просто смешные, но при этом я и сейчас могла бы спокойно пойти и устроиться куда-нибудь на офлайн работу… в теории. На практике мне нужно было столько готовить, стирать, штопать и убираться, что времени едва хватало на пару мелких ежедневных заданий от клиентов. Да я даже за продуктами не выходила! Почти все покупки я делала через интернет, вовсю пользуясь благами цивилизации и нещадно гоняя доставщиков туда-сюда. Так что встретиться с Льюисом мне, получается, было просто негде… Если встречались мы с ним за время моего замужества. А если это было раньше? Я ведь, на самом деле, достаточно социально активная личность… была. Любила тусовки, иногда ходила в клубы, — что мне не очень нравились из-за грязи и чрезмерно активных пикаперов, — обожала гулять и шопиться с подругами. В Университете тоже вела активную студенческую жизнь, посещая сразу несколько кружков и умудряясь при этом работать в подающем надежды журнале о моде… сейчас-то он один из топовых; как жаль, что мне пришлось покинуть нашу маленькую тёплую компанию из-за скоропостижной свадьбы. Если Льюис знал меня тогда… да, в это верится. А вот в то, что он пронёс свою приязнь через десятилетие — уже не очень. Как бы мне ни хотелось это игнорировать, я успела стать другим человеком. В клуб я уже и сама ни за что не пойду, появилась некоторая неловкость при общении с другими людьми; неудивительно, если учитывать, что я слишком мало общалась в последние годы с кем-либо, за исключением доставщиков или дальних подруг-знакомых, таких же почти-домохоззяек, как и я. Между Оливией-из-Универа и Оливией-женой-Анхелла огромная разница. Что довольно печально. Но, как говорится, такова жизнь. Я же сама выбрала Анхелла и быт… Хотя сейчас, задумываясь об этом… почему я это сделала? — Судя по ускорившемуся сердцебиению, Оливия Хейл, тебе больно. — Немного, — буркнула я, чувствуя нежное покалывание мигрени. — Ничего страшного, это… — Я вколю лекарство, — пёс поднялся с пола, потянулся и потрусил ко мне. — Головную боль нельзя терпеть. К тому же, в составе лекарства есть лёгкое снотворное, которое поможет тебе расслабиться и уснуть. — Вот ещё снотворные я не пила. Не слушая моё ворчание, Бадди ухватил уголок одеяла пастью и стянул его с моей ноги. Затем я, наконец, уверовала в то, что пёс-робот больше робот, чем пёс: спина у него разошлась на две крупных пластины, покрытых шерстью, и я смогла рассмотреть Бадди буквально изнутри. Там было хранилище для ампул вроде крошечного стеклянного холодильника, какие-то стальные тросы, — может, в них прятались провода? Что за робот без проводов внутри? — и длинная тонюсенькая металлическая ручка, удерживающая шприц. — Вот что за несправедливость, — пробормотала я, несколько нервно посматривая на искусственную лапку с зажатым в тонких пальчиках шприцем. — О чём ты, Оливия Хейл? Из нутра Бадди поднялась вторая ручка, держащая салфеточку. Быстро протерев мне бедро, она исчезла обратно, зато вторая рука со шприцем угрожающе-медленно двинулась в сторону моей ноги, примериваясь. Первая мысль — надо бежать. Вторая — если побегу, то Бадди, — которому я вроде как доверяю, равно как и Льюису, потому что всё равно ничего другого не остаётся, — может чисто случайно промахнуться. И вместо нормального укольчика будет какой-нибудь трэш с синяком во всю ногу. Нет-нет, мне такого не надо. Укол, на удивление, оказался быстрым и совершенно безболезненным. Бадди втянул в себя вторую ручку, спина у него закрылась, и теперь он снова был больше псом, чем роботом. Заботливо натянув на меня одеяло, Бадди ткнулся холодным влажным носом мне в руку. Я почесала псу лоб, чувствуя, как сознание быстро уплывает. Мда, всё-таки снотворного в лекарстве было больше, чем обезболивающего… хотя голова у меня больше не стонет, что уже огромный плюс. Да и вообще, чёрта с два бы я заснула сама, давайте будем откровенны. За сегодняшний день произошло достаточно, чтобы моя нервная система словила перегруз и продолжала ожидать какую-нибудь новую подлянку, будучи не в силах расслабиться. Отпустить и забыть, так сказать, самостоятельно не получалось. Так что лекарство оказалось очень даже кстати. И, как показала практика, оно просто помогло мне заснуть, а не ввело в коматозное состояние, как бывает из-за сильнодействующих снотворных: когда в комнате раздался грохот и девичье ойканье, я быстро вскочила на ноги. А вот то, что я ещё умудрилась схватить с пола тапочек, принесённый Бадди ранее — это уже совсем другая история. — Ой, — повторилась Гвиневра Страйк, волшебная Чудо-Девочка, любимица публики и просто прекрасная инопланетяшка с высокими моральными принципами. — Я не хотела так громко… прости. Напугала? Я опустила тапочек и покачала головой, чувствуя себя до невозможности глупо. Слизя мерцал розовым, Бадди, судя по его молчанию, вовсю сигнализировал Лу о ночной гостье, а Чудо-Девочка стояла напротив окна, подсвеченная лунными лучами и сверкающая из-за энергетических полос на своём суперкостюме. — Как я тебе и говорила, — вздохнула я, — твой плащ тебя до добра не доведёт. Гвен неловко рассмеялась, взъерошила свои идеально лежащие волосы, — они вернулись к той же прекрасной укладке, словно Страйк только что была у стилиста, — и скромно мне улыбнулась. — Ну что, подруга, — сказала она, заговорщицки блестя ярко-голубыми глазами, — отлететь тебя домой? Я даже не успела заметить, что слова «отлететь» в используемом контексте не существует, как сзади меня раздался не очень довольный голос Льюиса: — Боюсь, что это невозможно. Оливия, видите ли, болеет… не хотим заражать глубокоуважаемого Сверхчеловека неизвестной хворью.