Герой, Злодей, Оливия.

В мире, где у каждого второго ребёнка может проявиться какое-то отклонение, — в хорошем смысле, конечно; их сейчас начали называть супер-способностями, — быть обычным человеком становилось совсем не круто. Не то чтобы простых людей принижали. По крайней мере, не на официальном уровне. Однако в обществе ходили не самые приятные настроения, да и в компанию было тяжеловато влиться, если ты не мог хоть чего-то необычного; мелкие изменения собственной внешности не в счёт. На этом фоне мягкой повсеместной неприязни образовывались кружки «Нормалей» — так называли себя люди без видимого проявления изменений. У тебя могло быть два или даже три сердца, но, если внешностью ты никак не выделился, то тебе прямой путь к «Нормалям». Подавляющее большинство супер-злодеев, — около девяноста процентов, — выходили как раз из этих кружков. Согласно официальной статистике, среднее время «существования» злодея — три месяца. Потом плохой парень или сделает что-то, привлекающее внимание к его персоне и заставляющее реагировать супер-героев, или же сам поймёт, что к идущим против общества отношение ещё хуже, чем к «никаким». Стоит заметить, что «Нормали» выпускали не особенно впечатляющих злодеев. Самое страшное преступление, которое я могла вспомнить, оказалось совершено крайне умным криминальным авторитетом, что едва не уничтожил банковскую систему в нашей стране. И то, там никакого «супер» не было в процессе, человек оказался просто отменным хакером и затаил зло на систему. Ну в самом деле, как много может сделать обычный человек, если выступает против той же Гвен Страйк с её лазерным зрением, полётами и непробиваемой кожей? И тем опаснее всем казался Льюис. Никто не знал, когда он появился, где родился, сколько ему лет. Казалось, что Льюис был всегда: особо ушлые искатели находили упоминания о нём в каких-то древних, ещё бумажных книгах. И то было непонятно: это совпадение, что герой старых рассказов выглядит так же, как наш непобедимый злодей, или же дело в чём-то другом, более мистическом? В век технологий и электроники Льюис был как чёрное пятно. Клякса, капнувшая на тончайшие микросхемы, из-за чего вся система засбоила и принялась сверкать яркими искрами. Информации про Льюиса оказалось несправедливо мало. Мы знали, как он выглядит: высокий мужчина с тёмными волосами средней длины, с чёрными глазами, прямым носом и тонкими губами. Острые скулы, слегка вытянутое лицо, густые чёрные брови домиком. Кожа светлая, но не до болезненности. Носил Льюис разную одежду; не брезговал обычными медицинскими масками, чтобы скрыть лицо, и толстовками с капюшоном. Он не боялся властей и спокойно мог прогуляться по центру нашей столицы, не привлекая внимания ни камер, ни полиции. Льюис умел вести себя по-разному, если того требовала ситуация. Однако когда он был собой — о, это был образец вежливости, хороших манер и прекрасного воспитания. Каждая девушка так или иначе задумывалась о том, что её будущий муж должен быть похож на Льюиса, хотя бы капельку. Можно сказать, что он в каком-то смысле задавал тон и поддерживал уровень хороших манер среди населения. Флёр загадочности и тайны, рождённый из облика и привычки говорить тихо, только поддерживал популярность Льюиса на запредельно высоких отметках. И всё же, он был злодеем. Который раз за разом разбивал в пух и прах не только Сверхчеловека с его командой, но и Гвен, и армию, и всех вместе взятых. Льюис появлялся, делал, что ему нужно, а после растворялся в сумерках. Не оставлял за собой ни следа, ни понимания, чего же он хотел своими действиями добиться. Он частенько нападал на Сверхчеловека, при этом обычно подгадывая моменты, когда мой неверный супруг или отходил от сложного боя, или, напротив, находится в затяжном бою. Если же Льюис видел, что Сверхчеловек в хорошей форме, то натравливал на него своих миньонов. Раньше это были роботы всех возможных форм и видов, а в последнее время присоединились зелёные слизеобразные существа, которых можно было бить до посинения абсолютно без какой-либо пользы. Льюис никогда не вступал в бой самостоятельно, так что общество быстренько отнесло его к группе «Нормалей», на чём и успокоилось. Мне всё же казалось, что у него был какой-то подарок от генома; не может быть, чтобы его не было, потому что Льюис представлялся мне исключительно умным человеком. Намного умнее, чем все из моего окружения! Вот где мир на мозг не поскупился, если так подумать. Последнее, что общество знало о Льюисе — он всегда путешествовал на одном и том же транспорте. Это была чёрная незапряжённая карета, напоминающая о старинных балах, давней роскоши и сословном разделении общества. Как-то остановить карету пытались в своё время и герои, и полиция: без толку что в первом, что во втором случае. Если же Льюис в своей кибитке успевал подняться в небо, — да, карета летала, причём очень быстро, — то становился недостижимой целью даже для ПВО. Магия? Или же просто технологии? Никто не знал. Единственный минус в этой карете — она очень громко приземлялась и требовала для этого более или менее ровной поверхности. Поле со всеми его выбоинами, к примеру, отлично подошло. — Я никуда не пойду, — пробормотала я, не зная, в какую сторону мне отступать. Сзади стояла та самая кибитка, про которую в детстве рассказывали страшилки. Вот прилетит чёрная-чёрная карета, откроется чёрная-чёрная дверь, и ты увидишь в ней чёрного-чёрного человека… который заберёт тебя в своё чёрный-чёрный замок, чтобы ты больше никогда не видела солнца. Спереди — пёс, который нифига не пёс, а очередной робот. Господи, почему он сделан настолько хорошо, что я не заметила абсолютно никакой разницы между искусственной и натуральной шерстью? Я же все лапы этой собаке перетрогала! Раздался скрип. Чёрная-чёрная дверь открылась за моей спиной. Я не поворачивалась, потому что было банально страшно увидеть то, что внутри… и того, кто внутри. Пёс встряхнулся и встал на лапы. Я сглотнула. Мне было холодно до мурашек. — Боюсь, я вынужден настаивать, — сказал робот. — Иначе придётся приступить к следующей стадии. — К какой?.. — Запугивание. Не знаю, прописано ли это у него в планах, но я уже была на грани нервного обморока. И всё же, я таки решила попытать удачу и дать стрекача в сторону. Если спереди и сзади враги, то это ещё не значит, что ситуация безвыходная, правда же? Есть же ещё лево и право, а побежать можно в любом направлении… — Попытка побега оценивается в три десятых процента успеха, — сообщил мне пёс через секунду после того, как я решила рискнуть. — Рекомендую юго-восточное направление: в этом случае шанс на успех возрастает до сорока семи сотых процента. Не знаю, было ли сказанное правдой, но после подобной оценки вероятностей у меня вообще никакого желания даже пытаться не было. Так что я плюнула и, развернувшись, пошла к карете. Я маленькая слабая женщина! Я не должна продумывать, как сбегать от собаки-робота Льюиса! Я вообще не должна встречаться с ним, если учитывать, сколько всего Анхелл сделал для своего «инкогнито»! То есть, конечно же, для моей безопасности. Что ж это я так неласково. Карета Льюиса была похожа на тыковку из сказки про Золушку, только вот не рыжую, а чёрную. Тыква-гот сидела на четырёх огромных тоненьких колёсах с ажурными спицами; передние колёса были раза в два выше, чем задние, что смотрелось довольно мило. Украшения напоминали стебли какого-то растения; неудивительно, что в сказке Золушка получила свою карету именно из тыквы! То, что в кибитке открылась дверь, мне, если честно, совсем не помогло бы: из-за высоты колёс внутрь я могла бы забраться только по-варварски ложась грудью и проталкивая себя внутрь искусственно созданной темноты. Однако мои невесёлые размышления долго не продлились: из кареты высунулась рука, предлагающая помощь. Мужская рука. Бледная. С аккуратными белыми ногтями, без облезшей кутикулы, с нежной кожей. На запястье — часы, о которых я могла понять разве что их немалую стоимость. Из видимого кусочка одежды… да тоже ничего сказать не могу. Рукав тёмно-синей толстовки. Пятен нет, зацепок нет, но вещь не новая. Обрывается ровно на границе темноты в «салоне» кареты. — Попрошу вас поторопиться, — сказал пёс сзади. — Рассвет. Я вложила свою ладонь в протянутую руку и приготовилась к тому, что меня сейчас будут по-плебейски затаскивать внутрь. Ну не видела я других способов попасть в карету! Ступенек нет, подставки нет, какого-нибудь пажа тоже не наблюдается. Как ещё-то я могу залезть? Однако до того, как я что-либо решила, мои ноги оторвались от земли. Я даже испугаться не успела, как мягкое, но настойчивое рукопожатие светлой ладони втянуло меня внутрь кареты. Неловко взмахнув свободной рукой, я чуть было не ударилась об дверь; нежелательную травму предотвратила вторая рука моего похитителя. Пёс запрыгнул следом. А потом на мои глаза словно повесили шоры: всё вокруг заволокла настолько плотная чернота, что не было никакого шанса увидеть сквозь её пелену хоть что-то. — Прошу прощения за временные неудобства, — сказал голос. — Обещаю, что вскоре ваше зрение вернётся. Стоит потерпеть... не так долго. Это был другой голос, не тот, что я слышала из пасти пса-робота. Этот был более тихим, низким, спокойным, но не безэмоциональным. И, конечно же, никаких подозрительных шумов, когда звучали слова. Обладатель этого голоса, — да и бледных рук, что уж там, — помог мне усесться и не дал даже попробовать удариться обо что-нибудь из-за потерянного зрения. Похищение выходило каким-то странным: у меня никто даже сумочку не отобрал, а уж про мобильник я вообще молчу. Впрочем, если я всё верно поняла, то похитил меня Льюис. В принципе, всё сходится: робот, чёрная карета, спокойствие и исключительная вежливость. Значит, можно было расслабиться… немного. Все знали: если тебя похищает или берёт в заложники Льюис, то ты точно вернёшься домой в целости и сохранности. Или даже в лучшем состоянии, чем ты был до похищения. Каждый раз на форумах вспоминали забавный случай, на который не знали как реагировать: при ограблении ратуши, — злодею потребовались какие-то бумаги, однако он их просто скопировал, так что никто не знал, что именно он искал, — Льюис взял в заложники нескольких посетителей. Среди них была женщина с дочерью, у которой оказалась сломана рука. Не знаю, руководился ли Льюис собственной добротой, — странно говорить в подобном ключе о злодее, — или же у него был какой-то другой план, однако он вылечил девочке руку. По словам очевидцев, других заложников, Льюис увидел девочку с переломом и подошёл к ней, говоря мягко и вкрадчиво, словно змей на охоте: — К сожалению, в этом мире практически всю работу можно доверить роботам. Однако есть кое-что, с чем им никогда не справиться. Знаешь, с чем? Девочка была абсолютно очарована злодеем, так что безропотно включилась в это словесное кружево: — Чем?.. — С магией, — улыбнулся Льюис, опускаясь рядом с ребёнком на одно колено. — К счастью для тебя, я настоящий волшебник. Хочешь увидеть волшебство? — Только если доброе. — Конечно же доброе. После этого он вытащил из кармана перчатки с кучей микросхем, надел их и положил ладони на гипс девочки. Провода на аксессуаре засветились нежно-голубым, но настолько ярко, что люди зажмурились. Когда свет пропал, гипса на руке у девочки уже не было. Белые обломки валялись на полу, пока ребёнок сжимал и разжимал пальцы, пытаясь понять, болит что-нибудь или нет. — Ты настоящий волшебник, — важно сказала в итоге девочка, обнимая Льюиса. — Спасибо! Её мать приглушённо вздохнула. От беспокойства за своего ребёнка женское лицо было бледно-серым, словно выцветшим. Самый страшный злодей современности мягко провёл по детской спине рукой и приложил палец к губам, смотря матери прямо в глаза. «Тише».

***

Чёрная пелена спала с моих глаз намного позже обещанных пары минут. Не было никаких спецэффектов: ни жжения век, ни вспышек света, ни странной вибрации. Просто я в очередной раз моргнула, как обычно, и картинка вернулась. Я сначала этого даже не поняла, так и продолжая бессмысленно таращиться вперёд и думать о своём положении. Пытаясь быть позитивной, я старалась найти в своей ситуации хорошее, чтобы не слишком сильно нервничать. Ну, допустим, меня украли. Хорошо, окей, бывает. Это Льюис — вообще замечательно, учитывая, что это мог быть кто-то другой, не такой вежливый. Меня везут куда-то… не совсем хорошо. А вот намечающийся отпуск от домашних обязанностей — это же просто подарок судьбы! Вряд ли Льюис, со всей его учтивостью, тихим мягким голосом и манерами джентльмена заставит меня сидеть сутками на кухне или драить свои подштанники, если он их носит? Мда. Так подумать — Анхелл на джентльмена как-то совсем не тянет. — Как вы себя чувствуете? Я моргнула и сфокусировала глаза на говорившем. Мужчина, сидящий напротив меня, на супер-злодея походил мало. Встреть я его на улице — и не поняла бы, что передо мной главный страх современности. Рядом с ним, умостив голову на коленях мужчины, сидел пёс-робот. Ничего не могу сказать о росте, однако сидя мой похититель был выше меня. Держался он с ощутимым достоинством: прямая спина, приподнятый подбородок, расслабленные руки. Смотрел тоже мягко, но цепко; я сразу подумала, что от такого взгляда не скрыться, как ни пытайся. Внимательный… А вот глаза у похитителя были не чёрными, как я ожидала, а светлыми. Из-за темноты внутри кареты не разобрать — то ли голубые, то ли серые. — Нормально, — сказала я, неловко заламывая пальцы. Одет мужчина был в толстовку и тёмные узкие штаны. На ногах — неясного цвета кеды. Простая одежда, так каждый второй молодой мужчина ходит, если ему не нужно носить костюм или униформу. Ничего выделяющегося. Вот волосы да, полностью соответствовали описанию. Чёрные, средней длины, непослушные. Когда похититель зачесал их назад, — прядки лезли ему в глаза и явно мешались, — то на самом деле стал немного похож на того Льюиса, которого смогли снять вездесущие репортёры. Но вот глаза… — Это линзы, — сказал мужчина. — Я ничего не спрашивала. — Догадаться нетрудно. Вы так на меня смотрите, что у вас мысли практически написаны на лице. Кстати… Он повернулся и нажал на заднюю стенку кареты за собой. Открылась дверца. Из тайника Льюис, — всё-таки буду считать, что это он, — вытащил пачку влажных салфеток, зеркало и маленькую мусорную корзинку. Я такую использовала в ванной, чтобы выкидывать ватные диски или палочки. Весь этот скарб он протянул мне. Когда же я посмотрелась в зеркальце, то включилась подсветка, показывающая… Мама родная, что за чудовище отразилось! Весь мой «боевой» грим размазался, из красивой девушки превратив меня то ли в Джокера, то ли просто в неведомую чебурашку. Чёрные вертикальные полосы от ресниц и подводки, вылезшая за контур губ помада, растушёванные на пол-лица тени… да не тёрла я лицо настолько сильно, чтобы у меня макияж растёкся по всему доступному пространству! У меня даже брови съехали. Одна казалась выше другой. Ни слова не говоря, — а также испытывая жгучую благодарность за ответное молчание, — я принялась оттирать этот ужас. Салфетки были мягкими и очень хорошо снимали макияж, а ещё пахли какими-то цветами. Десять из десяти. — Почему линзы? — всё-таки спросила я где-то на половине снятия макияжа. — То есть, я не настаиваю… просто ехать в тишине не очень приятно. — Мы летим, — поправил меня Льюис; мне от этой информации было ни тепло, ни холодно. Передвигаемся и ладно. — Я использую линзы, чтобы привлекать меньше внимания официальных властей. Пёс-робот открыл пасть, чтобы добавить: — Согласно статистике, черноглазых черноволосых мужчин останавливают на тридцать восемь процентов чаще, чем черноволосых, но с другим цветом глаз или без глаз вовсе. Использование линз весьма разумное решение. — Благодарю за дополнение, — спокойно сказал Льюис, пару раз погладив пса по голове. — В целом, это всё. К сожалению, линзы не самая удобная вещь для изменения внешности. Однако действенная. — Ясно… я линзы не могу носить, глаза чувствительные. Я знаю, что этого не может быть, — сказала я, увидев, как пасть пса снова раскрылась. — Что в глазах нет нервных окончаний и всё такое… но я чувствую даже самые тонкие линзы, как будто под веками у меня не микро-плёночка, а что-то огромное и мешающееся. А потом всё болит. Льюис вежливо, но отстранённо улыбнулся. Я выкинула все использованные салфетки, ещё раз перепроверила лицо на предмет оставшегося грима, залепила клапан с упаковкой и вернула скарб мужчине. Льюис убрал всё в тайник сзади. Дверца закрылась, и тот стал совершенно неразличим на фоне стенки кабинки. — А салфетки тоже для грима? — спросила я, не зная, чем ещё разбавить тишину. — Чтобы ещё меньше внимания привлекать? Вообще-то, меня больше интересовало, зачем я сдалась похитителю, что меня ждёт в будущем, куда мы едем… ну, обычные такие вопросы для человека, который стал жертвой похищения. Однако выспрашивать это было как минимум небезопасно. Льюис, конечно, очень милый парень… сейчас. Но не стоит забывать, что он террорист номер один, которого разыскивают за целый ряд преступлений, нападений, поджогов... пускай последние были не совсем из-за него. Про киберпреступность я вообще молчу: в мире не было ни одного сайта или байта данных, которые не дались бы ему в руки. — Нет, — сказал Льюис, прикрывая глаза. — Я не использую грим. Салфетки для моих гостей… и гостий. Макияж подправить. Грязь стереть. Или слёзы. Вот что-то мне вообще неспокойно стало... Честно говоря, летели мы долго. Так долго, что я успела даже подремать. А что ещё делать жертве похищения? Льюис спокойно разговаривал на любые темы, но чего-то серьёзного я не касалась, а пустой трёп быстро иссякал. Пусть поначалу я немного нервничала от неизвестности, но потом как-то успокоилась. Может просто перегорела, а может что-то в салфетках было, из-за чего меня потом ещё и в сон потянуло. Поездка была мягкой. Точнее — полёт. Карету не трясло, никакой турбулентности, воздушных ям, столкновений с птицами, другими летательными аппаратами или летающими супергероями. Я несколько раз выглядывала в затонированные оконца, но ничего интересного так и не увидела. Внизу были клеточки распаханных полей, жилые районы с однотипными домиками, редкие речки и мосты через них. Даже знай я географию своей страны, ни за какие деньги бы не смогла сказать, куда именно мы летим. От нечего делать я даже в смартфон поиграла. Ни сеть, ни интернет не ловило, но старая-добрая змейка и тетрис работали без проблем. Льюис, заинтересовавшийся моим досугом, попросил у меня телефон и тоже пару раз покормил питона. Тетрис мужчине понравился больше; к сожалению, где-то на середине его длинной игры закончилась зарядка на телефоне, и гаджет вернулся ко мне в руки. В итоге я примостилась у стенки кареты, прикрыла глаза и решила, что плевать я хотела на то, куда меня везут. Главное чтобы не на органы. — Я не разбираю людей на органы, — тихо сказал Льюис, накидывая на меня свою толстовку. Лучше, чем ничего. Тёплая. Пахнет чем-то сладким. — Я ничего не говорила. — пробормотала я в полусне. — В этот раз всё-таки сказала, Олив… Мне снились щенки, которые облепили меня со всех сторон. Хороший сон, всегда хотела собаку. Когда я проснулась, мы всё ещё летели. Разбудил меня Льюис, мягко толкнув в плечо и вырвав из пушистого объятия сна. От резкого пробуждения, — несмотря на аккуратность своего похитителя, я оставалась дамой нервной, — я распахнула глаза и попыталась было вскочить на ноги. Льюис среагировал быстро: схватил меня за запястья и не дал удариться головой о достаточно низкий потолок кареты. Почему я вообще пытаюсь убиться об это средство передвижения, кто мне скажет? Сердце у меня стучало, словно пыталось проломить грудную клетку изнутри. К счастью, это всегда быстро проходило. — Прошу прощения, — тихо сказал Льюис, отпуская мои руки. — Мы скоро приземлимся. — А… да… да, спасибо. Меня крайне удивляло его поведение. Эй, кто здесь злобный и ужасный? Почему Льюис был таким аккуратным, осторожным, мягким, как сладкая вата? Его поведение совсем не укладывалось в моей голове на одной полочке со званием первого в стране террориста. Но зато я лучше поняла, почему о Льюисе было столько разговоров на форумах и противоречивых теорий там же. — Приземление будет довольно жёстким, — предупредил мужчина, отстраняясь. — Вы могли испугаться, если бы спали… впрочем, не похоже, чтобы я сделал лучше. — А, это, — я поморщилась. — У меня такое от нервов и недосыпа. Вы тут не виноваты, просто реакция организма. Пёс, пересевший к Льюису под бок с пола, открыл пасть: — Согласно информации, найденной мною сейчас в интернете, подобное может происходить из-за регулярного недосыпа. Постоянный недостаток сна негативно влияет на все системы организма. Приоритетно страдает нервная и… — Мы поняли, — прервал робота Льюис. — Спасибо. Сейчас твой комментарий был излишним. — Прошу прощения. Мне стоит скачать рекомендации по улучшению сна? — Нет. Держитесь, мэм, мы садимся. Я нахмурилась. «Мэм»… это было как-то похоже на… — Вы — тот самый диспетчер Лу?! Карета не просто приземлилась — она шмякнулась об землю, да с такой силой, что меня выбросило с места. К счастью, Льюис явно что-то похожее ожидал, потому что без труда словил меня и прижал к себе, не давая стать мячиком в кибитке. Отпустил меня мужчина только после полной остановки транспорта; тогда же нас окончательно прекратило трясти. Я отскочила от Льюиса, запнулась и рухнула обратно на своё место. Мужчина улыбнулся, глядя на мои мытарства — на этот раз с долей юмора, а не прежнего равнодушия, которое меня слегка смущало. Шутник, чтоб его. Смешно ему, когда другие оказываются в глупой ситуации. — Что же меня выдало, мэ-эм? — спросил он, так знакомо протянув последнее обращение. — Вот это самое «мэм» и сдало. Просто ассоциация сработала, если честно. Ну и не совсем же я глупая, в самом деле. Льюис кивнул. — Верно. Совсем не глупая. Вы знали, что ваши баллы выпуска до сих пор в десятке самых высоких в вашем Университете? Не в первые строчки, но за прошедшее десятилетие вы с пятого места сместились всего лишь на шестое. Прекрасный результат. В голове у меня медленно складывался пазл. Льюис знал меня. Знал какие-то мелкие факты обо мне. Знал, что я отреагирую на собаку, попавшую в беду. Знал, что не стану дожидаться приезда службы по отлову, если животное за это время может лишиться лап. — Это всё было подстроено, да?.. Льюис снова улыбнулся — на этот раз успокаивающе. Похлопал меня по ладони и открыл дверцу кареты, выпуская своего пса-робота наружу. Затем вылез сам и предложил мне руку, чтобы помочь. — Конечно же, мисс Оливия, всё это было спланировано. Однако я уверяю вас: если бы я мог, то ни за что не стал бы доставлять вам неудобства. Я вложила свою ладонь в его. Льюис продолжал улыбаться, словно это выражение застыло на его лице. — И почему тогда я здесь? — К сожалению, не всё в этом мире идёт так, как мы того хотим.