Герой, Злодей, Оливия.

Как и любой уважающий себя ребёнок, Чудо-девочка умела страдать так, чтобы вместе с ней страдали все вокруг: громко, с толком, с расстановкой и непрекращающимся нытьём. Если бы не беруши, которыми со мной поделилась раздражённая Арабелла, я бы начала швыряться в Страйк чем попало уже минут через пять после начала её сольного «концерта». Не знаю, из чего были сделаны беруши Арабеллы, однако звуки они глушили до того качественно, что я вообще ничего не слышала. Оказаться в полной тишине, разбавляемой лишь звуками хода собственной крови было на удивление приятно: я буквально ощутила, как с плеч падает груз, а нервы успокаиваются. Страдающая Гвен на фоне воспринималась уже не так остро, кстати говоря; Арабелла знала толк в собственном комфорте. Может, беруши её сделал Каучук? И они какие-нибудь волшебные. Ставил же муж огненной звуковую преграду, правильно? Вот и для своей драгоценной постарался… потому что иначе с Гвен никаких нервов не хватало, если она устраивала такие вот сеансы нытья и стенаний хотя бы пару раз в месяц. Страйк, кажется, даже зрители или слушатели не были нужны. Она просто СТРАДАЛА, да ещё и крайне убедительно. Я же пыталась в эти СТРАДАНИЯ не вмешиваться, давая Чудевочке время, чтобы перебеситься. Авось со временем отпустит и выйдет с ней нормально поговорить… Гвен так, кстати говоря, пыталась вымолить у меня и у Арабеллы прощение. За свою необязательность и чисто детскую увлечённость погоней Страйк заплатила сполна: огненная долго отчитывала вернувшуюся инопланетяшку и запугивала ту разными придуманными сюжетами. Естественно каждый из них был о том, что могло со мной произойти за время отсутствия Чудо-Девочки рядом. — Ты же обещала ей безопасность! — разорялась Арабелла, полыхая волосами и прожигая Гвен оранжево-золотыми радужками. — А сама умотала непонятно куда! — Не «непонятно», я за летучим гналась… — Молчать! Сама говоришь, что не ребёнок, но ведёшь себя хуже, чем мелкотня! Страйк, да ты хоть понимаешь, что её Снежный чуть было до костей не проморозил?! — Снежный?.. — Снежный, чтоб его за ногу, Человек! Опять припёрся в Башню для встречи с руководством, а вместо этого шлялся по местам былой славы и!.. — она вздохнула, потому что пламя из волос взвилось чуть ли не до потолка; пригладив прядки, Арабелла продолжила более хладнокровно. — И ничего хорошего он бы с твоей Оливией не сделал. Ты уже потеряла команду во время столкновения в космосе. Хочешь ещё больше увеличить личное кладбище? Это, наверное, был запрещённый приём — использовать тему, которая гарантированно задевала Страйк за живое. Но я не вмешивалась в чужие склоки, — в момент отчитывания я вообще находилась в своей комнате, лёжа на кровати и думая о вечном после стресса, — и не хотела влезать в чужие же отношения. К тому же в чём-то с Арабеллой я была согласна: моя жизнь действительно была в опасности. Из-за Гвен. Которая, в свою очередь, знатно проштрафилась… если бы не сирена, привлёкшая внимание героев в Башне, то что бы из меня вышло? Мороженое из человечинки? Думать об этом было страшно; я старалась уводить разум от неприятных мыслей, но всё равно возвращалась к ним раз за разом. Мурашки волнами ходили по позвоночнику вверх-вниз, сердце то стучало как сумасшедшее, то замирало от воскрешаемого в голове ужаса. Со Снежным я больше встречаться не хотела; не-а, ни за что, ни за какие деньги. Говоря откровенно, я бы с удовольствием ушла бы из Башни куда глаза глядят, да только смысла в этом не было: получалось, что под надзором Арабеллы и Гвен я в большей безопасности, чем на «вольном выгуле». Да и к тому же, куда я пойду, правильно? До Замка Льюиса на своих двоих не добраться. До дома Анхелла… в принципе, можно. Часов за восемь бодрого шага. А я ещё не настолько потеряла веру в героев, чтобы покинуть безопасность их надзора. Может, всё образуется и Снежный про меня забудет… мечтать не вредно, конечно, но как же мне хотелось, чтобы это произошло! Гвен в своём плаче-стенании проходила через несколько стадий, зацикленных, словно поставленное на повтор видео. Сначала она трогательно шмыгала носом, смотря при этом на меня покрасневшими влажными глазами; затем шёл по-детски безобразный плач, на который уходило по половине пачки салфеток; в завершение Страйк подходила ко мне, дёргала за руку, — хорошо ещё, что довольно нежно, — и, дождавшись пока мои уши освободятся от берушей, просила прощения за свою безалаберность. Честно говоря, несмотря на всю опасность и произошедшую встречу со Снежным, на Страйк я не сердилась. Да, моё сердце заходилось от нервов при мыслях о пережитом, однако обвинять Гвен в чём-либо — всё равно что обвинять ребёнка в том, что для него слишком сложно. Никто же не ждёт, чтобы пятилетка вдруг начнёт привинчивать полки или готовить сложные блюда, правильно? Тогда почему я должна была ждать от Страйк чего-то? Не знаю точно, как именно происходило взросление у инопланетян, — у вида Гвиневры, если говорить конкретнее, — однако Страйк всё-таки не зря называли «Девочкой». Не Чудо-Женщиной, а Чудо-Девочкой; а какой с девочки может быть спрос, правильно? Когда я поделилась этой мыслью с Арабеллой, — сразу после того как огненная закончила отчитывать Гвен и Страйк удалилась к себе в комнату, — супергероиня согласно кивнула: — Ты правильно заметила, в некоторых вещах она сущий ребёнок. Младенец даже. — И ты всё равно от неё требуешь… — А как дети воспитываются, ты знаешь? — не вняла моему неудобству Арабелла. — Слушай, у меня больше пятнадцати троюродных племянников разного возраста… не спрашивай, окей? Да, у нас большая семья. Но я не об этом. — Ты знаешь, как обращаться с детьми? — Даже с великовозрастными, — хмыкнула огненная. — И вообще, относись к Гвен как к взрослой, ей это точно полезнее будет. Ну… насколько это у тебя получится, ясное дело. Всё-таки иногда это сложно. «Иногда», ага. На моей памяти Страйк вела себя именно «как взрослая» разве что пару-тройку раз; кажется, все они были связаны с геройствами и спасением чужих жизней. Выходило, что развитие Гвен какое-то однобокое: в социальном взаимодействии и обязательствах всё плохо, тогда как в бою и быстром реагировании — даже слишком хорошо. Сразу всплывали в голове всякие форумные теории, что Гвен была для своего вида кем-то вроде искусственного защитника. Вроде специально выращенной и выдрессированной собаки-охранника, которой в детстве даже косточек не доставалось в качестве поощрения. А возникла эта теория из-за того, что другие инопланетяне, — которые пусть и не стали медийными личностями, но всё равно оставались популярны хотя бы из-за своей внеземной природы, — казались более зрелыми личностями, но при этом с Гвен связь практически не поддерживали. И при этом именно «девочка»-Гвен была среди них защитником их межзвёздного судна. Странная история, как ни посмотри. — Оливия-а-а… Своё имя я не услышала, — беруши были на месте, — а скорее разобрала по губам Страйк. Да и что она может тянуть во время очередной третьей фазы, правильно? Вытащив беруши, я аккуратно убрала их в маленькую коробочку и спрятала в отделение на поясе для экспедиций. Пускай Башню я не собиралась изучать как Замок Льюиса, — хотя бы потому, что тут не было так же безопасно, как в Замке, — однако удобство пояса нельзя было переоценить. У меня не было молотка, зато вместо него я теперь носила с собой перцовый спрей и сирену, выданные Арабеллой; карточку для перемещения по Башне и для получения еды; беруши, ручку, блокнот, резинки для волос и кучу других мелочей. И бутылочку воды, конечно же! Вместе с обезболивающими таблетками, потому что никогда не знаешь, когда они могут тебе понадобиться. — Ты нарыдалась? — Оливия-а-а-а, — шмыгнула носом Чудо-Девочка. — Прости-и-и-и… Я вздохнула и устало посмотрела на Страйк. С раннего утра я говорила, что не злюсь и не обижаюсь на неё, однако лучше от этих фраз не становилось, и Гвен шла на новый заход своего раскаяния. — Прощу, если прекратишь разводить сырость, — попробовала я другую тактику. — Давай, садись. Поговорим. Она с готовностью кивнула и вытерла лицо рукавом. Ради разнообразия Страйк была не в своём геройском образе, а в мягком плюшевом комбинезоне с капюшоном. Вроде бы название у этой одежды даже специальное было. Слово, похожее на кенгуру… Нет, не помню. В любом случае, видеть Страйк в чём-то мягком и более домашнем было приятно. Она производила впечатление подростка, запутавшегося в жизни — особенно с покрасневшими глазами, симпатично припухшим носом и трясущимися губами. Так в фильмах и сериалах плачут, а не в реальной жизни, вот что я вам скажу. Страйк можно было хоть сейчас пихнуть к фотографам; фото вышли бы на загляденье, я была уверена. У меня так плакать никогда не получалось. Я была обычным человеком, который при истерике опухал, краснел, бледнел и шёл некрасивыми пятнами. А уж как у меня нос раздувался… об этом вообще лучше не вспоминать. Если бы я прорыдала столько же, сколько Гвен в этот раз, меня бы ещё неделю преследовали обезвоживание и мигрень. В этом смысле Страйк повезло: через пару циклов глубокого дыхания она сидела напротив меня практически спокойная. О ночи слёз напоминала только быстро проходящая краснота вздёрнутого носа. — Ты считаешь, что слёзы разжалобят окружающих или что? — спросила я, скрещивая руки на груди. — Заимствованное поведение, — шмыгнула носом Страйк. — Я видела в фильмах, что благодаря слезам и самобичеванию можно показать, как тебе жаль из-за произошедшего. Когда наш корабль потерпел крушение, я не знала этого, так что… может, со мной не хотят говорить как раз потому что не понимают, что мне жаль… Она отвела взгляд и принялась заплетать себе косичку. Я же думала о том, что надо бы Арабелле поставить на гаджеты Гвен какую-нибудь родительскую защиту или вроде того. Если Страйк учится «быть человеком» по фильмам, то надо ей показывать что-то более связанное с реальностью, чем мыльные оперы или низкопробные сериалы. С другой стороны, какой ещё «родительский контроль» на технике в двадцать втором веке. Тут можно в интернет выйти практически с любого утюга или чайника; на всю технику в доме в любом случае эту защиту ты не поставишь, как ни пытайся. Что-нибудь, да забудешь… Да и не была Страйк ребёнком в полном понимании. Инопланетянка же. — Как с тобой сложно, — пробормотала я, откидывая голову на спинку кресла. Погода была гадкой: мелкий дождик моросил с самого утра, небо было низким и серым, снизу клочками витал туман. Словно тучки кто-то порвал, как вату, и побросал на землю. Панорамные окна общей зоны давали насладиться этим сплином сполна. Чтобы прочувствовать плаксивое настроение природы, я даже свет не включала — довольствовалась светло-серым рассеянным освещением от солнца, спрятанного далеко наверху. — Арабелла так же говорит. — Арабелла типа твой куратор или что? Она пожала плечами. — Нельзя точно сказать, что это так. Она многого не знает, если мы будем касаться физики, супергеройских сил, траекторий полётов, боёв… но в социальном аспекте она точно лучше меня. Я имею в виду взаимодействие между людьми, конечно. У нас-то всё немного иначе. — «Немного»? — Слёз нет, — начала перечислять Страйк, разгибая пальцы, — эмоциональный спектр другой, сложно объяснить. Размножаемся не через межполовое взаимодействие. Да и полов как таковых у нас тоже нет. — Ты ещё скажи, что вы не больше чем куча инопланетной слизи, — фыркнула я, вспоминая шутку Гвен насчёт своего мозга; увидев, как заулыбалась Страйк, я знатно удивилась. — Что, серьёзно? — А что тебе в слизи не нравится? При уплотнении ты можешь принимать любую форму. Очень удобно! — Прямо-таки любую? Она энергично кивнула, затем потёрла лицо. Когда Гвен отняла руки от него, то я увидела себя же — словно в зеркало посмотрелась. — Это жутко, — скривилась я. — Давай-ка возвращай свою внешность. — Ла-а-адно… в интернете часто спорят, почему мы с моими товарищами все будто на одно лицо, — она небрежно «стёрла» мои черты, возвращаясь к привычному облику Чудо-Девочки. — На самом деле всё очень просто. Когда мы падали, то приземлились неподалёку от одного парка. А там бегала женщина, с которой мы взяли матрицу внешности… только никому не говори, ладно? — Почему? — Ну… а вдруг засудит? Да уж, что ещё может волновать инопланетянина, правильно? Неправомерное использование чужой внешности. Хотя, учитывая, как Гвен относилась ко всяким договорам и правам… — Не скажу, — клятвенно заверила я Страйк. — Насчёт слёз… На глазах блондинки выступили крупные капли; Гвен зашмыгала носом, показывая готовность в любой момент зайти на новый виток самобичеваний. — Ты меня простила?! Оливия, если нет, я могу плакать столько, сколько ты скажешь! — Это так не работает! — замахала я руками, боясь, что истерика Страйк продолжится. — А ну прекращай! На удивление — сработало. Гвен потёрла глаза, успокоилась и выпрямилась. Сидеть в кресле ей было не то чтобы неудобно — скорее неприятно. Внутреннее шило требовало действий, движения, изменений; вместо этого Страйк приходилось замереть напротив меня, нервно при этом дёргая ногой. Я положила ладонь поверх подвижного колена, останавливая этот тик. — Короче. Хочешь сказать, что тебе жаль — говори. Не надо устраивать такие слезоразливы… по крайней мере, если дело касается меня или Арабеллы. — Правда? — Да, — кивнула я, думая, что всё-таки обширный опыт огненной всё же давал сбой, если речь шла об инопланетянке. — Если чувствуешь вину, то попробуй загладить её действиями. И больше не повторяй ошибок, которые привели к этим чувствам. Всё! Страйк склонила голову к плечу, с сомнением смотря на меня. — И всё?.. но как ты тогда поймёшь, что мне жаль? Разве слёзы — не лучший способ показать это? — По крайней мере, не со мной. — М-м-м… ладно, принято. Что ты хочешь в компенсацию за опасность, в которой ты была? Переключение от плаксивого тона к сухому деловому заняло меньше мгновения. Я потёрла висок. Как же тяжело общаться, когда ты не понимаешь человека напротив… то есть, в моём случае не человека, а инопланетянина. — Не знаю. Мне ничего сейчас не надо. Глаза Гвен снова заблестели; я ощутила короткую волну паники, с головой захлестнувшую меня. Нужно было что-то придумать, и быстро! — То есть, — поправилась я, нервно отслеживая реакцию блондинки, — есть кое-что… — Что? — Две… эм, вещи, — медленно произнесла я, активно напрягая голову. — Я сделаю всё, что скажешь! Мне правда жаль, что ты чуть из-за меня не пострадала, Оливия! Этого, естественно, больше не повторится, но вину свою я всё равно обязана заделать! — Загладить… — И это тоже! Да твою-то… и что мне нужно, спрашивается? Память мне Гвен не вернёт — это может быть опасно для меня, если верить прежним словам Страйк. Пса, найденного в саду Башни, она уже зарегистрировала. Когда только успела, учитывая её рыдания ночь напролёт?.. Может, вещи какие-нибудь у неё попросить? Хотя… придумала. — Две вещи, — повторилась я более спокойно. — Первая — мне надо узнать, кому принадлежит дом, в котором живёт Анхелл. По документам. Страйк с готовностью кивнула; кажется, эта просьба не вызывала у неё никаких затруднений. — Сделаю, — улыбнулась она. — А вторая вещь? — В доме Анхелла, в комнате, которая вроде как моя, есть небольшой тайник… там лежит моя недописанная научная работа. Принесёшь? Гвен удивлённо подняла брови, мгновенно став похожей на хорошенькую куколку. Эх, всё-таки удачное лицо инопланетяне нашли, если так подумать; скопируй они кого-то менее привлекательного, и человечество не так радушно приняло бы гостей из другой галактики. Всё же, кто бы что ни говорил, а внешность имеет значение. По крайней мере, для первого, — неосознанного, — взгляда. А потом в дело уже вступают всякие метафизические вещи вроде души или красоты чужого разума. — Работа… а на какую тему? Я потёрла кончик носа и рассказала, что помню; выходило, что совсем немного. С другой стороны, вроде как десять лет прошло после моих научных изысканий, так что можно было сделать себе скидку. — Неплохо, — оценила Страйк. — Конечно, я всё принесу. Займёшься ей здесь? — Не хочу лишний раз выходить с вашего этажа. Это признание далось мне легко; Гвен, услышав его, болезненно скривилась, словно получила оплеуху. Ну а что я могу поделать-то, Страйк была права в своих мыслях: уходить с территории Арабеллы и Гвиневры я не собиралась именно из-за возможности снова столкнуться со Снежным Человеком. Рано утром огненная общалась с кем-то из руководства, чтобы Снежного больше не пускали на территорию Башни. Однако безрезультатно: имея такого покровителя, как Анхелл, можно избежать множества проблем. О заступничестве Сверхчеловека Арабелла рассказала сразу как вернулась от управляющего Башней. Выглядела огненная при этом под стать своему имени: волосы — всклоченное пламя, глаза мечут искры, а лицо и поза говорят о скором взрыве. Однако говорила о протекции Анхелла Арабелла могильно-спокойным тоном. Если бы не перекошенное от злости лицо, я бы ни за что не догадалась, в какой ярости женщина была. — Не выходи с этажей лишний раз, — предупредила меня огненная, пытаясь совладать со своим нравом и с волосами. — Тут конечно никто не гарантирует тебе полной безопасности, однако Снежный сюда лишний раз не поднимается. Знает, что может огрести. Может и сейчас побоится нас со Страйк. — Я тебя больше не оставлю-ю-ю-ю-ю, — выдала тогда ещё не успокоившаяся Гвен. — Я сейчас слетаю за твоими бумагами! — выдала Гвен-в-настоящем. Вздохнув, — в очередной раз, — я неодобрительно покачала головой. — Арабеллы дождаться не хочешь? — Араб… э-э-э, то есть, да, конечно. Сначала дождусь её, потом уже полечу, хе-хе… хе. Страйк виновато посмотрела на меня, но вроде бы не собиралась снова устраивать слезоразлив. Не получив никакой реакции в ответ на свои щенячьи глазки, она быстренько метнулась к кофемашинке, сделала мне капучино и преподнесла напиток в знак своего искреннего раскаяния. Я кофе не хотела, — в плохую погоду он плохо пился, — однако всё равно приняла картонный стаканчик из горячих рук Страйк. Ладно уж… лучше выпить кофе, когда ты его не хочешь, чем выслушивать новую волну околодетской истерики. — Ты выяснила, как собака попала на территорию Башни? — спросила я, пробуя идеальный капучино. — Вроде бы Арабелла очень переживала по этому поводу. Страйк уже не сидела напротив, как нормальный человек, а наматывала круги по общей зоне. Путь инопланетянки был сложным и огибал различные препятствия: столики, кресла, меня. Интересно, она только во время еды и боя успокаивается, или есть ещё какие-то моменты блаженной тишины бездействия? — Защитный периметр не должен пропускать живые организмы, — заученно-механическим тоном отозвалась Гвен, продолжая свой путь по общей зоне. — Вот Арабелла и удивилась, когда Бадди обнаружился в саду. Я больше знаешь, чему удивляюсь? Что он вообще здесь. — Почему это? — Чтобы Льюис его отпустил? Подозрит…тельно, да. Она запнулась — сначала словесно, а затем и физически. Не знаю, в какой отпуск отправилась супергеройская координация, однако Гвен запуталась в собственных ногах и рухнула на пол, благо, не поломав ничего ни себе, ни вокруг. Вообще интересный вопрос, может ли Страйк себе что-либо сломать. Учитывая её открывшуюся желешную природу… — И при чём тут Лу? — спросила я, снова отпивая кофе. Гвен потёрла бок. Не тот, на который она упала; видимо, перепутала, думая, как бы ей выйти из возникшей щекотливой ситуации. Я же наблюдала за Страйк, чувствуя себя бабушкой, поймавшей малолетнего внука за первым и не очень удачным враньём. — А мне обязательно отвечать? — Очень желательно. — Ну-у… Она поковыряла пальцем пол, надулась на меня, потом цыкнула и вскочила на ноги. В кресло Страйк упала, будто за плечами у неё был тяжелейший день, полный неприятных дел и известий — драматично и неся на плечах все тяготы этого мира. — Бадди — проект Льюиса, — сказала Страйк, сцепив пальцы. — И вы с ним были в хороших отношениях. — С Льюисом? — С Бадди! При чём тут Льюис вообще? Мне вот тоже это было интересно, однако Гвен начала рассказывать, и перебивать Чудевочку мне показалось как минимум невежливым. Да и вообще, каждая крупица информации о моём прошлом была на вес золота: — Бадди — робот, над которым Льюис постоянно работает, — рассказывала Страйк, подёргивая себя за кривые косички. — Пёс. Не знаю точно, что Лу там навертел, но, насколько я поняла, он много лет записывал характеры и привычки своих прошлых животных, а потом вложил всё это в Бадди. Этакий микс из прошлых собак. — Жутковато, — оценила я. — А если один пёс, к примеру, любит рыбу, а другой нет? Гвен пожала плечами. Мне же вспомнилась комната в Замке, полная игрушек и ошейников. Не просто так, значит, Льюис эти вещи хранил… — Не знаю точно. Вроде бы в этом случае выигрывала более «новая» запись, потому что Льюис всё время совершенствовал способы записи памяти своих псов. Это с его слов, естественно. Так-то беднягу даже при мне глючило из-за наложения воспоминаний. «Бедняга» — это я про пса, а не про Льюиса, если что. — То есть Бадди, получается, и не собака вовсе?.. — Он лучше, — Страйк улыбнулась. — Он как целая куча собак в одном механическом теле. Вот и прошёл на территорию Башни — на роботов защитный купол не действует. Кстати, большое допущение, учитывая, что Лу именно с ними и работает. Да уж… я даже не знала, как реагировать на эту информацию, если честно. Хотела я, значит, завести собаку — а завела несколько, но в одном теле. Это как будто моё желание выполнилось несколько раз, но неправильно. — Только ты это всё Арабелле не говори, — предупредила меня Гвен. — В отчёте я записала, что купол дал сбой, вот пёс и прошмыгнул. А так не переживай, Бадди хороший. И очень к тебе привязан, между прочим. — Он разумный? — Поумнее Льюиса будет, — ядовито хмыкнула Гвен, всё ещё не простившая своего друга-злодея за отрезанную голову. — Только я не поняла почему, но говорить Бадди сейчас не может. Вот только говорящих собак мне сейчас рядом не хватало. — А раньше говорил?.. — Ага. Мог даже на старом высоком стиле изъясняться. Скорее всего, Льюис что-то в его настройках наковырял… но это лучше будет у него самого спросить. Он же вроде скоро должен заявиться, верно? Я кивнула. Неделя «на подумать», отпущенная мне Льюисом, подходила к концу, а ничего практически не поменялось. Но я хотя бы знала, что скажу своему «благоверному»: в ближайшее время, — по крайней мере, пока я не разберусь со своей головой и со Снежной проблемой, — я из Башни уходить не собиралась.