Герой, Злодей, Оливия.

— Я тебя дождалась, так что я улетаю! Мы с Арабеллой и слова сказать не успели, как Гвен шмыгнула в свою комнату, а оттуда, через высотную дверь, на улицу. Посмотрев на огненную, я увидела, как Арабелла закатывает глаза. Ну… да. Какая ещё тут может быть реакция, собственно. — Не спросила у меня, могу ли я остаться тут, — проворчала женщина, подходя к кофемашинке. — Не уточнила, насколько я могу остаться… что за ребёнок, честное слово. — Зато она тебя дождалась, — хмыкнула я. Арабелла отмахнулась от меня, как от назойливого насекомого. Полминуты, и по общей зоне разошёлся запах свежемолотого кофе. Огненная с удовольствием села в кресло и выпрямила ноги. Каждым глоточком своего мокачино она наслаждалась так, будто это было последнее, что она хочет испытать в жизни. Не думаю, что я получала столько же приятных эмоций от своей обыденности, как Арабелла от одной-единственной чашки. Тоже может мокачино сделать, я прямо даже не знаю… Мы просидели в великолепной тишине, отдавая дань её существованию. Иногда мне начинало казаться, что этими блаженными минутами спокойствия в мире могут наслаждаться только взрослые. Та же Гвен была как вечный двигатель: ни минуты покоя, если рот не занят энергетиком или шоколадным батончиком. Хм, если так подумать… — Может ли быть так, что Страйк такая нервная из-за энергетиков и шоколада? — предположила я. Ну а что, логично же? На людей и то и другое действует вполне определённым образом. А Гвен «слизала» внешность обычного человека — так почему бы и слабостей инопланетянке не занять у случайной бегуньи? Арабелла в ответ на мои слова тихо рассмеялась. — Слушай, это были буквально мои первые мысли, когда мы начали со Страйк жить вместе, — поделилась она. — Я её даже на диету сажала. — И как успехи? Она поморщилась. — Никак. Гвен такая заводная не из-за сахара или таурина, к сожалению. Это свойство характера. Мы одновременно грустно вздохнули. Затем огненная отставила пустой стаканчик и потянулась. — Там тебя снизу доставщик ждёт. Вот прямо ещё до того, как я сюда пришла кофе пить. — Я ничего не… Арабелла снова махнула на меня рукой. А потом ещё и зевнула; кажется, она была из тех, кого кофе не бодрит, а напротив приводит к сонливости. — Ты точно ждёшь эту посылку, — пробормотала она, потирая глаза. — Я тебе отвечаю. Так что, звать этого доставщика? — Ну, если я её так уж жду… — Окей. Он поднимется, а я буду у себя в комнате. Не переживай, если что. — Эм, ладно? Она хмыкнула и лениво поднялась на ноги. В отличие от Гвен, передвигалась Арабелла так, словно делала одолжение миру: скажи спасибо, что вообще шагаю! Учитывая, что внизу нас ждал какой-то доставщик… Я вспомнила проблемы, которые возникли, когда мне заказывали еду. Гвен пришлось подписать бумажек двести, прежде чем один из ресторанов согласился везти свою продукцию «в такую даль». — Разве сюда вообще делают доставку?.. Арабелла рассмеялась. Она была уже у лифта, так что её слова я еле разобрала: — Ну же, Оливия, подумай! Треньк. Дверцы закрылись. Огненной больше не было на этаже. Я завязала волосы в хвост и от нечего делать пошла к кофемашинке. С такими темпами, в которых я тут поглощаю кофеин, можно и до зависимости дойти… или до бессонницы. Вообще, кажется, Льюис говорил что-то о кофе… вроде бы излишняя стимуляция может пойти во вред для моего повреждённого мозга — что-то в этом духе. Интересно, сколько чашек кофе в день можно считать «излишней стимуляцией»? Ладно, надо бы решить простенькую загадку. У нас есть Башня, куда ничего не доставляют за просто так, потому что живут супергерои в отдалении от города; доставщик, посылку которого я «очень жду», если верить словам Арабеллы; сама Арабелла, заставившая доставщика ждать внизу, где и присесть-то было некуда. Совмещаем всё, — и добавляем практически вышедший срок, данным мне Льюисом, — и получаем… — Американо сделаешь? Я нажала кнопочку «Латте» и, не оборачиваясь, ответила: — От американо машинка сломается. А у меня здесь единственная радость кофе пить. — Такая себе радость. — Уж какая есть. Свои хобби я вспомнить не могу. За спиной раздался вздох. Затем я почувствовала осторожное прикосновение к плечу. Позволив Льюису повернуть меня к себе, я уставилась мужчине прямо в глаза — на этот раз орехово-зелёные из-за линз. Его волосы оказались русыми, темнее моих на несколько оттенков, и были собраны в небрежный низкий хвост. Мятая форменная зелёная одежда, несколько веснушек на носу и подбородке, а ещё огромный воспалённый прыщ посреди лба — в работнике службы доставки никто и никогда не узнал бы Злодея Номер Один. Уж за свои годы он точно научился как следует скрываться. — Хобби не должны были быть затронуты, — осторожно сказал Льюис, продолжая тянуть чуть нервную улыбку. — Если ты их не помнишь, значит, за последние годы их у тебя… не было. — Ты меня раздражаешь. — Конкретно сейчас или вообще? От этого простого вопроса я зависла секунд на сорок. Льюис, перегнувшись через меня, забрал стаканчик с латте, отпил и поморщился. Над губой у него остались молочные «усы». — Конкретно сейчас, — всё-таки решила я, думая больше о том, как мне хочется обнять и поцеловать мужчину рядом. — Знаешь, что самое ужасное? Я не могу быть уверена даже в собственных чувствах. Рот вытри. Он послушался. — Это ты к чему? — Вот сейчас, допустим, я ощущаю острый приступ любви к тебе. Это мои чувства или нет? Я реально тебя люблю или нет? После того, как ты покопался у меня в голове, как я могу верить в то, что ощущаю? Лицо у Лу стало такое, будто я ударила его поддых. Возможно, боль он испытывал похожую: кому как не мне знать, что порой слова бьют больнее, чем кулаки или оружие. — Всё сложно… — О да, я точно знаю, что всё сложно. Это ведь у меня вместо мозга спагетти, накрученные на вилку. — Оливия, это… — Знаешь, ещё немного, и ты начнёшь меня раздражать «в общем». Отойди. Льюис поджал губы, но безропотно сделал несколько шагов назад. Когда он отошёл, я заметила большую вытянутую коробку, лежащую на одном из столиков. — Ты мне что-то принёс или это очередной муляж? Ненастоящая штучка, как и всё, что ты делаешь? — Ну зачем ты так, — расстроенно пробормотал Льюис, отходя к коробке. — Принёс. Посмотришь? Я кивнула, но с места так и не сдвинулась. Пока Льюис осторожно распаковывал посылку, я пыталась определить, что мне надо спросить в первую очередь. Вопросов было так много, что голова у меня пухла. Но начать я решила с самого основного: — Мы с тобой не были в отношениях, так? — Мы… — Соврёшь мне хоть ещё один раз, и больше меня не увидишь, — сразу предупредила я. — Если что, я могу уточнить всё у Гвен. Сам знаешь, Страйк во лжи не видит никакого смысла. Так что? Льюис потёр лоб. — Не были. — А с Анхеллом? — Вы были женаты. Насчёт отношений — большой вопрос. — Я могу насчёт этого уточнять, или мои мозги всё ещё могут поджариться из-за внешней информации? — Я… садись, я могу это сейчас проверить. На секунду я замялась, думая о том, насколько вообще безопасно доверять кому-то, кто пошарился у тебя в голове и сделал вообще непонятно что. Но затем Льюис взглянул на меня, и ноги сами понесли меня к ближайшему креслу. Не может быть подобного взгляда у того, кто хочет тебе нехорошего. Просто не может. На меня так даже Бадди не смотрел, когда прятался в кустах и боялся героя, который обещался пса выкинуть с территории Башни. Льюис подошёл ко мне, встал спереди и достал какое-то нагромождение железок из кармана тёмно-зелёных грязных штанов. Приглядевшись, я поняла, что грязь эта была нанесена искусственно, тщательно выверенными мазками. Наверняка Лу поручил пачкать ткань роботам — вот они и развлекались как могли. По линейке и высчитанным графикам. Пара непонятных манипуляций, и железки поднялись в воздух. Оказалось, что это нечто вроде короны: множество маленьких металлических пластин были связаны друг с другом тонкой как нитка проволокой. Доверия конструкция не внушала, но… — Расслабься, — посоветовал Льюис. — Я вижу, как ты напряжена. — Я как-то уже расслабилась. И к чему это привело? Он опять поджал губы, но промолчал. Аккуратно установив «корону» над моей головой, Льюис что-то нажал на пластинах, и перед лицом у меня выскочил прозрачный экранчик. Ничего понятно на нём не было, потому текст оказался повёрнут к мужчине. Но всё равно, хоть какой-то результат — это уже результат. — Спрашивай, — разрешил Льюис. — Вроде бы мозговая активность в норме, так что я буду отвечать на всё максимально честно и подробно. Но, если я увижу негативные изменения, то мы прекратим. Договорились? — Ладно. Главный вопрос — зачем ты вообще полез ко мне в голову? — Сразу с самого сложного… скажем так, другого выхода, кроме как провести операцию, я не видел. — Отличный ответ, очень информативный. — Оливия! — поняв, что он повысил голос, Льюис нахмурился и продолжил уже тише. — Оливия, мне бесконечно жаль, что всё так вышло. На самом деле, я начал жалеть о том, что сделал, уже через пару дней после… вмешательства. Но повернуть назад было нельзя, это было опасно прежде всего для тебя. Я планировал… рассказать тебе правду со временем. — Всю правду или её часть? С ответом на этот вопрос он колебался долгие секунды. — Всю, — в итоге произнёс Льюис. — Хотел бы только часть, но этого бы не получилось, даже если бы я был великолепным лжецом. Одно тянет другое, а ты достаточно умна и любопытна, чтобы… — Давай без сомнительных комплиментов в мою сторону, — оборвала я этот поток красноречия. — Ты сказал, что не было варианта не влезать мне в голову. Почему? Какая-то травма или что? — Ты знаешь, что у Сверхчеловека помимо его официальных способностей есть ещё и незарегистрированные? Я прищурилась, догадываясь, к чему Льюис ведёт. Наверняка же он имел в виду те ментальные умения, которые Анхелл не стеснялся применять ко мне. — Догадывалась. — Он опять пытался на тебя воздействовать, да? — проницательно спросил Льюис. — После операции у тебя должен был образоваться иммунитет к подобным воздействиям. Что он хотел от тебя? Я с чистой совестью проигнорировала последний вопрос: — Меня тошнило и голова кружилась, так что, наверное, это и есть тот иммунитет, о котором ты говоришь. Значит, он влиял на меня и раньше, так? Каким образом? — Влюбил тебя в себя. — Влюбил меня… чего? Это вообще реально? На графике у меня перед лицом произошло нечто вроде скачка напряжения. Но, видимо, достаточно сильное колебание было для меня относительно безопасно: посмотрев на изменившиеся параметры, Льюис ничего не сделал и отвечать не перестал. — Любовь, по факту, это реакция мозга на другого человека, выработка гормонов, выученное поведение… всё сразу. — Ты это к чему? — Своими способностями Анхелл, как я теперь понимаю, приручал тебя, как зверя… прости, если такие ассоциации будут тебе неприятны. Когда ты видела его, то испытывала что-то приятное. Может возбуждение, а может чувство защищённости. Или ещё что-то, из-за чего в итоге начала радоваться, когда находилась рядом с ним… даже без его влияния. Я вспомнила о поползновениях Анхелла, когда мы были у него дома, и мне стало не по себе. Это что получается… если мы были вместе, — а теперь я вообще не сомневалась в том, что я раньше состояла в отношениях со Сверхпридурком, — то он меня, получается, как козу дрессировал?! Если коз дрессируют, конечно. Что вообще за глупые сравнения… — Я не понимал этого, — продолжал Льюис, смотря поверх моей головы и даже «короны». — Не понимал, что он делает. Если честно, то даже мыслей таких у меня не было: влиять на кого-то, чтобы вызывать приязнь… — И всё равно ты намудрил с моим мозгом, — не смогла удержаться я от шпильки. Льюис опустил взгляд, и мне мгновенно стало не по себе. Ощущение было такое, будто я пнула щенка, который только-только доверчиво лизал мне пальцы. Вот же… надеюсь, хотя бы эти его полные боли взгляды правдивы. — Послушай, Оливия, — он опустился рядом со мной на одно колено и взял за руки; как бы мне ни хотелось под влиянием момента выдернуть ладони из его холодных пальцев, я этого не сделала. — Я раскаиваюсь. Правда, раскаиваюсь. То, как я поступил, это бесчеловечно, неправильно, отвратительно. Однако выбор, на самом деле, был не так уж велик. И ты бы в любом случае… испытывала бы ко мне влечение после операции. Понимаешь? — Нет. — Анхелл влиял на тебя долгие годы. Больше семи лет! Естественно, что твой мозг привык работать, думать и существовать иначе. Не так, как у обычного человека. Любой организм адаптируется к нагрузке и внешней среде, и твой не исключение… убрав Анхелла из твоей жизни, я оставил пустоту там, где мозг привык чувствовать хорошее — неважно, что эти ощущения были насквозь фальшивыми и выученными. Природа не терпит пустоты, может, слышала такую фразу? — Хочешь сказать, что я в любом бы случае искала что-то, чтобы заполнить образовавшуюся лакуну?.. — Да. Однако как бы ты себя чувствовала, если бы я не… — Вот не надо только сейчас ситуацию переворачивать, делая из себя героя! — я всё-таки выдернула руки и со злостью посмотрела на Льюиса. — Ещё скажи, что других вариантов вообще не было, только такое удаление Анхелла из моей головы! — Были, — не стал отнекиваться Льюис. — Однако по моим подсчётам и прикидкам, я выбрал самый безопасный для тебя путь. Мне стало неприятно. Почему-то я не сомневалась, что дело было не только в моей безопасности: — И самый полезный для себя. Разве не так? Он промолчал. Ну да, конечно — а что я ещё ожидала, собственно? Не просто же так Льюис носит свой титул Злодея Номер Один чуть ли не с гордостью, правильно? Каким бы милым и замечательным этот мужчина ни казался; какие бы взгляды он ни кидал в мою сторону; что бы он ни говорил… — Я люблю тебя, Оливия, — произнёс Льюис, окончательно выбивая у меня из-под ног всякую уверенность. — Всегда любил. — Ещё скажи, что с первого взгляда… — Хоть любовь с первого взгляда и существует, это немного не наша история, — покачал головой Льюис, поднимаясь с колена. — Я полюбил тебя примерно через месяц после того, как увидел впервые. Это было ещё в Университете. Как сейчас помню… ты шла с подругами после вечернего чтения стихов, где в пух и прах раскритиковала большинство выступающих. Ни рифмы, ни смысла в их опусах не было, только желание выиграть круглую сумму, которую профессор риторики предлагал за самое впечатляющее стихотворение. — Там было около пятидесяти тысяч, — вспомнила я. — Наверное. Я больше обращал внимание на тебя, чем на предложенные деньги. Да и зачем мне деньги, если та же продажа динамита для стоительных фирм приносит суммы во много раз больше этих несчастных тысяч? Он снял с меня «корону» и, не жалея металл, скомкал её в небольшой железный шар. Мне показалось, что никакой опасности при этом для прибора не было: распрямил же Льюис его в начале, правильно? Да и вообще, он не любил портить вещи, которые ещё не выработали свой срок службы. Бережливость, — порой на грани скупердяйства, — также была одной из его черт. — Если я тебе так нравилась, то почему ты просто не подошёл ко мне и не признался? Льюис прикрыл глаза. — Влюблённость в тебя была неожиданным побочным эффектом от учёбы среди нормалей. Я её не ожидал. И очень долго пытался пережить это чувство, можно даже сказать, что искоренить его. Мне было непривычно… думать не только о себе или своих экспериментах, понимаешь? А к тому моменту, как я разобрался в себе, оказалось, что рядом с тобой уже вертится будущий Сверхчеловек. Красивый, перспективный, одаривающий тебя милыми подарками, говорящий комплименты. Ты выглядела абсолютно влюблённой в него, и я… отступил. Он сжал кулаки; глаза Льюиса на мгновение полыхнули ненавистью. Она взвилась из глубины его зрачков и разошлась по радужке, просвечивая сквозь орехово-зелёные линзы золотыми всполохами. — Если бы я только знал, что ты находишься под его влиянием… поверь мне, Оливия, больше всего на свете я злюсь на себя за то, что не распознал опасность для тебя, пока её можно было безболезненно убрать. Это… разбивает мне сердце. — Если оно у тебя есть. Он с сожалением взглянул прямо мне в глаза, однако я никак не могла найти в себе сил на сочувствие. Если всё на самом деле было так, как Льюис говорил, то его нерешительность дорого мне обошлась. — Я ошибся, Оливия. Не один раз ошибался. Когда дело касается тебя, мне сложно оставаться хладнокровным и просто… действовать, как я привык, полагаясь лишь на разум и расчёты. И я не прошу о прощении, что бы ты ни думала. Однако если ты чего-то хочешь, — чего угодно, — то я это сделаю. — Ясно, почему вы с Гвен подружились, — цыкнула я, поднимаясь из кресла. — Что?.. а она-то тут при чём? Я пожала плечами, не чувствуя в себе сил что-либо объяснять. Но, серьёзно, утренний разговор с Чудевочкой всплыл у меня в голове стойкой ассоциацией, когда я услышала предложение Льюиса. «Сделаю что угодно», пф. Какие громкие слова. — Прямо-таки «что угодно»? — переспросила я. — Я от своих слов не отказываюсь. Мне хотелось попросить что-то невозможное, но в голову лезло только банально-романтичное «достань мне звезду с неба». Учитывая развитость технологий Льюиса, а также его армию летающих роботов, эта просьба была для него элементарной. Захоти я — он мне дом из астероидов сделает. Или дом НА астероиде. Благо, технологии позволяют. — Ничего мне от тебя не надо. — Оливия… — Что ты принёс, показывай. Он так резко закрыл рот, что я услышала, как клацнули его челюсти. Однако продолжать свои упрашивания Льюис не стал — видимо, честь настоящего джентльмена не позволяла опускаться до нытья в стиле Страйк. Ну да оно и к лучшему; начни Льюис ныть, я бы точно послала его далеко и надолго. Мне нужно было обдумать услышанное. Которое мне, кстати говоря, совершенно не понравилось. Выходило, что меня с самых младых ногтей использовали все кому не лень: родители, преподаватели, Анхелл этот проклятый, Льюис… для себя я, выходит, и не жила, что ли? Возможность перевести тему была как антивирус для старого компьютера — бесценна. — Я принёс тебе лавовую лампу. Насколько я помню, ты хотела её ещё со времён своего обучения. И обещалась купить себе, когда закончишь учёбу, но… забыла. «Забыла», ага. Скорее всего, к окончанию Университета в моём мозгу осталась только одна извилина, которая восхищённо сворачивалась в рогалик при виде Анхелла и его надутых мышц. Какая уж тут лавовая лампа, спрашивается? — Это… мило. Лампа была высотой около пятидесяти сантиметров и традиционной формы, что всегда напоминала мне о космических кораблях или скоростных шаттлах. Сверху металлический серый наконечник, снизу увесистая подставка, чтобы лампа не шаталась. Стекло, вода и голубая блестящая «лава» внутри, переливающаяся сверху вниз и снизу вверх. — Это не обычная лампа, — продолжил Льюис, поняв, что больше никакой реакции я не выдам. — Поставь её в комнате, где спишь, обязательно возле головы. Лава в лампе поможет тебе с восстановлением воспоминаний. А в случае опасности просто разбей лампу, договорились? — Я в Башне Супергероев. Какая опасность тут может быть? Льюис хотел было сказать что-то, однако его прервало треньканье из коридора. Словно в ответ на мой вопрос, из лифта широким шагом вышел Анхелл. То есть, Сверхчеловек. Учитывая его идеальный белый костюм, прекрасно сидящие бронетрусы и напомаженную супер-причёску, ни о каком Анхелле сейчас не могло быть и речи. — Вы закончили? — недружелюбно спросил непривычно хмурый Анхелл. — Доставщик, будь добр, дай поговорить с девушкой. — Да, конечно, осталось только подпись получить… секунду. Он достал небольшой блокнот из кармана форменной куртки, написал в нём что-то и протянул мне. «Я могу забрать тебя отсюда хоть сейчас — ? Нужна помощь с Сверх.?» Из-за спины Анхелла выглядывала недовольная Гвен, так что я чувствовала себя в относительной безопасности. Да и лампу Льюис наверняка не простую принёс, правда ведь? Так что моё «НЕТ» было написано быстро и уверенно.