Стерильные чувства

      Пак Исыль — сформированная личность с выделяющимися умственными способностями, явно превосходящими её ровесников. Чистоплотность девушки приравнивалась к стерильности, которую она возвела в ранг собственной идеологии. Её жизнь была распланирована до мелочей, потому что проработанные планы равно самореализация. Закованная эгоцентричностью, что для неё являлось не негативным качеством, а адекватным мышлением в её жизни, при котором не распыляешься на чужую. Отец её воспитывал по трём критериям, что высечены были заповедями в её голове.       Первая заповедь: чувство собственного достоинства должно быть наравне с внешним видом. Вторая заповедь: предельно ясно указывать на место тем, кто нарушает личные границы. И третья: никогда не поступаться своими принципами. Нельзя ни в коем случае допустить саморазрушения. Всё это и было залогом успешности в этом мире, формулой счастья и осуществлением амбиций.       Пак Исыль окончила бакалавриат медицинского университета и готова была ворваться практикантом в мир медицины, чтобы с самого начала зарекомендовать себя как высококвалифицированного специалиста. Она пошла в магистратуру, чтобы — прям как по стопам отца — стать выдающимся хирургом, о чём он и мечтал, видя свою дочь в этой стезе, только пластическим. Сыль не просто коснётся медицины во время практики, она её всколыхнёт своими умениями, чтобы каждая сеульская псина скулила о её мастерстве. Вот только всё та же прилежная дочь, гордость университета и просто сильная личность потеряла свой ориентир и находилась в данный момент в ночном баре, где не помешало бы всё опечатать красной лентой с надписью «полная антисанитария».       Ради кого это вообще, блин?       Пак Исыль не отрицала и не стыдилась признавать, что возненавидела весь мужской род с самого его появления, начиная с кайнозойской эры. Множество фактов, накапливающихся с раннего детства, вылились в одну сознательную характеристику противоположного пола: фу, просто фу. Недоразвитые, напыщенные, мерзкие — это если глубже рассмотреть, поэтому Сыль не рассматривала мужчин вообще. Принципиально, чтобы не тратить время впустую. Если и встречались те, кто выбивался из этой характеристики, то с ними выстраивались сугубо деловые отношения.       Она любила отмечать в заметках наличие положительных и отрицательных качестве и выводить итоговую оценку. И так случилось, что впервые у одного экземпляра мужского пола вырисовалась твёрдая восьмёрка.       С Ким Тэхёном из параллельной группы они, оказывается, пять лет пересекались на лекциях и практиках, и только месяц назад Сыль его заметила. Ведь этот парень мог составить ей конкуренцию в умственных способностях, судя по тому, что по успеваемости он отставал от неё всего на пять баллов, да ещё и слухи начали ходить, что он осмелился выбиться в лидеры.       Пак гордость-университета Исыль решила взглянуть на так называемого Кима, чтобы словесно указать на его место — позади неё и никогда первым, потому что это место с рождения было закреплено за девушкой. По подсказкам одногруппников нашла парня на стадионе, в одиночестве сидящим на трибуне и полностью сконцентрированном на экране своего телефона. Первым, что бросилось в глаза, стали его лоферы, задники которых были стоптаны, и выглядывающие голые пятки — извращение, никак иначе.       — Эй, ты, парень со второго места рейтинга успеваемости, — окликнула Исыль, сложив руки на груди и загородив собой лучи солнца, что падали на парня. Потому что место под солнцем исключительно её, а кто позарится, того сотрёт дотла, а какого-то гнусного человека, относившегося к мужскому полу, — с особым удовольствием.       Второсортник поднял свою голову, и перед Сыль предстали идеально высеченные черты лица. Симметричность, что вызывала у девушки всегда какое-то эстетическое наслаждение вплоть до лёгкого возбуждения, запустила цепную реакцию, и это было из-за внешности парня. Его облик таил в себе симбиоз мягких линий, будто вылепленных умелыми руками архитектора, и небрежности экспрессионизма в виде россыпи родинок. Такие гипнотизирующие черты лица буквально оживили сердце, а собранные в предложения слова рассыпались пеплом где-то на задворках сознания.       — Слушаю, Пак Исыль с первого места успеваемости, — бархатный голос, такой чистый, словно хрусталь и родниковая вода, что только на слух сумел сотворить во рту засуху. — Можно просто Тэхён, здесь ведь было указано, — парень показал экран телефона с тем самым списком успеваемости, а Сыль смотрела на его красивые длинные пальцы с идеальной ногтевой пластиной, безупречно почищенной и подстриженной.       — Тебе не удастся сдвинуть меня, — выдала девушка, найдя в себе чувство достоинства, и даже натурально сморщилась, потому что… фу. Исыль, фу, не смей оценивать его! — Поскольку мужское развитие отстает от женского, объясню на пальцах твоё место, — улыбнулась с наигранной любезностью и резко сомкнула губы в прямую линию, указав на парня и подняв выше два пальца.       — До этого не здоровалась, а теперь лично пришла ко мне? — ярко улыбнулся можно-просто-Тэхён и, поднявшись, посмотрел на неё сверху вниз, будто любуясь чужой очаровательностью. Сыль даже не заметила жеста возвышения над ней, пялилась на простодушную улыбку, где из его рта не брызгала ядовитость, а глаза не четвертовали — лишь мягко оглаживали её лицо. — Вот, значит, как можно было обратить на себя твоё внимание? — риторически спросил, засунув руки в карманы, и слегка нагнулся, чтобы прошептать на ухо: — Будь внимательной, Исыль, я являюсь для тебя опасностью.       Реальная опасность: парень на восьмёрку, рядом с которым у неё появлялись замаскированные признаки инсульта.       Исыль что-то ему тогда ответила, до сих пор не помня сути, но что-то умное, оставившее желчь на языке. В тот день её охватила паническая атака от осознания, что именно оказалось в её жизни наибольшим замешательством — точнее, кто. Мужчина. Пак знала, что нужно делать с человеком при отёке лёгких; с чего начинать вскрытие в морге, а вот что делать с тем, кто понравился, — была без понятия.       Пересекаться с Ким Тэхёном невооруженной и беззащитной было опасно, он бессовестно использовал полный арсенал своего обольщения. Сыль смотрела на него, как ребёнок смотрит на ребус: непонятно, с чего начать и как подступиться. Что-то подсказывало ей, что женское кокетство не должно строиться на расспросах, носит ли он с собой антисептик и пользуется ли биде́ после туалета.       Пак из-за недостатка знаний и отсутствия опыта посчитала, что лучшим решением этой проблемы будет изучить мужчин, посмотреть поглубже и разложить всё по полочкам. Не позволяла себе предстать перед Ким Тэхёном далёкой и необразованной в отношениях; оказаться в этом деле не второй и даже не предпоследней. Чтобы познать мужчин, Исыль начала с теории — загуглила, о чём думает противоположный пол, и это было не масштабно и завуалированно, это было… фу, просто фу. Эти существа думали настолько примитивно, что их не отличить было от реальных приматов, ведь по статистике о сексе они думают в течение дня девятнадцать раз и чуть меньше — о еде. Ещё они ярко запомнились тем, что десять раз на день чешут и поправляют свои причиндалы, — ох ты ж блять, какой ужас! — в трёх случаях из которых залезают рукой прям в трусы. Женщин же больше интересует другая информация, касающаяся мужчин: как бороться с харассментом и как уйти от абьюзера.       Сыль каждые пять минут отводила взгляд от экрана, морщась и уверяя себя, что не все мужчины такие. Ну, отец явно к таким не относился, а вот насчёт брата девушка гарантий дать не могла: если взять его в качестве научного образца, то статистика может быть даже и приуменьшена. Читать о мыслях и размышлениях мужчин в социальных сетях стало не проблемой, а моральной каторгой, а разочарование в них, кажется, всё больше пробивало дно. Пак каждый день ныряла в интернет до глубокой ночи и уже под утро отбрасывала телефон с пониманием, что, в принципе, после всего прочитанного Тэхён ей уже не нужен был. Но стоило увидеть его в университете в толпе других студентов, улыбающегося и приветливо машущего ей рукой, как сердце гулко падало вниз, с трепетом шепча: «нужен, он нужен тебе любой ценой!». И даже если это была цена её психологического здоровья.       Исыль не была счастлива из-за приговора её сердца, но приспособилась к необычной тяжести в груди и странному щекочущему ощущению внизу живота, когда Ким редко, но метко нарушал её личное пространство. Пак поклялась себе, что на полке её достижений в разных областях знаний, прям рядом с кубками и дипломами, будет находиться ещё и сердце этого парня. Неважно, какой ценой; без разницы, сколько сил ей понадобится приложить — цель будет достигнута.       Скорее всего, Ким Тэхён был очень красив, если любая плешивая девчонка не упускала возможности повиснуть на его плече и щебетать тому что-то на ухо, при этом прижимаясь своей грудью к его руке так, что у того, скорее всего, под рубашкой уже образовался некроз. Сыль не наблюдала в себе склонности к насилию, но мысли оттаскать девчонок за волосы приносили умиротворение. Особенно ту, что так ластилась к Тэхёну, хлопала невинно глазками и — твою же за ногу! — смущённо слизнула с его губ мороженое. Пак никогда бы не смогла себя так вести: она была резистентна к такому поведению. Попытка примерить на себя данный образ жизни приравнивалась к сдиранию собственной кожи.       Пак Исыль — нетактильная; не знающая, как произносить слова любви, и не умеющая заботиться о других, даже о домашних животных. Брат девушки уже пять лет корил её за смерть рыбок, которых он оставил ей на попечение на неделю, пока был на соревнованиях. Не умеющая проявлять капельку доброты даже к детям, девушка недавно в магазине довела пятилетнего ребёнка до слёз, когда не уступила ему последнее ведёрко мороженого. Так и добавила к тому, что пусть он вообще завязывает со сладким, ведь его ожирение в таком возрасте приведёт к сахарному диабету.       Перечитывая качества милых девушек в интернете, Сыль прекрасно понимала, что проигрывала по всем фронтам: как партнёр в отношениях она — полное дно. Чёрт, а до встречи с Ким Тэхёном Пак была убеждена, что нет такого направления, где она слыла бы неудачницей.       — Пак пока-что-на-первом-месте Исыль, — до слуха неожиданно донёсся мужской баритон, и под ложечкой у девушки неприятно засосало, пробивая лёгким электрическим напряжением до затылка.       — Что тебе нужно, вечный второсортник? — ухмыльнулась Сыль, дерзко вздёрнув подбородок и закинув ногу на ногу, совсем не отдавая отчета ни своим действиям, ни словам — оно всё как-то само выходило, импульсивно.       Теперь Тэхён заслонял собой солнце и хитро щурился, слизывая засохшие остатки мороженого со своих губ, что были слегка покрасневшими и припухшими. Это притягивало, хоть одновременно и хотелось по этим губам отхлестать. Нет, вымыть хорошенько их и тогда отхлестать!       — Мне кажется или я всё чаще ловлю на себе твоё драгоценное внимание?       — Ты лучше следи за тем, чтобы не словить лобковый педикулёз, чем за мной, — фыркнула Сыль, опустив взгляд на экран телефона, ругая себя за беспечные взгляды, которые нужно впредь держать под контролем.       — За тобой куда интересней, — просто выдал Тэхён, как очевидную вещь, и присел на корточки, заглянув в экран телефона девушки. — Что делаешь?       — Гуглю, что ты за существо такое, — не соврала, показательно введя озвученное в поисковике, при этом добавив, как вытравить его из своей жизни.       — Дам тебе подсказку, гордость университета Исыль, — Ким понизил тембр голоса, будто открывая лишь для неё какую-то интимную информацию, — немного нежности, ласки, и сам тебе выложу, что я и с чем меня лучше есть.       — Извини, я не питаюсь объедками, — скорее от злости выдала брюнетка, потому что какая-то плешивая девчонка окликнула Тэхёна.       Парень обернулся, непроизвольно облизнулся, не уделив больше никакого внимания Пак, и, даже не сказав слов прощания, помчался к девчонке.       Исыль сможет быть нежной и ласковой, вот только не ручается за то, что это не приведёт Кима к травматическому шоку.       И вот, первый день практики познания мужчин оказывался сложным не только морально, но и физически. Исыль не стала бы идти против собственных принципов, не поступилась бы просто так — всё было в целях эксперимента и опыта.       На ней было средней длины воздушное белое платье с фигурным вырезом на груди и изящными фонариками на плечах; красный платок на шее, на ногах — такого же цвета лодочки и особый аксессуар — перчатки из лёгкой сеточки до локтя. Слишком изящно, элегантно и амбициозно. В общий интерьер бара гордость университета не вписывалась, но считала себя единственным достоинством этого места. Плюсом здесь можно было считать лишь вкусное безалкогольное мохито, перед заказом которого Пак попросила у бармена полученный от поставщиков сертификат продуктов, являющихся ингредиентами, входящими в состав коктейля.       Идея прийти в бар была спонтанной: девушке показалось, что в неизведанной среде она сможет быстрее адаптироваться и выловить жертву для её непринуждённого флирта. Сыль сидела у бара, ожидая кандидата, у которого, по её собственной шкале баллов, было бы не ниже пяти. Собственно, улов был очень скудным — точнее, вообще никаким. Казалось, что все неандертальцы, не успевшие вымереть, решили собраться в этом баре и обратить своё безобразное внимание на Пак. Липкие взгляды проходящих мимо бара мужчин Сыль отфутболивала своим стервозным, после которого все в верном направлении двигались нахрен — точнее, мимо неё. Как-то брат сказал, что при виде мужчин у неё появляется такое выражение лица, что они морально должны быть избиты почти до полусмерти, чем Исыль с превеликим удовольствием сейчас и занималась.       Одно недоразумение сидело с ней у бара по левую сторону, через четыре стула. Возможно, она привлекла мужчину тем, что, прежде чем сесть за барный стул, протёрла его антисептическими салфетками. Вот только внимание его уже как пару минут всё никак не сползало с неё — наоборот, её будто через рентген пропускали, а после раскладывали и препарировали.       Брюнет сидел так, будто под ним был не стул, а весь мир, и имел с виду пять из семи смертных грехов. Взгляд у него был тяжёлым — вроде, именно такие подавляли личность, и Сыль была готова поклясться, что на дне тёмных глаз можно было разглядеть десятки сожранных душ. Но она была не из робких — вынесла остроту его внимания и давление, отдавшее в колени, когда чужие зрачки полоснули по ним.       Внешность мужчины была тронута строгостью, благородной белоснежностью кожи и хитрым разрезом глаз, напоминающим какого-то дикого хищника, занесённого в Красную книгу. Волосы были чёрными, как самый горький сорт кофе робуста; стрижка андеркат, и лишь несколько прядей небрежно спадали на открытый лоб. И всё это в совокупности со вселенской дерзостью, дьявольской притягательностью и посторонним вниманием к нему, поэтому данный индивид никак не мог пересечься с Пак примерной-дочерью Исыль не то что взглядом, а даже общим воздухом.       По её мнению, мужчина был старым, пытающимся скрыть свой возраст за грубостью кожанки, но жилистые вены на тыльной стороне ладоней выдавали наличие начинающегося варикоза. И — какой ужас! — на левой руке под рукав куртки уходила роспись ярких татуировок. Сыль считала, что тату-салон являлся первым рассадником гепатита и СПИДа, поэтому возле неё сидел потенциальный носитель очень опасных инфекций. По меркам других, мужчина, возможно, был хорош, по её же — с ним даже не хотелось говорить. Если видом можно было отвергать, то Пак его уже послала на три буквы, но на мужчину это подействовало, видимо, как приглашение. Не-в-её-вкусе медленно направился к ней, смотря бестактно, без доли стеснения. Медленно делал глоток из массивного бокала и небрежно рассматривал, пробирался под её платье, будто мариновал своим вниманием и подготавливал.       — Уйдём? — проговорил низкий голос с лёгким шелестом и хриплостью, явно умеющей поддразнивать до вибрации изнутри и оставлять на мочках ушей похабные мазки. Мало того, что вопрос был некорректен, так мужчина ещё и сел рядом, будто пытаясь измарать собой.       — С вами — нет, — надменно выдала Исыль, даже не посмотрев на мужчину, и махнула волосами, что своими кончиками зацепили его лицо, намекая так на дистанцию. — А если с мужчиной, что сел только что слева от вас, то вполне возможно. Передайте ему мои слова, если не сложно.       Не-в-её-вкусе обернулся и будто только сейчас заметил, что они находились в помещении не одни, ведь, судя по расстановке внимания, единственный интересующий девушку объект сейчас был в эпицентре его взгляда. Потенциальный носитель опасных инфекций что-то и вправду передал, но, к большому сожалению для Пак, видимо, не её слова, ведь весьма симпатичный парень, забрав с собой бокал алкоголя, удалился.       — Он был недостоин тебя, — серьёзно пояснил брюнет, и вся эта заносчивая уверенность, проявляющая даже в позе, носила в себе всё то, что она больше всего ненавидела в мужчинах. Потому что были якобы лучше, якобы занимали верхнее положение в пищевой цепи.       — Какой ужас, выходит, я заслужила только такое? — ядовитость Исыль полилась с её губ тягучим мёдом, и глаза критично осмотрели незнакомца.       — Бокал проссеко, — заказал у бармена мужчина и указал на девушку, отчего Сыль закатила глаза. — С таким языком, извини, только такое заслужила, — ухмыльнулся безобидно и подвинул к ней заказанный алкоголь.       — Мой язык — не вашего ума дело, и у меня уже есть коктейль, — чётко дала понять Пак, отодвинув обратно чужой бокал и скользнув взглядом по полкам с алкоголем. — Судя по цене данной бутылки алкоголя, что вы заказали, это некое вложение в будущее. Но с превеликим удовольствием спешу вас огорчить: за бокал просекко я ноги не раздвигаю. Сразу добавлю, что даже за бутылку. А вон та девушка на другой стороне бара, — указала кивком головы на блондинку, которая, заметив на себе внимание, заулыбалась, прикрыв ладонью рот, — готова пойти во все тяжкие лишь за комплимент её улыбке: брекеты реально отпугивающие. Значит, он однозначно всколыхнёт сентиментальную душонку, ну а за проссеко — продаст её. Ко всему, прошу заметить, она в вашей вековой категории, вы для неё — уходящий вагон, в который ей придётся запрыгнуть. Не благодарите, лучшая награда — дефицит вашего внимания, — выпалила Сыль в ожидании, что мужчина покрутит пальцем у виска и удалится, но у того будто в глазах что-то вспыхнуло, и его лицо тронула белоснежная улыбка… с открытыми дёснами, что мысленно Пак вписала в ещё один минус.       — Мне кажется, перспектива того, как я проведу сегодняшний вечер, становится весьма интересной, — не-в-её-вкусе слизал с губ улыбку, будто пытаясь уловить вкус девушки. — К твоему большому сожалению, с тобой, поэтому выпей для храбрости, — и опять настойчиво подвинул к ней напиток.       — Знаете, а я, пожалуй, выпью, — вдруг согласилась Исыль и, взяв пальцами ножку бокала, слегка всколыхнула содержимое, чтоб вдохнуть нотки игристого перед тем, как выпить. — И лишь для того, чтобы вы удостоверились в том, что я выпью за ваш счёт, но в качестве платы за это даже «спасибо» не скажу.       Незнакомец промолчал, сам сделал глоток из своего бокала — видимо, чтобы скрыть свою улыбку, а вот бесстыжий взгляд никак не стал маскировать. Наблюдал, как она пила, и глазами своими, словно облизывая, порочил. И если на ментальном уровне это было возможно — у него определённо получилось несколько раз.       — Ай-яй, как же опрометчиво было брать выпивку из чужих рук, — поцокал языком, когда опустошённый бокал был оторван от женских губ. — Я тебе подмешал кое-что, — без улыбки, серьёзно — таким тоном судмедэксперт озвучивает в морге заключение.       Исыль резко перестала пить, громко поставила бокал на барную стойку и подобрала языком остатки напитка с губ, только сейчас будто ощутив странный привкус. Приложила ладонь ко рту от подкатившей тошноты. Не по себе стало, лицо обдало жаром, и она пару раз взмахнула ладонью, чтобы хоть как-то его остудить.       — Что там было? — собранно спросила Пак.       — Приворотное зелье. Теперь как я тебе? — дурацкие шутка, ситуация и вообще сам мужик.       Данная издёвка выставила Пак просто тупицей, что сильно поцарапало гордость, из-за чего впервые странное чувство окатило её тело, заставив вскипеть кровь.       — Всё ещё противны. Можете пересесть?       — Не вопрос, — неожиданно согласился брюнет и встал со своего места, но Сыль не успела насладиться одиночеством, ведь мужчина пересел на стул с правой стороны от неё. — О, а у тебя правая сторона более рабочая, скажу я тебе.       — У меня ещё правый кулак рабочий, хотите проверить? — по новой завелась Сыль, поняв, что хочет стереть с лица земли этого мужчину или хотя бы его больную самоуверенность.       — Хочу, давай только уединимся?       — Боже мой, имейте совесть… — прошептала Сыль, приложив пальцы к переносице, не понимая, как человек может вызвать мигрень.       — Поимею. Точнее, имею, — спокойно, не выражая каких-либо эмоций, будто реально оговорился. Оперевшись локтем о бар, мужчина ближе придвинулся к девушке, и боковым зрением Исыль успела уловить, как чужая рука стала двигаться вперёд, но она тут же отклонились, как от огня.       — Если только подумаете положить руку на моё колено, — Пак предупреждающе ткнула указательным пальцем в мужчину, — то обещаю, я лично отправлю вас к проктологу, чтобы он изъял её из вашего заднего прохода, потому что я непременно её вам туда запихну, понятно?       — Это типа намёк пойти в жопу? — театрально удивился не-в-её-вкусе.       — Это типа вы ещё должны были понять, как только посмотрели на меня, — выдала Исыль с наигранной усмешкой и, стиснув рукой бокал, стала нервно мешать трубочкой мохито. Желание воткнуть её в глаза собеседнику возросло в геометрической прогрессии, как только он снова стал пялиться на её ноги.       — Не могу до конца понять, — искренне признался, сконцентрировавшись на коленях девушки, будто в них выискивая ответ, и когда это уже должно было вроде как перейти грань допустимого, он поднял свой взгляд, — тебя обидел какой-то мудак и из-за этого ты решила всех мужчин гнобить или ты вместо Хиёнг?       — А вы этот бар перепутали с тем, что за тридцать или просто хотите молодым коленом между ног получить? — любезно спросила Пак, вопросительно вздёрнув бровью.       — За пять минут нашего общения я смог сделать вывод, что ты драчунья: вечно об этом говоришь. И да, твои коленки красивые, — и опустил взгляд опять на них, кивнув в подтверждение: — Очень красивые.       — А вывод, что вы мне неинтересны, у вас в голове не проскользнул?       — Нет, — нагло заявил, так ещё по глазам бесстыжим стало видно, что был уверен в собственном ответе. — Проскользнуло лишь наше продолжение вечера. Ты считаешь меня интересным, но непривлекательным. Ты разговор со мной не хочешь прекращать, а вот взгляд старательно отводишь.       — Вы что, какой-то психолог? — иронично выдала Сыль.       — Нет, обычный маньяк, поэтому думаю, как тебя в подвал к себе заманить, — будничным голос пояснил мужчина и взглянул на ручные часы.       Пока не-в-её-вкусе на секунду отвлёкся, Пак посчитала это прекрасным шансом закончить их дурацкий диалог. Она повернулась влево и заметила парня, который подошёл к стойке, перевалившись корпусом через неё и пытаясь сделать свой заказ.       — Давайте познакомимся? — Пак с самой милой улыбкой, на которую только была способна, обратилась к подошедшему, привлекая к себе его внимание, на что парень слегка растерялся и не сразу понял, что это было адресовано именно ему.       — Извините, я с девушкой пришёл, — учтиво отказал, а план Сыль медным тазом накрылся, но она, не выходя из образа, захихикала, уточнив:       — К тебе за столик подсесть говоришь?       — Принципов у тебя, видимо, тоже нет, — и снова тот, чей голос поддразнивал и заставлял всё внутри вставать на дыбы.       — Вы отвалите от меня?! — Сыль хлопнула ладонями по стойке и лихо обернулась обратно к мужчине, сталкиваясь с тем почти носом к носу.       Пак непременно отдёрнулась бы, но не-в-её-вкусе лёгким движение поддел кончик её платка на шее, удерживая и временно деактивируя. Мужчина еле уловимо натянул шёлк, примеряя у себя в голове какой-то образ, вырисовывая только одному ему понятную перспективу. Словил её возмущённый выдох, застрявший в груди протест и едва уловимую панику в глазах.       — Нет, я ведь только начал подкатывать, — жарко прошептал в лицо и с яркой ухмылкой показательно выпустил, уже не с таким задором уточнив: — И всё же: ты вместо Хиёнг или нет?       Психологическое здоровье Пак Исыль висело на волоске. Здесь было два варианта: она сорвётся и впервые в жизни изобьёт мужчину — в перчатках, естественно — или просто выколет ему глаза. Каблуком, конечно. О, да-да. После чего придавит к полу ногой его руки, чтобы больше их не распускал. Или же, отыскав в себе остатки интеллигентности, натянет улыбку и спокойными тоном выдаст:       — Если я скажу вам, что да, то отстанете?       — Да.       — Да.       — Сколько стоит?       — Что?       — Сколько стоит, например, минет?       Это было сродни пощёчины, такого унижения ей не приходилось ещё испытывать. Ко всему, это явно была не его неудачная шутка. Не-в-её-вкусе с нетерпением ждал ответа и, вздёрнув бровь, намекал, что всё же ждёт каких-то слов — точнее, сумму.       Ах ты ж сука!       — Стоит столько, что он вам однозначно не перепадёт! Не потому, что нет анализов от дерматовенеролога, а потому, что вы… — осмотрев его так же бесстыже и сморщив нос, многозначно выдала: — Фу!       Сыль поспешно соскочила со стула и потянулась к своему лежащему на баре клатчу, но чужая рука нахально схватила её за запястье. Для кого-то это было просто прикосновением, для Пак Исыль — смертельным действием, которое привело к внутренней детонации. Он тронул её не просто рукой. Он тронул её той самой, блять, правой рукой. Той, которой мужчины по статистике с десяток раз за день поправляют свои причиндалы, а судя по столь озабоченному вниманию, она не удивилась бы, что он и в темноте помещения держал её в трусах при разговоре. У Сыль реально в глазах зарябило, когда заметила, что рука была ещё и в наколках — то есть её сто процентов тронул человек, заражённый страшными инфекциями.       Свободная рука девушки сама дёрнулась по инерции, из-за инстинкта самосохранения и за честь своей стерильной руки она схватила бокал коктейля и окатила им лицо мужчины. Затаив дыхание, Сыль наблюдала, как по волосам мужчины стекал напиток, а на щеке красовался листочек мяты. Резкое воспоминание о том, что мужчина был маньяком, сильно ударило по вискам. Его глаза налились чем-то нечеловеческим, холодным, металлическим, из-за чего кожа на её лице пылала не хуже, чем от химического ожога. Вот так за считанные секунду Сыль сумела прощупать чужие границы самоконтроля. И было видно, что если она не соберётся в течение нескольких секунд, то на собственной шкуре почувствует гнев вскипевшего мужика. Как-то Пак не планировала заканчивать эту вылазку избитой и выкинутой на свалке, поэтому и решила отчалить, посчитав нужным буркнуть сухое:       — Простите, вынудили. Поставив стакан обратно, девушка поспешила пробираться к выходу, шарахаясь от проходящих людей, и как назло она никак не могла разминуться с одним мужчиной. И когда Сыль остановилась для того, чтобы он прошёл первым, но это тело, подняв на неё глаза, скорее всего, хотело выдать слова благодарности, но выдало лишь свою рвоту ей на ноги. Вся жизнь пронеслась перед глазами Пак: вот она идёт в первый класс, а вот она в шаге от того, чтобы потерять сознание и никогда не возвращаться в реальность. Сыль вроде бы смотрела на свои ноги, где красовалась своим уродством чужая биомасса, а вроде уже ощущала, как душа отделялась от тела.       Не было ни чувств, ни гнева, ни паники — просто-напросто хотелось сдохнуть.

***

      У Пак Исыль, жизнь которой была распланирована до мелочей, не входило в список обязательств отдраивать чужую рвоту в местном сортире. Девушка потеряла время, сколько она промывала под проточной водой ноги, прыскала их антисептиком и протирала салфетками. Одним словом — дохрена, если кожа стала красной и скрипела от чистоты. Самым сложным было не отмыться, а прийти в себя, подсоединить все провода к нервной системе, которая от пережитой травмы перешла на время в аварийное состояние. Оперевшись ладонями о раковину, девушка смотрела в одну точку, пытаясь найти в себе желание жить дальше и убедить себя, что, несмотря на всю критичность ситуации, это не сломило её дух. Собрав себя в руки, Сыль надела обратно туфли, что так же прошли тщательную антисептическую процедуру, но точно отправятся в мусорный бак, и сама девушка будет откисать в ванной до утра.       Стоя на улице и переминаясь с ноги на ногу, Пак уже в четвёртый раз пыталась вызвать такси в Kakao, но по непонятной причине водители отказывались от поездки. Компания мужчин, что курила у входа в бар, противно хихикала в сторону Исыль, скорее всего, вспоминая эпичный момент этого вечера с её участием. Пак терпела из последних сил и ждала, что кто-то осмелится к ней обратиться, и тогда она с превеликим удовольствием словесно надругается над ним, чтобы у тех появились суицидальные мысли. Но больше всего напрягал он.       Неподалёку стоял матовый тёмно-синий BMW с затонированными окнами, и несмотря на это, Пак была уверена, что там находился не-в-её-вкусе. Судя по выходящему сизому дыму из слегка приоткрытого окна, он курил и наблюдал. Этот мужчина обладал непростым взглядом: в нём одновременно присутствовали глумление и желание добраться до сердцевины. Вот только сердца у Пак Исыль не было — точнее, его не существовало для глаз такого. Брюнетка упёрто смотрела, ждала, что бесстыдно подглядывающий нахал покажется или попросту уловит посыл в её глазах и уедет. Но девушку опять отвлекли улюлюканья компании в её адрес, и когда она обернулась, нечто смутно напоминающее мужской пол осмелилось направиться к ней, а следом последовал рёв двигателя.       — Садись, подвезу тебя домой, драчунья, — глубокий голос, что прекрасно вписывался в покров ночи, иголками вонзился в спину.       Сыль даже не посмотрела на водителя машины, сверля глазами свой экрана телефона и не понимая, почему продолжались сыпаться отказы, но прекрасно осознавала, почему решивший к ней подойди отчалил обратно.       — Хватит стоять ко мне спиной, а то возникает желание воспользоваться ситуацией. Сюда такси в такое время не ездит — говорю, исходя из собственного опыта.       — Вы пили, — Пак, заблокировав телефон и закинув его в клатч, сложила руки на груди и обернулась, подняв так гордо подбородок, будто не она была недавно облёвана. Насмешливая усмешка, тронувшая мужские губы, подтвердила это: мол, прячь надменный гонор, я прекрасно видел, как ты чуть дух не испустила в баре.       — Это был яблочный сок, обещаю довести в целости. Садись, — и, дотянувшись до дверцы пассажирского сидения, открыл её, на что Пак скептически покосилась.       — Я не сажусь к незнакомцам, — фыркнула Исыль, вздёрнув брови, будто не понимая, как тот мог подумать, что она, прилежная дочь, гордость университета, запрыгнет в чужую машину… Хотя понимала, что итог их диалога был известен им двоим, и кому-то одному он очень не понравится, и этот кто-то обязательно вычеркнет из памяти данный инцидент.       — Правильно делаешь, но мы уже познакомились. Запрыгивай, — не-в-её-вкусе настоятельно похлопал по пассажирскому месту, а Сыль на мгновение закусила губу, чтобы оттуда не вырвалось недопустимое соглашение.       — Я вас коктейлем облила, вдруг вы отомстить захотите?       — Мне кажется, того, как тебе за меня рыгун отмстил, было достаточно. Садись, — настойчиво, будто даже непреклонно.       Исыль не знала, что ею управляло: желание оказаться в ванной, переполненной всеми антисептическими средствами, или не характерная для неё наивность, убеждающая, что ничего в этом плохого нет. Никто ведь не узнает, что она, как оказалась, из тех девчонок, кто всё же садится в машину к незнакомцам. Пак точно завтра будет себя за это корить и в наказание лишит свой организм на неделю сладкого, а сейчас она просто сядет в машину к бесящему её человеку.       В нос ударил запах кожаного салона и какого-то лёгкого ненавязчивого ароматизатора вперемешку с дымом сигарет. Внутри машины за счёт кондиционера было свежо, и холодная жгучесть обивки сидения заставила Пак покрыться мурашками. А может, Сыль просто попала в ловушку тёмных глаз, при взгляде на которые ей хотелось перекреститься, чтобы избавиться от чувства осквернения. Её выжидающе касались зрачками, чтобы уловить для себя более глубокие детали, но было жаль, что отвращения к себе они уверенно не замечали. Исыль уверяла себя, что она доедет с мужчиной, как с реальным таксистом — молча и в целости. Сама себе кивнула на это убеждение и как только застегнула ремень безопасности, то вместе с щелчком услышала и звук блокировки дверей, после чего машина тронулась. Скорее всего, Пак тронулась ещё больше. Сердце замерло на пару долгих секунд, после чего Сыль взяла его под контроль, как и всё в своей жизни.       — Зачем машину заблокировали? — сухим голосом спросила девушка, резко подняла глаза на мужчину, что плавно выкручивал руль одной рукой и смотрел на боковое зеркало.       — Чтобы не сбежала, — серьёзно выдал брюнет будто вполне очевидную вещь и, достав из кармана пачку мятных жвачек, закинул в рот две подушечки. — Всё же перепадёт мне секс и побываешь ты в моём подвале, — выдал как почти все его дебильные шутки без улыбки, из-за чего впервые в голове Пак посеялась мысль, что он — блять! — видимо, не шутил.       — Это уже несмешно, прекратите, — Исыль неосознанно схватилась пальцами за ремень безопасности, что сразу выдало её волнение.       Ладошки неприятно вспотели, а освежающий воздух, дувший из кондиционера, не приносил теперь облегчения. Стало душно и тесно, а рука бездумно потянулась проверить ручку — и правда заблокировал. Если брюнет думал что-то сотворить с ней, она лучше этим ремнём собственноручно себя задушит, чем достанется живой этому.       — Где, по-твоему, я пошутил? — не-в-её-вкусе остановил машину на перекрёстке и посмотрел на неё, вздёрнув бровь.       Красный свет от светофора пугающе лёг на его лицо, создавая картину реального маньяка. Жуя жвачку, мужчина небрежно осматривал её, пока Сыль пыталась реанимировать свой язык, прилипший к нёбу. Пиздец, просто пиздец. Если она выживет, то за это обязательно поплатится парень со второго места успеваемости, которому сейчас выпала реальная возможность стать первым после её смерти.       — Для начала отдай телефон, — мужчина обернулся, чтобы взглянуть на светофор, и протянул к ней открытую ладонь. — Драться, драчунья, не советую.       У Пак было буквально несколько секунд, чтобы обдумать план действий и прийти к тому, что нервировать маньяка — себе дороже. Нужно выполнять всё, показать себя послушной жертвой, а в подходящий момент, когда мужчина потеряет бдительность, ударить и сбежать — в крайнем случае с гордостью задушиться ремнём.       — Мне самому ощупать тебя, чтобы найти его?       — Оставьте свои ручонки при себе, — Исыль натурально сморщилась и, быстро достав из клатча телефон, положила его в чужую ладонь, после чего он тут же оказался в кармане крутки мужчины.       — Сумку тоже отдай, — нахально продолжил обворовывать девушку хозяин машины, и Сыль не по-жертвенному отобразила на лице возмущение.       — Она вам не подойдёт, — процедила сквозь зубы, отрывая словно от сердца брендовую сумочку. Что-что, но отбирать это сокровище было низко даже для такого, как он.       — Не переживай, у меня есть дома подходящая кофточка, — и, не посмотрев даже на содержимое аксессуара и вообще не уделив ей какого-либо должного внимания, отправил её куда-то себе в ноги. Машина опять тронулась с места, и Сыль, кажется, тоже. — Теперь сними платок с шеи.       — Вы хотите, чтобы я разделась? — глупо спросила девушка, пытаясь хоть как-то оттянуть время до неизбежного.       — Нет, платок тоже к кофточке подойдёт, — качнул отрицательно головой мужчина и перестал жевать жвачку, на мгновение задумавшись, чтобы после выдать: — И лучше в подвале разденешься, сейчас только завяжи свои глаза им. Нельзя, чтобы ты видела, куда мы едем.       — В лес? — иронично выдала Пак первое, что пришло в голову, и резко стянула платок, выполняя поручение, ощущая себя героиней тупейшего фильма про серийного убийцу.       — Я ведь сказал, что ко мне в подвал, там комфортней, — выдал не-в-её-вкусе и опустил завязанный на лице девушки платок ниже, перекрывая оставшийся доступ к свету.       Комфорт Сыль любила, что не скажешь о подвалах.       Не видя ничего, у девушки создавалось ощущение полной беззащитности и отсутствия контроля. Вокруг витала лишь давящая атмосфера, а щёку будто прожигал взгляд напротив. Всё это не так пугало, как злило до бешеной тахикардии. Пак Исыль не могла оказаться в такой ситуации, где через время её изувеченное тело попадёт на стол морга, а заголовки об извращённом убийстве разлетятся по всем новостям. Так ещё какому маньяку в руки отдалась, чёрт побери! Было не страшно, а стыдно умирать от этих рук.       — Скажи, как тебя зовут, — не просил, а требовал.       — Не трогайте меня, — бесстрашно выдала лишь с клокочущим изнутри гневом. — Давайте убьёте меня без знакомства.       — Странное имя, это полное?       — Я же сказала, не трог…       — Трогать — это вот так, — беспринципно оборвал мужчина, и широкая ладонь легла на её колено, размашисто погладив до кромки платья. Сыль крупно вздрогнула, но среагировать ни физически, ни словесно не успела: чужая рука исчезала так же моментально, как и появилась. А вот фантомное ощущение прикосновения — нет, поэтому отодвинула ноги подальше от водительского сидения и смахнула пальцами будто оставленную мужчиной пыль. — А я просто говорю. Но ты потерпи, скоро перейдём к ощупыванию и обследованию, — обнадёжил.       — Вам лучше бы на обследование в больницу. Руки холодные, а эта прямой признак сердечной недостаточности, возраст у вас всё же немолодой, — язвительно ответила Пак, решив отхлестать мужчину хоть бы словесно.       — У меня другая недостаточность, но об этом позже, в более интимной обстановке, — чужие слова вязали во рту у Сыль, отчего сплюнуть хотелось и желательно в чьё-то лицо. — Почему тот бар выбрала, драчунья?       — Он элитный.       — Да, тебе повезло встретить элитного маньяка, — саркастично фыркнул мужчина. — Сколько тебе лет?       — А вы любите несовершеннолетних?       — Да.       — Тогда двадцать три.       — Супер, статью за педофилию не повесят, — измывался над ней почти с мурлыкающим голосом. — Чем занимаешься?       — Блогер, — твёрдым голосом бесстыдно соврала Исыль. — Веду блог о собственной жизни. Например, последний пост был о том, как в Таиланде я сменила пол. Кстати, меня зовут Пак Чимин, — и выдавила из себя самый грубый голос.       — Раздвинь ноги.       — Зачем?       — Проверю, успешно ли прошла операция.       — Ладно, шучу, — цокнула языком Пак, но колени на всякий случай сжала сильнее. — На врача учусь. Будущий пластический хирург, — выдала с чувством достоинства, расправив плечи, несмотря на то, что сейчас находилась не в самой лучшей ситуации. — Если отпустите, я гарантирую, что, когда выучусь, постараюсь хоть что-то сделать с вашим лицом, — уверила и, чтобы наверняка, поспешила добавить: — Бесплатно, конечно же, некая благотворительность.       — Не переживай, в подвале ты мне весь пакет благотворительности продемонстрируешь, — убедительно положил руку ей на колено мужчина.       Сыль теперь среагировала с такой же уверенностью — ударила его по руке так сильно, что у самой ладонь защипала и начала гореть. Чужая конечность сразу исчезла, и, всё-таки вспомнив, кто здесь был жертвой, девушка поспешила сказать:       — Извините, давайте всё же в подвале, я уже настроилась на него, — с нервной усмешкой опять схватилась за ремень, чтобы быть готовой.       — Ну, подвал так подвал, — она не видела, но, кажется, с неё откровенно смеялись. — Совсем не нравлюсь тебе?       — Для меня вы на тройку с натяжкой, — констатировала Сыль, как приговор, испытывая истинное наслаждение от мысли, что задела мужское достоинство. — По десятибалльной системе, конечно же. Знаю, что маньяки любят, когда им льстят, но жертву вы выбрали такую себе.       — Почему тройка? — без злости и даже, кажется, с усмешкой — убедиться в этом хотелось. Хотя лучше выколоть себе глаза, чем опять столкнуться с темнотой жгучих глаз.       — Тройка с натяжкой, — поправила Сыль, делая акцент на последнем слове.       — Прости, почему тройка с натяжкой?       Лучше держать язык за зубами, притвориться напуганной девчонкой и достучаться к чувству жалости и человечности. Сдержаться, закрыть ладонью рот, поступиться принципами. Конечно лучше, но Пак Исыль выбирала другой путь, который точно приведёт к внутреннему наслаждению за счёт унижений, а ещё, возможно, к могиле.       — Стиль одежды — будто эротическая фантазия женщины в климаксе, — сами собой выплёскивались неотфильтрованные мысли. — Голос загробный, однозначно хорошо послуживший бы в похоронном хоре, улыбка с открытыми дёснами и татуировки… У вас смертельные инфекции, знали? Ноги худые, сидите ещё с широко расставленными коленями — терпеть не могу такое, и… нос.       — А что не так с носом? — невозмутимо спросил брюнет.       — Маленький!       И она готова была поклясться, что мужчина его задумчиво пощупал, но это представление разбилось, когда девушка услышала, что он вроде начал что-то обнюхивать. Убедилась в этом, когда учуяла рядом запах мятной жвачки и одеколона с резками нотами жжённого сахара, а следом холодный кончик носа уткнулся ей в шею.       — Что вы делаете?! — воскликнула Сыль, прислонившись к дверям машины и приложив руку к шее, где бешено пульсировала жилка.       — Нюхаю. Когда ты села, мне показалось, что пахнешь спиртом, но теперь я уверен в этом, — мужчина вернулся в нормальное положение, и следом в салоне раздалось щёлканье включённого поворотника. — Ты так долго не выходила из бара, потому что где-то там посасывала алкоголь?       — Сосала, — зло выплюнула.       — Проверим-проверим, — раздался сдавленный смешок. — А плюсы, боюсь спросить, какие у меня?       — Пальцы красивые, длинные и кожа чистая, белая, — без запинки выдала Исыль, поскольку список был мал — долго вспоминать не пришлось. — Настойчивость хороша для мужчин, но всё же должна иметь какие-то границы, поэтому с натяжкой.       Секундная тишина разорвалась хлопком надутой жвачки. Было два варианта: или мужчину не задели все высказывания, или он давал услышать, что с ней будет в конце — разорвёт в клочья.       — Дай угадаю, себя ты оценила на твёрдую десятку?       — Твёрдая восьмёрка. У меня пальцы немного кривоватые и маленькие, не люблю из-за этого кольца носить, — честно призналась Пак, ведь знала, что именно признание своих недостатков — олицетворение уверенности. Хотя, напомнив себе о дефекте, интуитивно сложила руки в замок, но одно запястье нагло выдёрнули, видимо, для осмотра, ведь дальше последовала оценивающая критика:       — Реально кривые. Ты не ломала их? — вроде даже обеспокоенно пощупал фаланги. — Как будто сардельки, которые валялись на дороге, переехал велосипед.       — Спасибо, долго не могла подобрать характеристику, — выдернув руку, прошипела Исыль, совсем не от злости на сказанное, а из-за того, что всё-таки мужчина сумел лучше неё описать её же изъян.       — Что ещё?       — Родинок много.       — В этом есть свой шарм, я бы даже сказал… сексуальность, — многозначительно акцентировал мужчина. — Например, твои родинки над губой и в ложбинке между грудей очень притягательны.       — Это как ветряка, ко всему прочему, высока вероятность развития рака, — медицинским методами объяснила, приподняв вырез платья. — И попрошу на грудь не пялиться.       — А остальные изъяны?       — А про следующие два пункта вы не узнаете.       — Интимное?       — Интимное.       — Тогда в подвале узнаю.       — Не в таком плане интимное! — вспылила Исыль, ощутив, как мужчина начал глазами выискивать недостатки.       — Личное?       — Личное.       — Характер паршивый и девственница?       — Вы…       — Можно на ты, — исправил, клацнув языком.       — Ты урод! — выпалила на духу Сыль, вложив все свои эмоции, ощутив, как гнев ужалил щёки, заставив их полыхать.       — Я понял по твоей оценке, что не красавец, — хмыкнул мужчина и опять лопнул шарик из жевачки. — И ты не переживай, два твоих недостатка легко смогу исправить.       — Вообще-то это коммуникабельность и генетика — от сладкого распирает, — решила всё же раскрыться Сыль, чтобы не подтвердить, что не-в-её-вкусе якобы попал прямиком в цель.       — Друзей нет?       — Нет.       — В принципе, это хорошо.       — И в чём же?       — За тобой горевать никто не будет, когда узнают, что ты исчезла, — обыденно объяснил мужчина. — Ещё откормлю сладким, если тебе вдруг удастся сбежать, чтобы родственники тебя не узнали.       — Очень смешно, — скривила губы Пак.       — Так я не шучу, — грубовато хмыкнул, размазывая по салону сиплость голоса: — Что из сладкого любишь?       — Это интимно.       В пространстве повисла тишина, и Пак надеялась, что мужчина всё же решил хоть немного помолчать и дать ей отдохнуть от его словесного потока.       — Сливки с тела, что ли, слизывать?       — Нет, это значит, что мы с вами не настолько близки!       — Ничего, в подвале пойдём на сближение. Кстати, мы приехали, — неожиданно заявил мужчина. Машина резко затормозила, из-за чего плечи Исыль слегка оторвались от спинки сидения. Она услышала щёлканье чужого ремня безопасности, и следом её собственный резко вернулся в изначальное положение, из-за чего девушка не успела словить его, чтобы задушиться. — Теперь открой широко рот.       — Я не буду этого делать, — храбро заявила Исыль, отрицательно покачав головой. — По статистике все маньяки имеют семью, жену и этих… детей, да, их! — почти несвязно протараторила, и от собственного рваного сердцебиения у неё заложило перепонки. — Взываю к вашему здравому уму, подумайте о них, чтобы не садиться в тюрьму.       — Не переживай, я в разводе: бывшая жена не выдержала криков из подвала. Открой рот, — спокойно повторил мужчина, и следом к щеке Исыль притронулось что-то холодное. Первая ассоциация — дуло пистолета. И ей показалось, что она даже ощутила запах свинца. — Я не хочу раньше времени пускать пулю — открой рот и высунь язык.       Исыль подавила в себе сопротивление, проглотила гордость, которая из последних сил цеплялась за стенки горла с желанием отстоять чувство достоинства и честь рта. Она не знала, что именно властвует над ней; что-то неизведанное — возможно, страх, а возможно, ледяное оцепенение из-за чувства безысходности. Сильно сжав кулаки, девушка выполнила указания и сразу почувствовала, как на язык что-то легло… маленькое и лёгкое, вроде небольшой таблетки. Чужие пальцы коснулись подбородка и подняли его вверх, закрывая рот.       — Послушная драчунья. Соси витаминку С, она хорошо успокаивает. Теперь слушай внимательно, — мягкий шёпот лёг мурашками, пробравшись к каждому позвонку, особенно когда дуло пистолета опустилось ниже, провело по шее к плечу, вообще не предоставляя возможности делать сосательные движения. Сыль перекатывала языком таблетку, ощущая сладкую кислоту, решая, плюнуть ей в лицо ненормальному или попытаться ею подавиться. — Я сейчас выйду и помогу тебе, попытаешься сама покинуть машину — наступит трагический исход, — и, не дождавшись ответа, вышел.       Девушка кратко кивнула сама себе, понимая, что бежать нет смысла, от этой только мысли она уже ощущала жгучесть пули между рёбер. Сначала она подумала про отца, что он точно не смирится с утратой, а Сыль не смирится даже на том свете с тем, в каких условиях она встретила смерть. Вывод из всего сделала один: мужчины были не просто мерзостью, а смертельной мерзостью.       Когда с её стороны открылась дверь, она не стала шевелиться, и если бы не рука, взявшая её за ладонь и потянувшая наружу, так и сидела бы на месте. Ноги были ватными, мысли — несвязными, в особенности, когда дуло пистолета было приставлено к спине.       — Я сейчас развяжу тебе глаза, — в самое ухо прозвучало, и Пак до загривка прошибло электрическим током, из-за чего захотелось пройтись ладонью, чтобы смахнуть это странное ощущение. Но не сделала, перетерпела, лишь бы показать: её нервы даже не всколыхнулись от тройки с огромной натяжкой, даже если перспектива её будущего складывалась не лучшим образом. — И ты увидишь, где проведёшь сегодняшнюю ночь и не уснёшь до утра.       — Скажите, что меня ожидает, — тихо спросила, ощутив, как кислая витаминка неприятно стянула всё во рту. — Изнасилуете и убьёте?       — Точнее, изнасилую, изнасилую и ещё с натяжкой изнасилую, — ответил с хриплой терпкостью в голосе, способной вывернуть наизнанку. — Ну, за твою тройку, конечно же.       — С натяжкой, — упрямо добавила Исыль, когда шёлковая ткань скользнула по лицу вниз.       Пак сощурила глаза, пытаясь привыкнуть к яркости, потому что свет от фонарей сливался в одно большое пятно, и только через несколько секунд всё стало формироваться в более чёткие контуры. До конца не веря, девушка металась расфокусированным взглядом: двухэтажный белый дом; веранда, которая была украшена уличной ретро-гирляндой; в газоне стоял декоративный фламинго (единственное животное, о котором Исыль могла позаботиться); кусты дикой розы, что были посажены симметрично вдоль тропинки.       Или мужчина преждевременно и незаметно застрелил Сыль, и она уже того, или он и вправду привёз её домой.       Что за…       — На будущее наставление, — нарушил тишину мужчина с чётким потехой и сдавленным весельем в голосе. Сыль, повернувшись, столкнулась с искрящимися глазами, буквально взглядом щепавшими кожу её лица, будто напоследок, чтобы оставить после себя что-то. — Не садись к чужим мужчинам в машину и не забудь поставить мне хорошую оценку в Kakao. И да, ты права, секс мне с тобой не перепал, но неспокойная ночь всё равно будет со мной, вот здесь, — и поднял руку, где была бутылка воды, а не воображаемый пистолет, и приложил его к виску. — Соси-соси, успокаивает.       Онемевшими пальцами Исыль приняла представленную сумку и ошарашенно проводила взглядом уходящую спину до машины. Не могла и не хотела до конца в это верить, что её, прилежную дочь, гордость университета, так обвели вокруг пальца! Да лучше бы её сотню раз облевали, чем…       Сука, натуральная сука!       Пак сжала со всей силы клатч, и машина пару раз мигнула фарами, заставив её отмереть. Сыль выплюнула чёртову витаминку изо рта и вскинула свой средний палец вслед сорвавшемуся с места автомобилю.       Зайдя в дом, Пак Исыль сначала пошла в ванную, чтобы хорошенько вымыться, и даже не заметила, как ногтями продырявила мочалку, расцарапав собственную кожу. Прополоскав рот, выпила парочку абсорбентов, чтобы не оставить привкуса гадкого разговора и обеззаразить себя после контакта с одним большим паразитом. Для нормализации эмоционального и психологического состояния принялась прибирать свою комнату. Генеральная уборка началась с протирания натяжного потолка и закончилась вымыванием пола зубной щёткой. Но после окончания всего девушка осознала: впервые всё это вообще не помогло.       Пак сдуру зашла в Интернет-магазин всяких разных безделушек для собственной гигиены и набрала полную корзину. Ещё буквально час сжимала пальцам резиновую антистрессовую игрушку в виде курицы, которая при нажатии создавала крики, и представляла на её месте одного напыщенного индюка.       Сняв немного внутреннее напряжение, Исыль легла в кровать, но до самого утра действительно не могла уснуть. Как только она закрывала глаза, появлялся образ брюнета, и она, почти скрипя зубами, колотила от злости подушку. Лишь с первыми лучами солнца мысли перестали зудеть и жалить, а изнеможенный организм вместе с выжатой нервной системой погрузили сознание девушки в сон. Пак уже была в состоянии полностью отдаться Морфею, но в сумочке неожиданно завибрировал телефон. 7:13 тот, что на тройку:       будь добра, скинь видео, которое я снял:)       Подорвавшись на локтях, Сыль, закусив ноготь большого пальца, зашла в свои медиа. Там оказалось видео на пятнадцать секунд, как не-в-её-вкусе просил её открыть рот и приставил бутылку воды к её лицу.       Сука!       Вроде, даже отправила это слово и быстро переименовала его на «тот, что на тройку с натяжкой».