***
Снова взяла в руки передатчик, подаренный «Плутонием» и «Блесной». Потыкала на все кнопки. — «Блесна»? «Блесна», я «Лиса», прием! — в ответ лишь треск. — Катя! Катя, это… — Центр, мы на месте! Да, в кабинете академика Сеченова явно присутствуют следы борьбы. Тут тела его телохранительниц и… Нет, самого академика не обнаружено. Повсюду лишь сгустки какого-то полимера черного цвета. Камеры? Фрагментарно, но какие-то записи сохранились. Есть! Выполняем. Звук шагов многих людей. Голоса, слов не разобрать. — Да что там происходит? Какие еще признаки борьбы? Эй! Меня кто-нибудь слышит? — Командир! Одна из Близняшек подала признаки жизни! Я слышал голос. — Невозможно. После таких повреждений… Ладно, собирайте роботов, записи с камер и уходите. — А что делать с этой жижей на полу? Никогда не видел полимер такого цвета. — Соберите образец. Покажем ученым на Предприятии. Если там кто-нибудь остался жив. Такой погром роботы устроили… Не понимаю, почему шеф не сообщил, могли бы быстрее управиться. Звуки выстрелов, глухое рычание, глухие удары, вопли людей. Звуки боя, вращающихся лопастей, звон разбивающегося стекла. Тишина. Эхо от криков, звуки тяжелого дыхания. И тишина. Опять. После этих звуков я больше не решалась пользоваться передатчиком. На всякий случай. Выходит, мне не показалось, когда я слышала, что что-то случилось в кабинете дяди Димы. Голоса, которые я слышала, скорее всего принадлежали людям «Аргентума». Но непонятно, почему они не обнаружили своего шефа, а еще, с чего мой голос раздался из робота академика? И инцидент на Предприятии. Роботы что, вышли из подчинения? За несколько дней до массовой полимеризации? Чертовщина какая-то. И то, что я слышала папин голос… Но дядя Дима сказал… Он же не мог обмануть? Я знаю его едва ли не с рождения… Ладно, вернемся домой, во всем разберемся. Дата: 23 июня 1955 года (ранее утро) Кто: Ира Кому: Ире Повезло, что Китай — союзная страна, поэтому пересекать границу было несложно. Самолет благополучно приземлился, на выходе проверили мои вещи, документы. Все шло своим чередом, как будто я и не уезжала. Все те же улицы… Вот только люди изменились: носили у виска устройство, получившее название «Мысль», отдавали команды роботам… От последнего меня передернуло. — Добрый день, — обратился ко мне ВОВ. — Добро пожаловать в Казахстан. Надеюсь, ваш полет был приятным? — Д… да, спасибо, долетели с комфортом. Мне нужно попасть на… на улицу Алма. — По данному направлению проезжают автобусы №450, троллейбус №6, а так же можно воспользоваться такси «Ариэль». — Что-то не слышала про такое, — кажется все хорошо, роботы в обычном режиме работают, можно расслабиться. — Такси «Ариэль» — это последняя разработка Предприятия 3826, а именно транспортного отдела бюро «Челомей». Машины данной марки с помощью ракетных мини-установок могут летать как по воздушному пространству над городами, так и между комплексами Предприятия. Уверяем, полет совершенно безопасный, вероятность пробок сведена к нулю. — До чего техника дошла! Ладно, уговорили, воспользуюсь новинкой. — Прекрасно! — проговорил ВОВчик и нажал на правом запястье на передатчик, похожий на часы. — Ближайшая машина приземлится у вашего места нахождения через пять минут. Цвет — красный, номер — 1803. Желаем вам приятного полета и хорошего дня. Надеюсь, вам понравится наш славный город. Машина подошла минута в минуту. Благо, что водителем оказался человек. Парень немного старше меня. Убрал вещи в багажник, помог сесть, завел двигатель, и мы мягко, словно за ниточки поднялись в небо. Я не могла оторвать глаз от улиц, которые с высоты птичьего полета были как на ладони! Когда в поле зрения попали уже знакомые плакаты, из радиоприемника в машине раздавались любимые песни — «Алые розы», «Трава у дома», «Мой адрес», «Позвони» и многие другие, сердце так защемило, что слезы навернулись. Нет, не от тоски или боли, скорее от умиления и спокойствия. — К кому прилетела, красавица? — спросил водитель по имени Петр. Он специально убавил музыку. — К матери. Ради того, чтобы это услышать, не обязательно было убавлять музыку, Петр. Обожаю наши песни. — Да я… не потому решил убавить. Ты поёшь лучше. Актриса? Или певица? Опять не замечаю, как начинаю петь вслух! Дурацкая привычка. — Не то и не другое. Хотя мечтала когда-то стать актрисой. Не сложилось. — Понимаю. Туда говорят поступить сложно. Выходит только по блату. Так, где тебя на Алме высадить? — Дом №8, перед аркой такой большой. Кстати, а на «Челомей» вы тоже ездите? — Раньше, ага. Но после происшествия на Предприятии, а потом и в самом городе туда просто нет смысла кататься. К тому же, не всех туда пускают. — А что за происшествие? — я навострила уши. Наконец-то может что- то прояснится. Петр развернул руль в сторону центральной магистрали города. На высоте она будто уходила далеко, за горизонт. А может это солнце такую иллюзию создавало? Так или иначе, я смогла рассмотреть парящий в небе огромный город. «Челомей» будто из сказки вышел! Таким я его видела лишь на чертежах дяди Димы. — Так, что там за произошло? — пришлось повторить свой вопрос. — Где? А, на «Челомее» и Предприятии? Да слухи прошли, что роботов глюкануло, они начали людей крошить. Все комплексы теперь больше похожи на города-призраки. И это как раз перед массовой полимеризацией! Люди недовольны: обещали новые возможности после подключения «Мысли» и прививки, а в итоге приходится подходить к нужному роботу и вслух раздавать команды. Академик Сеченов никак не прокомментировал заминку. Вообще не понятно, будет ли «Коллектив 2.0» запущен или нет. — А Кремль? Что верхушка государства говорит? Водитель прыснул лишь и почесал нос. — А чего они скажут? А, ну разве то, что сбой на Предприятии ликвидировали. Но тут с Сеченовым что-то приключилось. Сейчас его кабинет оцеплен. Там уже и КГБ побывало и спецагенты. — И? — от волнения я даже заерзала на месте. — Поэтому проезд на «Челомей» закрыт? — я пригляделась к городу в небе. — Вроде все выглядит мирно, даже реактивных, военных самолетов не видно. — Кто-то ляпнул даже, что убили. Какой-то его эксперимент что ли… Короче, ведется наблюдение. Хотят выяснить, реально ли какая-то дрянь экспериментальная там засела или это фашисты опять че-то мутят. Но я больше к первому склоняюсь. На Предприятии такие опыты ставят, мне друг рассказывал… Я уже не слушала, скрестила руки на груди, откинулась на спинку сидения, можно сказать вжалась в нее. Мысли носились в голове быстрее, чем я успевала их запомнить. Дядя Дима все-таки… А я так надеялась. Почему участь великих — рано уходить? Надо бы разобраться с этим. К тому же, посетить Предприятие 3826. Дома должны остаться карты доступа и мой бессрочный пропуск. Но сначала… — Прибыли в точку назначения, красавица! — машина мягко встала на колеса как раз у заветной арки, что вела во двор. Родной двор. — Кстати, как зовут-то тебя? — Спасибо, Петр. Мне понравилась поездка. Сколько с меня? — Сущий пустяк, — парень развернулся ко мне лицом и подмигнул, — всего один поцелуйчик. — Чего? Вы что несете, товарищ?! — от возмущения я быстро схватила сумку, вылезла из машины. — Куда это ты, красавица? А вещи? Чемодан! Черт! Петр последовал за мной, и я тут же огрела его сумочкой по голове. На полном серьезе. Рефлекс защиты сработал слишком быстро. — Да ты что, сдурела?! Пошутил я. Чего драться-то сразу? Оставив меня с вещими у арки, такси «Ариэль» так же почти бесшумно взлетело в небо. А я пошла в сторону знакомого подъезда. Не замечая ничего и никого. Что тут изменится за семь лет? Все так же на игровой площадке куча детей, на лавочках бабушки или мамы с детьми в колясках. А мне срочно нужно попасть домой!***
Один лестничный пролет, второй, третий… И вот она — заветная дверь. Коснувшись ручки, я услышала заветный звук открывающегося замка. Работает! До сих пор! Папа придумал это устройство — распознание хозяев по отпечаткам пальцев. А все потому, что сам часто терял ключи, потом дубликаты. Приходилось менять замок, но все повторялось по кругу. Папу это страшно раздражало. А так, это замок, который не взломать, чужим не войти, а ключи от него всегда были при нас. В квартире было пыльно, очень пыльно и пусто. И такое все… чужое. Ладно, разберемся с уютом чуть позже. Оставив чемодан в своей детской, в комнату родителей так и не решилась заглянуть даже, я переоделась, освежила макияж, хотела пойти с распущенными волосами, но потом закрутила их в пучок — не стоит сейчас такой шевелюрой привлекать внимание. Оценив свой внешний вид, я вышла из квартиры и направилась к ближайшему цветочному магазину. Купила самый лучшие веточки мимозы и отправилась к маме. Дата: 23 июня 1955 год (день) Кто: Ира Кому: Ире Кладбище разрослось. И серьезно. Понятное дело, что люди умирали за эти годы, но чтобы настолько много!.. «Происшествие на Предприятии 3826… Роботы крошили людей», — вспомнились слова таксиста, но я тут же их отмела, качнув головой. «Мой разум — моя крепость! Нельзя думать о чем-то еще, кроме того, что важно сейчас». — Папа… Если бы… Знать бы, где ты нашел свой последний приют… Полимер растворил в себе его тело. Хоронить было нечего… Найдя могилу мамы, я лишний раз убедилась в правоте своей догадки: рядом с оградкой выросла большая и красивая береза, но по соседству не было даже памятника с фото и именем папы… — Здравствуй, мамочка, — любимые желтые мимозы опустились на земляной холмик. Пусть за могилой явно ухаживали, но уже давно никто не носил цветов. Некому. — Вот я и приехала домой. Не знаю даже, что и говорить. А, ну может то, что со мной все хорошо. Ты-то как? Здорово бы найти того, кто ухаживал за тобой, пока… — повернула голову на звуки знакомых механических шагов и заметила как минимум троих РАФчиков, которые убирали листву, сухие верки и завядшие цветы, красили заборы могилок. — Техника. Все техника делает. А чем же заняты люди, интересно? Да, в Китае роботы тоже есть, но все равно не в таком количестве, как в Союзе, — снова посмотрела на фотографию мамы на памятнике. — Может, скажу сейчас, как предательница Родины, но рабочий класс США правильно бунтует и отстаивает свои рабочие места. Если машины заменили людей на простой работе, то что будет дальше? Человек будет лишь лежать на диване, есть и… — лицо сморщилось от такой перспективы. — Нет, тогда СССР развалится быстрее, чем карточный домик. Зачем я приехала? Да вот, хочу разобраться в причине папиной смерти и… встретиться с дядей Димой. Не верю, что он погиб. Хотя, насчет папы меня тоже терзают смутные сомнения. Клянусь тебе, я слышала его голос, но он был какой-то… злой, высокомерный. Хотя… Папа, как ты знаешь, никогда не отличался мягкостью, общительностью или вниманием к людям. Ну, кроме нас с тобой, — я прикрыла глаза, запрокинула голову так, чтобы лицо вышло из тени березы. Улыбнулась от тепла солнечных лучей, оно напомнило мягкость шерсти Муси, и погрузилась в одно воспоминание.***
Каникулы! Как же Ира любила это время! Правда, девочке было жаль взрослых, которые вынуждены работать, пока на улице так тепло. Но сидеть без дела юные пионеры даже в летние дни не могут да и не хотят. Вот и сейчас Ира, как Красная шапочка, бежала в дорожке в одной из деревень прямиком в «Павлов» в корзинкой в руках. Отец, великий ученый, профессор Харитон Радионович Захаров, опять забыл позавтракать, а работать собирался еще сутки, не меньше. Его супруга, Ольга Михайловна, прекрасно знала привычки мужа и собрала ему обед, а Ира вызвалась отнести. Девочка обожала гулять по Предприятию 3826, оно строилось, росло кажется вместе с ней, Ира знала многие места, деревни, парки… Мать же, отправляя дочь с обедом, еще раз проверила наличие у нее всех необходимых пропусков, спросила точный маршрут, по которому та пойдет до комплекса «Павлов», а на последок строго наказала проследить, чтобы папа нормально поел, без спешки. — Доброе утро, товарищ солдат! — отдала честь Ира, оказавшись у первого охранного пункта. Молодой солдат тут же очнулся, чуть не упав со своего стула. Увидев Иру, погрозил ей пальцем. — Чего пугаешь? А если бы я за оружие схватился? Не боишься? Ты вообще кто и к кому? — Ира Захарова. Я к папе, — пионерка вытащила из детской сумочки пропуск и показала охраннику. Тот, услышав фамилию ученого, весь побледнел и застыл на месте. Ему уже посчастливилось, в плохом смысле, познакомиться с Харитоном Радионовичем и услышать от него пару ласковых. — Простите, я не… Только не говорите вашему отцу, что я… — А, вы новенький? — догадалась девочка и хихикнула. — Не бойтесь, не скажу. Напротив, вы молодец — правильно сказали насчет моего поведения. Прошу прощения, товарищ. Так, мне можно пройти внутрь комплекса? — Нет, — солдат встал, поправил форму и кивнул на корзину. — Что несешь? — Обед папе. Ученые — умные люди, но такие забывчивые, особенно если касается еды и тому подобного. Охранник достал металлоискатель, заглянул в корзину, провел по ней прибором. Ничего запрещенного не нашлось. Потом лазером отсканировал пропуск и открыл дверь. — Спасибо, товарищ охранник! Хорошего вам дня! — отсалютировала ему Ира и вошла внутрь. — Эй, а ты знаешь, куда идти-то? Не забоишься? — Нет, я тут не первый раз! «Павлов» был основан на базе военного госпиталя для тяжелобольных и ветеранов Великой Отечественной войны, а также иных горячих точек. Стал одним из первых научных комплексов, размещённых на территории Предприятия. Именно туда перевозили тяжело раненных в войне из импровизированного госпиталя, под который была отдана гостиница «Алма Ата», где заведовала Ольга Михайловна. В «Павлове» солдат оперировали, занимались реабилитационной деятельностью после контузий, но чаще — проводили ампутации конечностей. Профессор Захаров именно там проводил исследования и опыты по излечению людей от Коричневой чумы, опять же за счет поступающих раненных солдат. Как только чума начала распространяться, он распорядился посадить в карантин свою семью, тщательно следил за здоровьем жены и дочери. Вот так Ира и выучила все коридоры «Павлова». Потом же, после более тщательной работы над созданием полимера академиком Сеченовым, в комплексе больший акцент стали делать на изучение реакции людей и животных на эту прозрачную желейную массу. Ира обожала наблюдать за такими опытами, хотя чаще всего они заканчивались неудачно. Животных утилизировали. Когда девочка впервые такое увидела, она так кричала от ужаса, плакала. Благо Ларисе Филатовой, помощнице Захарова, удалось вовремя ее найти и успокоить. Так они и подружились. Со временем Ира перестала остро реагировать на результаты опытов и страдания животных, хотя ей все равно было их жаль. — Ира? Ира! — О, Лариса Андреевна! — подруги столкнулись в очередном оживленном коридоре комплекса. — Добрый день. А где папа? Я ему обед принесла. — Проводит очередной опыт, скоро закончит. Можешь продолжать в его кабинете. Только аккуратнее, там у нас сейчас… — Филатова замолчала и принюхалась к корзинке. — Как вкусно пахнет! Ольга Михайловна как всегда постаралась. Ира сунула руку в корзину и достала пару пирожков с картошкой. — Угощайтесь, Лариса Андреевна. Думаю, папа не заметит. И вот еще, — в руки к ученому попало еще и большое яблоко. — А то знаю я вас, ученых — вечно забываете обо всем за своей работой. Кушайте на здоровье! Я побежала! — Спасибо! — улыбнулась Лариса, глядя как Ира вприпрыжку направилась в сторону кабинета отца. — Вот же плясунья. Сама непосредственность.***
В кабинете было душно. Муся мирно спала на своем любимом кресле. Ира открыла окно, погладила кошку по голове и принялась ставить на журнальный столик суп, пирожки, салат, тихонько напевая песню «Если долго, долго…». Вещи и бумаги на столе отца пионерочка трогать не стала: она прекрасно запомнила, как в прошлый раз отец разозлился и накричал на нее. Кабинет Захарова и все лаборатории, архивы, где он работал или руководил, были обустроены только под его личные удобства и комфорт. Остальных работников комплекса это страшно бесило, но они ничего не говорили, за глаза смеясь и подшучивая над чудаковатостями начальника. — Ира? Что ты тут делаешь? — вместо приветствия сказал Харитон, входя в кабинет. — Папа! Я принесла тебе обед. Мама приготовила. Захаров, весь бледный, истощенный, но с горящими глазами, значит опыты шли успешно, посмотрел на накрытый к приему пищи журнальный столик и покачал лысой головой. — Не до еды сейчас, Ира, но спасибо. Я поем, потом, — ученый вытер платком пот со лба, взял с рабочего стола какие-то бумаги и хотел уже выйти, но Ира преградила ему путь со словами: — Не потом, папа, а сейчас. Ты уже который день не спишь и не ешь. Так нельзя. Я тебя не выпущу, пока ты не пообедаешь. Мама же старалась, готовила… — Дочь, отойди, мне сейчас не до игр, — мужчина едва-едва сдерживал раздражение. — А я и не играю, папа. Я серьезно. С минуту они оба смотрели друг на друга, не моргая. Захаров конечно мог просто рявкнуть или оттолкнуть дочь с дороги и пойти по своим делам, опыты по зарождению «Восхода» проходили как никогда успешно, но почему-то не смог. Что-то в сероголубых глазах дочери, похожих на его собственные, гасило весь негатив в сердце ученого. И это случалось не первый раз: Харитон после даже становился намного приветливей с подчиненными. — Так, ничего не знаю, — Ира взяла отца за руку, подвела к накрытому столику, усадила, а сама взяла в руки Мусю, села с ней в кресло и посмотрела на ученого. Он был в таком ступоре от наглости и напора дочери, что с минуту ничего не мог сказать. — Ну? Приятного аппетита, папа. — А… да, — ученый сел наконец за импровизированный обеденный стол. Потом отметил: — Как у тебя волосы отросли. А почему ты не заплетаешь их в косички? Так поди неудобно, мешают. Ира перекинула свои темнопшеничные волосы вперед. Концы доставали девочке почти до колен. Муся, проснувшись, тут же принялась в них зарываться головой и бить лапой. — Пробовала. Но от кос так сильно болит голова, невыносимо просто. Хвостик еще нормально, и то если резинку не туго затянуть. Так что… Так, папа, не отвлекайся. Ешь. А, стоп! А руки кто мыть будет? Захаров посмотрел на свои ладони в перчатках, выдавил смешок, но все же стянул их с рук, достал из кармана халата антисептик и хорошенько промыл каждый палец. — Довольны, Ирина Харитоновна? Вы что же, будете вот так сидеть и смотреть, как я ем? Как воспитатель в детском саду? — Да, буду. Потому что ты и есть ребенок, папа. Ты… В дверь постучали, и вошел лаборант. Он хотел что-то сказать ученому, но Ира его перебила: — Да ёшкин кот! Товарищи, давайте не сейчас! У человека обед, не видите? — и не дав лаборанту договорить, вытолкала его за дверь. Захаров в это время отправил в рот ложку горячего супа, но чуть не поперхнулся им же от смеха. — Такая ты милая на вид девочка, всем нравишься, а на деле можешь оказаться почти что… Цербером. Грозным оружием!***
Оглушающий, истеричный смех отца буквально разорвал мне голову! С минуту перед глазами все выглядело таким расплывчатым, в ушах звенело. Я даже не могла вспомнить, где нахожусь. «Почему это воспоминание так резко и страшно закончилось? Мы же потом с папой пошли до ближайшей лаборатории, где я… подошла к двум агрессивным собакам, подсоединенным к полимеру. Но стоило их погладить, уровень стресса и агрессии сошел на нет, — я потерла виски, радуясь, что зрение вернулось. — Эх, кажется перегрелась на солнце… Так, ладно, пора возвращаться домой и готовиться к поездке на «Челомей». Пора узнать, что тут стряслось». Уже на выходе с кладбища мне вдруг почудился чей-то силуэт. Абсолютно черный и безликий…