Бессонница на двоих

— Уезжаешь?! Глаза Юкины выражали искреннюю скорбь. Киса недоуменно моргнул.  — Да, Киса-сан, — печально подтвердил художник. — На выставку наших работ на Хоккайдо.  — Надолго? — уточнил редактор, чувствуя, как сжимается сердце.  — На три дня… Ещё с дорогой… — горестно вздохнул парень. Вот чёрт. А ведь всё только начало налаживаться! В последнее время Киса даже начал забывать о своих проблемах, целиком погрузившись в любовь… «Чёрт!»  — М-да, — ровным тоном протянул Сёта с ничего не выражающим лицом. — Что ж, раз так нужно, езжай. И он отвернулся, чтобы Юкина не видел его лица. «Был такой приятный спокойный вечер. Чай. Разговоры о прошедшем дне. И вот на тебе. Приехали,» — подумал Киса, сжимая кулаки.  — Киса-сан! — Сильные руки любимого обняли его со спины, прижав к теплому телу. Затылком редактор чувствовал дыхание Юкины, и ему стало тоскливо. «Три дня… Целых три дня, да ещё с дорогой… Целых три невыносимых дня…»  — Всё будет хорошо, я скоро вернусь, — утешал Юкина, зарывшись носом в темные волосы Кисы. — Очень быстро. Ты даже не заметишь моего отсутствия, я буду звонить каждый день!  — Надеюсь, — саркастично выдохнул редактор.  — Ты только дождись меня, ладно? Не делай никаких глупостей! — предупредил парень более серьезным тоном. Глупости. Что-что, а это Киса умел делать. Но нет, на этот раз всё будет хорошо, он просто подождет… три дня. Три ужасных, бесконечных дня без Юкины…  — Ладно. Киса осторожно выпутался из объятий, чтобы не размякнуть окончательно. Не будет же он умолять парня остаться и не ездить на эту проклятую выставку. Для Юкины это очень важно. Что он, маленький, что ли, без него уже и нескольких дней прожить не в состоянии?  — Не грусти! — прошептал Юкина, снова сгребая Кису в охапку. — Пожалуйста!  — Как скажешь, — тихо отозвался тот, накрывая его руки ладонями. Юкина наклонил голову и нежно прижал губы к его шее. Как мало нужно для счастья: всего лишь, чтобы он был рядом и вот так прикасался к нему… «Три дня. Три адских дня. Смогу ли я вообще это пережить?» *** Как же не хотелось уезжать… Сердце Юкины сжималось от мысли, что он бросает Кису-сана одного. Это заставляло парня чувствовать себя почти предателем. Тяжелая дорожная сумка камнем оттягивала руку. Невыносимо смотреть на несчастное лицо любимого человека, который пытается скрыть боль под маской равнодушия. Невысокий редактор мрачно, исподлобья косился на поезд, будто тот был его злейшим врагом. Собственно, так оно и было.  — Киса-сан, прости! — в который раз не выдержал Юкина, сгорая от желания прильнуть к его губам и изгнать из этих больших глаз угрюмую тоску. — Я…  — Хватит уже, — оборвал Киса-сан, глядя в асфальт. — Тебе нужно ехать. И ты поедешь. Хватит извиняться. Иди, иначе опоздаешь на поезд. «А ведь мы оба втайне мечтаем об этом…» — мелькнула в голове Юкины быстрая мысль.  — Только будь осторожен, ладно? — попросил парень, заглядывая в глаза редактору.  — Угу, — буркнул он. — Иди уже! Напряжение росло. Если он сейчас не уйдет, случится что-то ужасное. Как бы ни хотелось остаться, всё же нужно поторопиться. «Внимание, отправление поезда через две минуты!» — раздался над платформой безликий голос.  — Давай уже! — выпалил Киса-сан нетерпеливо и толкнул Юкину в сторону вагона. Его глаза подозрительно блестели. Ещё секунда, и они оба не выдержали бы. Юкина бросил сумку на землю и крепко обнял Кису-сана, шепнув на ухо:  — Я тебя люблю! Тот что-то пробормотал ему в плечо. Тонкие руки на спине художника казались невесомыми. Так мучительно трудно было отпустить его, но Юкина нашел в себе силы — потому что у Кисы-сана их уже не осталось.  — Я позвоню! — бодро заявил парень, подхватив сумку, и заскочил в вагон. Когда поезд тронулся и Юкина выглянул в окно, Киса-сан стоял на платформе — такой хрупкий и одинокий — и ненавидящими глазами смотрел на уходящий состав. Юкина тяжело вздохнул и отвернулся. «Всего три дня. Три адских дня… А ещё дорога…»