Бессонница на двоих

В издательство Киса явился в отвратительнейшем настроении. Он чувствовал себя ограбленным. Плечи до сих пор хранили тепло рук Юкины, и от этого становилось ещё тоскливее. Неудивительно, что Киса с утра наорал на Онодэру, некстати сунувшемуся со своими придирками по поводу задержки новых глав манги, получил за это выговор от Такано-сана, разбил стакан с водой и рявкнул на Хатори, который вознамерился помочь убрать осколки. В итоге до самого конца рабочего дня Кису обходили по стеночке, предпочитая не попадаться под горячую руку. Лишь главред невозмутимо заметил, что никакие эмоции не должны мешать работе — впрочем, он тоже оставил переживающего сотрудника в покое. Самое страшное — Юкина не давал о себе знать. Ладно бы хоть позвонил, как и собирался, а так только к вечеру пришла одна паршивая эсэмэска: «Добрался нормально, не могу говорить, очень занят. Люблю.» «Буду звонить каждый день… Как же! — распалялся про себя несчастный Киса по дороге домой, которая показалась ужасно долгой и нудной. — Чем же ты так занят, что даже двух минут для звонка не нашёл?» Тут же в голове возникли подозрения, одно кошмарнее другого, отравляя и без того замутнённое сознание. «Нет, всё, хватит! Хватит! Он же туда по делу приехал! Пора перестать вести себя как маленький ребёнок!» Пустота и тишина в квартире навалились на Кису всем весом, едва он переступил порог. Никогда собственный дом не казался ему таким неуютным. Обычно всё свободное пространство заполнял своей жизнерадостной энергией Юкина, а теперь, без него, редактор казался самому себе ужасно маленьким, несчастным и одиноким. Будто отсюда ушёл весь свет. Не поужинав, Киса посидел полчаса в ванной и забрался в кровать, накрывшись одеялом с головой. Тихо. Рядом нет согревающего тепла и размеренного дыхания любимого человека. Киса сжался в комок, подтянув колени к груди. «Переживу. Переживу. Переживу…» — твердил он про себя. Эта мантра в такт больно колотящемуся сердцу постепенно усыпила его, и редактор задремал, подавленный переживаниями и накопившейся за день усталостью. Резкий телефонный звонок ударил по ушам так неожиданно, что Киса подскочил, не сразу проснувшись. Нашарив в темноте аппарат, он машинально поднёс его к уху.  — Киса-сан, ты спишь? — раздался на том конце негромкий голос. Радость, которая вспыхнула, было, в сердце Кисы, заглушило здоровое раздражение разбуженного в три часа ночи уставшего человека.  — А сам как думаешь? — буркнул он, откидываясь на подушку.  — А-а-а… — виновато протянул Юкина. — Прости. Я просто не мог позвонить раньше, и не подумал… «Да я же счастлив его слышать! Нечего теперь грубить!» — мысленно одёрнул себя Киса и уже более миролюбиво произнёс:  — Да ничего. Всё хорошо?  — Ну да, нормально. Сегодня такая проблема была с отелем, ты себе не представляешь! — засмеялся парень. — Рассказать?  — Давай! — согласился Киса, подавив зевок. Смысл истории, увы, от него ускользнул. Редактор полностью сосредоточился лишь на голосе, наслаждаясь его звучанием и пытаясь не заснуть. Однако вскоре он почувствовал, что больше не выдержит, и после очередного «Киса-сан? Ты меня слышишь?» выпалил:  — Слушай, может, завтра перезвонишь? Я правда очень устал…  — О, прости! — покаялся тот. — Спи, конечно! Извини, пожалуйста, я всего лишь… Ну ладно, спокойной ночи, Киса-сан! Отняв замолчавший телефон от уха, Киса застонал: до подъема оставалось полчаса. *** Положив телефон на тумбочку, Юкина вздохнул и взглянул в окно. Чудесное предрассветное время, узкая нить вдоль горизонта уже окрасилась в нежно-розовый оттенок, а над головой небо оставалось глубочайшего синего цвета. Парень зябко обхватил руками плечи, сидя на широком подоконнике в номере отеля. Так хотелось увидеть Кису-сана, извиниться за этот неурочный звонок, прижать к себе его хрупкое тело… «Нет, всё. Завтра звоню ему днём! — пообещал себе Юкина. — Больше не стану будить Кису-сана из-за всяких пустяков! Он и так устаёт…» Вытащив из альбома лист бумаги, художник аккуратно положил его рядом с собой на подоконник. Взял карандаш, пальцем проверил, хорошо ли заточен. Пристроив на коленях планшет для рисования, парень прикрепил к нему лист и осторожно провёл первую линию. Нет, уже не так, нужен другой угол. Стёр. Другая линия, третья… Вот, теперь лучше. Юкина любовно добавил ещё несколько штрихов, стряхнул графитовую пыль и улыбнулся: с листа смотрели из-под тёмной чёлки большие любимые глаза.