Viva London (II)

      Дайана аккуратно повернула ручку двери в гостевую спальню и поняла, что та заперта. Этот факт ее даже воодушевил, потому что лишний раз доказывал, что в этой комнате что-то спрятано. Женщина запустила руку в сумку, порывшись в ней, достала из нее набор отмычек и без особых ухищрений вскрыла замок. Оказавшись внутри спальни, Ларкин бесшумно закрыла за собой дверь и прислушалась: в помещении было тихо.       – Ребекка, – вполголоса позвала Дайана пропавшую девушку, она хотела дать знать ей, что пришел не Эттвуд, а помощь, но ответом ей была лишь тишина.       Дайана заглянула в ванную, дверь в которую была на расстоянии вытянутой руки, там никого не было, тогда она прошла в основную комнату, где располагалась кровать. В нос ей сразу ударил приторно-сладкий запах, Ларкин даже захотелось сразу проветрить здесь все. Это явно были женские духи и, не исключено, что они принадлежали пропавшей мисс Сойер.       Когда криминалист оглядела комнату, она почувствовала, что волосы на ее голове встают дыбом: сначала она заметила женское платье, висевшее на дверце шкафа, но это не было чем-то ужасным, просто могло быть лишним доказательством присутствия тут Ребекки, но потом она увидела на кровати рубашку. Сначала ей показалось, что это обыкновенная светлая рубашка с рисунком, но приглядевшись криминалист поняла, что на ткани следы запекшейся крови. Женщина аккуратно развернула предмет одежды и заметила хорошо различимые отпечатки ладоней. Она тут же открыла свою сумку и достала оттуда образцы отпечатков пальцев Ребекки, которые им удалось собрать в ее комнате. Отпечатки на рубашке совпали с отпечатками пропавшей. Дайана, не первый раз работающая с уликами, сразу определила, что локализация следов и их характер могли указывать на борьбу жертвы с нападавшим.       Нехорошая догадка пришла в голову женщине, и она снова потянулась к своей сумочке, в которую, казалось, положила сегодня все, что нужно. Выудив ультрафиолетовый фонарик, она посветила на ткань и, заметив на ней подозрительные светящиеся пятна, отбросила рубашку. Ее опасения оправдались, найденные следы указывали на то, что Ребекку могли изнасиловать. В голове сразу всплыла картина допроса, где Микки очень уверенно рассказывал о родинках на животе Ребекки. Учитывая новые улики, этот эпизод теперь выглядел не иначе как гордость за совершенное преступление. Не сказать, что до этого Майкл Эттвуд был приятен Дайане, но сейчас он вызывал у нее непередаваемое отвращение.       Посмотрев прямо перед собой, Дайана заметила вырезки из журналов, наклеенные на поверхность зеркала, сначала она хмыкнула, подумав, что Микки ко всему прочему еще и самовлюбленный тип, раз расклеивает везде заметки о себе, но потом присмотрелась внимательнее.       – Твою мать, – выдохнула она, когда заметила, что на вырезках фотографии Ребекки и на каждой из них у девушки закрашено лицо, причем закрашивали с таким остервенением, что некоторые фото были порваны, кое-где вообще виднелись пятна крови.       Женщине стало жутко от увиденного, страх за Ребекку усилился, потому что тот, кто сделал этот коллаж и тот, на ком была рубашка с пятнами крови, вполне возможно, не совсем здоров. И стоило криминалисту подумать об этом, как она услышала звук шагов по коридору, она замерла и прислушалась: кто-то шел в сторону гостевой спальни. За считанные секунды женщина спряталась под кровать и постаралась дышать как можно тише, хоть это и было очень тяжело, учитывая то, как от страха быть обнаруженной у нее участилось дыхание и билось сердце.       Дверь отворилась и в комнату зашел Эттвуд, он резким движением сорвал с вешалки платье Сойер и вместе с ним лег на кровать. Дайана постаралась определить на слух, что происходит на кровати прямо над ней. Но казалось, что Эттвуд лежит абсолютно без движения и просто шумно хватает ртом воздух. Когда через несколько минут напряженного ожидания он резко поднялся с кровати, Ларкин едва не вскрикнула от неожиданности.       Молодой человек схватил что-то с прикроватной тумбочки, судя по звуку, который издает пульверизатор, этим предметом был флакон с парфюмом. До Дайаны вновь донесся удушливый сладкий запах, видимо, именно эти духи были всему виной. Дышать было тяжело, и женщина надеялась, что Майкл вскоре покинет комнату, потому что ей нужен был глоток свежего воздуха иначе она задохнется от этого запаха.       Эттвуд взял платье с кровати и повесил его обратно на плечики, Дайана едва слышно подвинулась, чтобы высунуть голову и посмотреть, что он будет делать дальше. Она не боялась, что он ее заметит, ведь Микки стоял к ней спиной. Он аккуратно провел рукой по платью, а затем, наклонившись, припал к нему губами. От этого всего стало так жутко, что криминалист спряталась обратно под кровать и дотронулась рукой до пистолета в кобуре. Она понимала, что, если Микки ее сейчас тут обнаружит, вряд ли он отпустит ее просто так, возможно придется пойти на крайние меры, и черт с ним с увольнением, лучше быть отстраненной от дел, но живой.       Микки еще пару минут стоял, глядя на платье, а потом также внезапно, как появился, ушел обратно. Стоило шагам стихнуть, как мисс Ларкин закашлялась. Она увидела достаточно, самое время сейчас разыскать Малкольма и убираться скорее из этого дома.       Выйдя в коридор, она заметила мистера Моргана, как раз выходившего из кабинета Аластора Эттвуда, отца Микки.       – Быстро на выход, – прошептала женщина, беря под руку детектива, и направляясь к лестнице на первый этаж.       – Мисс Сойер там нет? – быстро спросил у нее Малкольм.       – Нет, – покачала головой Дайана. – Скорее всего ее уже нет в живых. И я не хочу знать, что этот больной ублюдок с ней сделал.       Малкольм и Дайана спустились вниз и так же, как зашли, вышли через черный ход. Никто из журналистов еще не вернулся, а в фургоне сидел только водитель:       – Успешно?       – Ну, это как посмотреть, – в голосе Дайаны слышался надрыв, как будто она только что сама сбежала с места преступления.       – Что произошло? – спросил Малкольм.       – Да он псих. Самый настоящий, – Ларкин сделала паузу. – У него там платье Ребекки с того мероприятие, о котором еще все газеты трубили. Рубашка с кровавыми отпечатками девушки. И то, что я хотела бы забыть – их совместные фотографии из газет, приклеенные к зеркалу. Только вот лицо Сойер на каждой закрашено с таким нажимом, что даже дыры есть.       – Насчет психа, кажется, ты права…       – А еще он как полоумный брызгает везде духами, явно женскими. Могу предположить, что это духи Ребекки.       Повисло молчание, каждый обдумывал то, что произошло. Водитель же был в шоке от всего, что услышал. Не думал он, что станет свидетелем такого дела, но воспринималось это как какой-то сериал, ему очень хотелось узнать, что криминалист скажет дальше.       – Они меня в могилу сведут. Сначала чуть не умерла от количества пыли в машине Тейлора, а тут еще и Эттвуд с этими духа́ми.       Малкольм усмехнулся, тем не менее его не на шутку испугало то письмо, которое он нашел. Если все действительно так, как там написано, вполне вероятно, что Микки совершил что-то ужасное, а может быть, и не единожды.       – А ты что-то нашел по своему наркокартелю? – спросила Дайана, когда более-менее пришла в себя.       – Не особо, но там было письмо от какой-то Анны Уилкинсон, фамилия знакомая, – Морган задумался, но потом снова продолжил. – Похоже, у Аластара есть еще и дочь, у которой явные проблемы с психикой. Ему посоветовали провериться, склонность к шизофрении может передаваться на уровне генов.       – Знаешь, я врач…       Малкольм перебил коллегу и с усмешкой добавил:       – Не забывай, что «лечишь» трупы.       – Ой ну хватит, очень удобные пациенты, и, между прочим, ни одной жалобы за десять лет. Так вот, я вообще ни разу не удивлена, что этот Эттвуд слетел с катушек, – Дайана схватилась за голову, она снова вспомнила причину, по которой они здесь находятся. – Теперь я точно уверена, что это он убил Ребекку и подставил Тейлора. Надо только это доказать.       Вскоре вернулись и репортеры, которые брали интервью, они были на удивление в прекрасном настроении, видимо, все прошло как никогда гладко.       – Ну что, вы все нашли, что искали? – спросил один из них, обращаясь к Моргану.       – Возможно, даже больше… – ответил детектив.       Репортер был очень эмоционален после разговора с Эттвудом и не мог остановиться, чтобы не продолжить диалог:       – А я, оказывается, пару дней назад уже сфотографировал этого парня, только не знал тогда, кто это такой… Задание дали, а объяснить забыли. У нас так со всем.       – Да ты в вакууме живешь, раз не знаешь Эттвудов, – усмехнулась девушка-журналист, перечитывающая в этот момент свои записи в блокноте.       – А когда и где Вы сфотографировали его? – Спросил Малкольм.       – Да около студии, с девушкой какой-то садился в машину, вроде в понедельник это было, – мужчина махнул рукой и продолжил укладывать камеру в сумку.       – С той самой, которая пропала? Все газеты об этом пишут, – снова сказала девушка, вновь оторвавшись от своего блокнота. – Ну ты точно как из пещеры выбрался.       Малкольм с Дайаной переглянулись, на их лицах читался явный испуг от того, что правда была так близко, даже доказательства у них в руках. Сейчас главное не наделать в спешке глупостей. А те фотографии, о которых шла речь, могли быть весомым аргументом в разговоре с начальником, которого как можно скорее нужно убедить в том, что дом Эттвудов необходимо обыскать. Малкольму и Дайане даже не придется подставлять себя, рассказывая о том, что обыск они уже провели, только незаконно.       – Я прошу Вас, пожалуйста, пока не публикуйте эти фотографии, но принесите их в полицейский участок, дело слишком серьезное, – сказал Морган.       – А что я заказчику скажу? – глаза репортера округлились, он и правда не понимал, что происходит вокруг.       – Сомневаюсь, что он их будет требовать, или вообще вспомнит о них. Но если спросит, скажите, что не получились. В качестве компенсации Ваш журнал первым узнает все детали расследования, когда Эттвуд окажется за решеткой.