Прозрачные души с чёрными жилами

—Блять, Джеффри, что за хуйню ты несёшь? —вновь раздражённо рявкал Роуз. —Да ничего! Ты совсем уже поехал?! Этот мальчишка... Боже, когда до тебя дойдёт, что нельзя тащить к себе в постель всех, кто просто подходит под твой типаж?! Осознай тот факт, что ты его даже не знаешь, а уже надумал столько... Да ты без мастурбации оргазм ловишь! —насколько это было возможно эмоционально говорил Стредлин. Последние слова крайне взбесили Эксла. —Да ебал я в рот его! Сегодня метафорично, а завтра—физически! Я плевал на его внутренний мир! Хах, он же такой же человек...Что, у него кровь теплее моей? Или лёгкие из силикона? Его внутренний мир чуть отличается от других из-за того, что анатомические и морфологические особенности у всех присутствуют. И это тебе стоит понять, что я просто хочу ласкать его тело, а потом трахать. Трахать его до потери пульса! Ты же знаешь, я это обеспечу! —уже громко кричал парень. Он просто кипел. Иззи же понимал, что Роуз поступает так со всеми. Со всеми своими пассиями, с левыми девушками в барах... Ласковый, но любящий секс без правил.Этот человек мог сначала избить девушку, оттаскать её за волосы, изнасиловать до потери сознания, а потом отнести на руках в ванную, вымыть, обработать раны и увечия, нанесённые им, привести в чувства... А когда та начинала плакать, он осторожно прижимал её к себе, гладя по голове, и самым наиаккуратнейшим образом целовал её в шею. Тихо покачиваясь из стороны в сторону он просил прощения... Иззи смекнул, что стоило бы ему поубавить пыл и смягчиться, когда заметил слёзы на глазах друга.Это было не то, чего хотел добиться парень. Нет, нет, нет... Совсем не то! Нет! —Эксл, прости! —произнёс он, быстро взяв уже дрожащего от слёз Роуза. Эмоции бушевали в душе фронтмена. Он не мог понять, почему так жестоко обращается с теми, кого любит. Да! Да, чёрт возьми, любит! Запутавшись в том, как правильно проявлять чувства, он позволяет себе слишком много... —Джеффри, я же уёбок... Я всех их только трахать и хочу! Но... Почему тогда я желаю сидеть с ним перед телевизором, глядя глупые комедии, прижимать к себе его такое хрупкое и тощее тело... Он же болезненный наверное... У этого ангела такое худенькое личико, а глазки такие... Сколько в них света! Света, который перекрывает всю боль, которая рвёт его на части. Его такая робкая улыбка... Её можно и не заметить, если моргнуть в этот момент! Я хочу узнать его!—последние слова были произнесены с ярким чувством искренности и невероятной боли в голосе. —Я не просто хочу причинить ему физическую и душевную боль...но... Но и дать ему глоток этого воздуха! Я же только недавно думал о том, как буду ему пальцы ломать! Он... Он такой светлый и чистый! Такой девственный ребёнок. В нём течёт горячая кровь, питающая тело теплом. Как пушистый котёночек... А я хочу это растоптать... Я... —тут он резко замолчал... —А чего я хочу? Хах... Ха-ха-ха! Я, блять, не знаю! Да! Чёрт возьми, да! Сууукааа... Я не понимаю, что мне с ним делать, если я пригрею его у себя на груди... —истерические выкрикивания этих фраз, с некой издёвкой над собой в интонации, сменились тихими всхлипами, двигающимися по нарастающей...Они прерывали речь так, что было слышно неразборчивый быстрый говор. Колени тряслись, его тело зашатало и с тихим стоном он опустился на пол. Прижав руки к груди, он уткнулся лбом в пол. Из груди вырывались всхлипы, стоны и вой, который перешли в надрывистый крик. Его рвало на куски от одного осознания того, что он может совершить с таким... Таким человеком. Гитарист тут же опустился рядом. Его рука легла на спину рыжего парня. Тот подполз к другу и обнял за талию, уткнувшись носом куда-то в область низа живота. Слёзы быстро смочили рубашку, надетую на тело Исбелла. Он лучше всех знал, что если Эксл плачет, то лучше молчать. Молчать до тех пор, пока тот не охрипнет от криков. Парень поглаживал дрожащее тело, растирая с целью согреть. Лишь тихое шиканье раздавалось по комнате, сливаясь с надрывистыми рыданиями больного Эксла. Разве болеть может только тело... Роуз поднял голову и увидел сочувствующий взгляд друга, манящий к себе... Будто бы он говорил:"давай. Иди ко мне. Я не сделаю больно". И не нужно было никаких слов, чтобы это понять. Губы вокалиста сильнее затряслись, глаза прищурились, а слёзы полились крупными каплями, стекая по щекам, подбородку и шее... Он резко приподнялся и бросился на шею друга. Иззи прижал к себе Эксла настолько крепко, что сам поморщился от боли в мышцах. Роуз же ответил на этот жест судорожными движениями рук по худой спине парня, в принципе они не продлились долго. Сменившись мёртвой хваткой, он начал сжимать грудную клетку Стредлина. Гитарист морщился от боли, ведь вокалист их группы был весьма неплохо сложен, да и мышцы держал в тонусе, но как бы больно физически ему сейчас не было, как бы он не хотел высвободиться из этих клешней, отвечал лишь взаимностью, потихоньку качась из стороны в сторону. Чувство вины грызло его, оно поднималось откуда-то из центра живота в грудь, отдавая осторой болью, которая будто бы ломала рёбра, заставляя их вонзаться сердце. Он не мог простить себя за то, что как последняя тварь обругал Эксла за его чувства. Он понимал, что ночной звонок, состоящий из одной фразы:"я кончил без рук, думая о парнишке, даже не зная его имени" был лишь способом высвободить часть эмоций, переполняющих Роуза. "Я должен был поговорить с тобой. Я должен был это обсудить. Я должен был помочь тебе построить правильный план действий. Может у вас всё бы и сложилось неплохо... Может вы бы достигли обоюдного согласия! Прости, мой хороший, прости меня..." —горько смыкая веки, чтобы не заплакать, ведь приступ горечи во рту и ком в горле уже настигли его, Джеффри Исбелл корил себя. Но сейчас нельзя плакать. Он должен сохранить самообладание, чтобы помочь другу успокоиться. Они поговорят. Обязательно всё обсудят и найдут компромисс. Тяжкое детство сильно подорвало ментальное здоровье Роуза, извратив его представления о любви. Он вырос жестоким мазохистом, жаждущим тепла и ласки, при этом сам был любвеобильным... Как противоречиво! Но таков он. Изобьёт, изнасилует, а потом будет выхаживать. Влюбится во внешность, а потом познает душу полностью. Многочисленный опыт с половыми партнёрами, которые весьма долго были вокруг него, позволил научиться читать людей с невероятной лёгкостью. Хотя такие способности берут свои корни из детства... Будучи ещё ребёнком он по шагам узнавал, что за человек приближается к нему, легко мог составить небольшую аналитику человека по его языку тела, мимике, манере говорить. Чувство эмпатии получило неплохую прокачку, что помогало в жизни уже взросло парня. Но желание причинять боль партнёру никуда не исчезло, за что Эксл готов был себя убить. Всякий раз, когда к нему приходило осознание его желаний, вокалиста трясло. Через него будто бы электрический ток пропускали. Он злился настолько сильно, что зубы скрипели, а кисти рук сжимались в кулаки с такой хваткой, что костяшки белели до той степени, что становились одного цвета с мелом или снегом. А ещё ему было страшно. Ужас, поднимающийся из живота, пробирал до костей, что заставляло кожу покрыться мурашками. Больше всего он боялся быть похожим на своего мучителя... Стрэдлин осторожно поднял уже просто тихонько скулящего Эксла и помог лечь на диван. В это же время Крист уже во всю выхаживал Кобейна. Потратив половину полученной зарплаты на лекарства, он принёс всё нужное. Жаропонижающее уже давно начало борьбу с температурой, заставляя Курта потеть. Пришлось раздеть его и укрыть лёгким одеялом, чтобы было не слишком жарко... Его выступающие рёбра покрывала тонкая кожа, сквозь которую видны всбухшие вены, синими жилками разветвляющиеся на его теле. В них текла кровь... Так очевидно, но если пообщаться с людьми, то понимаешь, что у кого-то там течёт желчь, у кого-то алкоголь, у кого-то концентрированный яд... А у кого-то отравленная черная, как смоль, кровь.Крист вытирал пот с лица друга, нежно прижимая ко лбу, щекам, подбородку полотенце.На шее он ограничивался двумя трущими движениями:слева и справа. Тело ломило, хотелось бросить всё это и лечь спать, но всю усталость прогоняла лишь одна мысль:"Курт болеет, он беспомощен". Как же он может оставить его одного, позволить ему чувствовать себя одиноким, незащищённым, полностью безоружным... Нет, такому не бывать!Жалость переполняла сердце Новоселича.Разве может он спать спокойно с человеком, изнывающим от жара, боли и страданий?Как минимум его загрызёт совесть за проявленную безучастность. Быстро шевелившиеся губы Кобейна перестали двигаться, дыхание начало плавно восстанавливаться. Неужели полегчало? Похоже, да... Такие изменения не могли не обрадовать заботливого друга. На душе стало легче, даже воздух в помещении показался чуть более лёгким и приятным. От внутреннего тепла губы Криста чуть дёрнулись, сформировав скромную убылку. Так улыбаются матери, держа на руках своё чадо... Часть себя, которую вынашивали под сердцем. Для Новоселича Кобейн являлся чуть ли не сыном...Нет...Младшим братом.Да, таким родным беззащитным человечком, которого хочется держать за руку и идти рядом, преодолевая все трудности жизненного пути. И когда-нибудь... Когда-нибудь они оба расправят крылья. Да... Только вдвоём.