Однажды в Топях

      Брать всё самое необходимое с собой — эту привычку Сергей приобрёл ещё в детдоме.       Аптечка, небольшая бутылка воды, портативная зарядка для телефона, фонарик со сменными батарейками и складной швейцарский нож — всё это перекочевало из дорожной сумки в кожаный рюкзак. Сергей рассчитывал, что на отдыхе походит с ним, оставив одежду и ноутбук на новом месте. Возможно, прихватит заодно альбом и карандаши. Как повезёт с погодой. Будут дожди — лучше оставить. Рюкзак хоть был и из кожи, но рисковать Сергей не любил. Однажды уже попал под ливень и пришлось выбросить два промокших насквозь скетчбука.       — Ты же не потащишь его с собой? Нахрена тебе вообще здесь ноутбук?       Игорь неодобрительно мотнул головой, скрестив руки.       Сергей сомневался. Бегать по лесу за Титовым с тяжёлым рюкзаком? В этом не было ни логики, ни смысла. Однако бросать дорогую вещь Сергей не хотел. Ноутбук — это не беспроводные наушники или альбом, а гораздо ценнее. Он захватил его с собой, рассчитывая поработать, если будет время и связь. И не готов был оставлять без присмотра на неопределённый срок. Что плохо лежит — обязательно украдут, диктовала всё та же «Радуга».       — Разумовский, положи технику. Мы в такой глуши, где его точно никто не сопрёт, — тяжело вздохнул Гром. — Найдём Титова и вернёмся. Вряд ли он далеко ушлёпал с багажом.       Сергей достал ноутбук, обвернул в домашний фиолетовый свитер с совами и убрал на самое дно сумки. Подхватил её и отнёс к кустарнику возле коренастого дуба. Отодвинул заскрипевшие ветки куста и устроил в нём сумку. Оглянулся на Игоря.       Недовольный его мешканьем Гром светил на него фонариком.       Сергей встал и поправил лямку кожаного рюкзака.       — Можем идти. — Он кивнул головой и уже ступил шаг, как Игорь одёрнул.       — Не хочешь пластырь наклеить? Промыть? У тебя кровь, кажется, — С любопытством поинтересовался Гром. Вид у него был менее мрачный и отталкивающий. Сергею показалось, что он разглядел в синих глазах каплю сочувствия.       Сергей задрал одну ногу, балансируя, подобно цапле, и посветил на стопу. Фирменные белые «асиксы» обычно не натирали. Он проходил в них года три и абсолютно точно разносил их. Но намозолил ноги так, что белые носки и верхняя вставка на обуви окрасились багряным. Кровь не алела, она подсохла, бурой корочкой затвердела на носках и вставке.       — Потом. — Сергей опустил ногу. — Сначала Денис. — Зажёг свой фонарик и зашагал как ни в чём не бывало.       Ноги в кедах уже не болели так, будто в них вставили гвозди, предварительно раскалив до предела. Сергей предвидел, что будет хуже, если решит сейчас всё обработать. Сдерёт кровавую корочку, зальёт стёртости перекисью, которая защиплет, как натуральная кислота. Ничего, лучше перетерпеть. Что если, помоги он себе сию же минуту, потом вообще идти не сможет? И как быть? Проситься к Грому на спину? На руки? Товарищ майор любезно оставит сидеть с вещами, и вот они все трое разделятся в том же чёрном неизведанном лесу.       — Точно нормально? — непривычно осторожно уточнил Гром, следуя позади. — А то давай, подсоблю как-нибудь.       Наверно, послышалось. Игорь лишь командовал, приказывал и давал указания. Чуткости, внимания и поддержки от него было не дождаться.       — Со мной всё нормально, — настойчиво и уже с долей раздражения ответил Сергей. — Руки есть, ноги есть. Значит, дойду. Левой, правой, левой, правой, раз, два, раз, два, — несмотря на сваливающую с ног усталость, напел он.       Игорь не станет напрягаться, не будет помогать, а благополучно уйдёт, как уже уходил.       Свет второго фонарика перекрыл его. Гром придержал за плечо, затормозив.       — Не геройствуй тут, — огрызнулся, но не зло, что-то в его интонации всё же отдавало попыткой в заботу. — Если совсем невмоготу, лучше сознайся. Я понесу.       Нет, это не могло быть правдой.       Сергей поднял свой фонарик, направив точно в глаза Игоря, из-за чего тот крепко зажмурился и шагнул назад.       — Иначе с твоими болячками никогда Титова не найдём, — щурясь, сказал Гром. — Будешь идти, стонать, ныть, и мы его вовек не сыщем.       А, нет, это был всё тот же Игорь. На одно хорошее слово выдумал с двадцатку обвинительных. Зачем он в полицию подался? Из него вышел бы превосходный судья! Виновны все, но не он!        «Я помогу тебе…потому что ты немощный, ничего толком не можешь и от тебя одни проблемы! Кстати, ты поранился да, как грустно…грустно, что по твоей вине мы топчемся на месте, а могли бы искать Титова!» — в голове Сергея это звучало забавно. Грозный майор, обидевшийся, как ребёнок. Злющий на него за его бесполезность.       Так и не извинившийся за то, что именно по его вине он стал бесполезным.

***

      При слабом свете от фонариков лес вызывал иррациональный страх.       — Денис! Денис! — выкрикивал Сергей, сложив ладони у рта рупором. — Денис, где ты?       Лес, чередование одних и тех же деревьев и кустарников, словно в зеркальном лабиринте. Тропы, заросшие дикой травой без намёка на след человека. И тишина, которую разрезал лишь шум ветра и треск покачивающихся на нём переплетений ветвей величавых сосен и елей.       — Титов! Эгегей, московский! — прикрикивал Игорь.       Тишина. Зловещая, таящая опасность. Ещё при свете дня она пугала Сергея. Ни пения птиц, ни шуршания трав от лапок мелких животных. Белки не прыгали с ветки на ветку, не копошились в кучах опавших листьев ежи и другие обитатели рощи. Сергей не припоминал, чтобы увидел хотя бы насекомых. Комаров и мошкару в счёт не брал, наоборот, заприметил тех у крохотного ручейка и представил, что где-то там, метров через двадцать-пятьдесят вниз по склону будет река, куда он втекает.       Но лес. Словно неживой, слишком беззвучный.       Оттого в темноте ветки кустарников напоминали жуткие скрюченные пальцы с заострёнными пиками когтей. Тянущиеся, чтобы схватить и не отпускать. Оставалось ощущение, будто за очередным деревом окажется человек или… Птица.       Сергей крепко держал фонарик и старался осветить как можно больше, разогнать тьму вокруг, которую боялся, как и лесного безмолвия. Детский страх. В детстве ведь всё непонятное и неизведанное кажется в разы страшнее.        «Пока поблизости не окажется заботливого друга», — не хотелось об этом думать, но чем больше Сергей заставлял себя отвлечься, тем дольше всматривался в лес. Чёрный, чёрный лес. Манящий, затягивающий в себя путников.       И избавляющийся от них, как избавился от Дениса.       — Эй, — Сергей вскрикнул, ощутив прикосновение, и влетел в дерево от испуга. — Да чего ты.       Дыхание сбилось, фонарик упал и светил в кусты. А перед ним возвышался Гром. Подал руку, но Сергей встал без помощи, отряхнувшись и подняв из засохших иголок фонарик. Мгновение назад ему уже померещилось, будто насыщенно-жёлтым светом горели глаза, а рука, взявшая его за плечо, была покрыта иссиня-чёрными перьями, которые издавали едва уловимый шелест.       — Разумовский, чего арканишься? — вскинулся Игорь, подсвечивая ему землю.       — Сам справлюсь, — в ответ процедил Сергей. Голос дрогнул, но прозвучал твёрдо.       Однако и так неубедительно для Грома.       — Гордый какой, — цыкнул Игорь, зашагав впереди. — Так точно нигде не навернёшься, принцесса.       Если бы не мрачный лес, если бы не приступы ужаса и потерявшийся Титов, Сергей бы ещё попререкался. И не заметил бы своё отражение в глазах Грома.       Зато Игорь отчётливо рассмотрел себя в его. Самоуверенного и полагающегося сугубо на собственные силы, исключающие любую помощь.

***

      Надежда потихоньку угасала. Ветер свистел, ласково напевая колыбельную мёртвого леса. Шуршали примятые к земле сухие травы, колыхались и скрипели переплетённые в огромные паутины ветви, шатались покрытые корой еловые атланты, держащие на себе чёрный небосвод, на котором не было звёзд или облаков. Идеально чистый, глубокий, что в его черноте запросто вышло бы захлебнуться.       Они с Игорем бесцельно слонялись. Не вышли к станции, но и вряд ли сильно отдалились от неё. Дениса уже не звали, прислушивались, выжидая, что он подаст голос. Молчание. Шумел лес, трещали ветви и шуршали травы.       — Он мог потерять сознание без таблеток. Упасть в кусты и отключиться, — озвучивал предположения Гром.       — Или утонуть в ручейке, — дополнял Сергей. — Если люди пропадают, то ничего хорошего с ними не случается.       Хрустнула ветка и что-то пророкотало. Взлетело в небо хлопком совсем рядом.       Игорь замер, а затем резко подорвался и рванул на шум.       — Гром, куда! — надрывно закричал Сергей, бросившись вдогонку за ним.       Он спотыкался о камни, ветки деревьев хлестали его по лицу, вцеплялись в шарф, в ранец, норовя стащить их и забрать в пучину ночи.       — Игорь! — кричал Сергей, гонясь за дорожкой света от фонарика Грома.       Хлопок раздался снова. У Сергея перехватило дыхание. Звук, как выстрел, просвистел близко, заставив всё внизу живота свернуться в болезненный узел, а сердце забиться в бешеном ритме. Сергей торопился, не видел дороги, но чувствовал почву под ногами, пока не начал стремительно падать. Гонясь за полоской света, он не разглядел овраг. Крик застрял в горле. Забитый по мелочи ранец потянул его назад, но он, потеряв фонарик, схватился за что-то и остановил падение. Парил над пологим склоном, вцепившись в торчащую из него корягу.       — Разумовский! — Света над головой стало больше. — Виси, ладно? Не двигайся.       Земля пришла в движение. Сергей ощутил это ногой, найдя опору в каменистой почве. Он полувисел в неведении, пока Игорь спускался к нему.       — Руку! Отцепляйся и дай её мне, я удержу! — потребовал Гром, потянувшись к нему.       Сергей замотал головой. Перехватился за корягу покрепче и при слабом отблеске света заприметил ещё такую же. На Игоря он не рассчитывал. Застряв в неизвестно скольких метрах над ровной землёй, в полной власти силы притяжения, скорее, готовился сам себя спасать, чем принять помощь от того, кто за неё обязательно упрекнёт.       — Разумовский, не дури, — уже просил Игорь. Командные нотки уступили место беспокойным. — Цепляйся, ну!       Сергей качнулся, оттолкнулся ногой и подскочил ко второй коряге.       Сорвался.       С оглушительным треском он воспарил в чернильную неизвестность.

***

      Он летел, впиваясь пальцами в сухую землю. Пытался остановиться, раздирая их в кровь. Несколько раз перевернулся, когда тело коснулось склона. Коленями обтёрся об острые углы камней, лицом — о сухие ветки. За спиной гремел рюкзак.       То, что спуск закончился, он понял, уже лёжа на боку, слушая, как журчит ручей. Тонкой струёй течёт и ширится вдоль тропки, впадая в реку.       Сергей сбросил рюкзак и перевалился на спину, пытаясь отдышаться. Глупая мысль посетила его — хорошо, что не взял ноутбук. Голова кружилась, ныли колени, пальцы рук, все перемазанные в грязи с забившейся в ногти сухой землёй. Он думал лишь о том, что дышит, что ничего не сломал, что….       — Совсем уже рехнулся на своей упёртости, дурак ты непрошибаемый! — Мимо в клубе пыли камешек укатился в ручей.       Сергей не шевельнулся, когда в глаза ему направили фонарик. Со лба капала кровь, чёлка неровно упала на лицо и скрывала половину обзора.       — Я весьма самодостаточный инвалид. — Вышло приглушённо, хрипло. Не обнадёживающе вовсе.       — Невыносимый, — прозвучало сверху.       Сергей оспорил.       — Ты же выносишь.       Вопреки ожиданиям, Гром не поднял его, а сел возле, подсвечивая фонариком. Чёлку смахнул на одну сторону, стёр кровь своим шарфом. И ни в чём не упрекнул.       — Если бы ты меня слушал, то не упал бы. — Разве что обвинил.       — Если бы ты нас с Денисом слышал, то мы бы тебя слушали. И он бы не потерялся, — в отместку бросил Сергей.       Они замолчали. Сергей дышал, прикрыв глаза и приоткрыв рот. Прокусил губу изнутри, пока летел вниз бескрылой птицей, и ощущал привкус железа на языке.       — Извини, — пролетело с ветром.       Но Сергея оно не устроило. Маловатого для саднящих коленей, стёртых в кровь ног и ссадинах на лице. Он пощупал себя пальцами — они были.       — А погромче? Тихо, тихо, что-то шелестит.       — Прости. Следовало вас слышать, — отчётливее произнёс Гром.       Сергей готов был поклясться, что слышал, как заскрипели его зубы при этом. Силой из себя извинения тянул.       — Я думал, — заговорил Гром, — что справлюсь с вами. Что вы будете меня слушаться и не разбегаться, и ничего не произойдёт. Но всё пошло наперекосяк. Ты ещё со своей напористостью как свалился с горки!       Сергей набрал воздуха в лёгкие и готовился до победного держать оборону своей независимости, но новые слова полностью лишили его возможности дышать.       — Знал я одного упёртого. Тоже вот. Уже и пожарные приехали тушить, а он ломанулся один в здание. Проверить, точно ли всех вытащил. Проверил. Лежал потом под горящими досками, вытянув из них руку. Зато всех, герой, вытащил. На себя сил не хватило.       Последствия травмы головы при падении, иллюзия ночи, вымысел. Сергей бы с готовностью принял любую версию, за исключением той, где Гром решил с ним пооткровенничать.       — Дружили? — прошептал Сергей.       Он не рассчитывал на то, что Игорь тотчас приноровится поднимать его.       — Да, нет, наверно. Допрашивать меня будешь? Тебе ли не плевать? Титов, — унявшись, напомнил Гром. — Но сначала умоем тебя. Впереди река.       Сергею одновременно захотелось успокоить его и покрепче взять за шею, придушивая.

***

      Сергей прихрамывал на правую ногу, держась Игоря. Гром подвёл его к песчаному берегу и усадил на торчащий из земли больших размеров валун. В кеды, помимо пыли и земли, засыпался песок. Сергей клевал носом, разминал больные пальцы под мелодию текущей воды.       Брызг.       Гром среагировал раньше. Погасил фонарик и встал перед ним, заслоняя.       Из-за непроглядных зарослей, растущих у берега, вышла обнажённая фигура.       — Тоже искупаться решили?       В глазах Игоря Сергей отчётливо видел то же желание, каким загорелся сам.       Утопить нашедшегося Дениса.