Атомное Сердце. Другая вероятность.

      Сеченов сотворил шедевр, когда реконструировал тело Катерины. Врачебной политикой СССР в случае таких травм было максимальное сохранение родных тканей пациента. К этому можно добавить нежелание самого Димитрия лишний раз кромсать молодую женщину, впрочем, как и не забывать про жилку экспериментатора, которая глубоко пустила корни в его душу. Как результат, на свет был рождён необычный проект реабилитации.       Руки были реконструированы начиная с района плечевых суставов. Сам сустав являлся уже произведением искусства, сочетая в себе новейшие технологии и живую человеческую плоть. Это позволило добиться наиболее не травматичной имплантации механизмов в ткань пострадавшей. В кисти рук были так же интегрированы полимерные перчатки, что позволяло манипулировать большим количеством полимера.       Искусственные мышцы, которые были выращены из родных тканей Кати с использованием полимеров, были сильнее человеческих в четыре раза и во столько же раз выносливее…       С ногами были некоторые трудности, связанные с интегрированием их в тазобедренный сустав, но команда академика Павлова справилась с поставленной задачей…       Новые шарнирные суставы позволили конечностям изгибаться в любую сторону. Вкупе с операцией на позвоночнике, данное решение повысило гибкость Катерины, выведя её на недосягаемую для человека величину…       Вся электроника организма питалась от биореактора, который получал энергию напрямую из крови женщины. Резервными источниками питания были пустотные батареи, которые не только подзаряжались от биореактора, но и получали подзарядку от тепла организма Катерины. При интенсивной эксплуатации аккумуляторы должны были бы обеспечить организму ресурс работы порядка месяца без подзарядки…       Аугментации подверглись: сердце, печень, лёгкие, частично пищеварительный тракт. Почки были полностью заменены на искусственные аналоги. Органы малого таза остались без изменений…       Мышечный каркас был усилен сверхпрочным волокном. Кожный покров был заменён полностью на модернизированную полимерную органику.       Самая сложная часть операции по протезированию, была произведена лично Сеченовым. Установка модернизированного модуля «Восход» позволила вновь соединить два полушария мозга, но Екатерина так и не вышла из комы…       В момент прекращения подачи питания в систему СОЖ, Катя пережила клиническую смерть. Автоматика принудительно запустила её сердце и накачала гормональными препаратами. Именно препараты, как позже установил Дмитрий Сеченов, вступили в реакцию с нейрополимером, что повлекло пробуждение пациента…

***

      Мне было ничего не понятно. Мало того что я проснулась одна, так ещё и в лаборатории, находясь, по сути, на операционном столе. Света нет. Одежды нет. Где-то в дали бой гремит. Дымом воняет. Нет ясности. Кое-как поднялась на два этажа выше, насмотревшись на просто откровенную бойню, чтобы меня чуть не убил робот. Я ничего не упустила?       Сейчас же просто сижу и гипнотизирую стену, не выпуская из рук камень, которым и добила взбунтовавшийся механизм. Сперва я хотела найти способ связаться с сотрудниками предприятия, да хотя бы с кем-то живым. Потом мне хотелось не задохнуться в дыму. Теперь я переживаю адреналиновый отходняк, осенённая пониманием всей той жопы, в которой на данный момент нахожусь.       Вот самой смешно, что у меня сейчас одышка, истерика и до кучи ноги подкашиваются и руки трясутся, которых не должно быть! Мне хочется поотрывать все эти протезы и выть обрубком! Я понимаю — это не нормально, но мне хочется искалечить своё тело! А ещё убежать, чтобы только никогда не видеть пламя!       Кое-как начав делать дыхательную гимнастику, пытаясь успокоить хотя бы своё бешено бьющееся сердце, я стала действовать. На войне нужно постоянно что-то делать, иначе сойдёшь с ума. Пить, трахаться, жрать, устав учить, оружие собирать-разбирать… Не важно! Главное чем-то мозг занять. А лучше, чтобы это были постоянные занятия. Почти ритуальные. Привычные действия помогают не тронуться психики, пока сидишь в окопах, ощущая, как тебя заедают вши. После начала «Коричневой Чумы» бывало и не такое. Война из чего-то более или менее упорядоченного превратилась в свалку, где все были против всех. Фронта просто не было…       Для начала, я решила обзавестись одеждой. Пришлось раздевать «худого». Гимнастёрка и галифе, да без нательного белья… Бывало и хуже. Хоть почти не в крови. Кирзачи без портянок, которые ещё и велики на пять размеров оптимизма вообще не прибавили. Даже пущенные на портянки излишки штанин ситуацию исправили не сильно.       В кармане гимнастёрки оказался «Щебетарь», это помимо документов на имя сержанта Котова, чьё лицо теперь уже отделено от тела. Ещё нашла четыре патрона от дробовика. Картечь. Не густо…       Вползла назад на лестницу. Ноги и руки слушались уже гораздо лучше, но боли никуда не делись. Подобрала дробовик и зарядила. И только после этого попыталась воспользоваться прибором связи, который оказался сломан…       Мой мозг родил гениальную идею: поискать проводной телефон. Пусть и не в лаборатории, но где-то в кабинете он должен быть! Вот и пошла, не спеша, мелкими шагами.       Я старалась не думать и полностью сконцентрироваться на цели. Стоит мне хоть немного расслабиться или замедлиться, меня накроет истерика. Сразу.       Тем временем бой утихал. Это значило одно из двух: или команда ликвидации, которая просто должна была быть, уже справилась, или с ней уже справились. И что-то подсказывает мне о верности второго варианта. Будь тут ребята из отряда, то они бы локальный сбой устранили бы минут за тридцать. Вот если сбой не локальный… Так не думать об этом. Ты выберешься из этой жопы.       Поиски были пустыми. Телефона на этаже не оказалось. Секретность, чтоб её!!! Похромали дальше. Минус четвёртый тоже лаборатории. Минус третий морг. Вот в морге точно должен быть телефон.       Лаборатории минус четвёртого этажа встретили меня стерильной тишиной и погромом. Даже трупов почти не было. — О, девушка! Вас-то я и искал, — вылетел на меня из кабинета пожилой учёный. В два прыжка преодолев разделяющее нас расстояние, он вырвал из моих рук дробовик. — Спасибо за выход! — сказал он и вышиб себе мозги. — Блять… — только и оставалось сказать мне.