Атомное Сердце. Другая вероятность.

Два часа после начала диверсии. Минус седьмой этаж комплекса «Павлов».       Проблемы начались сразу. Мало того, что у меня мышцы как кисель, так ещё протезы… Они идеально соответствовали моим родным рукам и ногам, с которыми я родилась. Тот же вес, та же длина и гибкость. Но они были НЕ МОИ! Разум просто отказывался принимать наличие рук и ног. Не мудрено, что я постоянно падала…       Ещё была боль. Противная, будто бы кто-то тянет нерв из зуба в тех местах, где в моём организме были переходы между моим и искусственным. Не передать, каково это ощущать в себе свои собственные почки, пусть и механические.       Болели швы, изредка пропуская кровь. Болели кости. Ныли мышцы. Проще сказать, что у меня не болело… Но это оказалось мелочью...       Я увидела огонь. Небольшой язычок пламени из медленно чадящей, перебитой проводки. Сердце сразу забилось пойманной птицей. Тело сковал паралич. Кожа покрылась мелкой и противной испариной. Захотелось свернуться калачиком и спрятаться. Перед глазами у меня был тот злополучный взрыв и огонь. Хотелось свернуться и кричать. Воздух стал внезапно холодным и вязким. Пальцы скребли по горлу, царапая его, пока силилась сделать вдох. Вместе с паникой пришло понимание: я задыхаюсь и виной всему жалкий язычок огня…       Каких мне усилий стоило просто оторвать взгляд от пламени и не закричать… Знаю, что боролась с собой, наверное, с минут десять…       И я снова поползла вперёд. Идти у меня получалось откровенно плохо. Да и ползти. Руки настолько скверно слушались, что дверь мне пришлось открывать локтем, и то примитивно уронив его на ручку.       Везде была картина разрушения и ужаса. Капала вода. Мерцающее освещение. Холод подземелья, от которого тонкий лабораторный халат не спасал. Осколки облицовочной плитки, что так и норовили впиться в ступни и ладони. Но главное, я была одна. Не было никого. Была лишь звенящая тишина, которую разрывали редкие выстрелы затихающего боя где-то вверху. А потом пошли трупы. Учёные и медсестры, разорванные на мелкие клочья.       К выстрелам прибавился нечеловеческий вой и влажные звуки, как будто кто-то мял сырое мясо. Кровь была повсюду. В мерцающем свете она казалась чёрной как смола. Её подтёки были на стене и потолках. Лужицы свернувшейся влаги были на полу. Она капала с потолка. В воздухе витал запах свежего мяса, от которого тянуло вывернуть свой и так пустой желудок.       Я кое-как добралась до лестницы и вползла на следующий этаж, который был ещё больше разрушен. Из проломленных стен были видны отсветы пляшущего пламени. Возле самого лестничного колодца догорал чей-то труп, чадя отвратительным запахом. Возле него был почти сломанный костыль, который для меня был спасением. Я смогла наконец встать на ноги и хоть как-то идти, огибая лужи чужой крови, в которой была изгваздана на тот момент с ног до головы.       Это ускорило мой путь. Минус шестой этаж пролетел быстро. Перед лестницей пришлось отдышаться, но не долго. Дым стал заволакивать коридоры, от чего становилось трудно дышать. Выносливость после длинного сна у меня была никакая, но перспектива задохнуться вынудила меня снова отправиться в путь.       Выход с лестницы на минус пятый этаж. Здесь освещение работало лучше, что позволило мне в конце коридора увидеть фигуру в военной форме. — Помогите… — прохрипела я. Немного задымленный воздух больно проскрежетал по горлу. Пить хотелось адово.       Фигура развернулась и быстрым шагом направилась ко мне. В это мгновение я испытала колоссальное облегчение. Мало того, что я проснулась где-то в непонятной лаборатории и узнала, что нахожусь в комплексе «Павлов» из указателей на стенах, так ещё и непонятно что творилось вокруг. Без всего этого, когда тебя собирают словно машину на конвейере, остаться спокойной проблематично….       Именно этот момент выбрал костыль чтобы сломаться. С хрустом отломилась деревянная палка, и я стала заваливаться в бок. Это меня и спасло. Выстрел из дробовика прозвучал оглушительно. Он был подобен взрыву, от чего моё тело мгновенно оцепенело. Пальцы моих рук мгновенно вспотели, покрывшись липким холодным потом.       Картечь попала мне в правое бедро, однако не пробила бронированный слой. Даже без пробития брони синтетические нервные окончания любезно передали в мой мозг вполне себе реальную боль. Было ощущение, как будто я снова надорвала мышцу на репетиции.       Я завалилась на бок, больно ударившись затылком об острый осколок строительного мусора.       Солдат преодолел двадцать метров коридора за секунду. Необычайно сильный удар ноги, которая была обута в кирзовый сапог, отправил меня в полёт, прямо назад в лестничный колодец. Я и понять ничего не успела, как моя поясница ощутила всю твёрдость ступенек. Лишь остатки костылей, которые так и не выпустила моя рука, сделали «трунь» по перилам.       Не успели мои лёгкие вдохнуть, преодолевая боль, как вновь из них выбили воздух. На меня прыгнул нападающий. Его руки металлическими захватами сжали моё горло.       Видимо от резкого движения порвались завязки. Привязанное при помощи шнурков срезанное лицо с громким чмоком отвалилось, упав на меня, обнажив лицевую пластину робота-лаборанта. Секунду посверлив меня своими сенсорами, машина раскрыла свою голову и выпустила лазерный луч.       Я же вцепилась ему в лицо, стараясь оттолкнуть, попутно ударяя остатком костыля. Мёртвая, остывшая плоть залепила мне глаза. Будь моя воля — завопила бы как студентка от ужаса. Я на войне повидала всякой хрени, но эта…       Луч смертоносной энергии все ближе и ближе подбирался ко мне, оставляя за собой раскалённую борозду.       Движением головы мне удалось скинуть срезанное лицо, которое было тут же разрезано лучом. Перед глазами уже были фиолетовые круги и искры. Лёгкие жгло от недостатка кислорода.       От безысходности, я воткнула остатки костыля в излучатель лазера… И это помогло. Вспышка. Искры. Робот на мгновение ослабил хватку. Я его смогла спихнуть ногой с себя. Теперь я уже наверху. Перед глазами плясала красная пелена. Подхватив крупный обломок строительного мусора, принялась бить. Слезы сами брызнули из глаз, когда ярость смешалась со страхом смерти. Я била и била до тех пор, пока голова робота не превратилась в набор покорёженных деталей…