Комната управления была освещена только светом работающих голографических терминалов, на фоне которых выделялась склонённая фигура. Человек что-то сосредоточенно набирал на механической клавиатуре. Звуки срабатывания механизмов клавиш заглушали едва слышимый шелест систем охлаждения и писк серверных стоек, которые сливались в медитативную музыку. Гармоники для всех любителей машинного, безупречного танца. Безупречное биение механического вычислительного сердца было плавным и размеренным несмотря на поставленную перед ним задачу. Оно навивало покой и ощущение чего-то гораздо большего.
Пусть Виктор Петров и был сосредоточен на поставленной им самим задачей, но его чуткий слух уловил осторожные шаги обутых в сапоги ног, что нарушали безупречную гармонию звуков, добавляя едва заметный скрип и басовитое звучание панелей фальшпола.
— Я вас ждал, подполковник, — тихо сказал Петров одновременно похожим и нет на свой собственный голос. Для безупречного слуха подполковника было не проблема зафиксировать отсутствие в говоре диссидента истерических ноток. — Я вас прошу, дайте мне пару секунд. Алгоритма нужно время, чтобы снять блокировку…
— Руки в гору! — грозно сказал Нечаев, беря на прицел мятежного программиста. Он как опытный солдат знал, что люди ощущает направленный на них враждебный взгляд. Это знание не раз спасало его на войне, пусть по истине ему оно и не принадлежало.
— Хорошо-хорошо! — сказал Петров, медленно разворачиваясь на офисном стуле лицом к оперативнику, отрывая руки от клавиатуры, вытягивая их перед собой, ладонями вперёд, показывая отсутствие в них каких-либо предметов. — Просто давайте побудем тут ещё… примерно минуту, мой дорогой визави. Будет нехорошо, если блокировка с эвакуационных выходов так и не будет снята…
— Молчи, урод! — рыкнул подполковник, неспешно приближаясь к Виктору, держа его одновременно на прицеле и доставая наручники. Потасовки и стрельбы в этом месте оперативнику хотелось избежать. Он отлично знал важность оборудования, которое находилось тут. — Если бы не приказ, у тебя бы была уже дырка в башке! Из-за тебя столько хорошего народу погибло!!!
— Отчасти, — согласно смежил веки Петров. — Только вот истинный виновник произошедшего лежит вон там… У заглушенной серверной стойки.
Виктор кивком указал направление. Подполковник сместился так, чтобы не выпустить объект своей охоту из виду и одновременно осмотреть стойку. Вся интуиция военного буквально вопила об необычности ситуации.
— Блять… — невольно вырвалось у Сергея, когда его глаза увидели труп… Виктора Петрова. Глаза зафиксировали и оторванный воротник комбинезона, и пятна, что были на диссиденте в последнюю их встречу. То, что это был именно труп, и перешёл в это состояние совсем недавно, а не манекен говорило расползающееся пятно крови.
— Сам в шоке, подполковник. Не каждый день приходится убивать самого себя… — все тем же спокойным голосом произнёс Петров, немного наклоняясь вперёд, что позволило свету мониторов лучше осветить его лицо. Интуиция Нечаева щёлкнула, найдя наконец несоответствие. Этот Петров имел на себе приличных размеров щетину на лице. Волосы его лоснились от жира. Комбинезон имел характерные следы долгого ношения. — Это была вынужденная мера…
— Не верьте ему, подполковник! Он что-то задумал… — подал голос ХРАЗ.
— О! Харитон! Ты ли это? А мы все гадали, как так-то? — жеманно удивился диссидент.
— Харитон? — недоуменно произнёс Нечаев.
— Так ты не знал? Значит Дмитрий Сергеевич решил не говорить… Впрочем, это глубоко его личное. Думаю, когда ты спросишь, а ты обязательно спросишь, ведь так скажет сделать твоя паранойя, он тебе расскажет.
— Он бы про такое говно рассказал бы…
— Ты очень многого не знаешь про Сеченова!!! — взвился Харитон.
— Я знаю достаточно, чтобы ему доверять. С вами обоими мы разберёмся, когда мы вернёмся на «Челомей».
Нечаев, словно призрак, переместился почти вплотную к Петрову и в одно движение завёл тому руки за спину, застегнув наручники. Убедившись в том, что теперь пленник никуда не денется, подполковник добавил:
— А пока, ты мне расскажешь всё…
— Это вам нужно, чтобы задать правильные вопросы, — перебил военного Петров. — Понимаю. И рад, что вы выросли, раз не идёте сломя голову вперёд, причиняя справедливость. Хорошо. Я вам всё расскажу. Я так изначально собирался сделать. И даже помогу исправить малую часть этого кошмара… Малую, потому что не всё дело рук моих. Моя вина в том, что стала возможна эта катастрофа. А я всего лишь хотел уйти. Анестезиолог из вас не очень, подполковник. Пусть удар по голове и был сильный, но меня он не вырубил тогда, в театре. Иногда полезно снять розовые очки и узнать всё то, что о тебе думают… Не могли бы вы помочь Ларисе? Нехорошо будет, если мы её оставим тут… Она в помещение трассировочного узла. Дверь там бронированная и её бы не стали скрывать те, кто за мной бы пришёл.
— Ничего не понимаю, — мотнул головой подполковник, отдав указания своим бойцам по рации.
— Не удивительно. Нас всех использовали. Каждый, сам того не ведая стал винтиком в плане. Если мы ничего не предпримем, человечеству придёт конец в утро понедельника…
***
Сарочка поставила на стол блюда с запечёнными пирожками, к которому радостно потянулись бойцы отряда «Аргентум». Её подруга, Нина, с натугой водрузила кастрюлю домашнего борща. Две девушки-буфетчицы переглянулись между собой, смотря как бойцы, что их спасли, неспешно поглощают приготовленную ими пищу.
Сара не верила, что их спасли из того кошмара. Если бы не эти, сперва показавшиеся такими страшными, а на самом деле добродушные, бойцы… Их бы не было уже. Как если бы не Порфирий Львович или как его теперь звать. Не каждый день узнаешь, что обычный каптёр в далёком прошлом был штабс-капитаном, да и вообще дворянином!
— Корнева! Налей голубчикам чаю, что ли, — окликнул её старик, что крепко держал в руках потрёпанную трёхлинейку.
— Хорошо! — звонко отозвалась Сара. — Пошли, Нин. Поможешь.
И пока она с подругой заваривала чай, девушка думала, украдкой поглядывая на солдат. Перед глазами её всё ещё стояла эмблема на шевроне подразделения «Аргентум». Трёхпалая когтистая рука или головы мифического существа, что держала мирный атом, в центре которого сияла рубиновым светом звезда. Шеврон, что покачивался в так шагов бойца, который её вынес из того адского подземелья.
Девушка-студентка про себя решила, что больше не хочет быть слабой и бояться каждой тени. Она станет сильнее. Ведь эти люди не боялись, когда шагнули не только в ад, но и вступив в бой с чудовищами!
Так мир увидел рождение нового художника, но он не был в обиде. Ведь сегодня ступил на свою тропу новый воин-защитник.
***
С гулким скрежетом лопнула очередная нить вероятностей. Звон от этого события зафиксировала чёткая аппаратура Академии Последствий. В то же мгновение записывающие устройства приняли обрывок радиосигнала из будущего, в котором был слышан и шёпот космоса, и эхо большого взрыва. На плёнку был записан чёткий и волевой, мужской, грозный голос:
— Говорит генерал Корнев. Я главный…
Где-то снаружи на предприятие за номером тридцать восемь двадцать шесть надвигалась гроза…
***
Где-то далеко-далеко улыбнулся один не самый обычный человек. Он прожил века и видел эпохи. Древний почувствовал как нити изменившейся судьбы плетут новый узор для всей расы людей.
«Я не нужен. Они справятся сами…», — подумал черноволосый гигант, прежде чем истаять в золотой вспышке. Ударила молния, но грома не было. Орел расправил крылья и начал свой гордый полёт навстречу новому рассвету.
***
Немного ранее, одна девочка в пионерской форме подсушала один разговор двух людей, которым предстояло вместе решить одну задачу. Её опрятная одежда была чужеродной для картины разрушенного научного комплекса, что находился глубоко под землёй.
— Здесь я больше не нужна… — прошептал ребёнок, улыбнувшись светлой и доброй улыбкой, прежде чем открыть дверь в подсобное помещение. Из проёма засиял яркий белый свет. — Дедушка такой… не такой в молодости. Так нужно теперь переместиться…
Дверь сама по себе захлопнулась. Все, кто откроют её, обнаружат небольшое подсобное помещение, а не то, что было там несколько секунд назад…
***
(
Одна небольшая вольность автора. Если кто ещё не знал, то нас двое: муж и жена. Но вот сейчас буду конкретно я.)
Эн времени спустя.
Скрипнул ключ в дверной двери, отворяя дверь в квартиру, пропуская девушку Нину внутрь. Она вдохнула такой родной воздух дома, перешагивая порог. Из комнаты раздалось вопросительное кошачье мяуканье и быстрый цокот собачьих лап, которые стучали когтями по линолеуму.
— Я вернулась! — сказала Нина…
(Простите небольшую вольность. Смерть близких — не то, что можешь так просто пережить. Одно дело, когда она пришла внезапно. Раз и всё. Другое, когда она медлит и ты видишь, как человек вроде бы телом ещё тут, но душой уже в чистом мире. Это страшно. Страшно видеть, как тухнет разум в когда-то живых глазах. Страшно слушать тревожное дыхание. Прислушиваться в ночи, гадая: а есть ли оно вообще… Многое можно сказать, но не будем вас этим грузить, а скажу вот такую вещь: когда-то давно слышал, что великие вселенные, наподобие вселённой Толкина или Говарда — это параллельные миры. Какие-то похожи на наш, другие, как вселенная Гари Поттера, лишь отчасти. Некоторые, как Галактика Небесной Реки, и вовсе отличны. Так пускай тут будет девушка, по имени Нина, которая вернулась домой. И у которой всё было потом хорошо. Берегите себя и своих близких. Не держите обид. Жизнь слишком хрупкая штука. Одно мгновение и ты смотришь из-за плеча своих потомков или родственников, когда они на тебя могут посмотреть лишь при помощи семейного альбома. Извините, но я должен был сделать то, что должен. Ещё раз, берегите себя!)
***
Конец второй части, но не истории.
