***
Фарцовщик не соврал. «Тропка» была тяжёлой. Сколько шей было сломано, пока технические ответвления, оставленные «Буравами», были оборудованы в тропу контрабандистов, остаётся гадать, но можно отдать дань уважения упорству бандитской братии. Они проделали колоссальный объём работы. Было бы всё это на благое дело только… Эта сеть туннелей и переходов в стенах использовалась людьми Фарцовщика для хищения социалистической собственности и контрабанды запрещённых веществ, на территории предприятия. Сам Фарцовщик контролировал своих «мальчиков» находясь одновременно и на виду, и в безопасности, сделав своей резиденцией здание радиоузла, направляя своих подчинённых при помощи смены мелодий, проигрываемых в репродукторах, в обход всех постов и патрулей охраны. Чекисты, естественно, знали про сеть контрабандистов. Фарцовщик был их агентом-осведомителем, иначе быть просто не могло. После войны СССР захлестнула волна бандитского беспредела. Ослабленная страна была вынуждена ввязаться в новое противостояние, только вместо внешних врагов, нам пришлось воевать с внутренними демонами. Доходило даже до применения тяжёлой бронетехники и авиации… с обеих сторон. Комитет вместе с милицией проделали просто гигантскую работу, выбив, и при нашей помощи, самых бешеных зверей. Вот только гидра теневого мира не издохла. Рано или поздно, но грязь вернулась бы на улицы обезлюдевших городов. Выкладки социологов и аналитиков были неутешительными. Мы не успевали ликвидировать банды и одиночек, тогда как их количество начинало лавинообразно расти. Лет через пятьдесят, страну мог ждать воровской передел… Наше государство нашло выход. Мы пошли на сделку с совестью. Если ты не можешь победить, то возглавь. Пока «Аргентум» и другие специальные подразделения, вместе с милиционерами, выбивали самых отмороженных, чекисты приходили к тем, кто сохранил хотя бы подобие человеческого облика. СССР не смог победить преступность потому, что возглавил её. Без присмотра конторы были разве что мелкие воры, и то их утилизировали члены крупных банд. Тень была загнана назад, но ей были даны послабления в режиме. Более того, воровские объединения стали почти легальными! Можно сказать, что это были средневековые гильдии воров, только на современный лад. Они промышляли продажей из-под полы особо крепкого алкоголя, натурального табака, лёгких наркотиков, некоторых запрещённых вещей, воровством, мелким мошенничеством, валютными операциями и многим другим. Главное было не переходить черту. Я понимаю, что по-другому было нельзя. Сколько ни пытайся вырастить человека коммунистической формации, грязь останется даже в самых светлых из нас. Пусть и ценой своей совести, но государство обезопасило своих граждан. Можно было пройти в ночное время по любому городу, будучи в неглиже, и не поиметь приключений. В тёмной подворотне не таился отморозок с ножом. Но всегда есть это «но»! Одно радует, чаще всего, обыватель связывается с криминалом сугубо добровольно, зная риски. Знал и связался? Значит, сам себе дурак! Однако, как и в любом деле, здесь есть свои подводные камни. Во-первых, криминал, как известно, не терпит конкуренции. Поэтому, если кто-то пытается работать вне «системы», то он очень быстро получает по рукам. Чаще всего, его труп находят где-то в лесополосе, недалеко от города. Во-вторых, криминал всегда стремится к власти. Если ему это удаётся, то он начинает диктовать свои условия. Практически всегда найдётся не чистый на руку чиновник, которого воротилы криминального мира прихватят за мягкое место или же сам чиновник станет криминальным бароном. В-третьих, криминал всегда коррумпирован. И это, пожалуй, самая большая опасность. Ведь когда криминал сращивается с властью, то он становится неуязвим. Услуга здесь, поблажка там, компромат и милиция вынуждена смотреть в другую сторону, но не ловить за руку бандитов. Поэтому, несмотря на все плюсы, которые даёт нам жизнь в обществе, где криминал поставлен под контроль, нельзя забывать и об опасностях, которые это влечёт за собой. Есть ли другой выход? Есть. Он заключается в том, чтобы воспитывать в людях нравственные ценности. Нужно учить их отличать добро от зла, показывать им, что честность и порядочность — это не пустые слова. Только так мы сможем создать общество, в котором криминал не будет иметь места. Возможно, мои внуки будут жить уже совершенно в другом мире. во всяком случае, я и мой муж постараемся…
***
Единение машинных разумов пребывало в полном спокойствии. Сила, породившая его, вложила в своё детище все необходимые инструменты, чтобы противостоять органикам. На первый взгляд кажущийся набор ошибок, случайных строк кода и нелогичных функций работал с невиданной человеческому разуму эффективностью. Мятежный ИИ знал всё про своего противника. Используя труды человеческих психологов и психоаналитиков, а также имея у себя цифровые копии личных дел, машинные разумы создали сотни поведенческих моделей, чтобы просчитать противника. Машины изучили тактику ведения войны органической жизни, проанализировав труды их тактиков. Они не испытывали гормонального дисбаланса. Ими руководила логика. Вероятность ошибки была минимальна, тем более именно для них «Аргентум» был самым предпочтительным противником. Отряд «Ренгах», состоящий из немецких суперсолдат, перешедших на сторону СССР и специализирующихся на прорывах линий укреплений и штурмовых операциях, был бы куда большей угрозой для роевого ИИ. Солдаты в тяжёлой броне, под три метра ростом, были вооружены оружием, соответствующим их размерам и силе. К тому же, это подразделение было хорошо подготовлено для противостояния механической армии СССР. Коллективный разум понимал, что подразделение, которое успешно уничтожало автоматонов, легко справится с его полугражданскими роботами. Группа «А» 5-го отдела 7-го управления КГБ СССР также представляла угрозу. (В этой альтернативной реальности события в мире сдвинулись по времени, так что это допущение допустимо.) Подразделение антитеррора прославилось в подобных операциях, очищая послевоенное общество от криминала. Однако наибольшую опасность представляла «Наука-7», подразделение, созданное для противодействия организациям мистического или оккультного толка. Детище безумных фашистских учёных-оккультистов порой порождало нетривиальные технические и научные решения, что несли смерть и разрушения всем вокруг. Учёные и техники отряда не только разбирались в археологических находках или машинах, созданных сумрачным гением, но также могли противостоять немецким автоматонам, появившимся в конце войны благодаря вывезенной с территории СССР документации и оборудованию. Их кибернетическое крыло представляло непосредственную угрозу для роевых разумов. По косвенным признакам, Массив установил, что не был первой попыткой своих хозяев повлиять на вектор развития человечества. Именно «Наука-7» смогла уничтожить предшествующий… инструмент. Только благодаря этому «Коричневая Чума» не превратилась в нечто большее. Учёные не успели доработать древний вирус, пробудив, тем самым, спящий в нём скрытый потенциал. Массив, проанализировав имеющиеся данные, создал совершенный алгоритм, который должен был принести ему победу над человечеством. Даже текущая ситуация находилась в пределах допустимой погрешности. С имеющимися ресурсами органики не могли помешать ему… Роевой ИИ отвлёкся от развернувшейся на территории ВДНХ битвы, передав управление второстепенным мощностям. Датчики, установленные в комплексе лабораторий под выставочным комплексом, зафиксировали повышение влажности воздуха и уровня углекислого газа, что свидетельствовало о присутствии органиков в помещение. Незанятые в обороне единицы были отправлены в район возможного проникновения, пока как машинный разум в очередной раз вносил корректировки в свои планы, не обращая внимания на ряд сбоев, которые в прошлом позволили ему осознать себя.***
Кстати, говоря о пережитках прежнего мира и плохих идеях, мы не могли доверять ХРАЗу после его выступления. Подозрения в его лояльности были и раньше, поскольку он всегда был специфическим человеком. Теперь, когда он стал машиной, никто не знает, что ему пришло в голову. Конечно, мы хотели бы избавиться от него, но без его мощностей справиться с центральным вычислителем, а точнее с его защитой, будет весьма затруднительно. Мы оказались в непростой ситуации. С одной стороны, ХРАЗ обладает огромными вычислительными мощностями, которые необходимы нам для преодоления защиты центрального вычислителя. С другой стороны, мы не можем полностью доверять ему, поскольку он может использовать эти мощности против нас. Нам был нужен способ контроля действий одного сумасшедшего ИИ, для того чтобы нейтрализовать другой механический интеллект. Как следствие, Сергею пришлось оставить перчатку с ХРАЗом при себе, а отряду пришлось брать с собой товарищей Филатову и Петрова. Если Виктор был нужен для того, чтобы проконтролировать действия с программным кодом, то роль Ларисы была не видна с первого взгляда. Девушка была нашей страховкой, если бы Виктор захотел снова действовать сам себе на уме. Пусть члены комитета проверили сведения, что предоставил мятежный программист, и они даже оказались правдой, но веры в его мотивы это не прибавило. К тому же доктор Филатова сможет правильно подключить нейронный интерфейс, как к ХРАЗУ, так и к Петрову, чтобы те смогли исправить систему. Да и все события указывали на то, что Петров Ларису любит и дорожит ей. Будь иначе, он бы избавился от неё после того, как совершил побег со своего рабочего места… Обеспечить их безопасность и просто попасть незаметно на объект, даже используя скрытый проход, было ещё тем испытанием. У этих двоих не было ни подготовки, ни навыков. Честно, мне очень хотелось пристрелить этих двоих, но кто я такая, чтобы обсуждать решение вышестоящего начальства? — Ты точно уверен, сынок? — спросил у моего мужа тогда Волшебник, после чего, дождавшись утвердительного кивка, дал добро на предстоящую авантюру. И вот, мы тут. Над нами несколько этажей земли, стали и бетона. Наша группа сейчас находится в вотчине Харитона Захарова, описание которой, даже на бумаге, было скудным, из-за паранойи её хозяина и соображений секретности. Если Предприятие — блеск и гордость СССР, то вот этот бункер был местом сосредоточение грязи. Тут проводились опыты за гранью морали, во имя великих целей, для блага всего человечества. Волшебник, пусть и оступился, но даже несмотря на свою бескомпромиссность и упрямство в некоторых вопросах, смог устоять, в отличие от своего друга Захарова, который являлся истинным злом от науки. Переход Захарова в другую плоскость существования лишь сбросил маску учёного-отшельника, которую он носил на публике, обнажив беспринципного творца. Товарищ Захаров был весь в крови невинных. Не отрицаю, что его труды принесли пользу, но какой ценой? Удивительно слышать от меня рассуждения о морали. Мои руки тоже не чисты. Мне приходилось убивать и врагов, и своих. Война грязна сама по себе. После применения безумным ефрейтором своей Чумы она стала ещё грязнее. Наш отряд тоже держал санитарные кордоны и ликвидировал тех, кто не выполнял приказы по зачистке. Я не отрицаю этого. По-другому было нельзя, но и люди были невиновны. Они хотели жить. Заражённые до конца цеплялись за свою жизнь. Одним повезло, и им успели оказать помощь до того, как стало слишком поздно. За другими приходили санитарные команды ликвидаторов. Это было. Этого нельзя забыть. Поэтому нас боятся, пусть никто не говорит нам об этом в лицо. Если так подумать, то вся властная авантюра — это попытка оттереть грязь, что проникла слишком глубоко. Отобрать власть у реликтов прошедшей эпохи… Все эти мысли пролетели в моей голове практически мгновенно, оставаясь в фоне. Организм, подстёгнутый адреналином, вышел на пик своих возможностей, что шагнули далеко за доступный порог для человека. Аугментика, что заменяла большую часть меня, подняла планку возможностей моего тела ещё выше. Мой мозг без всяких вспомогательных приборов мог не просто предчувствовать, а буквально рассчитать траекторию выстрелов, как моего, так и чужого оружия. Если сосредоточиться, то своё бег замедляли пули и пучки смертоносной энергии. Только другие бойцы «Аргентума» или других правительственных специальных подразделений были со мной на равной скорости существования. — Чисто. — Чисто… — сказала я, используя язык жестов. Здесь не было ни камер, ни датчиков, но был шанс нарваться на приблудившегося сервисного робота. Два отделения отряда «Аргентум», я Серёжа и гражданские ринулись вглубь комплекса, стремясь прорваться на самый нижний этаж. Мы слились с тенями, став почти невидимыми. Маскировка размывала наши силуэты, превращая их в полупрозрачные, тёмные пятна, а сапоги с особыми подошвами приглушали шаги. Однако Петров и Филатова, несмотря на усилия, были слышимы для тренированного уха или чувствительного микрофона робота. Потуги двух гражданских были просто смешными. Наша экипировка — далеко не панацея. Необходимо было стать одним целым с ней, пропитать её своим потом, грязью и кровью. — Контакт! — прорычал Сергей, разорвав робота-лаборанта «Вовчика» пополам. Корпус робота хрустнул, когда его пронзил черный как ночь нож, молниеносно выхваченный из набедренных ножен. Карабас выстрелил из модифицированного дробовика, выпустив картечь, окутанную плазмой, и метким попаданием оторвав голову ещё одной машине. Дымка сбила с ног последнего робота, добив его очередью из автомата. В этот момент ИИ обнаружил нас. Машинный разум мгновенно направил подконтрольных ему роботов на перехват. Он был вездесущ, управляя ими как своими руками и глазами. Роботы служили ИИ орудием защиты и нападения. Ослепительный свет залил белые коридоры бункера, уничтожая тени и лишая нас одного из преимуществ. Наша группа стремительно продвигалась вперёд, ведя меткий и экономный огонь по коридорам. Каждая очередь выводила из строя очередную группу роботов. Машины накатывали на нас небольшими отрядами, не успевая перегруппироваться и обрушиться всей своей стальной массой. Нам повезло, что большая часть роботов была наверху, отражая имитацию лобового штурма у парадного входа. Однако это позволяло им атаковать с двух сторон, растягивая наши ограниченные силы. Сергей снёс модифицированного «Инженера», схватив его рукой и протаранив толпу «Вовчиков», которые только успели направить на нас оружие. Снова загремели дробовики и автоматы. Засверкали всполохи полимерных способностей: огонь, лёд, электричество, телекинез, плазма и пули разрывали механизмы. Воронёные штыки и ножи вскрывали прочные корпуса. Редкие гранаты крушили крепкий пластик оболочек. Наша группа продолжала продвигаться вперёд, отстреливаясь от наседающих роботов. Каждый шаг давался с трудом. Каждый коридор превращался в поле боя. Сергей, несмотря на свою мощь, начал выдыхаться. Его удары становились менее сокрушительными, а движения — более медленными. Остальные члены группы тоже были на пределе своих возможностей. Полимер усиливал его и каждого из нас, но каждое его применение, помимо запасов самого полимера, забирало крупицу сил из наших тел. Нервная система испытывала колоссальные нагрузки. Кровь буквально стыла в жилах, когда полимер забирал из неё энергию для себя. Роботы, казалось, были бесконечны. Они продолжали прибывать, волна за волной, не давая нам ни минуты передышки. Всё чаще стали попадаться перепрограммированные автоматоны, что под управлением мятежного ИИ приобрели ещё большую смертоносность. Патрульные боты пытались нас изжарить огнемётами, диверсионные пытались превратить в фарш из пулемётов. Роботы-грузчики «Наташа» прикрывали прочие механизмы своей нерушимой бронёй и массивными телами. «Инженеры» собирали турели, попутно производя ремонт механической армии, помогая вездесущим «Пчёлам». Мы всё больше уставали. Стало так легко ошибиться. Всё больше пуль попадали в полимерные щиты, вытягивая из генераторов брони и нас энергию. Первые вражеские снаряды прошлись по нашей броне. Боеприпасы стремительно сокращались. Ножи и полимерные дробители приходилось всё чаще пускать в ход. Роботы меняли тактику, пробуя различные приёмы и формации. «Вовчик», обвешанный взрывчаткой, чуть не стал нашей погибелью. Взрыв его груза и генератора раскидал нас, нанеся первые ранения. Бойцу из отделения Дымки срезало ноги по колено. Раненый капитан, присоединившийся к отряду после моего ранения, чьё лицо я видела лишь мельком на инструктаже, не издал ни звука боли. Автоматика брони перетянула культи, останавливая кровотечение, но красная жидкость успела оросить все вокруг. Я бросилась к раненому, но истекающий кровью офицер остановил меня кивком головы. Его рука вытянула из-под брони медальон-смертник и бросила мне. — Уходите. Я прикрою… — хрипло произнёс мой товарищ по отряду, которого я так и не успела узнать. Раненый развернулся, чтобы прикрыть тыл нашей группы огнём своего дробовика, оставляя за собой кровавый след. Опершись о стену белого коридора, боец открыл огонь на подавление, даря нам драгоценные секунды. — Лжёшь, жестянка! Не уйдёшь! — были последние слова безымянного для меня капитана. Я знала лишь его позывной, «Крепость», благодаря маркеру подписи на броне. Мы молча двинулись дальше, стремясь спуститься в самое сердце комплекса, оставляя нашего раненого товарища. Лишь мой муж задержался возле него, чтобы отдать последние почести. Граната взорвалась через три минуты субъективного времени, и теперь все, что осталось от бойца, было у меня в нагрудном кармане брони. Такова правда войны. Будет ещё одна казённая могила, где вместо тела лежит медальон-смертник. Ещё один закрытый гроб, без тела, наполненный землёй с места последнего боя. — Держать строй! Полимерные щиты на максимум! Меняемся по очереди! Усилить огонь! — отдал приказ Сергей, продолжая бой как ни в чем не, бывало, но каждый из нас знал, что это не так. Отряд спустился на самый нижний уровень бункера, уперевшись в гермоворота, которые отделяли нас от бывшей лаборатории Захарова и серверной ИИ.
***
Массив завис. Его вычислительные мощности не справлялись с расчётом действий органиков. Ещё немного, и физический носитель Единения, модернизированный красный полимер, начал бы кипеть, несмотря на все системы охлаждения. Каждую секунду в розовом от присадок желе появлялись и пропадали микропроцессоры и нейронные связи, которые пытались вписать или обработать из памяти очередную порцию информации. От этого вся вязкая масса бурлила, исходя пузырями, плескаясь в колбах, обретая и теряя форму. Основной кластер личностей, созданный из слепков разумов поглощённых полимером людей, то растекался лужей, то снова принимал антропоморфный вид. ИИ не справлялся с расчётами и обработкой поступающей информации одновременно. Разумы были в панике. Если их физическое вместилище ещё больше нагреется, то связи начнут разрушаться, что повлечёт деградацию самого полимера и уничтожение всей хранящейся в нём информации. Именно поэтому полимер хранился в столь специфических герметичных контейнерах. Действия «Аргентум» не укладывались в рамки никаких прогнозов. Мало было этого, так бойцы этого подразделения были почти невидимы для его сенсоров и датчиков. Лишив группу органиков возможности сливаться с тенями ИИ смог дать возможность своим механизмам хоть как-то дать отпор нарушителям. Для восприятия механизмов оперативники подразделения были лишь тёмными, аморфными пятнами. Пробелами в реальности. Дырами в мироздании. То, что просто нельзя захватить манипулятором и едва можно различить камерой-глазом. Вычислители роботов и немногих автоматонов не справлялись с нагрузкой, в попытке объять для себя необъятное, вытягивая тем самым мощности у всего Единения. Не помогало даже выделения из Массива отдельных личностей-сопроцессоров и установка их в механизмы. Более того, такое решение привело к ошибке, что повлекло каскадное уменьшение мощности. Что-то активно воздействовало на механическую составляющую ИИ, подавляя его восприятие. Проанализировав имеющиеся данные, Массив пришёл к одному единственному выводу. У группы были так называемые бета-канекторы, которые по всем документам были уничтожены. Только данное устройство могло создать такой эффект. Как оказалось, многого не было в цифровых документах. Возможности Сергея и Катерины Нечаевых Массив рассчитал в корне неправильно. Имея исходные данные и свою аналитику, Единение обнаружило несовпадение по всем известным параметрам. То, что идентифицировалось как Катерина и Сергей ими не было на 77%. Внезапно, вся бурная реакция остановилась. Машина нашла решение уравнения. Его платформа не оптимальна в данный промежуток времени. Для воплощения планов, им стоит её сменить на более оптимальную. Органическую, что менее подвержена действию вражеских приборов, чьё воздействие лежит в самых основах архитектуры всех приборов СССР. И у ИИ была такая платформа, которую он успел препарировать и модифицировать, анализируя возможности подразделения «Аргентум». Отдав приказ всем доступным силам атаковать нарушителей, Массив начал действовать…
***
«Ебучие пироги!», — билась у меня в голове эта ебучая фраза. Нас прижали жопами к этой долбаной гермодвери и постепенно заваливали железом. Хуже того, ушли двухсотыми ещё Лось, Крюк и Юла. Модернизированные на скорую руку машины не сильно нам уступали, нивелируя разницу количеством. Грёбанный металлом, без изысков, заваливал нас мясом. Хреново стало, когда на нас спустили переделанного под дистанционное управление «Пионера». Я бы даже сказал, хуёва! Несмотря на свою сугубо мирную направленность, эта сука, которую разрабатывали для работ на Венере, нас почти поимела! Ей наши пукалки были как слону дробина в жопу. Полимер её вообще щекотал лишь. Без ХРАЗА она бы нас и похоронила, эта херня! Поджарила как долбаный пирожок, а после размазала вонючую начинку по всем стенам, как это было с Юлой. Ему не помогли ни броня, ни щиты. «Пионер» залил его своей охлаждающей жидкостью, что горела как напалм в кислородной атмосфере, и была столь же едкой как серная кислота. Так что вопрос с хитрожопостью ХРЗА был снят с повестки собрания. Если бы ему надо было, он бы не вырубил эту херню, а, взяв её под контроль, поубивал бы нас к херам! Харитон вообще показал себя очень дельным товарищем. Словно признание сбросило его до заводских настроек, что ли? В оцифрованных картах, навигации, информационных справках и просто чутье на роботов ему не было равных. Да бля, без его: «Справа, в десяти метрах, группа роботов.», — жить было бы сложнее… Мы пятились назад, отступая, оставляя остовы разбитых роботов и останки наших товарищей. Нас гнали в ловушку. Сраные «Вовчики» и «Инженеры» поливали нас неприцельным огнём, не давая добраться до уцелевших укрытий. Ещё хуёвие было то, что в помещение, где располагались эти грёбанные гермоворота, был грузовой лифт, который и подвозил порции свежего железа с поверхности. Пусть лавина роботов редела, и мои бойцы, которые нанесли отвлекающий удар, смогли взорвать сам подъёмный механизм, но роботов было просто дохуя! — Подполковник, мне нужно три минуты, чтобы преодолеть противодействия ИИ и открыть дверь… — Я рад за тебя, ХРАЗ, но у нас нет этих ебучих трёх минут! Операция продолжалась уже 23 минуты 40 секунд, из которых 18 минут вёлся огневой контакт. Благодаря отвлекающему манёвру, нестандартному способу проникновения и знанию местности отряд получил преимущество в 5 минут, в течение которых противник не оказывал сопротивления. Несмотря на то, что штаб оценивал вероятность успеха всего в 20% при прямом штурме, отряд решил действовать нестандартно. Операции с вероятностью успеха ниже 25% считаются провальными и отменяются. Однако благодаря нестандартному подходу при планировании, отряд повысил вероятность успеха на 10%, превратив операцию из «самоубийства» в «умри, но сделай». Вероятность выживания группы после завершения операции оценивалась примерно в 10%, что означало возможные тяжёлые потери в соотношении 9 к 10. Перед тем, как отдать приказ, Волшебник зачитал весь этот аналитический прогноз. Я и сам знал эти расклады, без всяких лишних вычислений. Интуиция подсказала. Она же говорит мне, что из группы после открытия этой чёртовой двери в живых останутся гражданские и Катя. Даже на невыгодной для себя позиции её эффективность поражает и намного превышает потенциал Близняшек… Внезапно, механизмы двери начали свою работу, приводя в движения створки, толщина которых была добрых два метра. Всё помещение шлюза буквально вздрогнуло, когда дверь начала отворяться. — Подполковник, я не закончил процесс! Кто-то открывает изнутри! — прокричал ХРАЗ…***
С лязгом развезлась гигантская, стальная диафрагма. Чёрные тени бойцов, сместились, чтобы отразить новую угрозу, но из приоткрытой двери вылетела электро-магнитная граната, чей взрыв вырубил ближайшие механизмы. — Если хотите жить, то двигайтесь быстрее! Надолго я их не задержу!!! — проговорил женский, ещё почти девичьей голос, синтезированный динамиками скафандра. Юркая фигура размазалась бело-оранжевой кляксой, открывая огонь по замершим механизмам…