Пациент скорее мертв, чем жив

      Блять.       Блять, блять, блять. Почему вот именно сегодня, этим чертовым вечером эти долбанные травы от кашля решили кончиться. И почему надо было выпереться за ними в поздний вечер, уползя в какие-то ебеня от лечебницы. Боже, блять, он сегодня даже сходит к церкви и принесет наконец-то подношение спустя двадцать лет, если останется незамеченным.       Еще никогда Аксель не думал, что обычный вечер закончится тем, что он будет прятаться в кустах, пока мимо него проносится сначала какая-то лесная ебанина, а потом и погоня за ней. Ебанина, кстати, оказалась тяжело дышащим людоедом, который не далеко убежал после того, как вломился рядом с ним в кусты и чуть ли не кубарем выкатился дальше в грязь. Как вышло разглядеть - дать стрекача ему мешало явно набитое чем-то или кем-то брюхо, отчего маленький лекарь присел еще ниже. А потом еще ниже.       Потому что двое орущих матом мужиков, проносящихся в пяти шагах от тебя, и каждый с тяжеленным цепным боласом на перевес, не добавляют желания быть замеченным. Особенно, когда одна из железных хуень сбила только что вставшего монстра обратно на землю, с нехилой силой закрутившись вокруг его ног и заставив неловко упасть, издав при этом недовольный рык.       И всё вот это сцепилось и стало кататься по земле прям рядом с Акселем. На его благо - откатываясь чуть подальше, но всё ещё так близко, что пришлось почти что вжаться в землю. Вышел, блять, ночью в пролесок. Пока всё эти мысли пронеслись в его голове, куча-мала успела приобрести из неорганизованной драки вид более ясный - даже знакомые лица в голове всплыли. Близнецы Орм и Одд, "числившиеся" у ближайших поселений чем-то вроде компашки охотников на чудовищ, хотя хрен знает, чем еще они занимались вне заказов, вид имели узнаваемый - выбритые до блеска виски с крупными грубыми накалываниями на них в виде змей были не то, чтобы сильно незаметны, несмотря на темноту. И, пока они пытались заломать антропофага, чтобы всунуть ему в пасть стальной кляп, Аксель успел хорошо их рассмотреть. Хотя неловкие из-за раздутого, как у беременной кобылы, брюха попытки людоеда встать и пнуть своих преследователей мешали рассмотреть всё в подробностях - дергалась тварь быстро и сильно.       Но всё прекратилось, когда из кустов неожиданно вылетело четвертое действующее лицо, едва не доведя залегшего на землю Акселя до обоссывания своих штанов.       Вано. Неизвестно, каким образом так далеко заехавший южанин с жуткими, почти черными глазами и неестественно загорелой кожей. Из всей компашки охотников именно он пугал Акселя сильнее всего. Один лишь случайный взгляд этих глаз доводил до истерики местного священника, отказавшегося пускать Вано хотя бы на порог церкви. Впрочем, не то, чтобы тот туда стремился. Почему-то при его виде казалось, что вместо богов этот человек поклоняется самой смерти.       Видимо, не один лишь священник был с этим согласен - стоило загорелому южанину броситься к людоеду, как тот начал биться в два раза сильнее, так, что держащий связанные ноги чудовища Одд получил неплохой пинок и скорчился от боли. Судя по хрусту - ребра ему собирать по кусочкам. А в следующую секунду тварь присоединилась к стонам боли - Вано с размаху вогнал толстый клинок в стопу людоеда, пригвоздив его ногу к земле. Звуки рычания, воплей и рассерженного шипения были просто непередаваемые, несмотря на кляп. На секунду Аксель словно почувствовал эту жгучую боль - наверняка там была пробита и кость. Уж не было ли в предках южанина горных троллей, раз он смог нанести такую травму людоеду.       А тот неожиданно затих, ещё немного повыв. С такого расстояния рассмотреть его морду было тяжело, но бледная и блестящая от пота, она прямо таки кричала, что её хозяин сейчас потеряет сознание. Странно было видеть, как огромное, поджарое тело медленно обмякло в хватке братьев, пока антропофаг не запрокинул голову назад, смотря подернутыми пленкой глазами в небо. Вано не без опаски дернул цепь от кляпа, и голова людоеда без сопротивления перевернулась на бок.       Следующий момент Аксель рассмотрел очень плохо - южанин то ли что-то сказал, то ли подал какой-то знак своим товарищам, но те ослабили хватку на конечностях людоеда и перегруппировались. Орм прижал тварь за шею к земле, а Одд не без опаски похромал к Вано и протянул руку. В темноте тускло блеснуло изогнутое лезвие. Вано ещё раз что-то сказал и сменил товарища, поставив ботинок на здоровую ногу антропофага. Лицо его, тусклое и плохо видное в темноте, на мгновение осветилось проблеском луны, показав злую ухмылку. Одд ещё раз оглянулся - кажется, он колебался, но кивок от южанина его успокоил, и он подошел ближе к антропофагу, остановившись аккурат у его набитого брюха.       О. Да бля.       Акселя на секунду проняло от осознания. Он не раз проводил вскрытие трупов, чтобы не нагружать этим старенького наставника. Было дело - вытаскивал из только умершей роженицы еще живого младенца, чтобы успеть до того, как отравленная кровь убьет и его. Но зрелище, которое должно было предстать перед ним сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что юноша видел за всю свою жизнь. Не зря нож Вано имел такую странную форму - она идеально подходила для вскрытия переполненного живота хищника. Пусть никто уже давно не подавал признаков движения, похоронить трупы было нужно. Но, несмотря на здравую мысль, идея Вано поражала своей жестокостью - людоед ещё дышал, хоть и был едва в сознании от болевого шока и нанесенных ран.       Разум подсказывал, что то, что с ним собирались сделать, было вполне заслуженно, и жертвы этой твари страдали куда больше, но... Но врачебный опыт все же не пропьешь, как и операции на живую, когда из обезбола был только алкоголь. И что-то подсказывало - то, что помощник лекаря сейчас увидит, будет пиздец жестоко по отношению к любому существу. Не зря все так ненавидели Вано - только он мог додуматься до такого зверства, уподобившись чудовищу, которое собирался мучительно убить.       Несмотря на поднявшуюся внутри волну негодования, Аксель подполз чуть ближе, чтобы куст не мешал смотреть. Гнев, страх, все дела но интерес никто не отменял. И как раз вовремя - пусть Одд и загораживал половину обзора, но то, с каким трудом он вогнал клинок, было видно. На секунду захотелось зажать уши - наверное, рев, который издал людоед, был самым жутким звуком отчаяния и боли, что Аксель слышал за жизнь. Даже со своей позиции на земле лекарь смог бы пересчитать вздувшиеся на висках у чудовища вены и рассмотреть покрасневшие от лопнувших сосудиков белки светящихся глаз. Тело твари дернулось несколько раз, лишь сильнее травмируя себя этим. Но затихло куда быстрее, чем в прошлый раз. Видимо, сил перенести такую боль у антропофага просто не было.       Ебать, чтоб он еще раз ночью куда-то из дома вышел после такого зрелища.       К сожалению, рассмотреть то, как южанский клинок вспарывает брюхо обмякшего людоеда, Аксель не смог - желудок вывернуло прямо в те же кусты. Спасибо, что немного в сторону, а не прям под себя же. Вроде, звуков блюющего лекаря никто не услышал, но на всякий случай он отполз немного назад, скрываясь за кустами. Видно стало не то, чтобы сильно хорошо, но ебало Вано не внушало доверия, особенно сейчас. А стать дополнительным трупом, который прикопают в этом же лесочке, хотелось не очень сильно.       Из-за широкой спины Одда было смутно видно поднимающийся в воздух пар от горячих внутренностей - погодка стояла прохладная. Антропофаг больше не двигался, хотя что-то, похожее на дыхание, все же было заметно по его подёргиваниям. Внутри Акселя всё снова свернулось в клубок, когда он увидел, как из распоротого брюха твари, где на краях опавшей брюшины блестели белесые пленки, вытащили нечто, смутно похожее на сильно разваренную свиную ногу. Боги, блять, как же это было мерзко. Ещё и Одд протащил ее так, что зацепил петли вылезшего наружу от давления кишечника, и вся эта масса звонко захлюпала. Просто пиздец. Не кишечник - уж подобное видеть приходилось не раз. Но то, на что был способен желудок людоеда, заставляло восхититься и ужаснуться одновременно, славя гений природы и богов, создавших такую тварь.       Мужик что-то крикнул другим - и вот уже все трое, перестав держать отключившуюся тушу, опорожняли стремительно уменьшающийся в объеме живот антропофага, скидывая полупереваренные останки в мешок. Вот завтра по деревне вой будет стоять, когда бабы своих хоронить будут. Хотя, последнее тело определенно принадлежало девке, правда, допрело под другими телами до совсем неузнаваемого вида. Кажется, Аксель даже вспомнил, какой именно. Два года назад истаскал ее собственный батька, едва она до полных лет доросла. Его вроде как забили, а ей много пришлось зашивать, отчего она так и сидела в девках до сих пор. Не повезло, оставалось лишь надеяться, что умерла она быстро, задохнувшись в брюхе твари.       Рука затекла, и лекарь на секунду лег лицом в землю, чтобы отдохнуть, хотя невероятно хотелось продолжить смотреть. Интересно, сильно людоеды внутри другие, или почти как человек будут? Судя по тому, где сделали разрез - желудок у них был побольше и находился пониже. Не то, чтобы стоило проверять это лично, но... Кого он обманывает, он хотел на это посмотреть. А для этого стоило дождаться, когда охотнички свалят с "добычей", во всех смыслах. Лишь бы труп не сильно глубоко прикопали.       Хотя, судя по всему, не сильно-то они и собирались копать.       Ни лопаты, ни кирки, да и Вано вон уже пытался вытащить засевший в ноге твари клинок, пока остальные доканчивали работу. Живот людоеда опал до того, что смотрелся совсем впалым и очерчивающим ребра, не считая вывалившегося кишечника. Не жрал, видно, долго, даже жира на стенках брюшины было мало. Ну или Акселю не было видно, поди рассмотри из кустов чужое нутро. Закапывать и правда не стали. Завязали мешок, оттерли руки от крови, распутали с ног твари боласы, и Орм не без опаски снял с морды антропофага кляп. Впрочем, существо либо откинулось, либо уже было недалеко от этого - голова людоеда мотнулась, как у куклы, и повернулась на бок, пуская изо рта струйку красной слюны. Отчего-то это зрелище пробрало до мурашек, словно вид издыхающего хищника был каким-то неправильным. Вряд ли он собирался закончить так, если, конечно, у этих тварей был достаточно развит разум, чтобы строить планы на жизнь. Но воля богов была беспощадна ко всем, от тяжёлого медведя, мнящего себя царем леса, до этих монстров.       Холод от земли уже начал пробирать, но Аксель дождался, пока компашка Вано отойдет хотя бы до следующего перелеска, что разросся у забора деревни, и только тогда позволил себе медленно подняться и стряхнуть прилипшие к рубахе комья земли. Уделался в дрызг, спасибо, не влез в блевотину.       И потихоньку, по шажочку взял курс в сторону туши антропофага. Коленки, конечно, подгибались немного, да что немного - дрожали прилично. Но вряд ли в этом был виноват хищник - уж он сейчас явно был самым безопасным существом на всю округу. И ебать, оказывается, довольно смазливым. Что? Аксель честно прищурился, подобравшись к антропофагу со стороны башки. Вываленный кишечник и просвечивающие ребра, конечно, никого не красили, но морда у людоеда была не уродливой, как ожидалось, без животных черт. Разве что прилипшие от обезвоживания губы явно очерчивали острые клыки, покрытые собственной кровью. Но жутко это не выглядело, и весь страх как-то потерялся при виде молодого лица антропофага, на котором потухли закатившиеся красные глаза. Едва ли твари было что-то около двадцати, хотя разум подсказывал, что живут они вряд ли столько же, и ему может быть все сорок.       Блять, ну его было жалко. Слишком ровные, впавшие от голода скулы очерчивали узкое, бледное лицо, к которому прилипли взлохмаченные мокрые от пота и грязи волосы - и это было красиво. Гордый и величественный хищник, несправедливо павший жертвой человека. Аксель всегда уважал природу, как и всех ее созданий, какими бы они не были.       И именно в этот момент, когда он чуть ли не в три погибели склонился, рассматривая морду людоеда в отвратительном лунном свете, тот резко вздохнул, отчего из разбитого носа вскипели кровавые пузыри. Это было настолько неожиданно, что лекарь чуть не упал на задницу и едва сдержал позорный вскрик. Но отскочил знатно - зайцы бы позавидовали таким прыжкам точно. Еще немного, и оказался бы на ближайшем дереве.       Вот же... И правда, труслив, как заяц. Аксель переждал еще секунду - нет, сознание у твари отсутствовало напрочь. Просто дыхание. Дыхание? Пацан снова склонился над бездвижным телом. Конечно, рассмотреть его просто так было невозможно, но поднесенную к носу руку вроде как холодило сильнее. Неужели людоед еще не сдох после таких травм и обширной кровопотери? Как-то не верилось, но он и правда дышал, хоть и так, словно уже предстал перед богами, а дыхание просто забыло покинуть его тело. Какая же должна быть воля к жизни, чтобы пережить такое. Хотя, пережить тут не то слово - без помощи антропофаг в любом случае издохнет через пару часов.       И именно после этой мысли а голову к лекарю закралась другая, крамольная и лишняя. А, если с помощью? Если сосуды прижечь? И очистить внутренности? А...       Нет. Нет, зачем он вообще об этом подумал. Ну херня же идея, вообще пиздец. Какая нахер помощь, чтобы он вернулся жрать людей снова? И начал с него? Аксель повернулся на каблуках с такой скоростью, словно его демоны в спину гнали. Ну нет, господин помощник лекаря. Если ты на работе свою жалость не вырабатываешь - иди в кабак и пропей ее вместе с мозгами, раз ими не пользуешься. Такая идея даже под изрядным хмелем в голову не придет, а тут на трезвую свалилась и не хочет уходить. Нет, он не тешил себя тупыми "меня он не съест точно", "уйдет и не вернется в благодарность за помощь" и прочей херней. Какое уйдет - всех в отместку прирежет, и с него начнет же. Нет, Акселю просто блять захотелось. И вот хоть стой, хоть падай. Захотелось, сука, помочь. Боги, пусть его молния сейчас на месте разобьет, и таких мыслей не будет.       Да вот только не разбила. А за спиной лежала еще дышащая туша, которую можно было спасти.       Он идиот. Он просто невероятный, сказочный придурок.       Судя по ощущениям, от тяжести у Акселя опустилось вообще все, что только можно, от почек до яиц, хотя им-то куда ниже, казалось бы. Но весил антропофаг, несмотря на свою худобу, совсем не как пёрышко, скорее наоборот. Будто его из камня тесали, честное слово. И допереть ладно, что церковь, что лечебница стояли на отшибе, никто не видит - потащил по подлеску, повыл от того, что руки отваливаются, а еще и следи, чтобы кишки по земле не волочились, и органы не выпали... Короче, дотащить было первой частью проблемы.       Вторая заключалась в том, что нужно было куда-то эту тушу деть. С матюками стащив антропофага в подвал, где лежали трупы и пару раз чуть не наебнувшись вместе с ним вниз по каменным ступеням, Аксель крепко задумался. Ну чисто теоретически, если спереть ключ и закрыть подвал, то наставник может и не сразу заинтересоваться. Но в подвале есть трупы, которые рано или поздно все же придется прикопать, если никто не найдется из семьи, чтобы похоронить. Это существенно осложняло дело. Однако хоть какие-то умные мысли в голове Акселя все же водились - он додумался до бытовки, где хранились инструменты для вскрытия. Тесновато, но чем богаты. Оставалось как-то устроить там людоеда так, чтобы можно было работать, и это явно был не грязный пол.       Проблема решилась гениально - пыхтя и кроя себя и тварь по всем возможным родственникам, лекарь взвалил его на обитую сверху плотным деревом труповозку. Та даже не подвела, все же железный дуб, не зря отряд ходил южан грабить десять лет назад. Все пережила, и этот пиздец переживет. Наверное. В любом случае, через грудь Аксель тварь к каталке привязал. Не сильно надёжно, но лучше, чем ничего.       А дальше... А дальше начались будни. Хотя, нет - никогда еще Аксель так тщательно не мыл руки и не поливал их спиртом. Разве что, когда сложные роды принимал. Хотя, на напряжённом лице лекаря промелькнула и исчезла ухмылка, чем-то ситуация их напоминала - пусть антропофаг разрешился от бремени не по своему желанию. С этой мыслью, как ни странно, стало легче, и Аксель с вздохом повернулся к труповозке. Время работать.       Отвар из грибов пошел в тройном объеме - не хотелось, чтобы людоед откинулся от токсичного варева, но иначе боль от прижигания сосудов могла привести его в сознание. А она явно была бы сильной, судя по тому, что брюшную полость изрядно залило кровью. Удивительно, что при такой кровопотере тварь еще была жива. Осторожно сунув руки в скользкие внутренности, Аксель пододвинул ногой ведро и вставил желоб, откуда тут же потекла темная струя. А вот теперь предстояла тонкая работа, благо, все крупные вены и аорта каким-то чудом не были повреждены. В лечебнице всегда горел горн, правда, на верхних этажах, так что пришлось побегать с щипцами, которые успевали остыть или потемнеть от прилипшей и запекшейся крови, чего нельзя было допускать. Если все это закончится гниением из-за остатков прилипшего мяса к раскаленным щипцам, то он просрал зря кучу времени.       Удивительно, но несмотря на потраченное время, людоед все еще был жив. Смутно, конечно, на грани с тем, чтобы откинуться в любой момент, но боги явно были милосердны к своему созданию. Если он переживет такое обширное повреждение сосудов в брюшной полости и не сдохнет от гангрены, то может быть даже встанет на ноги через полгодика. Блять, какие полгодика, Аксель. Парень замер с щипцами в руках и кинул их в ведро. Брюшная полость была почти очищена и больше не кровила. Что он вообще делает? Наверное, стоило задать этот вопрос себе раньше, но сейчас было уже поздно на него отвечать, и лекарь пошел еще раз мыть и обрабатывать руки. Теперь следовало промыть все внутренности, и там объем работы был еще больше.       Помыть руки, обработать спиртом. Влить чистую кипяченую утром воду. Смыть кровь. Слить воду. Помыть руки, снова обработать. Снова влить воду. Снова мягко пройтись пальцами по нежной, жгущейся стенке желудка, расправить кишечник, промыть в углах петель, потом осторожно плеснуть под печень, надеясь, что вода вымыла всю кровь из-под нее. Слить. И так, пока следующая вода не останется чистой. И последнее, перед зашиванием. Человек печально посмотрел на спирт. Они никогда не лечили раны такого масштаба. В голове не было ни единой мысли о том, чем можно обработать внутренности, но просто плюнуть и зашить означало, что сдохнет людоед просто немного позже. Ну или надеяться, что разведенная спиртяга возьмёт гангрену. На всякий случай лекарь влил туда травяной отвар, использующийся для больших ран. Это было лучше, чем ничего.       Обработать и снова зашить, крепко стянув сначала толстые стенки желудка и смазав шов заживляющей мазью. Дальше плоть - Одд, мразь, резанул аккурат по апоневрозу, лишь бы диастаза не было, если нитки плохо стянут мышцы живота друг с другом. А они могли, учитывая, как в будущем людоед будет нажираться. К моменту, когда последний стежок лег и на кожу, оставив на брюхе людоеда огромный, воспаленно-красный шов, у Акселя дрожали от усталости руки.       Единственное, чего хотелось - это лечь и сдохнуть, но он мог позволить себе лишь влить в рот немного спирта и проглотить, вместе со слезами, что выступили от одного глотка. Да, не умел он пить ничего, крепче пива. На этом отдых закончился, и лекарь потянулся к баночкам с медовой смесью, которая создавала плотную пленку на поверхности раны, не давая попасть туда ничему из воздуха, даже крупинкам пыли. Но, стоило ему лишь занести руки над слабо сокращающимся животом, как ранее бессознательное тело хищника дёрнулось вверх.       Обосрались, наверное, они оба.       По крайней мере, Аксель не мог гарантировать, что под отваром из мухоморов людоед, и без того охуевший, не воспринимает всё еще более враждебно - рванулся он настолько сильно, что веревка на груди попросту лопнула, словно была тонкой ниточкой. И наверняка при следующем рывке так лопнет нитка настоящая, внутри его живота. Никогда еще Аксель не чувствовал в себе столько силы, честное слово. Но в висок антропофагу он прописал четко и смело, отчего грузное тело вмиг осело обратно, не дав тяжело дышащему лекарю даже обматерить нерадивого пациента почем зря. На этом ноги человека окончательно отказали его держать, и он с тихим стоном сполз на пол, сев рядом с полной кровавой воды бадьей. А ему еще нужно смазать этой твари живот и осмотреть ногу...       И что-то подсказывало, что сюрпризы сегодня на этом не закончатся, раз людоед так легко отошел от действия отвара.